Объятья для мрази

Мне не хочется знать, в какую игру я играл в этот раз. В любом случае я победил, и Бён остался мной доволен. Трудно представить, что может произойти дальше. Да и что может произойти? Скорее всего я не смогу вернуться на старую работу, пусть и освоил необходимые навыки, чтобы профессионально охранять главу клана. Буду ли продолжать работать обычным охранником? Точнее, куском мяса, который уйдёт на убой в случае нападения. С ним нельзя соскучиться, — думаю, отнимая полотенце от лица. Бён, прислонившись плечом к двери, оглядывает меня и кивает на выход. Он не выглядит человеком, которому не терпится обсудить происходящее, а вот я бы не отказался понять, что происходит в чужой голове. Из ванной выхожу чуть позже нужного: долго пытался высушить отросшие волосы. Влажные, они вьются, тем самым раздражая меня. Я переживал, — понимаю спустя несколько минут, наблюдая за Бёном, — я был взвинчен. Негодование сказалось слишком сильно. Мужчина указывает на кресло перед собой, и я усаживаюсь на него, стряхивая с некогда раненного плеча капли воды. Мы находимся в его личном кабинете со спальней через дверь-шкаф. Здесь довольно темно, горит всего несколько настольных ламп: у него на столе, на тумбочке у дивана и позади меня. Несмотря на расслабленную обстановку, я чувствую напряжение, скользящее между нами. Бён не будет отрицать, что чувствует то же самое, но он никогда не признает этого вслух. Небрежно смятый пиджак висит на подлокотнике. Рубашка расстёгнута на несколько пуговиц, а галстук свисает с шеи, полностью развязанный. Несмотря на то, что мужчина напротив одет и обут, я не чувствую смущения, сидя перед ним в одних штанах, тех самых, из стандартной формы охранника. Достаю из кармана на колене пачку дешевых сигарет, и Бён слегка кривится, бросая мне на колени свою. С усмешкой всматриваюсь в пачку, какое-то время проводя пальцами по пленке.       — Крепкие, — нарушаю тишину, наконец, вытаскивая чёрную сигарету. — Вы ожидаете от меня ножа в спину, а сами ежедневно раните свои лёгкие тяжелыми сигаретами. В чем смысл?.. Спрашиваю без особого интереса. Собственно, это и можно понять по полностью отсутствующей интонации. Бён еле слышно усмехается, и я чиркаю старой, плохо работающей зажигалкой, наконец прикуривая. Сигарета настолько крепкая, что сразу же сжимает горло стальными тисками. Поднимаю взгляд на мужчину, с лёгкой усмешкой наблюдающего за мной, и подавляю в себе желание прокашляться.       — Я даю себе отсрочку. Фыркаю, демонстрируя сигарету, крепко сжатую между моими пальцами.       — Это — не даст вам отсрочку, господин Бён. Глупости говорите. Их курить невозможно.       — Мне нравится, — пожимает плечами тот, — нравится, когда тебе нечем дышать.       — Это само собой… Сигареты действительно тяжело даются, но я зачем-то пытаюсь отравить себя, уткнувшись взглядом в пол между ногами. Стряхиваю пепел прямо на штаны, совершенно не заботясь о последствиях. Боюсь, не дотянусь до пепельницы, а стряхивать на драгоценный ковёр желание отпадает сразу же. Бён отпивает из бокала, вероятно, коньяк. Я в этом не разбираюсь и пробовать желания нет, — решаю, когда мужчина приглашающе указывает на бутылку.       — Не умею пить, — качаю головой, промахиваясь бычком мимо пепельницы, — не хочу браться.       — Ты много чего не умеешь, Чанёль, но всегда безошибочно исполняешь приказы. И в этот раз тоже.       — Я даже не знал, что Вам было нужно.       — Но ты ведь догадался? Бён вздёргивает бровь, а я ничего не отвечаю. Мужчина ставит на подлокотник бокал и закидывает ногу на ногу, внимательно всматриваясь в меня. Я закатываю глаза и отвожу взгляд в сторону, не надеясь, что смогу избежать разговора. Что я могу сказать? Что мстил за себя и за Сэма? Ему плевать.       — Что случилось, Чанёль? — спрашивает мужчина. — Расскажи мне то, чего я не знаю. Мельком улыбаюсь, огорчённо уставившись на него. Он правда хочет услышать это? Или же пытается восполнить пробелы в истории, которую ему доложили Крис и остальные работники?       — Знаете, сколько всего хочется Вам рассказать?.. Так вот как хочется, так и перехочется… — грустно усмехаюсь, доставая новую сигарету. Бён прищуривается — до него не доходит, но он этого не выражает, продолжая ждать. — Проблема в том, что всё, что я скажу, не отложится в Вашей голове. У Вас там вместо мозгов какая-то машина, которая перепишет или перевернёт всё с ног на голову. Он не скалится, никак не выражает эмоций. Такой напряженный, он нравится мне всё меньше и меньше, если вообще хоть когда-то нравился. Качаю головой, пытаясь прогнать глупые мысли. Мне нечего выразить. Нужен ли ему сухой пересказ того, что происходило со мной долгие три (или уже четыре?) месяца? Хочет ли он, чтобы я вырвал душу из груди, точнее то, что от неё осталось, и уложил к его ногам?.. Я думаю, он хочет, поэтому и ждёт, наблюдая за тем, как я пытаюсь научиться игнорировать терпкий вкус.       — Вы и сами столько раз говорили, что предан, как собака, — вздыхаю, опустив взгляд, — ну, может и не так, но суть-то всё равно одна. И я реально предан Вам несмотря ни на что, потому что… ну кто я без Вас? Всё, что было у меня здесь, всё благодаря Вам. За дверью ничего нет, за воротами — так тем более. Для меня другой жизни не существует, потому что я приспособился ко всему, что Вы мне показали. Именно поэтому я из кожи вон… лишь бы… да всё для Вас! — выплёвываю, стиснув зубы. — Всё время делал всё, лишь показать, что я чего-то достоин. Я лишь однажды попросил Вас перестать делать меня сукой, которую вдавливают в кровать, остальное Вы решили за меня. Всё время. Всегда так было. И тогда, когда я отказался убивать Вас — было реально неприятно, что Вы не поверили мне. Я больше полугода (!), месяцев семь пытался сделать хоть что-то, чтобы Вы мне поверили, а в итоге всё было напрасно! Накрываю глаза рукой, замечая, как быстро и гулко бьётся моё сердце. Словно пытаюсь оправдать себя, но я ведь… Я не понимаю, зачем рассказываю ему об этом, потому что Бёну наплевать. Его можно понять: я всего лишь кучка дерьма, а он — глава клана. В нём не должно быть ни грамма человеческих эмоций. Не должно быть любви, сочувствия, жалости и прочих чувств и эмоций, которые мешали бы решать те дела, которыми он занимается.       — Блять, — вздыхаю, отнимая руку от лица, — Вы реально будете слушать этот бред? Бён отмирает, отпивая напиток, и вздыхает: «А сейчас я что по-твоему делаю?»       — Короче, — затягиваюсь, выдыхая дым со словами, — появившаяся охрана только убедила меня в том, что я пустое место, и Вы никогда не будете доверять мне. Собственно, оно и понятно, мы с Вами уже это обсуждали. Просто… Поднимаю на него взгляд, никак не решаясь сказать, что боялся.       — Нет дыма без огня, Чанёль.       — Я побоялся, что всё потеряю, — признаюсь. — Я оставался один, Вы меня не звали, и я накрутил себя до такой степени, что чуть не сошел с ума. Потому что всё, чего я так тяжело добивался… для Вас это ничего не значит, но мне действительно было сложно ужиться здесь. Всё это время я ценил то, что имел, потому что… как не ценить то, что даётся постоянными переживаниями и излишней эмоциональностью?.. А этот грёбаный Вэйв… как эта падла только посмела?.. — вздыхаю, отбрасывая бычок в пепельницу. — То, чего я так боялся, сбылось. Кара пыталась убедить меня в том, что ещё ничего не потеряно, но я её не слышал — так сильно накрутил себя, что даже после избиения не смог прийти в себя.       — Кто? — только и спросил мужчина. Меня передёрнуло.       — Вэйв, — отмахиваюсь. — Кара попросила Сэма помочь мне. В любом случае, даже если бы я не вернулся на прежнюю работу, я понимал, что меня очень легко вывести из строя и прикончить. Я даже не поднимался из подвала — Сэм не давал ни секунды передышки. Я словно в аду побывал — настолько там было невыносимо находиться. А потом оказалось, что Кара меня подставила. В это время Сэм бил всё сильнее и сильнее. Он не учил драться или защищаться, и чтобы остановить его, мне снова пришлось унижаться и просить. Всё остальное прошло мимо меня… ничего интересного. На новой работе было спокойно, пока Кара не поймала меня. Её объяснения стали отправной точкой. Я ни о чем не догадался, — поднимаю взгляд на Бёна, — вообще ни о чем. Я всё потерял, и больше мне не о чем было переживать. Я просто отомстил. Бён доливает в бокал алкоголь и расслабленно откидывается на спинку кресла, поднимая взгляд в потолок. От выкуренных сигарет стало дурно. В кабинете панорамные окна, поэтому я прохожу в спальню, где открываю окно, усаживаясь на подоконник. Выветрить дурь из головы довольно трудно. Кажется, что в кабинете вообще было нечем дышать. Бён не заходит в спальню, а я не спешу возвращаться обратно. Кажется, всё потеряло свой смысл, и наш разговор тоже. К чему «придёт» Бён — непонятно, пусть сам выкручивается из этой ситуации. Я даже знать не хочу о том, было ли всё это подстроено специально. Нет, меня не оскорбит то, что я убил Вэйва ни за что. Почему-то человеческая жизнь с некоторых пор ничего не стоит. Надеюсь, босс не заставит меня стать палачом, заперев в подвале навсегда. Лучше уж охранником продолжать работать. Я нервничаю, не зная, чего ожидать. По возвращении в кабинет я усаживаюсь обратно в кресло и утыкаюсь лицом в ладони. Усталость накрывает с головой. Когда я в последний раз нормально спал? Полгода назад? Бён всё молчит и молчит, несмотря на то, что я продолжаю ожидающе смотреть на него.       — Что происходит в Вашей голове? — спрашиваю. — О чем можно так долго думать?       — Я не принимаю решения наобум, — мужчина похлопывает по колену. — Иди ко мне.       — Вы серьёзно сейчас? Господин Бён, мне кажется, я на посту охраны смотрюсь лучше, чем в Вашей постели, — фыркаю, даже не думая сдвигаться с места. — Оставьте меня на прошлой работе и забудьте, что я вообще существовал. Бён вздёргивает бровь, допивая напиток. Внимательно осматривает меня, будто до этого не видел ни разу, и цокает.       — Вздумал мне указывать?       — Скорее советовать, — усмехаюсь. — Я был шлюхой, потом был Вашей личной шлюхой, затем переквалифицировался в сопровождающего, успел побывать убийцей и даже палачом. На посту охраны мне понравилось больше. Глава криво улыбается и сбрасывает пустой бокал на ковёр, поднимаясь с места. Чужие пальцы вытаскивают из пачки сигарету, а потом слышится щелчок зажигалки. Бён садится на подлокотник кресла, упираясь в спинку рукой, и глубоко затягивается, не отводя от меня взгляда. Вздёргиваю бровь, наблюдая за ним.       — Ты реально собираешься остаться охранником? — вопрошает мужчина. Киваю.       — Да. Всё, что я могу сделать для Вас — это не пропустить на встречу какого-нибудь парня, вооруженного под завязку.       — А зачем тебе стараться для меня? Неужели нет ничего, чем бы ты хотел заняться для себя? Удивлённо уставляюсь на мужчину, хаотично пытаясь понять, чем бы мне хотелось заняться. Но… всё, что я могу — это служить ему.       — Зачем Вы спрашиваете? — интересуюсь. — Я ведь всё равно завишу от Вашего решения. Ничего не изменится, если скажу, что хочу быть чем-то более стоящим, чем обычный охранник или личная шлюха. У Вас нет для меня работы, господин Бён, и не потому, что я бесполезный, а потому что Вы сами не захотите сделать меня чем-то большим, чем я уже есть. Бён усмехается. Касается моих волос и легонько оттягивает прядь, в очередной раз выдыхая дым.       — Ты интересный человек, Чанёль, и всё время делаешь то, чего я от тебя не ожидаю. Даже после подвала ты остаёшься предан мне. Неужели так сильно боишься того, что тебя ждёт вне этого здания?.. Ты быстро адаптируешься, думаю, бояться нечего. Суть ведь не в том, что ты не достоин быть кем-то большим, — качает он головой. — Ты и так получил всё, что хотел: хорошую жизнь, мой интерес, а теперь ещё и на доверие посягаешь. Нехорошо получается…       — Я думал, Вы во мне разочарованы, — устало усмехаюсь. — Чего Вы хотите, господин Бён? Потрахаться? Ладно, давайте. В любом случае Вы получите всё, что хотите. Принимаюсь медленно расстёгивать пуговицы на его рубашке, затем раскрываю ремень, а он всё также продолжает внимательно смотреть на меня, смущая. Докуривает сигарету, отбрасывает окурок в пепельницу и поднимается с места.       — Издалека посмотришь: вроде бы и повзрослел, — протягивает мужчина, — а как подойдёшь ближе — как был глупым, так и остался.       — Ой, да ладно Вам, — протягиваю, цокнув. — Это Вы такой сложный, а не я такой тупой.       — Мне по статусу положено. От бессмысленности этого разговора хочется на стену лезть. Что я должен сказать? Как поторопить его с решением? Я действительно устал. Почему он не может просто отстать от меня?..       — Смена начинается через четыре часа. Я могу идти?       — Я придумаю что-нибудь поинтереснее, — отмахивается Бён, проходя в спальню. — Ты там больше не работаешь. Капец, — думаю, поднимаясь с места. Подхожу к шкафу, облокачиваясь об него плечом. Мужчина медленно снимает с себя рубашку, затем раздевается до трусов и уходит в ванну.       — Он ненормальный. Просто придурок какой-то. Усаживаюсь на кровать, не зная, что делать дальше. Я для него словно игрушка, которую ставят в определённые рамки, включая в непонятные игры. Я действительно ему интересен, и он этого не скрывает! Он не хочет, чтобы я работал ни охранником, ни его сопровождающим, не доверяет мне ни на грамм, хотя позволяет находиться в его спальне и личном кабинете, не переживая, что я могу что-то стащить или узнать что-то… Да куда мне? Я ведь не разбираюсь в этих цифрах и документах. Даже до конца не осознаю, чем он занимается!       — Не думал, что в Вашу постель так легко можно пробраться, — усмехаюсь, когда он возвращается в комнату. — Знаете, всё происходящее — какой-то бредовый сон.       — Бредовый сон — это твоё существование, Чанёль, — фыркает Бён. — Закрой рот и ложись спать.       — Я Вас грохну, — оборачиваюсь, медленно поднимаясь с места.       — То, что ты занимался с Сэмом, ничего не значит, — хмыкает мужчина, укладываясь в кровать. — Я лично сломаю все кости в твоём теле. Не смотри на то, что я выпил, мои рефлексы намного лучше, чем твои. Устало провожу ладонями по лицу, не зная, что делать. Идти спать на диван в его кабинет или остаться тут? Я четыре месяца спал на ублюдском матрасе, ломая себе спину. Хрен с ним, со всем этим, он сам сказал ложиться, так чего я стою, переживаю?.. Стягиваю штаны и укладываюсь на спину, бездумно уставившись в потолок.       — Как бы Вы хотели умереть? — тихо спрашиваю, даже не думая проверить, спит он или нет.       — От старости. Слабо улыбаюсь, повернув к нему голову. Бён лежит на боку лицом ко мне. У него тёмные, почти чёрные глаза, и он выглядит более уставшим, чем я. Интересно, чем он занимался, пока я был в подвале?.. Перевожу взгляд обратно на потолок, понимая, что чужие глаза не закроются, пока я не оставлю его в покое. Я давно рядом с ним не спал, и мне трудно привыкнуть к «новому» спальному месту. Сон не идёт. Я даже не удивлён. Бён занимает все мои мысли, и мне почему-то нестрашно, что он придумает в этот раз. Я больше не боюсь. Я всецело ему доверяю, однако он… Я хороший, господин Бён, пожалуйста, поверьте мне.