Кое-что никогда не меняется (рабочее)

   Элизиум спит. Ну, кроме отряда безволосых приматов, доросших от палок и шкур до масс-винтовок и полевого композита.    Отряд окутан двумя плотными покрывалами — темнотой и тишиной, и никто не торопится их отбрасывать. Дольше незаметны — дольше живы. А значит — нас тут нет.    "Цвирк-цвирк. Цвирк-цвирк", тараторят какие-то местные насекомые, очухавшиеся в ночной прохладе и теперь отчаянно наверстывающие упущенные за жаркий день мгновения жизни.    Тик-так. Тик-так. Секунды уплывают, словно скользкая земля под ногами на мокром склоне.    Стук-стук. Стук-стук. Нервная дробь пальцев по металлопластиковому цевью штурмвинтовки.    Отряд затаился на холме, недалеко от последнего батарианского лагеря. От того, что там осталось, точнее... Впрочем, неясно даже, осталось ли хоть что-то вообще. Работали точку уже в темноте, а уж теперь вокруг — хоть глаз коли. Лун у Элизиума как-то не наблюдается, от звезд же света явно маловато.    Чарли тихо матерится на чистейшем русском, пытаясь в приглушенно светящихся линиях голограммы инструметрона узнать карту местности. Давненько не слышал я родного, пусть и в таком варианте.    — Эй, посты, — вдруг окликает. — Ситуация?    — Чисто, — отзываюсь, не отрывая взгляда от точки на далеком горизонте. Новый метод медитации такой, когда сознание не отключается, а внимание сосредотачивается не на одном предмете, а на всей обстановке разом. Что хорошо — помогает на раз-два палить любые шевеления в той обстановке. Бдю, словом.    Другие посты один за другим отзываются той же фразой. Чарли довольно хмыкает:    — Ну, ясно. Так, командиры групп ко мне, — и, дождавшись, пока из темноты сползутся сержанты, приступает к разъяснениям. — Короче, бойцы. Дело к ночи, а у нас тут — глухо, как в "Гризли".    Здесь он прав. Зачистка дала в результате даже не ноль, а дырку от него. Как и стоило ожидать, в общем.    — Поэтому все-таки придется штурмовать шарашкину контору. Иначе нам удачи не видать. Смотрим сюда.    Перед носами склонившихся вплотную сержей вновь разворачивается сетка высот.    — Вот здесь первая вышка, на которую мы вышли. Альфовцы ее успешно рванули напоследок, если кто не в курсе.    — Слабое место? — интересуется один серж.    — Точно. Как раз поэтому нас там наверняка ждут. Но определенная польза от нее все же есть. Во-первых, батаров на других направлениях будет ненамного, но меньше. Во-вторых, если одну вышку рванули, сможем и еще парочку. Заставим глазастых подергаться во все стороны разом. А тем временем, без шума и пыли, на базу прокрадется диверсионный отряд и устроит гадам сюрприз прямо в их логове.    — И какой именно отряд будет устраивать диверсию? — уточняет второй серж.    — Сборный. По двое с группы. Те, что останутся, поделятся еще пополам, для пущего эффекта. Пусть враги думают, что у нас тут полк в засаде, и боятся. Все поняли?    Похоже, поняли. По крайней мере, сложно иначе истолковать дружное молчание.    — Тогда — подъем.    Подъем, так подъем, пусть даже скрипят все кости хором с суставами. Словно усталость — это забивший их самый настоящий песок.    А потом — бегом. Бегом, так бегом, в который раз за эти сумасшедшие сутки разгоняя дрожащие мышцы, выводя себя на боевой режим. Перескакивая коряги, уворачиваясь от хлещущих веток, соскальзывая в овраги, чтобы срезать путь. До той самой вышки. Точнее, почти до нее.    Цель — тоже вышка, но уже другая. Целая... пока что. И к ней лучше — ползком, не высовываясь до времени. Ползком, так ползком...    Замираем на краю полосы отчуждения. Нет, мы — не отряд "Зеро", который пойдет на базу. Наша задача всего-навсего шуметь и суметь. Выжить суметь, когда батары нас давить полезут.    Вжимаемся в землю на дне сухого русла ручья. Вода, прежде, чем уйти, успела размыть аккуратную борозду от плуга в здоровую канаву. Ничего так укрытие, но у многоглазых — лучше.    Оставшийся за главного серж — Чарли ушел рулить другой половиной отряда "Чарли" — дает отмашку. Значит, все наши тоже на местах. Осталось дождаться сигнала к атаке.    Вот рука начальства поднимается снова. Вдох.    Опускается снова. Выдох. Прицел, и спусковой крючок на себя.    Штурмовка толкает в плечо, отсылая короткую очередь в короткое же путешествие к голове неосторожно вышедшего из-за бетонного укрепления батара. Того швыряет на стенку, не помогает и моментально прогоревший под пулями щит. Бьет с вышки по глазам спешно повернутый прожектор.    Глазастые бросаются врассыпную. Как их много... И все бегут, орут, падают. Стреляют. Даже в растянутом времени медитации движений слишком много, чтобы уследить за всеми.    Впрочем, это относится лишь к сознанию — это оно не в силах справиться с потоком информации после полутора суток бодрствования. А бой ведут рефлексы.    Рывком сместиться в сторону, чтобы не угодить под шальную раздачу из пулемета на крыше "багги". Пару гранат в направлении врага. Сместиться снова.    Дергается в ладонях винтовка, мягко, почти неощутимо по сравнению со снайперской тезкой. Один за одним оседают на землю батары. Или правильно будет "на элизиум"?    Прогнать дурацкие вопросы. Заметаться под обстрелом, всякий раз уворачиваясь почти чудом — к пулемету присоединились автоматчики.    Винтовка вздрагивает раз за разом. Падают батары.    Ответный огонь нарастает непрерывной трескотней. Грамотно работают, гады, поочередно стреляют, пока другие тепло сбрасывают.    Плеснуло сбоку кровью. Красной. Увернулся — сам не понял, зачем. Ушла в сторону последней из четырех машин граната — тоже последняя. Когда и кто успел подорвать еще две тачки?    Прочь дурацкие вопросы. Любые мысли прочь, пока творится вокруг такой лютый... ареал пушного зверя.    Пока идет вольфрамовый дождь, под которым, хоть он сам серый, промокнуть можно только красным. Только это, скорее, град.    Пока еще стрекочут слева и справа чьи-то, не прибитые этим градом, штурмовки. И замолкают одна за одной.    Пока собственное оружие, наплевав огнем на безнадежность битвы, все еще зачем-то дергается в ладонях, толкает плечо.    А батары пока не догадались пойти в рукопашную. Впрочем, до этого момента не так долго — мы-то не можем позволить себе "смены" стрелков. Мало нас для таких фокусов.    Вот и все,наши винтовки смолкли. Стрельба только со стороны батаров. Теперь вопрос в том, сколько наших полегло, а сколько — просто перегрели оружие?    Постепенно пальба стихает. Пара запоздалых очередей, от особо рьяных стрелков, и тишина. Батары выжидают, поводя винтовками. Думаете, мы кончились? Как бы не так.    Тик. Вдох. Вспышка. В окопчике глазастых рвется брошенная кем-то из уцелевших граната.    Так. Выдох.    Пока оглушенные батары не очухались, бросаюсь вперед. Двадцать метров пустого пространства. Десять. Пять. На месте.    Крошится под подошвой край чужого окопа. Всаживаю очередь в "отдыхающих" глазастых, не разбирая, кто опасен, а кому уже все равно. Падаю на дно.    Еще батары. Винтовка вновь толкает в ладони отдачей, почти нечувствительно. Почти ласково.    Рядом стучат штурмовки группы, довершая зачистку.    Есть, точка наша. Справа... Слева... Целей нет. Своих — четверо, кроме меня.    — Похоже, твоя очередь командовать, капрал, — произносит какой-то боец. — Сержа пуля приласкала.    — Занимаем окоп и ждем гостей, — отвечаю почти рефлекторно, не отвлекаясь от контроля над местностью. — Вышку рвем нахрен. Потом времени может и не хватить.    Однако, быстро я командовать взялся. Прямо настоящий солдат Альянса — вводная, и тут же реакция. Могу собой гордиться, блин.    Инженеры возятся с установкой мины. Вожу винтовкой вправо-влево. В отдалении — звуки штурма других позиций. На самой базе тихо.    Тик. Рев движка "багги" из-за невысокого холма.    Так. Свет фар и бьющееся синее пламя масс-импульсов пулемета.    Вжимаюсь в землю, осыпающуюся под новым градом пуль. Двойной разрыв намекает, что вышке хана. Инженерам, скорее всего, тоже — в окоп они не прыгали, а наверху спрятаться негде. На шлем сыплется размолотая чуть ли не в песок земля.    Хлопок биотикой навстречу сухому ручью. Под прикрытием поднявшейся пыли — прыжок за оставшийся за спиной бруствер. Перекат в сторону. Очередь. Очередь. Вторая — не моя. Третьей нет вовсе. Минус еще один, значит.    Палить не прекращаю. Цель — стрелок, его нужно заткнуть. Иначе скоро "минусов" станет больше.    Очередь. Очередь. Пулемет захлебывается, успев напоследок выдать поток вольфрама в другой край окопа. Водителя, намылившегося смыться, достреливаю уже в одиночестве. Кончились бойцы. Все...    — Чарли-два, Чарли-два, как слышно? — прерывает мой ступор вызов рации.    — Чарли-два на связи, — отзываюсь. — Вышка готова, в строю один.    — Вот, бля! — скрипит зубами Чарли. — Отходи к периметру, ныкайся в лес. Похоже, мы серьезное гнездо разворошили.    — Вас понял, сэр, — отвечаю.    Это что выходит, мы тут зря мясо устроили? Возьмем и смоемся? Похоже, что да. С каких пор меня такое волнует? Нормальная тактика. Раньше не жаловался. Да и враг явно не по зубам...    — Шепард, твою мать! Вали оттуда!    — Понял уже, — огрызаюсь. Я ведь и в первый раз прекрасно все слышал, зачем повторять? Тем более, отсюда и впрямь лучше свалить.    Так. Слева... Справа... Целей нет.    Срываюсь с места. Прыжок через бруствер в обратную сторону. Через окоп. Бегом.    Да, несусь прямо к базе. Иначе — зря мясо устроили. Здесь. В убежищах батарских. Своих положили, чужих положили. Совесть, ну как ты не вовремя!    На удивление никто не торопится выскакивать наперерез или стрелять в бешеного солдата, прущего в лобовую атаку на укрепленную вражью базу. Тихо. На удивление.    Останавливаюсь ненадолго, наткнувшись на отряд "Зеро". Бывший отряд. Не повезло — так нарваться почти у цели. Даже гранаты не все раскидали. Пригодятся.    Но и встреченных глазастых они перебили, так что мне путь свободен. Быстрее. Еще быстрее.    Ворота закрыты. Это хорошо. Значит, возвращаться ушедшие на разборки пока не собираются.    — Стой, кто... — возникает батар с вышки. Пуля, мля! Для тебя лично!    Караульный падает с высоты. Его напарнику, схватившемуся за очередной гребанный пулемет, по дороге — гранату в подарок. Дверь в тамбур — открыть с ноги.    Внутри — батар, сжавшийся в углу прямо рядом с тревожной кнопкой... Мля! Роняю винтовку, чтобы освободить место под нож. Другая рука? Занята "вспышкой" — как раз на такой вот случай. Отпускаю кнопку "чеки", по глазам бьёт даже сквозь забрало шлема и закрытые веки. Но батару еще хуже — у него и глаз больше, и зажмуриться он не успел. Пытается поднять-таки тревогу, но нанизывается на брошенный мной турианский клинок.    Винтовку подхватить. На замок двери "натравить" подарок от Паттерсона. С меня пиво, эскулап, если выберусь.    Пока программка работает, контролирую местность. Пусто.    Шипит открывающаяся дверь. Влетаю, не дожидаясь завершения процесса. Пусто. Коридор с дверьми, почти все открыты.    Первая дверь. Пусто. Вторая. Пусто. Третья. Очередь навстречу. Рывком за угол, а в гости — гранату. Затем сам. От входа расстрелять все, что еще шевелится - нужных личностей нет. Теперь и здесь пусто.    Четвертая дверь. Шестая. Восьмая. То, что нужно. Командный пункт.    Обоих охранников срезаю очередью из штурмовки. Они даже не ждали — вот что звукоизоляция делает. Попытавшихся вскочить инженеров успокаиваю из пистолета — двое падают обратно в кресла, третьего швыряет выстрелом на стенку.    Сзади... Пригнуться, поймать промахнувшегося и потерявшего равновесие батара за руку, долбануть снизу в локоть. Не сломал — броня все-таки, но все равно должно быть больно. Живьем хотел взять. Пижон. Или просто понял, что пули мне при полном кинетическом нихрена не сделают. Тогда очень умный, что все равно не помогло.    Пока он корчится, развернуться и добавить лоб-в-лоб. Шлема зря не носишь, офицер. Кстати, ты-то мне и нужен.    — Ты командуешь? — интересуюсь, наставив пистолет на упавшего батара.    — Иди в задницу, обезьяна, — отплевывается тот. Пинаю по модулятору щита — дурацкая мода носить его на поясе. Так уязвимо.    — Значит, ты. А теперь — идешь к терминалу связи и приказываешь всем отступать. База атакована, так пусть защищают.    Для пущей мотивации всаживаю пулю рядом с его головой. Батар дергается под звук рикошета, но не сдается:    — Иди ты...    Затыкаю его, прижав дуло почти к глазу.    — Хочешь так умереть? — спрашиваю шепотом. — Я даже стрелять не стану... сразу. Сначала просто выдавлю тебе зенки. По-очереди — правый верхний, левый верхний, правый нижний...    — Я понял, — выдыхает.    — Молодец. К терминалу. Быстро.    Выполняет глазастый все же медленно, чтоб меня не провоцировать, наверное. Подходит к консольным панелям. Отодвинув труп инженера, включает связь.    — Всем отрядам, — веско изрекает. И тут же выпаливает. — Атакуйте до последнего!    — Молодец, — повторяю тихо, но так, чтобы на том конце связи услышали. — А теперь вырубай связь. Вырубай, говорю!    И, пока он не понял подставы, спускаю курок. Офицера швыряет так же, как недавно — ученого. Подождав, пока он рухнет на пол, вторым выстрелом разношу консоль. Конечно, послушав сначала, как там орут: "Занять оборону".    Сползаю по стенке. База разгромлена, командующий убит... Вроде, все пункты выполнил. Хотя, нет. Еще отсюда как-то смыться нужно.    Из наушника настойчиво стучит, в одном ритме с бьющейся на виске жилой, голос Чарли.    — Шепард! Шепард, куда пропал?    — На связи, — вяло отзываюсь.    — Черт, наконец-то! Давай мухой на точку встречи, пока батары притихли! И пока к ним подкрепление не набежало.    — Мухой не выйдет, командир. Я на их базе, прямо в центральной.    — Что... — Чарли даже подавился. И заорал так, что еще чуть громче, и я бы его без связи услышал. — Какого хера ты там забыл?!    — Поговорил по душам с батарианским генералом. Заставил его дать общий приказ наступать. И позаботился, чтобы на том конце поняли, что я его заставил.    — Твою ж мать, — выдохнул командир.    — За что люблю аристократов в армии, — продолжаю. — Так это за то, что каждый из них Имеет Мнение. И хрен оспоришь. Они теперь еще часа два никуда не высунутся из окопов. Решать будут, что делать. А уж если начнут выяснять, кто виноват...    — Так, заткнись-ка, — требует Чарли. Задумывается так, что я почти слышу скрип. Наконец, оживает. — Ты выбраться оттуда сможешь?    — Да как два пальца. Живых тут больше нет.    — Вот и давай. А с твоей самодеятельностью на месте разберемся.