Без всяких условий

Если не можешь изменить ситуацию — измени отношение к ней. Станислав Ежи Лец Худой мир лучше доброй войны. Марк Туллий Цицерон

      — У этих идиотов в адмиралтействе теперь задница вместо головы или что?!.       Спок внутренне напрягся. Он ожидал, что реакция капитана будет эмоциональной, но чтобы настолько? Разумеется, проблема была слишком серьёзной, чтобы её игнорировать, однако вулканец искренне считал, что в данном случае эмоции лишь всё усугубляли. От того, что Джим повышал голос, ситуация не улучшалась и вряд ли улучшится в будущем, о чём вулканец тут же не преминул заметить.       — Ты-то уж молчал бы, — буркнул Маккой, который с самым мрачным видом сидел в кресле напротив, поглядывая то на старпома, то на красного как рак Кирка. Сказать по правде, Спок даже начал опасаться за столь резкое повышение давления у капитана: слишком уж тот стал пунцовым. Ещё один минус проявления излишних эмоций. Тем не менее, Маккой сейчас был явно неправ.       — Доктор, — спокойно начал вулканец, — как первый помощник я обязан в подобной ситуации поддержать капитана советом. Следовательно, это логично, что при сложившихся обстоятельствах я просто не могу молчать.       Маккой ничего не ответил, закатив глаза. Впрочем, однозначно сказать старпом не мог: доктор начал тереть лицо руками, и с его стороны послышалось что-то, подозрительно напоминающее фразу «кругом одни идиоты». Что ж, в чём в чём, а уж тут Маккой был прав на все сто процентов.       — И когда они собираются разморозить его? — уже спокойнее спросил Джим.       Кажется, первый приступ гнева уже прошёл. Однако это ещё ничего не значило, ведь капитан был довольно непредсказуем и мог снова «взорваться».       — Они уже сделали это, капитан, — ответил Спок. — Сейчас Хан находится в тюрьме Звёздного флота в Сан-Франциско, и к нему допущен лишь врач-психиатр с Бетазеда и некоторые члены высшего командования, в частности, адмирал Картрайт. Кстати, он изъявлял желание увидеть вас лично.       Спок не был уверен, услышал ли он правильно, потому что не знал, как адмирал мог попасть туда, куда послал его Кирк.       — Я не понимаю, — внезапно начал Маккой, — почему они приняли такое решение? Они ведь сами решили заморозить его, что, на мой взгляд, худшее из всего, что можно придумать. А теперь они просто захотели пойти на попятную или что?       Спок сам уже задавал эти вопросы адмиралтейству, на что получил пространное объяснение о смене администрации и, соответственно, некоторых решений, в частности, в отношении Хана. Как сказал адмирал Картрайт, главная ошибка заключалась в избавлении от Хана Нуньена Сингха и его людей: а именно в том, чтобы снова положить его в стазис и забыть о нём. Однако второй ошибкой, на взгляд Спока, было то, что они хотели сделать теперь: снова разморозить предводителя аугментов, чтобы дать ему испытательный срок в пять лет на корабле дальнего плавания. Суть проекта заключалась в том, что при образцовом поведении в конце пятилетнего срока Хану возвращался его экипаж, после чего аугменты могли выбрать и колонизировать планету по своему усмотрению. Кораблём, на котором должен был проходить этот эксперимент, был безоговорочно выбран «Энтерпрайз», так как по мнению адмиралтейства, именно здесь были наилучшие условия для содержания преступника. Экипаж корабля уже знал, на что был способен Хан, следовательно, это якобы должно было упростить задачу по адаптации аугмента.       То, что гарантией поведения Хана снова выступал его собственный экипаж, совсем не нравилось ни Споку, ни Маккою, ни тем более Кирку. Вулканец подозревал, что Хан тоже вряд ли с благосклонностью принял эту идею. Впрочем, вся эта ситуация с аугментами имела дурной запашок, как сказал Леонард. Неэтично было снова класть Хана в стазис, потому что это было равносильно смертной казни. Но неэтично же было вновь шантажировать аугмента. Получался замкнутый круг. Впрочем, командование уже вынесло свой вердикт, и преступник должен был вот-вот оказаться на корабле. Нужно было выполнять приказ.       Спок в очередной раз бросил взгляд на капитана. Тот уже успокоился, но выглядел гораздо более усталым и осунувшимся, чем ещё пару часов назад, до того, как на них всех свалилась эта новость.       Когда они достигли Земли и встали в доке, было уже шесть часов вечера по времени Сан-Франциско. Рабочий день адмиралов наверняка уже подходил к концу, но Кирка это мало волновало. Он собирался как можно быстрее покончить с этим неприятным делом. А это значило, что разговор с Картрайтом откладывать было нельзя. Чем раньше он увидит его, тем лучше.       Кирк попросил Скотти использовать на этот раз телепортатор для перемещения прямо в главное здание Звёздного флота. Инженер поворчал для проформы, говоря, что лишней энергии у них не имелось, но на этот раз Кирк решил, что можно было пойти на некоторые вольности и не пользоваться шаттлом. Так он достигнет нужной цели быстрее.       Как Джим и ожидал, Картрайт к этому времени закончил работу. Во всяком случае, его удалось застать лишь на пороге главного здания, и Кирк был внутренне рад, что хотя бы как-то отомстит адмиралу, испортив ему вечер пятницы.       Адмирал не стал ничего говорить Кирку по этому поводу, хоть и явно был раздосадован. Они прошествовали обратно в его кабинет, где тот снова объяснил Джиму все условия, заодно упомянув некоторые детали, о которых они не говорили ранее. Если всё пойдёт по плану, то «Энтерпрайз» вновь отправят в полёт, на этот раз уже точно на пять лет, и состоится это совсем скоро, ведь миссия была прервана исключительно из-за Хана.       Увидеть пленника Кирку можно было и сегодня, но капитан решил, что портить хороший вечер пятницы ещё и себе было незачем. Сегодня он проведёт ночь в объятиях какой-нибудь девицы (а если повезёт, то и не одной), а завтра утром он навестит аугмента.       Завтра наступило слишком быстро. Во всяком случае, Джим рассчитывал какое-то время поваляться в постели, чтобы с утра ещё раз заняться чем-нибудь приятным с обеими красотками. Да, ему повезло: он подцепил в баре двух очень милых девчонок. Одна была блондинкой с большими глазами и пышным бюстом, но в целом выглядела моложе своих лет, что делало её особенно сексапильной в школьной униформе. Вторая — чернокожая ризианка с гибким телом гимнастки и маленькими упругими грудями — показала Джиму, что есть ещё в мире позиции, которые он ни разу не пробовал. Оставлять их обеих с утра в постели было просто преступлением, однако он уже опаздывал к назначенному адмиралом времени. В тюрьме был чёткий распорядок, нарушать который было нельзя, и Кирк успел лишь наскоро принять душ и выпить чашку кофе, прежде чем покинуть номер отеля.       Подумав о том, что оставляет здесь и ради чего он это делает, Джим сжал и разжал кулаки. Девицы наверняка продолжат свои ласки и без него, наслаждаясь друг другом, а ему придётся провести ближайшие пару часов в обществе человека, которого он всей душой ненавидит и никогда больше не рассчитывал увидеть. О том, что он будет сталкиваться с ним каждый день ближайшие пять лет, думать совершенно не хотелось.       Джим без приключений добрался до основного здания флота, откуда его специальным транспортом доставили до тюрьмы. На минус первом уровне его уже ждал адмирал Картрайт: такой же худой и угрюмый, каким его Кирк помнил всегда.       Маркус тоже был таким. И его окружение. Нет, адмиральский чин, пожалуй, никого не красит, отвлечённо подумал капитан. Лучше сражаться с космическими монстрами и рисковать головой, но оставаться всё время бодрым и молодым в душе, чем сидеть на заднице в офисе, перебирая бумажки и с каждым годом всё больше и больше походя на кентервильское приведение.       Адмирал поприветствовал Кирка, но руки не протянул. Джим постарался при этом не ухмыльнуться, последовав за ним в лифт и старательно поддерживая напряжённое молчание. Он был в курсе, что высшее командование недолюбливало его и готово было снять голову за любую провинность с тех пор, как Пайка не стало, — ещё одна причина, почему Кирк проявил такое терпение перед новыми идеями адмиралтейства относительно Хана. Возможно, если бы Пайк был жив, они смогли бы придумать другое решение этой проблеме. Но Пайка не было среди живых именно благодаря аугменту, так что…       — У вас будет полчаса на разговор с ним. Думаю, вам больше и не понадобится, — прервал его размышления адмирал. — Он не очень любезен с окружающими, но, мне кажется, это не будет для вас сюрпризом, так?       Кирк ничего не ответил, молча обозревая аскетичную тюремную действительность. Они спустились на минус двадцать пятый уровень, где держали особо опасных преступников, большинство из которых ждала депортация на отдалённые спутники Федерации. Охраны вокруг почти не было, зато повсюду были установлены камеры, сканеры и хитроумные считывающие устройства, так что выбраться отсюда должно было быть действительно сложно.       Наконец, они остановились напротив двери, которая вела в «обитель зла». Кирк посмотрел на сухое хмурое лицо Картрайта. Тот кивнул.       — Я не сказал вам кое-чего, капитан. Хан согласился на эту программу, только когда было упомянуто ваше имя.       — Что?! — Кирк почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. — Почему? Что вы ему сказали?       — Я думаю, вам самим лучше обсудить это с ним, — ответил адмирал и приложил свою руку к сканеру.       Дверь распахнулась, и они вошли внутрь, но Кирк не успел больше ничего спросить, потому что теперь они находились у камеры виновника всех своих проблем. Картрайт бросил многозначительный взгляд на капитана, затем развернулся и зашагал прочь, оставляя Кирка в помещении в одиночестве.       Впрочем, конечно, это впечатление было обманчивым. За силовым полем одиночной камеры стояла ширма, призванная давать некое минимальное ощущение приватности человеку в камере. Без сомнения, именно там и находился пленник, не желая видеть никого, кто был так или иначе причастен к его новому заточению.       Кирк вдохнул и выдохнул несколько раз, чувствуя, как колотится от волнения сердце. Он уже хотел было что-то сказать, чтобы как-то обозначить своё присутствие, как вдруг из-за ширмы с поистине неземной грацией выступил аугмент. Он был совершенно таким же, — или таким же совершенным? — каким его помнил Джим. Хана не портила даже уродливая тюремная униформа, которую он носил с таким достоинством, будто это была сутана самого Папы Римского.       — Капитан, — вместо приветствия бросил аугмент, и Кирк непроизвольно сделал шаг назад. Жест явно не укрылся от Хана, и он ухмыльнулся, делая шаг ближе. — Я ждал вас.       Джим тут же внутренне отругал себя за трусость. Ну что тот мог сделать ему из своей камеры, в самом-то деле? Кирк откашлялся, пытаясь хоть как-то отвлечься от бледных холодных глаз-щёлочек, которые разглядывали его сквозь силовое поле.       — А я вот никак не рассчитывал на то, что мы встретимся вновь, — ответил Джим, обдумывая заявление Хана. Ждал? Его, Кирка? — И уверяю тебя, если ты снова планируешь манипуляторством добиться каких-то своих целей, то теперь у тебя ничего не выйдет.       Аугмент тут же изменился в лице.       — Своих целей?! — зашипел он. — Манипуляторством?! Кто бы говорил! Это ваш флот продолжает манипулировать мной, ваши люди всё никак не успокоятся! Определитесь уже наконец, что вам от меня нужно, или оставьте меня в покое.       — Мне лично — ничего от тебя не нужно. И если ты об этой программе, то знай: не я принимаю подобные решения, меня лишь назначают разгребать дерьмо кое за кем из тех, кому в буквальном смысле оторвали голову.       Хан ничего не ответил, всё так же холодно глядя ему в глаза.       — Так что весь этот проект — не моя инициатива.       — Зато это ваш флот, капитан. Вы бы не служили тут, если бы не разделяли генеральную линию… партии.       — Я не могу быть ответственным за всё то, что сделал с тобой Маркус, — повысил голос Кирк, подходя ближе к силовому полю. — Чтобы понять это, улучшенные мозги не нужны.       Хан лишь приподнял бровь.       — Вы меня удивляете, капитан. Не помню, чтобы вы когда-либо опускались до оскорблений раньше.       Кирк поджал губы.       — Послушай, давай не будем об этом сейчас, ладно? — уже спокойнее продолжил он. — Это всё пустые разговоры. Я понимаю, что ты не в восторге от всего, что происходит. Я, знаешь ли, тоже. Ты вообще мне не нравишься. И мне не нужны лишние проблемы, тем более — с тобой.       — Ваш альтруизм поражает, капитан.       Лицо Хана не выдало ни единой эмоции, и почему-то именно это вкупе с фразой, произнесённой таким пренебрежительным тоном, и заставило Кирка снова взорваться.       — Ах вот как! А что бы ты сделал на моём месте? Вот что бы ты сам с собой сделал, а? Учитывая то, что ты натворил тут. Убить тебя нельзя, заморозить — тоже, запереть тебя в тюрьме так, чтобы ты не смог сбежать — кстати, а что это должна быть за тюрьма такая? — тоже нет. Это бессмысленно — запирать тебя на всю жизнь. Выгнать тебя на улицу, на свободу? Снова нет, мы это уже проходили. Так что в итоге остаётся?       Хан остановился и внезапно тихо и устало произнёс:       — Просто отпустите нас. И мы никогда больше не вернёмся на Землю.       Кирк скептично хмыкнул.       — Ну да, конечно! Так я тебе и поверил.       — Значит, нам всё же предстоит потерпеть друг друга ближайшие пять лет, капитан, — огрызнулся в ответ Хан. — Раз уж ничего больше нельзя сделать.       Джим вздохнул.       — Скажи мне только одно. С чего вдруг это странное требование отбывать срок на «Энтерпрайзе»? И почему ты вообще согласился с предложением Картрайта на испытание?       — А что мне оставалось? — пожал плечами Хан. — У меня есть выбор: принять условия игры и вести себя в соответствии с ними ближайшие пять лет и иметь хоть какую-то надежду на свободу моих людей или снова лечь в стазис на неопределённое время. Я не хочу очнуться в абсолютно чужом мне будущем, в котором меня снова, возможно, захотят использовать. Вернее, меня будут использовать что тут, что там. Пусть уж лучше это будет тут, в среде, которая мне знакома, с людьми, которых я знаю. По крайней мере вы, капитан, чуть лучше тех, кто стоит над вами. Именно поэтому я сказал, что хочу видеть вас.       Вот уж спасибо, хотел сказать Кирк, но сдержался. Размышления Хана были абсолютно логичны и именно поэтому не давали покоя. Будто здесь крылся какой-то подвох. Кирку не нравилось в этом плане всё: от самих его участников до конечного результата. Чем это всё должно было закончиться? Колонизацией планеты в конце пятилетней миссии? И как они — адмиралтейство — себе это представляли? Как очередную тюрьму? А где гарантия того, что Хан и его компания не сконструируют там какую-нибудь «звезду смерти» и не отправят её прямиком на Землю, чтобы раз и навсегда избавиться от флота и его контроля?..       Ладно, об этом он подумает позже. Сейчас же нужно было выработать стратегию поведения на ближайшее время. Аугмент не мог находиться на «Энтерпрайзе» на гауптвахте. Теперь он становился частью команды. А это значило, что его нужно было брать с собой на миссии и высаживаться в потенциально опасные среды, что было рискованно само по себе, а уж с Ханом — тем более.       — Пункт назначения нашей первой миссии — Новый Вулкан, — сказал Джим, глядя в холодные глаза-щёлочки. — Ты должен быть готов уже послезавтра.       — Мне недолго готовиться, капитан. У меня тут, как видите, немного вещей, — мрачно усмехнулся тот в ответ.       — Отлично, — бросил Кирк.       Он развернулся не прощаясь и прошествовал к двери, провожаемый парой кошачьих глаз.