Алые мечи

Во дворце Джаббы было шумно и весело: по случаю своего дня рождения он устроил званый прием, пригласив на вечеринку своих друзей и приближенных. Гостей развлекали известные музыканты и танцовщицы, стол был богато накрыт, и ничто не предвещало неприятностей. Хатт уже успел забыть обо всех неприятностях, которые причинил ему замороженный в карбоните Хан Соло, все веселились, пели, плясали, отдыхали и радовались жизни, пока вдруг к трону Джаббы не подошел с важной вестью его ближайший подручный — тви’лек Биб Фортуна. Он сделал музыкантам знак рукой, чтобы те играли немного потише, и сказал своему повелителю пару слов. На толстой физиономии хатта отразилось удивление и недоумение: аудиенции у него просил не кто иной, как сам Люк Скайуокер, известный террорист и недоджедай-самоучка. Впрочем, в силу праздника Джабба был настроен весьма благодушно и согласился принять незваного гостя в тронном зале. — Скажи ему, пусть зайдет, — произнес хатт, — только ненадолго, быстренько изложит свое дело и валит куда подальше. Джабба даже не подозревал, что только что принял роковое решение — Люк благополучно очухался после нанесенного самому себе увечья, Лея на свои деньги сделала своему приятелю новую руку, и теперь они совместными усилиями решили вытащить из дворца Джаббы Хана Соло. Естественно, республиканским террористам их одаренный соратник рассказал, что руку ему отрубил Дарт Вейдер, и теперь в глазах повстанцев Люк был настоящим героем: еще бы, он, спасая товарищей, вступил в неравный бой с лордом ситхов и лишился конечности — не всякий способен на такой подвиг! Немного поразмыслив, Лея, Люк, Лэндо и Чубакка придумали отличный, как им казалось, план по спасению своего приятеля-афериста: пока начинающий сектант будет отвлекать внимание, все остальные благополучно вытащат Хана из карбонита и смоются подальше вместе с ним. Биб Фортуна ненадолго вышел за дверь, а потом вернулся вместе с каким-то невысоким типом в балахоне из грубой бордово-коричневой мешковины. Тот, не снимая капюшона с головы, сухо поприветствовал хозяина дворца. — Добрый день, — сказал хатт. — Зачем вы ко мне пожаловали? Только говорите быстрее, и давайте решим наше дело, а то я немного занят, у меня сегодня день рождения, завтра еще мой сын приедет, и мы продолжим праздновать. Приняв высокомерную позу, Люк принялся качать права. — Я требую, чтобы ты отпустил моего лучшего друга Хана Соло. Джабба глухо рассмеялся. — Не понял. — Давай договоримся. — Во-первых, тыкать незнакомым разумным невежливо, мы с вами, к счастью, вместе не пили и в дружбе друг другу не клялись, — возмутился Джабба, — во-вторых, что вы можете мне предложить? Ваш друг должен мне очень приличную сумму. Люк растерялся, но тотчас придумал выход. — У меня есть два дорогих дроида, как раз могли бы помогать в делах. Юный недоджедай сразу же пожалел о сказанном — ему нужно было отвлекать внимание, а не торговаться, но он не менее быстро сообразил, как исправить свою оплошность. Он уже успел заметить среди гостей и персонала множество симпатичных девушек, и их присутствие повергло его в легкое недоумение. — А я думал, что у хаттов нет обычного… ну, что у мужчины, чем вы их всех? — спросил он. — О чем вы вообще? — недоумевал Джабба. С раннего детства хатт питал слабость к пению, музыке и танцам; к своему большому сожалению, в силу определенных физиологических особенностей своей расы сам он не мог ни танцевать, ни играть на музыкальных инструментах, ни красиво петь, но это, впрочем, не мешало Джаббе наслаждаться произведениями, которые исполняли другие разумные. Будучи весьма обеспеченным, он мог позволить себе также пригласить в свой дворец самые выдающиеся танцевальные коллективы и ансамбли галактики и платить певцам, танцовщикам и музыкантам очень приличные гонорары; некоторые мастера выступали во владениях богатого хатта практически постоянно. На свой день рождения Джабба пригласил таких знаменитых артистов, как па’лоуика Си Снутлз, ее товарищей по ансамблю Макса Ребо и Джоха Йоузу, прославленных танцовщиц разных рас и известную группу «Тональные узлы», но если бы все они знали, кто еще пожалует на праздник, то не согласились бы играть и плясать перед Джаббой ни за какие деньги — голова дороже. — Да вот о чем, вернее, о ком. У вас тут вон какие аппетитные шлюшки. У тебя же нет мужского орудия, ты им что куда суешь? Люк, уже испытавший с согласной на все Леей разнообразные виды плотских удовольствий и наслушавшийся малоприличных откровений своих дружков-республикоидов, почему-то счел высокооплачиваемых танцовщиц и музыкантов сплошь лицами облегченного поведения с пониженной социальной ответственностью, что, впрочем, было неудивительно для безмозглого беспробудного двоечника, с трудом окончившего пару классов едва ли не на сплошные единицы — для него было все равно, что балет, что высокое искусство, а что стриптиз с последующим оказанием интимных услуг. Однако главной его целью было не устроить безобразный скандал и не склеить кого-либо из помощниц Джаббы, а отвлечь внимание хозяина дворца от Хана Соло, что ему успешно удалось; боковым зрением Люк успел заметить кое-какое движение возле противоположной стены, и это вселило в него надежду. Так, теперь главное — не проколоться, пока он гадит Джаббе в мозги, а потом побыстрее смыться вместе со своей компанией и прихватить с собой Хана. — Ты идиот? — взревел Биб Фортуна. — Все мысли в штанах? — Сколько? — поинтересовался Люк, глядя на красиво одетую и ярко накрашенную в честь праздничного мероприятия танцовщицу расы тви’леков Улу, за что в следующее мгновение схлопотал от девушки смачную пощечину. — Ты вообще соображаешь, куда пришел? Мало тебе было, что ты без руки остался, сейчас вернется с учебы мой сын, отрежет тебе и голову! — заорал на него Джабба. — Только тронь ее, займешь место рядом с Сальным в карбоните! Юный недоджедай ничего не понял и продолжал рассматривать собравшихся, уделяя особое внимание лицам женского пола разных рас и медленно подыхая от зависти. За что этому жирному Джаббе такие привилегии, что он может себе чуть ли не целый гарем купить, а ему приходится сидеть ни с чем? — А она сколько? — он ткнул пальцем в певицу-па’лоуика, за что Ула снова дала ему по роже. — Свали наконец-таки отсюда, идиот озабоченный! Может, я тебе лучше расскажу, сколько лет на музыкальную и балетную школу потратила и сколько теперь за вечер зарабатываю? Тебе и не снилось, недоумок! Неожиданно за Люка вступилась другая танцовщица — рыжеволосая девушка человеческой расы с бледной кожей и пышной грудью. — Оставь-ка ты его в покое! Эй, красавчик, если хочешь, встретимся завтра, как только ты закончишь свои дела, у меня как раз выходной. Бедный хатт едва не лопался от злости. — Мара, прекрати свои выходки. Я не для этого тебя на работу нанимал, чтобы ты непонятно с кем кокетничала. Мало ли кто зайдет сюда с улицы! Тебя это вообще не касается! Еще раз ляпнешь нечто подобное — уйдешь отсюда без денег! Ула не выдержала и нажала на кнопку возле трона Джаббы; под ногами у нее что-то лязгнуло, и открылся потайной вход в огромную яму, куда и полетел Люк Скайуокер — прямиком на ужин ручному ранкору хатта. Не успела она закрыть дыру в полу, а Джабба в свою очередь вздохнуть с облегчением и продолжить праздник, как Биб Фортуна и его охранники-гаморреанцы в ужасе завопили, тыча пальцами в стену: там переодетая во что-то странное Лея в сопровождении своих приятелей уже успела расплавить карбонит с замороженным аферистом. Тут бедного хатта наконец осенило, что происходит; весь хмель тотчас вылетел у него из головы, и он начал ругаться. — Что же вы наделали? — горько упрекнул он Улу и Биба Фортуну. — Зачем вы пустили сюда этого джедайнутого гада… он же там моего ранкора угробит! Взять их! — приказал он, бросив гневный взгляд на Хана и его дружков. — Да вы ж сами разрешили, — возмутился ничего не понимающий советник Джаббы. Его охранники тем временем окружили незадачливых республиканских террористов, и шут хатта Салациус Крамб снова попытался включить контрольную панель, чтобы вернуть Хана Соло в прежнее замороженное состояние, но механизм, похоже, вышел из строя. — Она сломана, мой господин, — сказал он. — Сломала, дура, — выдохнул Джабба, таращась на Лею. — Отрабатывай теперь. — Я с тобой спать не буду! — истошно заорала та. — Далась ты мне! — заорал хатт. — Ты мне все поломала, отрабатывай теперь, дура! Ула, дай ей самое паршивое концертное платье, какое не жалко, и пусть весь вечер разносит еду и напитки! А этих троих — в подземелье, я с ними потом разберусь! — он все же понадеялся, что мерзкого сектанта Люка съел ранкор. Лея начала возмущаться, ссылаясь на двухмесячную беременность, но Джабба был непреклонен. — Я тебя не камни из каменоломни таскать заставляю. От пары стаканов пива не переломишься и выкидыш у тебя не случится, давай-ка, переодевайся и бери поднос! Веселая вечеринка продолжилась: музыканты заиграли, гости стали поздравлять хозяина дома, а танцовщицы исполнили для него свои самые лучшие номера, в зале не хватало лишь одной — Мары Джейд, которая, сославшись на необходимость выйти в туалет, удалилась отнюдь не в дамскую комнату — уж очень ей приглянулся юный сектант Люк. Вскоре глазам Джаббы снова предстал великий джедай, не утративший своего боевого настроя. — Отпусти моих друзей, и я уйду, — потребовал Люк, грозно размахивая световым мечом. — Простите, молодой человек, — с недоумением спросил он, — а по какому такому праву вы от меня чего-то требуете? Вообще-то я вправе требовать от ваших друзей, чтобы они возместили мне материальный и моральный ущерб, поскольку один из них должен мне кучу денег, а вторая сломала дорогостоящее оборудование! Или вы считаете, что если вы джедай, то вам все позволено? Слушайте, проваливайте-ка отсюда, пока не поздно! Странно, что ранкор вас не сожрал! — Джабба по наивности решил, что Люк усыпил зверя при помощи своих джедайских примочек, хотя на деле к нему потихоньку спустилась Мара и открыла ему дверь потайного хода, пока все веселились, а ранкор на счастье недоджедая попросту не успел проснуться, поскольку совсем недавно его немного перекормил смотритель. Люка его слова сильно задели, но он не подал виду. Он сразу вспомнил обо всех тех обидах, что причинили ему адепты Темной Стороны, в том числе сын Джаббы — ситх Ротта, насмехавшиеся над ним, когда он был тяжело ранен, и наговорившие ему всяких гадостей, и решил при первом удобном случае непременно отплатить всем им той же монетой, однако сейчас перед ним стояла совсем иная задача… хотя, хотя… Пусть проклятый хатт-ситх явится домой и получит, что заслужил, то-то будет ему сюрприз! Недолго думая, озлобленный сектант взмахнул мечом и снес голову танцовщице-родианке Гриате; следующей жертвой недоджедая стал шут Джаббы Салациус Крамб, которого Люк порубил на куски. Юный террорист отлично запомнил кнопку, на которую нажала Ула, и активировал ее при помощи Силы, а потом столкнул в яму к ранкору саму девушку. — Вот тебе, — злорадно воскликнул сектант, — будешь знать, как поднимать на меня руку! Джабба заорал какую-то нецензурщину на своем языке. Охранники и наемник Боба Фетт, который часто сопровождал богатого хатта во время разных дел, начали стрелять, но уроки Кеноби не прошли для его ученика даром — по крайней мере, отражать световым мечом выстрелы он научился. Тут из бокового коридора показалась Мара, о которой все уже успели забыть — у нее в руке тоже был световой меч с фиолетовым клинком. — Эй, красавчик, — крикнула она Люку, — возьмешь меня с собой, помогу! — Сходи за моими друзьями, — ответил он, — выведи их отсюда, а с этими я сам справлюсь! Несколько минут недоджедай рьяно размахивал мечом, кромсая на части всех, кто умудрился подвернуться ему под горячую руку, но в какой-то момент раздался грохот, и двери дворца разлетелись на части; обернувшись, Люк увидел здоровенное судно на воздушной подушке, на палубе которого стояла его новая знакомая, а рядом с ней — живые и невредимые Хан, Лэндо и Чубакка. — Беги! — закричала Мара. Юный террорист, схватив за руку Лею, бросился к выходу, но за ними в погоню кинулись Джабба, Биб Фортуна и Боба Фетт. Быстро запустив свою песчаную яхту, они полетели за Люком и его дружками, однако Мара отлично отстреливалась, и все кончилось очень быстро и печально — раздался взрыв, в небо взлетел веер металлических осколков, и охваченное пламенем судно развалилось на куски. Мертвый Джабба шлепнулся на песок, его спутников расшвыряло в разные стороны, а республиканцы могли наслаждаться своим триумфом. — Ублюдки, — торжествовал Люк, стоя на палубе. — Как же я рад, хоть один получит по заслугам! — О чем ты? — поинтересовалась Мара, деактивировав меч. — Думаешь, у меня с Джаббой были денежные дела? — недоджедая наконец-таки прорвало. — Это у моего друга Хана были, а у меня другое. Его сын — ситх и потешался надо мной, когда Дарт Вейдер отрубил мне руку! Он всячески меня оскорблял! Пусть поплатится! Мара посмотрела на Люка и в этот момент поняла, что они нашли друг друга — у нее были свои счеты с выпускниками и учениками Академии. Недолго думая, она поведала ему свою историю — естественно, приукрасив подробности и выставив Вейдера и Старкиллера полными монстрами: в глазах юного сектанта блеснуло понимание. — Вот оно что, — сказал он. — А то я думал, ты охотница за наживой, а меч на черном рынке купила. Полетели с нами, будет у нас в Альянсе второй джедай. Через некоторое время из подвала выбралась исцарапанная Ула, ее дорогой концертный костюм превратился в жалкие лохмотья, которые теперь не сгодились бы даже на тряпки — спасло ее только то, что ранкор отлично знал своих и, даже успев проснуться, не тронул девушку, к которой уже давно привык. Проклиная Люка и его дружков на чем свет стоит, она пошла искать аптечку и сразу увидела в окно результат кровавых разборок, а по всему залу изрубленные трупы. Поначалу она, не помня себя от страха и горя, легла лицом вниз на пол и рыдала по меньшей мере полчаса, а потом вытащила из аптечки вместо пластыря успокоительное и, проглотив таблетку, вырубилась прямо на месте. По прошествии двух часов на Татуин вернулся Ротта. Глазам юного хатта предстало чудовищное зрелище — разгромленный дворец его отца с выломанными дверями и заваленные трупами окрестности; от вида мертвого Джаббы на песке у бедняги перехватило дыхание. Не помня себя от ужаса, он бросился в здание, громко выкрикивая имена помощников своего родителя. Недаром он ощутил опасность в Силе и отпросился с занятий раньше времени, но все равно опоздал… Возле помоста, на котором стояло кресло Джаббы, он увидел танцовщицу Улу в порванной одежде, на ее щеке запеклась кровь; тви’лечка лежала прямо на полу, но, кажется, дышала. Тут же неподалеку валялся разрубленный на части световым мечом Салациус Крамб — голова злосчастного шута откатилась в угол, туловище без рук и ног выглядело нелепо и жалко. — Эй, — он тронул девушку за плечо. — Ты живая? Ула ничего не ответила и даже не пошевелилась, но молодой ситх-ученик понял, что она все-таки жива — рука была теплой. Что с ней? Она тяжело ранена, оглушена? Он потряс танцовщицу чуть сильнее, и она наконец разлепила опухшие от слез глаза. — Ротта? — она узнала хатта и снова разрыдалась. — Ну почему у тебя в этот день были занятия… Ты бы нас от него защитил… — Кто это сделал? — прорычал тот. — Догадайся с одного раза, кто у нас себя великим джедаем мнит. — Снова Люк? — взревел сирота вне себя от гнева и боли. — Он самый. Прилетел за своим дружком, начал ко всем женщинам домогаться, перебил половину гостей, а меня столкнул в яму к ранкору за то, что я ему пощечину влепила. Что нам теперь делать? Он перерезал почти всех гостей и придворных твоего отца! У меня такая хорошая работа была! Ненавижу джедаев! — она расплакалась еще горше. Бедный Ротта собрался с духом. Его сердце разрывалось от боли и горя, но он все же взял себя в руки. — Ублюдок. Только он не на тех напал — видимо, забыл, что я ситх. Сейчас позвоню владыке Вейдеру, и можешь быть уверена в том, что мрази не жить. Хотя лучше, наверное, гранд-моффу Наберрие, она Люка лютой ненавистью ненавидит. Ула села, вытерла слезы. — Ротта, мне так жаль… — Иди переоденься и ложись спать в своей комнате. Будь уверена, с Люком мы разберемся, а тебя я на улицу не выгоню. Живи пока у меня, все будет в порядке. Где Биб? — поинтересовался хатт. — Его тоже этот ненормальный зарубил? — Не знаю, я его не видела… Спровадив зареванную Улу спать, Ротта долгое время молча сидел среди изрубленных трупов и воображал себе картины кровавой мести Люку. Биб Фортуна, впрочем, вскоре нашелся вопреки худшим опасениям молодого хатта — беднягу оглушило взрывом во время потасовки в пустыне, и он долгое время пролежал на песке без сознания, но ближе к рассвету очнулся и смог сам дойти до дворца Джаббы. Вызвав к пострадавшим врача, юный ситх занялся неприятными хлопотами — ему предстояло организовать похороны отца и его злосчастных помощников, а потом приступить к ремонту жилья. * Мастер-формовщица Межань Кваад ждала ребенка. Само по себе это было не столь уж выдающееся событие, если не считать того, что этому младенцу, возможно, предстояло жить уже в новой галактике, дарованной богами своим детям. К большому изумлению других йуужань-вонгов, Межань твердила, что намеревается воспитывать свою дочь совершенно иначе, чем принято. Она слыла довольно оригинальной личностью, но никто и не подозревал о том, что конкретно кроется за этими словами. Когда девочка появилась на свет, мастер Кваад в очередной раз удивила всех своих соплеменников. — Я свою дочь никому не отдам, — сказала она не терпящим возражений тоном. — Я сама буду ее растить и воспитывать, как это было в те времена, когда у нас был дом! Друзья попытались убедить ее отдать младенца на попечение воспитателей в яслях, как это делали многие поколения йуужань-вонгов до нее и продолжали делать сейчас. Однако Межань всегда отличалась недюжинным упрямством и продолжала стоять на своем; дело кончилось тем, что все, включая Верховного Повелителя Шимрру, попросту опустили руки и отступились. Мастер Кваад, чувствуя себя победительницей, торжественно подняла на руках свою дочь. — Я даю тебе имя Риина, — сказала она. — Риина Кваад. Ты станешь одной из тех, кто будет жить в дарованном нам богами новом доме!