***
Рамос лежит на своей кровати, уставший после тренировки настолько, что даже бодрящий душ не смог его спасти. Из чувства полной расслабленности его заставляет вынырнуть телефонный звонок, черт бы его побрал. Дотянувшись до прикроватной тумбы, защитник отвечает на вызов, даже не посмотрев на экран. —Ты как?—Серхио достаточно всего пары секунд, чтобы узнать звонящего. —Марсело, что такого произошло, что ты решил спросить о моем состоянии, даже не поздоровавшись?— на губах появляется привычная усмешка. —Так ты не знаешь...— уже тише произносит бразилец, а Рамос заметно напрягается.— Мы с Порту играем, Серх. На этом их разговор прерывается, потому что испанец сбрасывает и с силой откидывается на подушки. Через пару минут он все же решает проверить информацию. Нет, Марсело не тот, кто будет шутить на эту тему, но Серхио не может поверить. А зря. Ему действительно придется встретиться с командой, в которой теперь играет Икер. Всю неделю Рамос не может отделаться от мыслей о предстоящем матче. Он все надеется, что это глупая шутка, которая вовсе не кажется ему смешной. Но полное осознание к нему приходит в самолете. Вся команда находится в приподнятом настроении, и лишь Серхио сидит у окна, запихнув наушники в уши, чтобы не сорваться на одноклубниках, которые вовсе не виноваты в том, что судьба не может так просто отпустить этих двоих. И лишь Марсело понимает всю боль своего капитана, изредка поглядывая обеспокоенным взглядом и не позволяя другим парням доставать испанца. Серхио не мог нормально уснуть всю ночь, хотя обычно после перелета спит без задних ног. Но сегодня предстоит важный матч и важная встреча. В раздевалке как всегда шумно: играет музыка, кто-то спорит, кто-то подпевает, кто-то разговаривает по телефону — но все замолкают как по приказу, и это заставляет Рамоса поднять голову. Их глаза встречаются, и Серхио понимает, что упал бы в эту самую секунду, не сиди он на скамье, в которую вцепился мертвой хваткой, заставляя пальцы ныть от боли. Он смотрит на Касильяса, который с улыбкой на лице приветствует каждого игрока лично, обнимая и перекидываясь парой фраз, и порой забывает дышать и моргать. Защитник Королевского клуба чувствует, как его сердце бьется с такой силой, что вот-вот проломит грудную клетку и вырвется наружу. —Ребят, нам пора на разминку, давайте,— голос Марсело, который понимающе смотрит на двух капитанов — бывшего и нынешнего — заставляет Серхио очнуться от собственных мыслей. Выгнав всех из раздевалки и получив улыбку, полную благодарности, от Касильяса, бразилец выходит следом за одноклубниками и прикрывает за собой дверь. —Чехо...— на полувыдохе выдает Икер, за пару шагов пересекая помещение поперек и прижимая к стене Рамоса, который все же нашел в себе силы подняться с лавочки. Больше слов не нужно, поэтому Серхио притягивает к себе голкипера, впиваясь в его губы жадным поцелуем. Он целует его так, будто это их последний день на этой планете. Чувствуя горячий язык в своем рту и сильные руки под своей футболкой, защитник цепляется за плечи Касильяса, чтобы не упасть от нахлынувших чувств. Они отстраняются одновременно, ощущая нехватку кислорода в легких и бардак в голове. —Я так скучал,— шепчет Рамос, утыкаясь лицом в шею старшего и опаляя ее горячим дыханием. —Так сильно, что не отвечал на сообщения и звонки?— слегка хриплым голосом говорит Икер, прижимаясь к защитнику всем телом и в блаженстве прикрывая глаза от приятного ощущения чужого дыхания на своей коже. Хотя какое же оно чужое? —У меня новый номер...— виновато произносит младший, мысленно давая себе подзатыльник. —Который ты решил не сообщать мне?— перебивает его голкипер, отмечая про себя, что в любой другой ситуации разозлился бы на безолаберность, безответственность и забывчивость Серхио, но не сейчас. Уж слишком сильно он скучал по нему. Сначала из раздевалки выходит невозмутимый первый номер португальского Порту, а через несколько минут в подтрибунном тоннеле появляется и капитан мадридского Реала. Заняв свои места в рядах разных команд, они думают о том, что могло произойти в раздевалке, если бы не чертов матч, на который оба заявлены в стартовом составе. Переведя взгляд на сосредоточенного Икера, Рамос понимает, что просто не сможет забить мяч в ворота соперника, если будет такая возможность. Но он даже не представляет, как сильно ошибается. Ведь у судьбы свои планы для этих двоих.***
Икер выбивает мяч подальше от своих ворот после очередной атаки Реала, и звучит свисток, оповещающий об окончании матча и о победе испанского клуба. Он быстрым шагом направляется к центру поля, куда из чужой штрафной спешит Серхио, не обращая никакого внимания других игроков — своих или чужих. Кажется, кто-то из португальцев просит у него футболку, но он оставляет его без ответа, так как его футболка уже принадлежит другому человеку (как и сердце, и жизнь, и весь Рамос целиком и полностью). —Поздравляю,— Касильяс заключает защитника в крепкие объятия на глазах у всего стадиона,— опять твоя золотая голова принесла нам,— он осекается,— вам, принесла вам победу. Серхио молчит, потому что все понимает. Обменявшись футболками, они в последний раз обнимают друг друга и прощаются. —Зачем ты это сделал, Эль Санто?— наконец решается задать вопрос младший. —Потому что люблю. Голкипер идет благодарить фанатов, по пути то и дело обнимая игроков (но не так, как минуту назад обнимал Рамоса), а защитник отправляется в раздевалку, чтобы принять душ и отправиться в аэропорт. Зайдя в автобус, заполненный радостными игроками Мадрида, Серхио занимает свое место, ставя на соседнее сидение спортивную сумку, чтобы никто даже не думал садиться рядом с ним, и думает. Думает над последними словами Касильяса. Говорил ли он о любви к клубу, которому посвятил почти всю свою жизнь, или же он имел в виду свои чувства к Серхио? Защитник даже не замечает, как трогается автобус, полностью погрузившись в свои размышления и сжимая край футболки с номером один, торчащей из открытой сумки. И мир никогда не узнает, что Икер Касильяс мог отбить тот мяч и перевести игру в дополнительное время. Он мог, но не захотел. Он не хотел этого с того момента, как зашел в раздевалку и столкнулся взглядом с карими глазами. А не хотел, потому что любит...