Энге

Мы Орки в первом поколеньи, Мы – потерявшие терпенье; Пусть обвиняют нас в измене, Мы их умней! Очей зеленое мерцанье, Мечей веселое бряцанье, И несомненно – отрицанье Других путей! А.К. Несис Эти рельсы никуда не приведут, Этот поезд не остановить, Эти руки не согреют, не спасут. Я люблю тебя – и я хочу тебя убить А.Васильев А вот тогда мы соберем народ покряжистей И поглядим, кто бы что ни говорил, как держит пулю со смещенным центром тяжести ваш хваленый плетеный мифрил! А. Немировский

Энге проснулся ранним утром от шороха за окном. Несколько секунд он лежал неподвижно, не вынимая руки из-под подушки. Однако всё было спокойно, а шорох, размеренный и неторопливый, потихоньку удалялся. «Дворник, – Энге перевернулся на спину. – Всего-навсего дворник, метущий мостовую. В этом переулке уборочной машине не развернуться… О Манве Сулимо, нервы совсем ни к балрогу…» Он встал и подошёл к окну. Крыши и верхние этажи домов напротив розовели в лучах рассветного солнца, а внизу по тротуару лениво шаркал метлой пожилой хазг в тёмно-серой спецовке. Энге поднял раму. – Привет, Джалут! – крикнул он хазгу. – Слушай, ну ты сегодня герой – в такую рань принялся за работу! Сам не спишь, и другим не даёшь, дружище? – Привет-привет, Энге-баана! – отозвался старик, с видимым удовольствием оторвавшись от своего занятия. На гондорине хазг говорил чисто, хотя и с гортанными переливами в голосе. – Поживёшь с моё, тоже станешь подниматься рано! Мне мало осталось, жалко время тратить! Энге засмеялся и, махнув рукой дворнику, отошёл от окна. – «Поживёшь с моё…» – прошептал он, чувствуя, как улыбка сползает с лица. – Старина, да ты мне в правнуки годишься… На улице хлопнула первая дверь, и по булыжникам торопливо простучали шаги. Столица просыпалась. В ванной было сыро и прохладно. Зябко поёжившись, Энге взял с полки под зеркалом тюбик и аккуратно выдавил горошину зубной пасты на щётку. Забавно, но этот человеческий обычай начал ему даже нравиться. Раньше среди эльфов было не принято чистить зубы – зачем, если у бессмертных не бывает кариеса? В Куивиэнен ограничивались тем, что после еды споласкивали рот водой или травяным отваром, чтобы освежить дыхание. Это тоже неплохо, но всё-таки в ощущении полной, почти стерильной чистоты во рту была своя прелесть. «Может быть, зря мы замыкались? – думал Энге, энергично орудуя щёткой. – Паста, тот же табак, бренди… Впрочем, какая теперь разница?» Он исподлобья посмотрел в зеркало. Субъект из глубины полированного стекла ответил столь же хмурым взглядом глубоко запавших серых глаз. «Дивность – не увечье, скрыть можно», – невесело шутил над собой Энге. Тот, кто отражался сейчас в зеркале, мало чем напоминал эльфа-авари. Молодой мужчина лет тридцати-тридцати пяти, нелюдимый и замкнутый – но такие случаются и среди людей. Мало кто присматривается, и ещё меньше тех, кто умеет видеть… Ни узких вытянутых зрачков, ни острых ушей – людские сказки лгут, никогда у эльфов этого не было. А волосы… Что ж, всякое в жизни случается. Энге сполоснул щётку и кинул её в стаканчик. Влажной рукой он провёл по шевелюре, ещё взлохмаченной после сна. Волосы были снежно-белыми без единого тёмного пятнышка. Седыми. Эльфы не седеют в двести – для Перворождённых этот возраст едва ли не детство. Но мог ли он ещё считать себя эльфом? Ведь того авари, что жил у Вод Пробуждения, давно уже нет. Даже имени не осталось. Талхары… Энге тысячу раз зарекался вспоминать, но прошлое, точно клеймо, было выжжено в душе. Вот и сейчас оно рвалось наружу, снова заставляя видеть ушедшее… … Эльфы творили магические барьеры вокруг Вод Пробуждения, и хитроумные завесы веками укрывали их владения от чужих взглядов. На карты легли искажённые очертания восточных земель, дороги путались, незаметно меняя направление, и уводили непосвященных в сторону от эльфийских земель… Так было. Пустота и гулкое эхо в заброшенных залах, развалины дворцов, населённые лишь совами и летучими мышами, выжженные пустоши на месте лесов… Так стало. Авари победила не магия – чем может смертный колдун угрожать Перворождённому, для которого Искусство естественно, как само дыхание? Но магия эльфов рухнула под свирепым натиском трёхглавого чудовища, и головы его звались – «Триангуляция», «Геодезия» и «Топография». То, что нельзя увидеть, можно вычислить; где не сходятся цифры и врут приборы – там путь в страну эльфов. Чёрное наследие Вождя не забылось, и в сердцах людей столетиями зрела ненависть к бессмертным. И снова нашёлся человек, ради власти собиравший осколки Тьмы – Гилмер, дальний потомок Олмера Великого. И сеть триангуляционных знаков окружила Куивиэнен. И вслед за командами топографов и геодезистов пошли армейские колонны… Энге со всхлипом втянул воздух в лёгкие. – О Элберет… – простонал он. Но если на Заокраинном Западе и слышали, то вот уже много веков хранили молчание. Эрухини Средиземья вела только их собственная судьба. Заправляя постель, Энге откинул в сторону подушку. Под ней поблескивал воронёным металлом восьмизарядный «ландул», не самое скорострельное, зато абсолютно безотказное оружие. Эльф подхватил пистолет с простыни и сунул в карман. Безоружным он не ходил никогда. Собравшись, Энге спустился по лестнице и вышел из дома на залитую светом улицу весеннего Минас-Тирита. Энге любил этот город. Бессмертный, здесь он чувствовал себя мотыльком-однодневкой, солнечным бликом на волне, катящейся из прошлого в будущее. Почти пять тысяч лет… Минас-Тирит помнил времена, когда прадед Энге ещё играл в камушки на берегах Куивиэнен. С тех пор мир успел измениться, и не в лучшую сторону, но древняя столица Гондора по-прежнему стоит. Хоть что-то осталось… Улица шла вниз, следуя изгибу склона холма, и в просвете между домами виднелись крыши Минас-Анора – новой части города. Строго говоря, название «Минас-Анор» носила вся столица королевства, но из уважения к древней славе этих мест название «Минас-Тирит» было сохранено. Теперь так звали самые старые кварталы, примыкавшие к Цитадели и королевскому дворцу. После Вторжения и Войн Адаманта столицей Гондора стал Дол-Амрот, но четыреста с лишним лет назад король Алдамир IV вернулся со своим двором на берега Андуина, оставив в Дол-Амроте только летнюю резиденцию. Он отстроил заново старый дворец, разрушенный ещё харадримами, и, что было для Энге куда более важно, вернул обратно Библиотеку – крупнейшее в Средиземье собрание древних манускриптов, чудом переживших краткое, но разрушительное владычество южных варваров. Великий город, сердце мира… «Все дороги ведут в Минас-Тирит» – эта поговорка была во всех языках, известных Энге. Новоарнор славен своими учёными – но Королевский Университет, основанный ещё Боронгилом II, до сих пор опережает северный Синка-Корон. Музыканты кхандской Саинны великолепны – но свои инструменты они предпочитают заказывать у гондорских мастеров. Умбар, расположенный на перекрёстке всего и вся, богат и изобилен – но с государствами Севера он торгует через Минас-Анор. Ну а самое главное: для всех Верных город, помнящий Элендила, был и остаётся святыней. Вывеска над входом в подвальчик извещала: «Энге Иландир – книги и канцелярские принадлежности». Гондор есть Гондор – здесь можно было не слишком задумываться над выбором имени. Древняя нуменорская спесь давным-давно забыта, и ныне кровь гондорцев причудливо смешивалась, рождая самые невероятные сочетания. Чего далеко ходить, если даже в Королевском совете заседали сенаторы Мериадок Фаль-Хаттраки и Эминдил Вархук? Энге привычно оглядел полутёмный зал лавки. Ждать покупателей было ещё рано, а значит, пока что оставалось время заняться собственными делами. Эльф подошёл к книжным полкам и принялся выбирать тома, складывая их на прилавок. Сегодня же вечером эти книги будут упакованы и при первой же возможности отправятся на запад, в Белые горы. Энге прожил в Минас-Аноре всего пять лет, но уже стоило подумать и о будущем. Довольно скоро местные жители заметят, что молодой беловолосый книготорговец не стареет с годами. Начнутся вопросы. Некоторое время долголетие можно будет объяснять нуменорской кровью, но лет через двадцать всё равно придётся уйти и, раздобыв новые документы, поселиться где-то подальше от Гондора. Вернуться можно будет не раньше чем через век-полтора, когда уж точно не останется в живых никого из знакомых, а личные дела в полиции и налоговой службе давно сдадут в архив. Именно поэтому Энге с самого начала оборудовал тайник у истоков Рингло. Там он хранил то, что планировал забрать, уходя из Гондора, и об этом следовало позаботиться заранее. Из Айбора пришлось убегать пешком и с пустыми руками. Городская полиция тогда почему-то слишком заинтересовалась обстоятельствами смерти туриста – ничем не примечательного пожилого истерлинга-талхара… … Он не участвовал в первой битве. Молодой эльф не успел ещё найти свою любовь, и у него не было детей. По обычаям авари первыми врага встречали отцы и деды – те, кто успел оставить наследников в Арде. Он рвался в бой, но не смел ослушаться старших. «Ты и твои ровесники – будущее эльфов в этом мире, – сказал ему, уходя, отец. – Мы прожили долгую жизнь и, если даст Единый, поживём ещё. Но если нам не повезёт, в чертогах Намо мы будем счастливы, зная, что вы ещё храните нашу землю». Восемь дней прошли в муках неизвестности. А на девятый во всех Зеркалах, во всех Видящих Камнях возникла одна и та же картина: блистающие доспехами квадраты эльфийских полков – и надвигающиеся серо-зелёные колонны. Враг пришёл. … За дверью раздались шаги, и Энге резко обернулся. Как бы ни был он погружен в воспоминания, застать его врасплох мало кому удавалось. Звякнул колокольчик над входом, и в лавку бочком протиснулся невысокий коренастый субъект. Книготорговец чуть приподнял бровь: великие Валар, вот уж кого он меньше всего ожидал увидеть у себя! Покупатель был чистокровным орком. – Доброго утра вам, хозяин! – чуть помявшись, проговорил орк. – Мне бы ручку… и бумаги немного… Энге повёл рукой над витриной: – Выбирайте. Вам какую именно? – Чтоб писать… «Н-да, я-то думал – чтоб в ушах чесать! – улыбнулся про себя Энге. – Да уж, далеко у них Мордоре шагнул прогресс, вон и орки уже стали грамотными… Интересно, а кому он писать-то собрался?» Впрочем, особенно удивляться не стоило. Последние кланы настоящих орков жили в Хмурых горах. Те места не слишком-то щедры к своим обитателям, и каждый год сотни длинноруких и сутулых уруков отправлялись на заработки в Гондор, Хазгистан, Эсгарот или даже Новоарнор. Чаще всего они нанимались на стройки или дорожные работы. Строили орки не сказать, чтобы хорошо (если по совести – так и вовсе паршиво), зато дёшево и очень быстро, а потому без заказов не оставались. Союз каменщиков раз за разом слал челобитные Его Величеству, требуя выставить орков за пределы королевства, а канцелярия точно так же раз за разом отвечала: мордорцы не нарушают законов Гондора, и от них никакого вреда, кроме пользы. Гномы, строившие элитное жильё на окраинах столицы, хранили презрительное молчание: для фирм вроде «Вестри и сыновья» орки-шабашники были не конкуренты. Так что ничего странного в том, что оказавшийся в столице урук решил написать своей многочисленной родне в Мордор. Энге положил на прилавок выбранную покупателем ручку и тонкую стопку почтовой бумаги. – А открыточку послать не желаете? – Эльф как можно небрежнее раскинул веер многоцветных картонок. Глаза орка алчно блеснули: – Ага! Вот эту! – Он вцепился в открытку, жадно разглядывая её. – Нет, эту!.. Ой, дайте все! Расплатившись и бережно прижимая к груди пакет с покупками, орк поклонился: – Спасибо вам, хозяин! Будете у нас в Цаганцабе – заходите, всегда примем с радостью! Гаакх голуг наркуу гимбубут лат!* Когда орк наконец шмыгнул за дверь, Энге беззвучно засмеялся. Нет, ей-Валар, как дети – злые, испорченные, но дети! И всё так же обожают моторы и взрывы. Ну что ж, вот и нашёлся покупатель для серии «Сто лет Королевским бронетанковым войскам»… Отказать поставщику он тогда не смог. Но держать у себя в лавке изображения танков было тяжело – слишком свежи воспоминания о том, как именно он увидел их в первый раз… … Поздно было учиться. Честная сталь и крепкая рука – слишком мало против пулемётов и орудий. Мифриловая кольчуга выдержит удар пули или осколка и останется целой. А вот эльфийский воин внутри неё – увы, нет. Да и много ли мифрила там, на Востоке? Была бойня. Гаубицы ломали строй. Шрапнель пробивала в эльфийских рядах зияющие дыры. Ураган летучего свинца сметал уцелевших. Из тех, кто вышел навстречу талхарам, домой не вернулся никто. Погибая, эльфы всё же заставили людей сполна заплатить за свою победу. Сквозь Камень он видел, как к танкам летели заговорённые стрелы, оставляя в воздухе дорожку искр. Наконечники безвредно чиркали по броне стальных чудовищ – и зелёный колдовской огонь тут же превращался в рыжее дымное пламя горящего топлива; техника содрогалась от внутренних взрывов и навсегда замирала. Некоторым из бойцов удавалось прорваться к человечьей пехоте – и тогда эльф менял свою жизнь на десяток-другой человеческих… Потеряв многих, гилмеровская армия на время остановилась, и авари смогли собрать второе войско. Теперь в строй встали уже все, кто мог сражаться, чей меч, лук или волшебство могли послужить своему народу. И он впервые взял в руки оружие не для танца или дружеского поединка. Но всё же враг был слишком могуч, чтобы надеяться на победу только собственными силами. Впервые за много веков эльфы покинули свои земли и сами направились к людям. Принц Орвэ, сын Вечного Короля, сам отправился на запад – туда, где в большой и сильной державе жили древние союзники, дорваги. Одним из охранников в посольстве был молодой эльф. Искусство ли проводников, чудо ли, явленное Единым – но маленькому отряду принца удалось добраться до цели. Эльфийское посольство приняли со всем возможным почётом. Но едва лишь принц напомнил о старой дружбе и заговорил о союзе против истерлингов, как Кедим, король Дорвагии, мановением руки прервал посла: – Дружба либо обоюдна, либо её нет совсем, – сказал он, и слова его гирями падали в тишине зала. Из уважения к гостю король говорил на синдарине, и тем страшнее было слышать его речь. – Мы многим обязаны эльфам – но наш народ сполна оплатил все счета на равнинах Дор-Феафарота. Плечом к плечу с авари мои предки встретили и Хамула, и Олмера. И долгов больше нет. Тысячу лет вы не знались с нами – а сейчас, когда вам опять нужно мясо для битвы, эльфы снова пришли к дорвагам? Нет, принц. С Гилмером и талхарами у нас договор о вечном мире – и даже ради вас мы не пойдём на вероломство, не ударим в спину. Мне очень жаль – но помощи не ждите. Посольству не удалось донести ответ дорвагов до Вечного Короля. Стоило приблизиться к границам Вод Пробуждения, как над отрядом мелькнули крылья истерлингского самолёта, и взрыв авиабомбы оборвал жизнь принца Орвэ и тех, кто оказался слишком близко к нему. Лётчика направлял не иначе, как сам Моргот: каким чудом он смог разглядеть с неба эльфийские плащи, сливающиеся с травой? Он тогда выжил – как выживал сотни раз потом. Война катилась по землям Авари, точно лавина. Магическая завеса рухнула окончательно, и гилмеровская авиация безнаказанно овладела небом. Разбомбленные крепости, сожженные напалмом леса…Эльфы отыгрывались, в коротких ночных стычках уничтожая мелкие отряды Вождя, но не могли остановить вторжение. Техника нуждалась в горючем, пушки – в снарядах, самолёты – в аэродромах. На завоёванных землях строились укреплённые лагеря. И защитники Куивиэнен попытались сами перейти в наступление, атаковать одну из таких баз… Привычным усилием воли Энге на мгновение отогнал морок воспоминаний. Память, благо и проклятие для всех эльфов… Он пытался вспомнить хоть что-то, кроме войны, но картины мирной жизни Вод Пробуждения казались размытыми и чужими… А вот другое… Другое являлось так ясно, точно происходило здесь и сейчас. Поле выжжено до черноты. Заросли колючей проволоки опутывают позицию. Пулемёты простреливают каждый клочок земли. Не подберёшься незамеченным. А значит, незачем и подбираться. Один рывок – и небольшой эльфийский отряд сметёт врага. Пусть талхаров в десять раз больше – в бою накоротке меч и стрела сделают своё. Кольчугу не пробьёшь штыком, а эти дикари уже разучились фехтовать и мало чего стоят в рукопашной… Они бежали. Размашистый удар меча, перерубленная «колючка» скручивается бессильной спиралью. Истерлингские окопы ощетинились вспышками выстрелов, пули рвут плащ за спиной – пусть их, не всякий выстрел в цель. А если хоть кто-то добежит, он расчистит дорогу остальным. Поэтому – только вперёд, пригибаясь и бросаясь из стороны в сторону, чтобы сбить прицел врагу. Сосед падает, скошенный очередью. Теперь он – передовой в их группе. Вастакские окопы. Пулемётное гнездо. Мгновенный взблеск солнца на лезвии – и голова пулемётчика отлетает в сторону. Второй номер успевает отшатнуться, но эльфийский меч, описав стремительную петлю, разрубает его от ключицы до живота. Пулемёт заглушен. Теперь авари не остановить. Гнездо Тьмы, свитое на земле эльфов, будет уничтожено. Запылают стальные чудовища, взлетят на воздух склады, трупы убийц удобрят осквернённую почву. Гилмер – безумец, одержимый, но его полководцы умеют считать. Скоро они поймут, что война обходится им слишком дорого – и тогда за жизнь Вождя никто не даст и ломаного медяка… И закончится наконец это безумие. Эльф спрыгивает в ход сообщения, двумя короткими выпадами расчистив себе дорогу. Из соседней ячейки выскакивает солдат, штык лязгает о кольчугу. Эльф с размаху бьёт врага рукоятью меча в висок, каска и осколки черепа вминаются в мозг. Продолжая движение, авари разворачивается, меч срубает голову талхара, зашедшего со спины… Он не видел тогда, что атака уже захлебнулась, что до вражеских позиций живым добрался он один. Впрочем, даже если бы и видел – это ничего бы не изменило. Сталь и кровь, смерть, оседлавшая лезвие меча. И удар прикладом по шлему, бросивший его в темноту беспамятства. Поток ледяной воды, пахнущей металлом и гарью, обрушился на лицо. Эльф застонал, с трудом приоткрывая глаза. – Очнулся, демон? – Молодой офицер в чёрном мундире отставил в сторону жестяное ведёрко и склонился над пленником. – Это хорошо, что ты жив. Нельзя, чтоб ты сдох слишком быстро. Тебе ещё отвечать за два десятка, которые ты порубил. – Всего-то? – выдавил из себя авари, пытаясь шевельнуться. Руки были зверски скручены за спиной в кистях и локтях, эльф почти не чувствовал их. Человек удивлённо покачал головой: – А ты крепок… Мы уважаем храбрость. Именно поэтому я и не отдал тебя солдатам. Но клянусь Великой Лестницей, ты об этом ещё пожалеешь… Смуглое лицо юного офицера лоснится, блестят бисеринки пота – солнце палит немилосердно, в чёрной форме жарко. Солнце палит…Сквозь его бешеное сияние эльф вглядывается в лицо врага. Запомнить каждую чёрточку. Не забыть – что бы ни случилось. Те, в блекло-зелёном, что стоят вокруг – всего лишь стадо. А это – один из пастухов… Слезятся глаза. Лицо расплывается… Он не забыл, и в Айборе дописал последнее телко в истории их знакомства. Но если бы этим можно было подарить хоть день жизни ушедшим… Второе ополчение пало точно также как и первое – разве что сгинуло не в одной страшной битве, а во множестве мелких столкновений. Те, кому повезло, погибли. Остальных ждал концлагерь Наробандо**. Он до сих пор стыдился той радости, с которой увидел в лагере людей. Чудовищная машина уничтожения, опробованная Гилмером в эльфийских землях, развернулась на запад, и к воротам Наробандо потянулись длинные колонны пленных дорвагов, западных хазгов, гондорцев, бардингов. «Получайте, предатели!» – с ненавистью шептал он, глядя в глаза дорвагам. Однажды в лагерь прибыла очередная партия – хоббиты, сражавшиеся в рядах новоарнорской армии. К ним вастаки относились значительно мягче, чем к заключенным-людям. Вождь пытался привлечь этот народ на свою сторону и расколоть изнутри Закатный Союз. Хоббитов нормально кормили, не били и почти не заставляли работать. Маленькие забавные создания казались мирными и довольными жизнью… но именно они подняли восстание, напав с заточками на охрану. Живым талхары взяли только одного полурослика. Капитан Ширской стрелковой бригады Энгельберт Тук… Когда его, избитого до черноты, волокли к виселице, комендант лагеря не выдержал и заорал: «Скотина шерстоногая, чего тебе ещё не хватало?!» Хоббит, обвисший в лапах конвоиров, чуть приподнял голову и прохрипел: «Свободы, сударь…» Слухи разносятся быстро, вскоре весть о бунте дошла до сектора, где держали авари. И через три года после войны, когда Дамнар создавал Братство, бывший заключенный номер сто сорок семь – пятнадцать встал в круг и произнёс: «Отныне имя мне – Энге»…

Они пришли как лавина, как чёрный поток, Они нас просто смели, и втоптали нас в грязь, Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок, Они разрушили всё, они убили всех нас. Я знаю то, что со мной этот день не умрёт, Нет ни единой возможности их победить, Но у меня право на то, чтобы видеть восход, У них вообще нету права на то, чтобы жить.***

И скоро уцелевшие слуги Вождя начали бояться темноты. До конца дня лавку посетило ещё десятка три покупателей – место здесь было не слишком бойкое, но торговля пока что держалась на плаву. Вечером, когда Энге уже собирался уходить, дверь снова скрипнула, и в подвальчик спустился последний на сегодня гость – высокий мужчина в сером летнем плаще, темноволосый и сероглазый. Вошедший негромко произнёс на аварине: – Эль тила ллюмедай воментиеугво!**** – Здравствуй, Тиринэл, – ответил Энге по-гондорски. Они обнялись. – Ты не меняешься… Энге, – не убирая рук с его плеч, сказал гость. – Или мне лучше называть тебя… – Старое имя мертво. – Ты не меняешься, Энге, – повторил Тиринэл. – Как ты меня нашёл? – Случайно. Я шел по улице и увидел твою вывеску. Имя «Энге» встречается не слишком часто. К тому же ты всегда любил книги… Впрочем, я и раньше слышал, что живёшь в Гондоре, а потому надеялся тебя встретить. – Ты подождёшь немного? Я закрою лавку, и мы пойдём ко мне. Тут не поговоришь. – Мы не виделись пятнадцать лет, друг, – ответил гость. – Разумеется, я подожду. – Я едва нашёл тебя… – Гость задумчиво покачивал в ладони бокал, заставляя тягучее розовое вино крутиться воронкой. – Ты скрываешься от людей – это я понимаю. Но почему ты забыл про нас? – Мне тяжело встречаться с другими эльфами, – ответил Энге. – Всё время вспоминается прежняя, довоенная жизнь… и то, как она закончилась. Да и зачем я вам? – Нам нужен каждый. Хотя бы потому, что нас осталось в этом мире слишком мало. Если мы не будем держаться друг друга, мы просто растворимся в людском море и никогда не возродим свой народ и свою страну… – Народ нам уже не возродить. Прости за грубость, но сколько наших женщин ещё способно рожать – после того, что с ними делала гилмеровская солдатня? – возразил Энге. – Нам нужно благодарить их уже за то, что они ещё живут с нами – и не просить о большем… Нет, Тиринэл, у авари нет будущего в Средиземье. Мы – последние. Больше эльфов не будет. А выживать можно и поодиночке. Чуть помявшись, Тиринэл проговорил: – Ты знаешь, я-то ведь больше не одинок… Прости, что не пригласил на свадьбу, но я тогда не знал, где именно ты скрываешься. – Тиринэл, ты – и женился? Великие Валар, неужели где-то сдох варг? – Энге искренне расхохотался. – Клянусь, это последнее, во что бы я поверил!.. Ладно, дружище, прости мой ядовитый язык и прими поздравления! Кто твоя избранница? – Её зовут Элоссэ, – ответил Тиринэл. – Она из Логайтара, это в восточном Кханде. – Я не ослышался? Ты женился на человеческой женщине?! Ну, тут уж я не знаю, что и сказать… – А ты скажи, – Тиринэл прищурился и начал приподниматься из-за стола. – Скажи, но сначала хорошенько подумай! Энге положил руку на плечо другу, силой усаживая его на место. – Перестань! О Валар, ты по-прежнему вспыльчив, как сам Феанор! Меня удивляет твой выбор, но я не хотел обидеть ни тебя, ни её. Да женись ты хоть на орчихе – это твоя жизнь, тебе ей и распоряжаться!.. Ты её хоть любишь? – Наверное, – успокаиваясь, ответил Тиринэл. – Не так, конечно, как любил бы эльфийку, но всё равно… Главное, что она меня любит. – Тогда будьте счастливы все отпущенные ей годы! – Энге встал и подошёл к книжной полке. – У меня даже найдётся подарок. Он пошарил рукой за книгами и что-то достал из тайника. – Это для твоей человечки, – На ладони Энге поблескивал витой браслет из серебристо-серого металла. Тиринэл взял украшение и провёл по нему пальцем, следуя за прихотливыми изгибами узора. – Лёгкий, – заметил он. – Что это, мифрил? Энге слегка улыбнулся и покачал головой: – Откуда мифрил у скромного книготорговца? Это алюминий. Их металл. – Никогда бы не подумал… – Тиринэл растерянно вертел в руках браслет. – Такой простой материал… и такая работа… Спасибо тебе, друг. – Ты-то при чём? Пусть Элоссе благодарит – если понравится… Она знает, кто ты? Тиринэл кивнул: – Знает, и что из того? Её это пока не беспокоит. – Не боишься, что она расскажет своим сородичам? – Я не скрываюсь, – пожал плечами Тиринэл. – Все знают, что я эльф. – И…? – И ничего. Косятся, но не слишком досаждают. Журналистов я выпроваживаю, учёным хватает и Маэлнура – он сейчас в Аннуминасе, пишет книги и даёт интервью, – Тиринэл засмеялся. – Вот уж кто из нас нашёл своё место в новой жизни, так это он. Видел я его недавно – важности хватит на трёх нолдорских владык… Да ты и сам знаешь – никто, кроме членов вашего Братства, и не скрывался. А остальные живут вполне открыто – люди ведь помнят, что не все авари погибли в Наробандо. – Да, не все… – задумчиво протянул Энге. – Но сколько нас было – и сколько осталось? Мой прадед прожил три тысячи лет, но даже он не знал в лицо всех эльфов Куивиэнен. А я, не напрягая память, могу назвать каждого, кто пережил войну. Шестьсот сорок семь… – Шестьсот сорок шесть, – поправил его Тиринэл. – Кто? – Анэйхоло. Год назад. – Пусть Намо будет к нему милостив… – Энге склонил голову, прощаясь с ушедшим, но через мгновение глаза его снова вспыхнули. – Как это вышло? – Просто устал от жизни, – ответил Тиринэл. – Лёг – и навсегда уснул. Он ведь был самым старым из нас… – Не думал, что доживу до такого… – невесело усмехнулся Энге. – Эльф умирает от старости! Мы постепенно становимся людьми… Да уж, у Единого великолепное чувство юмора… Его собеседник покачал головой: – Не надейся, людьми нам не стать. А Анэйхоло… Он решил, что ему незачем жить дальше, и поэтому… – Я видел такое не раз, – перебил его Энге. – Так уходили в Наробандо… Так уходили трусы, Тиринэл. – Я ведь тоже был там! Не торопись… – мрачнея, начал было гость, но Энге не дал ему договорить: – Да, ты там был. И ты знаешь, что оборвать жизнь своей волей – на это нужны силы, и немалые. Большинство умирало в петле, от пули, голода, побоев, непосильной работы… Будь я проклят, если скажу о них дурное слово! Но если у тебя ещё есть силы, потратить их на позорное бегство от жизни, а не на сопротивление – это и есть трусость. Тиринэл с болезненным любопытством разглядывал друга. – А ты жесток, Энге, – произнёс он наконец. – Эру Всемогущий, что же они сделали с тобой в Аш-Шейатаре?.. Знаешь, как тебя называют наши? Энге молча кивнул. Гуртэнге. Энге-Смерть. Жутковатая игра слов: на языке западных эльфов это прозвище означало «смертное железо»… Принимая новое имя, он не думал о его созвучии с именем древнего меча. Ну что ж, тем лучше. – Ты такой же меч, – продолжал тем временем Тиринэл. – И своего Глаурунга уже сразил… Полный невысокий человек в белом халате кивнул на строй заключенных. – Мне потребуется как минимум триста образцов, – проговорил он, поправляя очки на мясистом носу. – Распорядитесь, чтобы отобрали здоровых. – Доктор Менеглай, но их у нас очень мало, – заискивающе ответил комендант. – А здоровых почти что и нет. Если вы заберёте три сотни, работать будет некому. – Мне передать ваши слова Вождю? – равнодушно сказал доктор. Комендант нервно сглотнул и махнул рукой охранникам… – Это было чудовище, Тиринэл, – чуть слышно проговорил Энге. – Не человек, даже не орк. Этому нет названия… Ты знаешь, чего он добивался? – Откуда? Валар были ко мне милостивы, я не попал в Аш-Шейатар. Нас в Наробандо освободили гондорцы. А ты никогда никому не рассказывал. – Да? Ну тогда слушай… – Голос Энге окреп, но стал неестественно ровен. – Доктор Менеглай был учёным. Он изучал происхождение племён и народов. Именно Менеглай доказал, что раса хоббитов произошла от людей… Но это неважно. Он служил Вождю, помогал доказывать, что талхары – высший народ в Арде, а все остальные должны быть их рабами. Вождь его очень ценил и позволил устроить собственную лабораторию. И тогда Менеглай решил осуществить свою давнюю, самую заветную мечту – определить, действительно ли орки происходят от эльфов, и узнать, как Моргот создал первое поколение гоблинов. – Он… – не поверил своим ушам Тиринэл. – Да. Он решил повторить путь Врага. Он отобрал триста здоровых пленников-авари, мужчин и женщин, и попытался изменить их природу… Эру милостив, опыты Менеглая пережил лишь я один. Когда арнорцы и хазги рвались к Шурухару, доктор решил бежать, уничтожив все следы своих преступлений… У меня хватило сил отогнуть прут в клетке, где меня держали. Здание уже горело, но я сумел выбраться. Подручные доктора торопились и не стали тратить времени на погоню… Энге перевёл дыхание. – Историю Дамнара и нашего Братства ты знаешь, – всё тем же мертвенно-спокойным тоном продолжал он. – Мы взяли в руки человеческое оружие и полвека искали палачей по всей Арде. Я потратил тридцать лет, пока не напал на след Менеглая. Ещё пара недель – и я бы опоздал: доктор был уже очень стар и болен… Неожиданно лицо Энге взорвалось безумной гримасой горя и ярости: – Хоть ты мне скажи – за что нам всё это?! Мы – Авари, Невозжелавшие! Мы никогда не лезли в драку, сами ушли от людей. Всего-то и хотели, чтобы нас не трогали… Эрухини, младшие братья… тьфу! Балрог им брат, не я! – Энге стукнул кулаком по столу – не размахиваясь, но толстая дубовая доска предупреждающе хрустнула. – Знаешь, иногда думаю: будь у меня что-нибудь вроде их новых игрушек… тех, где раскалывается неделимое… Всю Арду – в пепел, но их бы извёл!.. – В тебе говорит ненависть, друг. Это недостойно эльфа. – Эльфа?! – оскалился Энге. – Эльф умер в Аш-Шейатаре! Они хотели сделать из нас новых орков? Что ж, видит Эру, со мной они своего добились! Я – орк, и я ненавижу Последышей! – Всех? – спокойно произнёс Тиринэл. Энге поник. – Нет, – чуть помолчав, ответил он совсем другим тоном. – Не всех. И это самое страшное… Когда-нибудь у меня просто не поднимется рука на очередного выродка. Они ведь редко бывают в одиночку. Глупых и самонадеянных мы выкосили первыми. Приходится убивать охранников… а чаще – просто свидетелей… Двое-трое невиновных – за каждого мерзавца… – Остановись. – Тиринэл… – продолжал Энге, точно не слыша. – Я считаю годы и боюсь… Слуги Вождя – они же всего лишь люди. С каждым днём их всё меньше и меньше – обычная человеческая старость… Что я буду делать, когда умрёт последний? Зачем мне тогда жить? Тиринэл с жалостью смотрел на старого друга. Сейчас Энге ничем не напоминал ни молодого жизнерадостного эльфа на Водах Пробуждения, ни даже ту хищную тень, что видели перед смертью его враги. – Остановись, – повторил он. – Вернись в ножны, Меч! Но Энге уже справился с собой. – Рано! – отрезал он. – Ты помнишь народ хоббитов, родичей нашего древнего друга Фолко Брендибека? Сейчас они из последних сил бьются за свою свободу – а я, видят Валар, очень хорошо знаю, что это такое! Как думаешь, найдётся ли в их отрядах место ещё для одного бойца? – Мы с Элоссе живём в Линдоне, – ответил Тиринэл. – Это очень близко от Хоббитании. Поверь, не всё так просто в той войне. Я бы не взялся судить ни хоббитов, ни арнорцев… Впрочем, ты уже сказал, и я возвращаю твои же слова: это твоя жизнь, тебе ей и распоряжаться. Если ты хочешь потратить её на месть и уйти в Палаты Мандоса, оставив в Арде лишь кровь и смерть – дело твоё. Я не в силах тебя удержать. Это твой выбор, твоя жизнь. – Моя жизнь сгорела. – И моя тоже, – ответил Тиринэл. – Жизнь всех эльфов рухнула в одночасье. Но подумай сам: войну пережило почти семь сотен авари. Почему же в Братство вступили только четырнадцать? И чем кончился путь большинства из вас? Ты называл имя Дамнара – так вспомни и о том, как он умер! Его повесили в Умбаре как обычного бандита и убийцу! Замечательный конец для героя-мстителя, верно? – Полсотни негодяев этого уже не увидели! – Да, это так. Но разве эти пятьдесят трупов вернули к жизни хотя бы одного авари? – Мы заставили всех ублюдков в Арде бояться мести эльфов! – Бояться – и ненавидеть нас. Вы хотели наказать злодеев – и стали злодеями сами. Ты уже убивал невиновных. А твой наставник Дамнар своими руками подложил бомбу в авиалайнер – и вместе с одним преступником погубил ещё полторы сотни человек!.. Энге, ты не боишься, что рано или поздно среди людей найдутся те, кто пойдут по вашим стопам и начнут мстить уже эльфам? И тогда уже не будет Закатного Союза, чтобы спасти нас. – Тиринэл, друг… – Энге с силой провёл руками по лицу, точно сдирая присохшую маску. – Я сам уже обо всём этом думал! Но я могу только убивать – я просто не умею ничего другого! Тиринэл, ты мудрый, ты знаешь меня всю мою жизнь – скажи, что же мне делать?! Авари покачал головой: – На этот вопрос можешь ответить только ты сам. Но ты лжёшь, лжёшь сам себе. Ты держишь лавку – а ведь торговать умеет далеко не каждый эльф. Ты мастер, – Тиринэл поднял браслет, всё ещё лежавший на столе. – Непривычный металл – но ты справился с ним. Ты многое можешь. Так стоит ли превращать себя в оружие – только в оружие? Тиринэл поднялся. – Мне пора, – сказал он. – Сегодня сказано достаточно, а тебе ещё надо подумать. Мы увидимся… и мне хочется верить, что скоро я встречу уже не Гуртэнге. Наваирэ!***** – Наваирэ… – чуть слышно отозвался Энге. Это было первое слово на аварине, которое он произнёс за вечер. Через три дня: Небрежно откинув в сторону стопку «Королевского военного обозрения», Энге достал журнал. Свежий номер «Вольного стрелка» пришёл ещё позавчера, но читать до сих пор не было времени. Нужное объявление нашлось почти сразу: ««Фонду поддержки хоббитской культуры» требуются сотрудники для высокооплачиваемой работы. Полный соцпакет, надбавка за риск. Обращаться с 8 до 20 часов по телефону…» Рука Энге легла на трубку. – Алло, я по объявлению… Да, я всё понимаю. Опыт есть… Когда можно придти на собеседование?.. Хорошо, буду… Риск? Знаете, я последнее время стал мнительным. Всё время кажется, что я бессмертен… _______________________ * "Да не доберётся до тебя Нолдор! (ороч.)" - самая вежливая форма прощания у орков. ** Наробандо (синд., аварин) - "Огненная тюрьма", эльфийское название талхарских концлагерей. *** Стихи С. Калугина. **** Час нашей встречи осиян звездой! (аварин) - общеэльфийское приветствие. ***** Прощай! (аварин)