We Do What We Must To Survive

Йен действительно не знал, что делать. Он никогда и представить не мог, что окажется в такой ситуации после разрыва, и, безусловно, он никогда не ожидал, что между ними будет такая неловкость. После неожиданного заявления Микки, что он хочет увидеть своего сына, они были в странном роде состоянии неопределенности, где Йен пытался поговорить со Светланой и организовать встречу, в то время как Микки делал все, чтобы избегать Йена, за исключением необходимого. Довольно кропотливая задача, учитывая то, что они живут под одной крышей. В основном, его можно найти скрывшегося в своей комнате. И это продолжалось довольно хорошо. Да этого времени. Сейчас они сидели напротив друг друга в Пэтси, Светлана думала, что лучше сначала встретиться на нейтральной территории, им оба было мало что сказать друг другу. Микки пристально смотрел в свою чашку кофе, с тех пор, как они там, и все, что Йен мог делать, это наблюдать и гадать, что же можно сказать в такой ситуации. То есть, что ты скажешь своему бывшему, который, очевидно, все еще зол на тебя (что справедливо), в то время как ты ждешь, что сказать бывшей жене и сыну бывшего при встрече, которую ты помог организовать, потому что у Микки не было возможности связаться с ними. Йен хотел вставить слово, когда даже не был уверен в том, какую беседу можно завязать при такой обстановке. Он был буквально спасен Синди, с которой часто работал вместе, она подошла предложить еще кофе. ― Вы ребята, хотите добавки? ― улыбнулась Синди. Йен бросил взгляд на нетронутое кофе Микки и на свою пустую чашку, но он знал, что ему уже достаточно кофе, поэтому отклонил. ― Нет, нам нормально, спасибо. ― Хорошо. Так, когда ты вернешься, Йен? Это место меня убивает без тебя, я никогда не знала, как тут много работы на самом деле, до того, как ты ушел, ― пошутила Синди. Йен улыбнулся. Он всегда нравился Синди. Ей было в районе тридцати лет, трое детей и бесполезный, но «очаровательный» муж, так она его называла. Она усердно работает, хорошо обеспечивая семью, в то время как он присматривает за детьми, иногда у него это действительно хорошо получается, а иногда не очень, Йен мог полагаться на нее, когда она давала ему совет, если нужно. Также, она была одной из тех людей, которая помогла встать ему на ноги несколько месяцев назад. Синди прошла с ним через многое, как никто другой, и за это Йен всегда будет у нее в долгу. ― Эм… думаю, скоро. Шон дал мне две недели отдыха, не уверен, что мне нужно больше, ― Йен колебался, поскольку его слова подразумевали «семейные обстоятельства», которым требовалось время, чтобы решить, и которые сидели напротив него. Синди бросила любознательный взгляд на Микки, но быстро отвела и с кивком ответила «увидимся». Йен был более чем уверен, что она поняла, что это за Микки, но, к счастью, знала, что не время задерживаться. Йен слегка улыбнулся и кивнул, прежде чем повернуться назад к столику, встретившись с глазами Микки, которые что-то чувствовали впервые за три дня. ― Ты взял отгул? ― все, что он спросил. Боже, Йен чувствовал себя жалким, но ему было приятно вновь слышать голос Микки. Он был практически безмолвен, со времени их спора. Но сейчас был неловкий момент, когда он должен был рассказать Микки, который всегда был независимым, что он взял отгул, чтобы присматривать за ним. ― Ну… во всяком случае, Шон должен был мне дать отгул, ― (правда не обязательна, у него было предостаточно отдыха, обычно он ходил к доктору и терапевту, а также немного дней на начинающее лечение). ― И, знаешь, это не трудно, быть рядом. Знаешь… во всяком случае, ты нужен мне, ― сжался Йен. Это никогда не сработает для Милковича и Йен знал это, особенно сейчас это было так очевидно, что Микки на самом деле ничего не хотел с ним сделать. Лицо Микки было пустым, и Йен не мог понять его реакцию, что заставило его больше занервничать. ― Когда ты должен вернуться? ― все, что спросил Микки. ― Со сдвигом графика, я, полагаю, мои две недели формально закончились сегодня, но я не так часто работаю по воскресеньям и понедельникам, поэтому не обязательно приходить во вторник. Я, возможно, выйду на следующей неде… Йен не успел закончить, поскольку Микки прервал его своим фирменным «нет». ― Все нормально, ― пытался успокоить Йен. ― Я не какой-то инвалид. Сейчас мне хорошо. Тебе не нужно… Всегда присматривать за мной. Мне даже в голову не пришло, что ты прогуливаешь работу, в то время как нянчишься со мной, ― был элемент отвращения, когда Микки признал, чем в основном занимался Йен, или, по крайней мере, как подумал Микки, какую роль он исполнял, и это не удивило Йена. Микки лишь посмотрел прямо в его глаза, когда произнес, «Иди. Работать. Йен», в его словах было что-то похожее на сожаление, когда он приказал Йену уйти, но до того, как Йен смог разобраться с мыслями, что, возможно, Микки был не всерьез, что он лишь отчаянно хочет избавиться от Йена, чтобы остаться наедине, исчезнуть. Весьма вероятно, что Йена наталкивает надежда на мысль того, что Микки хочет находить рядом с ним в течение дня. Это было действительно прекрасно. Если Йен вернется на работу, Микки не придется больше так усердно стараться избегать друг друга. ― Ладно, ― все, что смог сказать тихо Йен с кивком головы. Если это то, чего он хочет, значит, он сделает это. Он может сделать это для Микки. Микки отвел глаза от Йена, поскольку пытался избежать зрительного контакта, но, вдруг, Йен заметил, что что-то привлекло его внимание у двери. Обернувшись, он увидел, что Светлана вошла в закусочную вместе с Евгением, который не был у нее на бедрах или руках, как он ожидал. Малыш Ев на самом деле не такой уже и малыш, поскольку он ходил не шатаясь, но ноги были не совсем крепкими, поскольку он шел рядом с матерью, схватившись крошечной рукой указательным пальцем за нее, так как она служила для него легкой опорой. Он определенно не ожидал услышать учащенное дыхание, исходящее изо рта Микки, но когда он обернулся, то заметил на его лице изумление того, что он вновь наконец-то видит своего сына, спустя долгое время. Светлана любезно улыбнулась, поскольку она и Ев подошли медленно, а Йен и Микки встали со своих мест, чтобы встретить их. ― Микки, ― поприветствовала она. ― Привет, Свет, ― ответил Микки, и Йен не мог не подумать о том, что он никогда не слышал, чтобы они были такими вежливым друг с другом. Даже когда все улеглось после свадьбы, а Йен вернулся из армии, у них все еще присутствовал элемент поддразнивания, в основном для показа. Высокая девушка повернулась к Йену. ― Марковный мальчик, ― старая кличка была на самом деле весьма утешительной, и ухмылка на её лице показала, что она всего лишь подразнивает его. Он разговаривал с ней по телефону несколько раз после разрыва, узнавал, как она и Ев поживают, и находил некоторые предположения, касательно того, где Микки мог быть, сейчас он впервые увидел их за шесть месяцев. ― Привет, Светлана, ― ответил он и наклонился, чтобы взглянуть на Ева. ― Привет, Еви, ― Йен лучезарно улыбнулся, когда получил стеснительную улыбку. Боже, он был таким же счастливым, когда был ребенком. Светлана наклонилась к своему сыну, чтобы подхватить его и садить вместе за столик, она посадила его рядом с собой, обеспечив то, что он не убежит куда-нибудь блуждать, Йену ничего не осталось, как сесть напротив, рядом с Микки. Столик был маленьким, и Йен был хорошо осведомлен тем, что их бедра соприкасались, и исходящие тепло сбегало вниз по позвоночнику, что почти заставляло его дрожать. Однако, Микки казалось, что его сын имеет его глаза. Светлана полезла в кошелек, достала кусочек бумаги и красный карандаш, положив все это перед Евом, который встал на подушку сиденья, поскольку ему было любопытно увидеть, что же там на столе. Немедленно, он схватил карандаш и начал, довольно плохо, каракулить на бумаге. ― Он не очень хорошо держит карандаш, но любит это, поэтому я ему разрешаю. Всегда замечаю, что он держит все левой рукой, поэтому думаю, что он ей будет писать, ― Йен был рад, что Светлана так хорошо заполняла тишину, и он не знал, чтобы они делали, если бы не она. Не отрывая взгляда от мальчика, Микки произнес. ― Твой акцент. Сейчас ты говоришь лучше. Светлана закатила глаза. ― Это происходит, когда находишься в стране достаточно долго. Вскоре ты начинаешь говорить по-английски лучше, чем управляющий грин-картами. Светлана определенно не вышла замуж за Микки ради визы, но правда была намного хуже, поскольку было приятно то, что они называли фальшивой свадьбой. Микки закатил глаза. ― Я бы так не сказал. ― Как… как он? ― прямо спросил Микки, быстро сменив шуточный тон на серьезный. ― Он в порядке? Я имею в виду, здоров? Светлана кивнула. ― Да (говорит на русском). Только бываем у доктора для обычных уколов. Он довольно хорошо развивается. Впервые начал ходить где-то в десять месяцев. Сказал «мама» через месяц. Он подцепил несколько слов. Любимые машины, но не волнуйся, в этом вы близки. Он упрямый как его отец. Микки, казалось, зависал на каждом слове, поскольку он наконец-то услышал о сыне, о котором думал с тех пор, как ушел. Прежде чем они продолжили болтать, тишину прервал Евгений, который напугал их своим лепетом. ― Папап. Папапап. Дыхание Микки напряглось, так как он услышал своего сына. Сына, которого он никогда не хотел. Сына, на которого он мог едва смотреть, не говоря уже о том, чтобы подержать. Но сына, с пронзительными голубыми глазами Микки и темными волосами, он сейчас рад видеть и слышать бормотания в свою сторону. Сына, который был таким непорочным и ярким, в отличие от ситуации, что привела к его зачатию, в которой он не мог никак противостоять, он не полностью его любил. Йен должен был рассказать Светлане по телефону, что за ситуация произошла с Микки. С ее стороны было много осмотрительности, когда она узнала, что Микки хочет их увидеть. Понятно дело, что она не была готова к встрече, поскольку Микки исчез и не появлялся очень долго. Но когда Йен уведомил ее о том, где Микки на самом деле был, какая у него жизнь, через какие трудности он прошел и его решение уйти, она стала мягче. Иногда поражало слышать от нее, что, возможно, она и он были не такими уж и разными, и это позволило добиться согласия на то, чтобы они встретились и поговорили. А Микки был непреклонен, собравшись уйти. Найдя лучшую жизнь для себя. И он думал, что этого будет достаточно. Но сейчас, смотря на Евгения, когда он счастливо смотрел в ответ на Микки и повторял эти слова снова, Микки понял, что он нашел мотивацию, которая ему была необходима. Улыбнувшись ребенку, со слезой в глазу, поскольку знал, что не может это скрывать, он кивнул. ― Да, Ев, я твой папа, ― продолжив, его слова предназначались его сыну, но он посмотрел на Светлану, для реакции. ― Если можно, я хочу побыть с ним подольше. Светлана кивнула, мягкая улыбка появилась на лице Йена, поскольку она ответила. ― Да, я думаю, Еву это понравится.