На подкорках сознания

У Теи откровенно плохо с памятью, Теа несётся по жизни маленьким ураганом, не особо замечая куда отлетают дорогие вещи от непомерно сильного вихря. У Теи с памятью хреново, Теа в очередной раз выжигает лёгкие, оправдываясь. Прости, что не выкинула номер с сим-карты вместе с непрошедшими по сроку годности, более недействительными отношениями. Прости, что забыла тебя забыть. Оливер снова командует «одеваемся», и Теа моментом залазит в красный костюм, что практически вторая кожа. От красного рябит в глазах, кожаная куртка неприятно жжёт кожу – Рой не выветривается из лёгких спустя полгода. Теа находит его в каждой красной вещи: в растянутой толстовке с капюшоном, в непринятом им пальто в подарок, в дешёвеньком смешном брелке с каким-то героем из детского мультика за те (как ей казалось) позорные тридцать долларов. Теа больше не измеряет жизнь купюрами, не завивает милые локоны и ходит под руку с правильным Алексом, у которого идеальное прошлое без парочки суток за решёткой из-за хулиганства и обещание помочь выиграть выборы её брату, Алекс словно слез со страниц сказок, не меньше. У Теи над рёбрами грязный сырой ноябрь (увы, не апрельская оттепель), Рой греется где-то в Калифорнии, и у него золотистый загар и отсутствие льдины за грудиной, только краткое «Теа» бьётся где-то вместе с сердцем, отдаётся бешеным пульсом в ушах; Алекс идеально-тёплый, словно июньское солнце, только лёд сильнее. Рой живёт новой жизнью. У него отросшая щетина, работа механика и пара-тройка наспех написанных номеров в кармане, чёрт знает кому принадлежащих и ни черта не стоящих; Рой не особо торопится с новой девушкой (новая жизнь, новое место, новое имя, старое сюда больше не вписывается). Теа придумывает очередную отмазку и счастливо улыбается – светлому во всех смыслах Алексу для веры достаточно сияющей улыбки и чего-нибудь отвлекающего (чёрт, ты не ранен?). Куин в последнее время мастерски лжёт всем подряд и рассылает улыбки, словно точные стрелы; Куин только и живёт между этими двумя практически крайностями. Она отлично знает заученное «живи дальше», Харпер всегда жил по принципу «как получится»; у Теи за грудиной тёмными чернилами выведено «я был бы рад, если», у Харпера на внутренней стороне черепа её «отпускаю», спрятанное в сотне фраз про то, как она будет счастлива, если он добьётся успеха, если он станет кем-то большим, чем вором или супергероем в тени. «Выйди из тени», – шепчет она, – живи и никогда не возвращайся, отпусти прошлое». Куин словно выдирает сердце с досадным «живи», рушит идеальный мирок с Харпером, потому что это не его жизнь, потому что он может добиться большего, и если для этого она должна стать не больше, чем старым воспоминанием и просто знакомым, то Теа согласна. Некогда вор Харпер нехило переворачивает её мир с ног на голову; Тея впервые добровольно жертвует. Теа совсем не сравнивает и не перекатывает на языке вырвавшиеся из горла мольбы жить; Теа тоже живёт, ей можно, Харпер ведь разрешил, дал вольную и попросил быть счастливой. Теа надсадно смеётся, вырисовывая счастье на привычно остром личике; счастье у неё липовое с солнечным Алексом и его осторожными ухаживаниями, но никто ведь не говорил про искренность. Тее нужно быть счастливой (как и всем, впрочем), нужно ежедневно доказывать, мол, посмотрите, как я счастлива без Харпера, посмотрите, как я умею жить со своими радикальными решениями и подаренной другим человеком свободой. Тее нужно счастье, хоть какое-нибудь, у неё ведь больше нет алого якоря, не позволяющегося упасть на самое дно, отдаться любимым обезболивающим: наркоте, сигаретам и – с недавних пор – убийствам; Куин жизненно важно держаться за что-то. Счастье с Алексом отдаёт постылой сладостью и домашним тако, но лучше это, чем слизкая кровь и лёгкие с картинки с подписью «курение убивает». Харпер отлично помнит её просьбы прожить эту жизнь счастливо, без преследующего красного костюма и стрел с алым наконечником. Рой помнит «живи» и слышит невысказанное «за двоих», помнит «будь счастлив» и дополняет «вспоминай», Рой до сих пор повторяет «останься», запрятанное между строк, между обрывков их фраз. Куин остаётся где-то внутри; Теа растягивает «отпусти» и цепляется крепко, оставляет часть себя где-то над рёбрами, где сердце дробит грудную клетку, Теа противоречит себе, отталкивает, чтобы после потянуться руками и попытаться ухватить утерянное – только не за что, лишь холодный воздух удавкой вокруг шеи и пустота без красной толстовки мальчика с лживой плаксивой историей и искренними океанами глаз. Мальчик, Рой начинает именно с этого. Начинает с неловкой кражи сумки разодетой по последней моде Куин, у которой заколка в волосах дороже его награбленного за месяц. Теа тогда дурная, свободолюбивая абсолютно по тинейджерски с постоянными действиями «на вред», Теа тогда застрявшая в своих потерянных четырнадцати-пятнадцати, где ревущая мать, стирающая отсутствующую пыль с фотографии улыбающегося брата. У Теи с памятью плохо, только моменты с Харпером она помнит; они словно неотделимая часть её, не памяти, а гулко отбивающего восемьдесят с лишним ударов сердца. Можно было бы свалить и на подростковую активность, только Куин выросла, перелезла из юбок в клетку и милых кудряшек на длинные волосы в платья по фигуре и короткие стрижки. Куин сменила наркоту на работу, безответственность на огромный груз спасённых (и забранных) душ. Они пережили прежних себя; Куин теперь не богатенькая школьница, привыкшая кидаться деньгами и громкими обещаниями, а Рой не смазливый мальчик с щенячьими глазами и умением потрошить чужие сумки в поисках чего подороже. Куин перебирает пальцами алую куртку, кожа идеально смотрится на её тощей фигурке; красный выжигает внутренности и бьёт под дых, Тее ничего не остаётся, кроме очередного «прости, что забыла тебя забыть» и едва не набранного номера. Рой разбирается в машинах, на автомате скидывает листочки с чьими-то номерами и сжигает общие фотографии; «живи, забудь, отпусти» звенит в ушах хрипловатым голосом Куин, и он подчиняется – у Роя с памятью всё отлично. Теа греется в объятьях Алекса, строит ложную весну (называя сырой ноябрь апрельской оттепелью) и уходит с головой в работу; Рой привыкает к новому имени, отвечает на попытки флиртовать и совсем не вспоминает. Им совсем не нужно напоминать себе об официально списанных со счетов отношений; они остаются на подкорках сознания холодным ноябрём и выжженными рубцами, воспаляющимися по очереди – красный почему-то никогда не идёт им двоим одновременно.