***
Время тянулось для меня мучительно долго. Ежедневные совещания и работа над отчетами начинали сводить меня с ума. А тут еще и подготовка к этому треклятому балу. Организационная часть, естественно, за мамой, но на мне лежит ответственность за безопасность гостей. Я уже отправил Августу извещение, поэтому этим вечером могу быть свободен. Словно прочитав мои мысли, в дверь постучали, и мне даже не нужно спрашивать, кто пришел. Все и без того ясно. Крисс. — Милый? — она просунула голову в дверной проем и, убедившись, что я один и совершенно свободен, вошла в кабинет. — Я подумала… — Хорошо, — опередил ее я, невольно вздохнув, — У меня есть время поужинать с тобой сегодня. — Правда? Я кивнул и, для правдоподобности, выдавил из себя некое подобие улыбки. Крисс подбежала ко мне и мгновенно повисла на шее. — Я так рада! Наконец-то у тебя есть время на меня! Ты настолько прочно осел в своем кабинете, что я начала забывать, как ты выглядишь! — рассмеялась она, наверняка считая эту шутку невероятно остроумной. — Не волнуйся, — улыбнулся я. — Я постараюсь больше не застревать в кабинете надолго. Иначе разразится скандал — принцесса забыла как выглядит ее муж, утонувший с головой в бумажной волоките. Она рассмеялась и кокетливо подмигнула мне. — Жду тебя на ужине в твоих покоях, милый. Я проводил ее счастливой улыбкой, но стоило двери закрыться, как эта же самая улыбка скатилась с моего лица. Что ж, ужин. Впрочем я не против провести с Крисс время. Быть может, мы уже сможем в конце концов преодолеть эту стену холодности, которая выросла между нами за все это время. Так или иначе, Крисс заслуживает уважения. Она столько времени терпела мое отношение к ней, как после смерти Америки, так и в настоящее время. Я должен пойти к ней на встречу хотя бы раз.***
После того, как король сказал свою поздравительную речь, и он вместе с королевой открыл бал, начались танцы. Некоторые пары танцевали в центре зала, но все же большинство сидело за столиками и трапезничали. Я не относилась ни к тем, ни другим, поэтому решила отправиться в уборную, чтобы проверить не нужно ли подправить макияж. Я бесшумно шла по коридору, — спасибо, моим великолепным балеткам, на которые я еле уговорила Джорджию, собиравшуюся заставить меня надеть туфли на шпильке, — и каково же было мое удивление, когда, повернув в южное крыло дворца, я застигла в коридоре Максона. В коридоре царил полумрак, но это нисколько не помешало мне заметить его силуэт. Он сидел на небольшом диванчике в коридоре и сосредоточенно уставился в стену, словно решая задачу, которая не имела решения. Странно, что я не заметила, как он покинул Главный зал. Я уже хотела по-тихому удалиться, мне совсем не хотелось оставаться с ним наедине, как внезапно, Максон вскочил с дивана и, схватив вазу, мирно стоящую на столике неподалеку, бросил ее в стену, при этом выругавшись так, как точно не подобает будущему королю. Ваза разлетелась на тысячи осколков, лилии, выпавшие из нее, лежали под грудой стекла с порезанными листьями и цветами. Мне вдруг стало невообразимо жаль их, таких беззащитных и нежных. В чем они-то были виноваты? Они лишь попали под горячую руку, но заслуживали ли быть изрезанными тысячею осколками, стоимость которых гораздо выше самих цветов? Максон изменился, и это — неоспоримый факт. Он все больше стал походить на своего отца, взять хотя бы его вспышки гнева. И пусть, что это были всего лишь ничего не значащие цветы, пусть, что это была всего лишь ваза, но мне вдруг стало страшно. Впервые я начала бояться Максона. Принц все еще тяжело дышал, ворот его рубашки был расстегнут, и даже с такого расстояния, я заметила, как бешено пульсирует вена на его шее. Потихоньку переставляя ноги назад, я отошла как можно дальше от Максона. Мне не следует здесь находиться. Так же бесшумно, как и пришла в этот коридор, я его и покинула. Идти мне было больше некуда, поэтому я снова вернулась в Главный зал. Танцы были в самом разгаре, поэтому, не успела я и дойти до ближайшего окна, как какой-то милый на вид гвардеец пригласил меня на танец, потом следующий и следующий. Я предупреждала их, что танцую из рук вон плохо, но это не сумело остановить их от столь опрометчивого шага.***
— Ты не представляешь, насколько я рада, что мы можем провести хотя бы немного времени вместе. — Крисс сжала мою руку и заглянула в глаза. Я посмотрел на нее аналогичным взглядом. Любовь во взгляде не сложно разыграть, особенно, если ты уже любил кого-то. Поэтому Крисс верила мне. — Я тоже очень рад, моя дорогая, — ответил я, припомнив свое избитое обращение и невольно улыбнувшись. Не знаю, почему, но я внезапно задумался о юноше, которого приказал казнить, и улыбка тут же сползла с моего лица. Он помог нам, но при этом он являлся предателем на протяжении нескольких лет, что оказало существенное влияние на принятие решения. Что, если у него осталась семья или девушка, или жена?.. Да кто угодно! «Возможно этот парень просто не понял, во что ввязался,» — подумал я, но потом вспомнил, что Август упомянул, что действовал он осознанно, временами вставляя палки в колеса не только нам, но и южанам. Если это так, то сколько еще есть предателей во дворце? Неожиданно в дверь постучали, отрывая меня от моих раздумий, и я резко встал, при этом едва не опрокинув импровизированный стол, состоящий из журнального столика и скатерти, накинутой поверх. Кинув виноватый взгляд на Крисс и получив от нее доброжелательный кивок, я открыл дверь. Это был всего лишь гвардеец, который сообщил о том, что Август получил письмо и пришлет во дворец отряд. — Что-то важное? — спросила Крисс, когда я закрыл дверь и вернулся за стол. — Нет, это всего лишь гвардеец. Крисс взволнованно поерзала на месте. Я старался не обращать внимания на ее нервозность, но когда я принялся есть, и она уставилась на меня и начала напряженно следить за каждым кусочком пищи, я не выдержал. — Что-то произошло? — я отставил блюдо с недоеденной курицей и посмотрел на Крисс. — Н-нет, — ответила она. Я посмотрел на Крисс, но внезапно перед глазами все поплыло, мои веки отяжелели, но я изо всех пытался не подчиняться им. — Что происходит?.. — только успел сказать я и закрыл глаза. Наступила кромешная темнота. И я ничего не слышал. Я даже не почувствовал столкновения с полом.***
Когда я уже была уверена, что еще одного танца мои ноги просто не выдержат, прямо передо мной возникла фигура принца. — Могу ли я пригласить вас на танец, мисс?.. — он протянул ко мне руку, и я на секунду замешкалась, вспомнив, что еще несколько минут назад эта рука разбила ни в чем неповинную вазу. — Разумеется, ваше высочество, — подала я руку. — Только я отвратительно танцую. — Что ж, если вам удалось станцевать, как я заметил, практически со всем залом, то я вынужден вам не поверить, — он слегка подмигнул мне. — Ваша взяла. Мне больше нечем козырять, — я пожала плечами, про себя удивившись внезапно ожившим бабочкам в животе. Принц повел меня в центр зала, и мы закружились в танце. Это чувство было просто непередаваемое. Его рука, лежавшая на моей талии, ударяла меня током каждую секунду, и я уверена, что мое сердце было готово в любой момент остановиться от переизбытка эмоций. Окончательно забыв о погибших лилиях, я чувствовала его дыхание у себя над ухом, и даже оно опьяняло меня. Не понимаю, почему он так действует на меня и почему я все так быстро забыла, но мне это нравится. — Как же вас зовут? — произнес Максон, впервые нарушив молчание. Я едва слышно хихикнула. — Что смешного в моем вопросе? — Должно быть, это платье ввело вас в заблуждение, ваше высочество. — снова прыснула я. — с оружием я смотрюсь гораздо опаснее. — Мисс де Финн?.. — неуверенно предположил Максон. Я, улыбнувшись, кивнула. Было приятно отметить, что несмотря на видимую незыблемость, Максон остался практически прежним. Конечно, если не считать его временами странного поведения. — Прошу прощения, я не ожидал встретить вас здесь, — улыбнулся он. — Неужели я настолько не создана для высшего общества? — я не смогла сдержать ухмылки, впрочем, вряд ли он ее увидел за моей вуалью. — Вовсе нет. Я даже рад встретить среди всех этих людей хоть кого-то настоящего. Не зная, комплимент это или что-то еще, я кивнула. — Насколько мне известно, сегодня должны были казнить изменника, я считал, что вы будите присутствовать там, — с некоторым напряжением произнес принц. Меня словно окатили ведром холодной воды, но я не останавливала танца. — Изменника?! — едва не закричала я. — Казнить?! Максон удивился моей реакции, но тем не менее, продолжил: — Я думал, что все офицеры должны находиться во время казни в штабе, — недоуменно объяснил он. Я не слушала его, вместо этого я крепко сжала его руку и плечо и срывающимся голосом прошептала: — Кого?.. Кого казнят? Максон поначалу пытался ослабить мою хватку, но все же ответил: — Насколько я помню, это офицер Найджел Фарлей. Я почувствовала, что земля уходит из-под ног, и едва не упала прямо в центре зала, среди танцующих пар. Выдохнув жалкое «Нейт…», я рванула прочь из зала, расталкивая по дороге всех, кто только попадался на встречу. Глаза наполнились слезами, но я нисколько не пыталась их удержать. Внезапно все встало на свои места. Внезапное отправление во дворец вне очереди, молчание солдат по дороге во дворец, скорбное выражение лица Джорджии перед моим отъездом, — абсолютно все получило объяснение. Они знали, что так или иначе я помешаю казни, поэтому просто отправили меня во дворец.***
Попытавшись открыть глаза, я был едва не ослеплен светом. Голова так сильно болела, что каждый звук, доносящийся до меня, отдавался мучительной болью в висках. Прислушавшись, я различил среди прочих звуков тихие всхлипы. Очнувшись окончательно, но все еще не открывая глаз, я почувствовал, что мою руку сжимают такие теплые и родные ладони с грубыми мозолями на крохотных пальчиках. — Я в порядке, — пробурчал я настолько громко и внятно, насколько мог. Послышался сначала восторженный вдох, а после тихий шепот — это был голос моей матери. И на кончиках пальцев больше не было мозолей. Осознав, что Америка мне снова лишь померещилась, я испытал разочарование. — Милый, как ты? — спросила мама. Я с трудом разлепил веки, посмотрел на нее и невольно удивился. Увидеть саму королеву с растрепанными волосами, без макияжа и в помятом платье доведется не каждому, и меня уже мучила совесть, что я довел ее до такого состояния. Параллельно я пытался восстановить детали вчерашнего вечера. Как потерял сознание прямо за столом и нервозность Крисс незадолго до этого. — Что случилось? — спросил я и медленно сел на кровать. Зрение постепенно нормализовалось, а голова болела все меньше, поэтому я уже мог спокойно воспринимать информацию. Однако из головы все никак не выходило поведение Крисс во время ужина. — Доктор сказал, тебя пытались отравить, — мама всхлипнула. Я взял ее руку и легонько сжал. — Яда попало не много, только поэтому ты еще жив… Предположительно, яд был в вашем с Крисс ужине. Но меня мучает вопрос, хоть я и корю себя за него. Почему же тогда ты отравился, а Крисс — нет? И действительно, почему? — А где сейчас Крисс? — спросил я. — Она в своих покоях, — мама подбородком указала на дверь в смежную комнату. — Она вчера переволновалась и едва не потеряла сознание. Сейчас она спит. Я кивнул. Тяжело вздохнув, мама продолжила: — Мы с отцом решили отменить бал. Как только ты придешь в норму, мы непременно его устроим, а пока тебе нужно выздоравливать… — она хотела продолжить, но я легонько сжал ее руку. — Я уже в норме. А за три оставшихся дня и вовсе успею завершить подготовку. Она, улыбнувшись, покачала головой: — Хорошо. Но пока постарайся поспать, пожалуйста. Тебе нужен отдых. Мама сморгнула слезы и, поцеловав меня в лоб, вышла из комнаты. Как бы я не старался, уснуть у меня никак не получалось. Мне не давал покоя вопрос: если, предположительно, яд был в еде, то почему же с Крисс все в порядке? Но чуть позже я вспомнил, что она так ничего и не съела из того, что было на столе. Как я думаю, слишком много совпадений. Но и поверить в то, что Крисс могла намеренно отравить меня?.. Хотя, разве возможно отравить ненамеренно? Но это же Крисс. Милая, нежная Крисс, которая и мухе зла не пожелает, что говорить обо мне.***
Слезы лились из глаз без остановки, и казалось, что в груди образовалась дыра, которую уже ничто и никто не сможет починить. Перед глазами то и дело всплывали воспоминания. Улыбающееся лицо Нейта, когда он возник перед моей дверью, сжимая в руках бутылку с запрещенным алкоголем. Наши прогулки в лесу по ночам. Как мы, лежа на открытой поляне, рассматривали звезды на небе, и Нейт рассказывал мне о созвездиях. Я остановилась у самого выхода из дворца. Стражники посмотрели на меня с удивлением, но потом снова молча уставились перед собой. — Открывайте двери, немедленно! — прорычала я. — Извините, мисс, — сказал первый. — У нас приказ, — пояснил второй. — Никого не выпускать до окончания бала. Черт возьми! Мое собственное предложение обернулось мне боком. И зачем я только отдала этот чертов приказ?! — Этот приказ отдала офицер де Финн, — как можно сдержаннее сказала я. — К вашему сведению, это я. Теперь немедленно открывайте! — я снова перешла на крик. Стражники неуверенно переглянулись, советуясь между собой. Мое терпение лопнуло. Махнув на них рукой, я просто направилась в неопределенном направлении. Музыка, которая лилась из Главного зала, давила на меня, смех и голоса людей, доносящиеся оттуда же, выводили из себя. Я села на диванчик, на котором еще несколько минут, а, может, и часов назад, в практически такой же позе, сидел Максон, отметив про себя, что осколки и цветы уже убрали. — Вы хорошо его знали? — произнес Максон прямо над моим ухом. — Более чем, — ответила я после долгого молчания. — Он бы моим женихом. Максон сел рядом со мной, потрясенно запустив руку в волосы. — Если я скажу, что мне жаль, не думаю, что это хоть что-то изменит. Слезы покатились по моим щекам. — Это ничего не изменит. Можете не разбрасываться своими королевскими извинениями. Это ничего не изменит. — повторила я. — Меня отправили в этот чертов дворец, а я даже не попрощалась с ним… Обхватив себя за плечи, я молча плакала, упиваясь потерей. Я привязалась к Нейту достаточно, чтобы испытывать боль от утраты и тоску. Вместе с болью во мне просыпалась ярость. Мне хотелось крушить все вокруг, сравнять с землей. И хотя это и невозможно, я представляла у себя в голове эту картину. Я почувствовала, как на мои плечи ложится плотная ткань накрахмаленного пиджака, и, вскочив с дивана, немедленно скинула его с себя, уставившись на принца возмущенным взглядом. — Чего вы хотите? Получить прощения, чтобы вам и дальше крепко спалось? Этого не будет так и знайте! — прорычала я, уже не совсем осознавая, что говорю. — Вы запросто избавились от леди Америки… Не дав мне договорить, принц схватил меня за предплечья и заставил смотреть прямо на него. В его глазах не было ничего кроме гнева, такого сильного, что, наверное, его хватило бы, чтобы сжечь этот дворец дотла. — Не смейте говорить о Америке! Что вы вообще знаете о ней?! Что вы знаете обо мне?! И как вам хватает дерзости обвинять меня в ее смерти?! — процедил он сквозь зубы, все сильнее сжимая мои руки. — Я бы ни за какую ее провинность не пожелал бы ей этого! Никогда! Его руки настолько сжимали мои, что у меня просто не осталось никаких сил терпеть его хватку, и я против воли жалобно пискнула. Принц мгновенно разжал свои пальцы и, бросив на меня гневный взгляд, направился прочь. Я же, ошарашено потирая предплечья, на которых наверняка останутся синяки, осталась стоять в коридоре. Его ответ одновременно и поразил меня, и удовлетворил. Я верила Максону, не смотря на все странности и конфликты. Откуда-то взявшаяся уверенность убеждала меня, что все самое тяжелое позади, но я не спешила с решением. Неожиданно, раздался практически оглушающий звук бьющегося стекла, а за ним вой сирены, следом донеслись звуки выстрелов. Повстанцы. О, нет, Максон! Я побежала прямо следом за принцем. — Ваше высочество, повстанцы! Нам необходимо попасть в убежище! — Словно по давней привычке, я схватила принца за руку и повела к главному убежищу. Тут и там разносились крики, звуки бьющегося стекла и непрекращающаяся дробь пистолетов. Неожиданно, на нашем пути возник повстанец, к счастью без пистолета, он ухмыляясь смотрел на нас, но действовать не спешил. Я остановилась и прикрыла Максона собой, одновременно соображая, чем ударить. — Боже правый, не хватало еще, чтобы я прятался за женщиной! — вскипел Максон и собрался было меня обойти, но я рукой остановила его. — Сначала подумайте, кто из нас важнее. — прошептала я, к счастью Максон не пытался больше геройствовать, но я слышала его недовольное сопение. Нож был прикреплен к левой ноге, пистолет — к правой. Доставать их из-под платья долго, уверена, что этот повстанец успеет за это время разделаться с нами несколько раз подряд. Поэтому я решила действовать спонтанно. Заметив справа внушительный торшер, я, долго не раздумывая, схватила его с пола и, как следует размахнувшись, ударила ножкой светильника по голове уже нападавшего южанина. Тот рухнул на пол, издав противный звук. Пользуясь временем, я достала нож и пистолет. Протянув пистолет Максону, я спросила: — Знаете как обращаться? — Максон кивнул. — Отлично. Наверное, нам придется расчищать себе дорогу до убежища. Нам еще повезло, что мы оказались здесь. Даже представить себе не могу, что сейчас творится в Главном зале. Неподалеку отсюда должно было быть убежище для слуг, но лучше бы мне постараться довести принца до главного убежища. Я выглянула за угол и заметила, что вход в убежище для слуг охраняется еще одним южанином. Черт! Откуда они знают об их расположениях? Выхватив пистолет у принца, я снова выглянула за угол и выстрелила в южанина, попав прямо в висок. Подавив приступ тошноты и инстинктивно схватив принца за руку, я повела его прямо за собой. Медленно передвигаясь по коридору, мы добрались до входа в убежище. — Эйдан, ты в порядке? — послышался грубый мужской голос из-за угла в паре метров от нас. — Я слышал выстрел. Стоило ему выйти из-за угла, как снова прозвучал выстрел и мужчина упал, как подкошенный. Я медленно опустила руку с пистолетом и выдохнула. «Главное — не забывать, что это он хотел убить тебя» — раздался в голове успокаивающий голос Нейта. Максон тем временем ввел код в потайную дверь, но, стоило ей открыться, как я услышала где-то в вдалеке несколько стремительно приближающихся голосов. Я протолкнула Максона в проход. — На случай если я не выживу сегодня, ваше высочество, вы должны знать кое-что. Нейт сообщил мне об этом. Наводчица и предательница — это принцесса Крисс, хотите верьте, хотите нет. И, как оказалось, это она сообщила повстанцам о местонахождении убежищ. — Я знаю, офицер. — ответил принц. — Я сам догадался. «Что вы вообще знаете о ней?! Что вы знаете обо мне?! И как вам хватает дерзости обвинять меня в ее смерти?! Я бы ни за какую ее провинность не пожелал бы ей этого! Никогда!» — Идите, я прямо за вами. — я кивнула в темноту прохода и последовала за ним, но потом остановилась. — Максон? Принц, удивленный моим обращением, обернулся и, должно быть, хотел что-то сказать, но не успел. Я за секунду приблизилась к нему и, сбросив с лица маску, поцеловала Максона в губы. Поцелуй продлился всего мгновение, но за это мгновение внутри меня загорелись тысяча огней, которые мучительно жаждали продолжения. Они словно прожигали меня изнутри и не давали сердцу биться в привычном ритме. Когда я отстранилась, Максон что-то неразборчиво пробормотал. — Прощай, — я крепко сжала его ладонь, вглядываясь в его родное прекрасное лицо и запоминая каждую его деталь. Жаль, что повстанцы не будут долго ждать. Оттолкнув принца от себя как можно сильнее, я выбежала из убежища, спешно захлопнув дверь, и замок автоматически закрылся. Отлично. Максон будет в безопасности. Когда я оказалась вне убежища, голоса казались совсем рядом. Взяв в правую руку пистолет некоего Эйдана, а в левую свой пистолет, я, как бы пафосно это не прозвучало, прошептала: «повеселимся, ребята!» и, выбежав навстречу мужчинам, открыла стрельбу. Я чувствовала себя частью какого-то сумасшедшего боевика. Свист пуль, скрипящие осколки под подошвой ботинков, крики и кровь. Мне не было страшно. Мой самый большой страх состоял в том, что Максон когда-нибудь смог бы стать таким же как и его отец. Таким же безжалостным и беспринципным. Но все же мне не стоило быть такой бесстрашной. Когда я смогла пережить ораву прибежавших на звук выстрела южан и пересекла этот злополучный коридор, перед мной предстало еще одно препятствие. — Не думала, что и ты участвуешь в подобном, — сказала я, сделав изящный книксен. — Я считала, что это не входит в обязанности принцесс. Крисс повернулась ко мне и дрожащими руками направила на меня пистолет. — Не заставляй меня делать это, Америка. Ее роскошное платье изорвалось, на руках виднелись достаточно глубокие порезы, и, вообще, впечатление она создавала весьма пугающее. — Никогда бы и не подумала, — не слушала ее я. — что именно ты способна на предательство. Элиза, Селеста, Натали, но я никогда бы не подумала на тебя. Ты же носишь отличительный знак северян! — Я не думала, что все зайдет так далеко! — расплакалась Крисс, и на какую-то секунду мне стало ее жаль. Вспомнив же, что она всерьез собиралась убить Максона, эта жалость испарилась, словно ее и не было. — Я была вынуждена стать северянкой, потому что следовала за родителями, которых не интересовало, что я хочу, когда речь заходила о несогласии с монархией. — Неужели ты хотела убить его? Убить Максона? — я всплеснула руками. — А как же все твои слова о безграничной любви к нему? — Любовь живет лишь тогда, когда на нее отвечают, — холодно отчеканила Крисс, злобно прищурив глаза. — Это не мой случай. Смерти он не заслужил, но и я тоже. Если бы я хотя бы раз не попыталась, они бы убили меня. Она понуро отпустила голову, а я, получив ту самую секунду, схватила со столика чудом не разбившуюся статуэтку и ударила Крисс по голове. Последовал короткий вскрик, а потом она, закатив глаза, рухнула на пол. Я присела к ней. На что только человек не пойдет во имя спасения собственной жизни. На убийство, на кражу, на ложь, да на все что угодно. Ими управляет животный первобытный страх, и они, бездумно подчиняясь ему, совершают ужасные вещи. Я всегда считала Крисс человеком с четкими моральными принципами, но в который раз ошибалась. Я поднялась на ноги и, развернувшись к Крисс спиной, встретилась нос к носу с мужчиной. Грязные отросшие волосы, хищные глаза, на губах — победная ухмылка. Я попыталась вдохнуть, но из груди от боли будто вышибло воздух. Неожиданно боль стала лишь острее, но сил закричать у меня не было. Словно в тумане я наклонила голову вниз и увидела, как рука южанина обхватила рукоятку ножа — моего ножа! — который вошел лезвием мне прямо в живот, а вокруг по темно-синему атласу платья расплывалось кроваво-коричневое пятно. Мужчина, изогнув губы в ехидной ухмылке, придал ножу последнее усилие, и меня снова окатила мучительная волна боли, а затем вынул его и, бросив на пол, отправился восвояси, донельзя довольный своим поступком. Вслед за ножом на пол упала и я. Где-то краем сознания я слышала крики, стрельбу и звуки разбивающегося стекла, но концентрироваться мне мешала боль. Постепенно боль ушла и веки начали слипаться, но я изо всех сил пыталась держаться, зная, что за темнотой последует забвение. Неужели это конец? Когда я была так близка к своей цели, когда нашла ответ на свой самый главный вопрос, когда избавилась от самого ужасного страха? Как бы я не старалась, но сил на борьбу с собой не осталось совсем, и я закрыла глаза.***
Не смотря на то, что я все еще стоически отвергал версию, что Крисс могла отравить меня, последняя капля моего доверия иссякла после того, как за несколько часов до начала бала начальник охраны сообщил мне, что уже в течение месяца всю еду перед тем, как подать на стол тщательно проверяют на наличие ядов. Он заключил, что яд добавили в еду уже после того, как подали нам. Еду подали, когда мы уже оба были в покоях, а значит, это была Крисс. Крисс подлила яд мне в еду. Крисс — еще одна предательница. Не удержав себя в руках, я отправил вазу прямиком в стенку. Послушался оглушительный треск, и ваза разлетелась в разные стороны. Я все еще стоял перед стеной, тяжело дыша. В голове не укладывалось, что Крисс способна на такое. Если все, что она говорила мне — полная ложь, то от кого мне ждать правды? Америка обманывала меня, Крисс пыталась убить. Раньше я считал Отбор своим единственным шансом обрести любовь, но теперь Отбор кажется мне самым верным способом свалиться с небес и скинуть розовые очки с глаз. Если Америку я оттолкнул сам, что привело к ее гибели, то Крисс стала моей женой, получила титул принцессы и уважение моей семьи. Крисс была либо одна из южан, либо просто ненавистницей монархии. Америка тайно встречалась со своим бывшим парнем прямо за моей спиной. Я предоставил ей столько времени, сколько она потребовала, шел на уступки и постоянно рисковал. Но никогда не ожидал от нее ножа в спину, так же как и от Крисс. И пусть я сделал Америке больно, тогда еще уверенный, что каждое ее слово есть вранье. И пусть ее истинные чувства для меня так и останутся загадкой, в своих я был абсолютно уверен. Мне все еще никто не нужен, никто кроме Америки. Я все еще люблю ее. Где-то слева от меня послышалось шуршание, и я инстинктивно повернулся на звук. Должно быть, это одна из приглашенных дам — мимолетом я успел заметить подол черного платья, во всяком случае, в царящем полумраке оно казалось черным. Чтобы отвлечь себя от гнусных мыслей и желания разбить что-нибудь еще, я, вернувшись в зал, занялся поисками той дамочки в темном платье. Но найти ее было не так уж и трудно, кажется, что с ней желали потанцевать абсолютно все мужчины в зале. Она и правда привлекала не мало внимания своим внешним видом. Большая часть приглашенных были в костюмах всех цветов радуги, эта же девушка была почти полностью облачена в черное. Платье было практически закрытое, а лицо скрывала маска, что лишь только добавляло ей загадочности. Сам того не ведая, я и думать забыл о Крисс и ее предательстве. Когда я заметил, что желающих потанцевать с незнакомкой практически не осталось, я двинулся к ней, предварительно осушив бокал шампанского, принесенного предусмотрительным официантом. Девушка стояла возле столика со сладостями, обеими руками придерживая бокал с вином. Куда она смотрела я не мог определить — мешала ее агрессивная маска. — Могу ли я пригласить вас на танец, мисс?.. — я протянул к ней руку. Девушка едва заметно вздрогнула и посмотрела сначала на меня, а потом на мою руку, словно раздумывая, согласиться или нет. — Разумеется, ваше высочество, — спустя какое-то время, она подала руку. — Только я отвратительно танцую.