Соперничество

Мама придирчиво разглядывает Нацуме, поправляет бантики на ее пшеничных локонах и говорит что-нибудь ободряющее, вроде: «Постарайся, Нацуме. Ты сможешь, я знаю». Дочка привычно улыбается, продолжая их маленький словесный ритуал перед выступлениями: «Да, мамочка». И Нацуме старается. Она берет призы за призами, так что грамоты занимают уже половину стены, а на пальцах, от упорных тренировок, все чаще возникают мозоли. Впрочем, руки матери тоже становятся все требовательней, не такими нежными, как раньше. Кто бы знал, отчего? Нацуме любит живопись, музыку и каллиграфию. Нацуме упивается вкусом победы. Ведь, тогда у мамочки появляется тот особенный, мягкий взгляд, предназначающийся ей, — только ей! — а не взбалмошной Ичиго, за которую даже на концертах нужно беспокоиться. Почти-идеальная дочь никогда бы себе не призналась в том, что временами завидует старшей сестре, ведь с той, и спроса меньше. В роли общепризнанной нескладехи есть свои плюсы. Дух соперничества с детства витает над девочками семьи Амано. Впечатлительная Ичиго загорается — рассудительная Нацуме перехватывает инициативу и доводит дело до конца. «Видишь, я хочу быть похожей на тебя. Я могу быть, как ты. Я буду тобой, » — горит невинность на лице младшей сестры, и Ичиго со вздохом отступает. «Желаешь — бери». Но, каждый раз, одерживая верх над этой щедрой дурочкой, Нацуме хочется плакать. За сестру, у которой, в такие моменты, неправдоподобно сухие глаза. И за себя, гадкого кукушонка, отпихивающего другого птенца к краю гнезда. Такие победы унижают. Вот, поэтому, когда вдохновленная Ичиго нежданно-негаданно заявляет о своем решении учиться на кондитера, младшая дочь тут же чувствует облегчение. Пусть, сестра наконец-то дотянется до своей мечты. Предмет соревнования не для хрупкой пианистки, ведь всем известно, что от сладкого портится фигура.

***

Старшая Амано не появляется в Канагаве уже с месяц, и Нацуме начинает чувствовать где-то там, под ребрами, растущее раздражение. Неоспоримо, внимание родителей направлено на нее, но приятная улыбка на фарфоровом личике постепенно дает трещину. Пс-с-ст, малышка. Что-то не так. Девичьи пальцы ловко и быстро двигаются в ритме три четверти. Запястье грациозно приподнимается во время легато. Спина у девочки прямая, ровная, и сидит она точнехонько на половине стула. Мать, сосредоточенно слушает, отмечает безупречную технику, но сдерживается от одобрительного кивка. Почему-то вальс Шопена, который девочка плодотворно разучивает все свое свободное время, кажется неправильным. Непохож он на «Мелодию Рая». Так… Несовершенен? Голос старшей сестрицы, по устройству мобильной связи, чуть ли не граничит с блаженством: та участвует в каком-то Гранд-При, вместе с тремя неизвестными субъектами, у которых откровенно выпендрежные прозвища — «Принцы сладостей». — Все с тобой ясно. А ты, тогда значит, принцесса? — не сдерживается, в конечном итоге, собеседница от язвительного вопроса. Не дожидаясь окончания смущенно-сбивчивых восклицаний, она бросает трубку. Девочка дуется после неудачного разговора, не может похвастаться хорошим аппетитом и вполсилы играет на фортепиано. Наблюдая за тем, как порывисто летают по комнате нотные листы, родители недоумевают. Кажется, у их небесного ангелочка внезапно прорезались рога.

***

Совсем скоро, Ичиго вернется домой на три дня, чтобы присмотреть за сестренкой, пока взрослые где-то путешествуют. Нацуме, одновременно, радостно и жутко от предстоящей встречи, поэтому, она сбегает в парк, к лучшему другу. Лучше бы, сидела дома, честное слово! Ре-кун — симпатичный сладкоежка, одаренный музыкант и собрат в жизненных целях. Если подумать, влюбленность в такого была неизбежной. Одно злит, до зубовного скрежета, — совсем скоро, в погоне за мечтой, он уедет учиться в Америку. Ситуации схожи до нелепости. Вот они, любимые люди, которые перелетными птицами устремляются за пределы досягаемости. И еще, есть ты, снова одинокая, напуганная неожиданными перспективами. Тут бы рассмеяться впору, но отчего-то больше хочется рыдать. А, за обидными словами, сказанными другу сгоряча, скрывается больной вопрос: «Почему меня все бросают?!» Нацуме все-таки отходчива, пусть и не имеет такой вечной готовности простить и понять, как некоторые. К созданию примирительных сладостей, она подходит с присущей ей серьезностью. Для первого раза, они получаются у нее как будто даже неплохо. Торжествующий взгляд, предназначенный ошеломленной старшей сестре, весьма красноречив. У нас все по старому, так? Однако, тайфун, имени Ичиго, образовавшийся на кухне минутой позже, был откровенно неожиданным. Наблюдая за тем, как ловко и упоенно исправляются допущенные ею огрехи, Нацуме наконец-то понимает, что в этот раз, ничего не светит на кондитерском поприще, именно ей. Сестра, нашедшая дело своей жизни, теперь, просто-напросто, не уступит, а будет соревноваться до самого конца. Реакция, которую можно прочесть между строк на невинное поддразнивание, отвечает на все вопросы: «Я, это я. Ты, это ты. Попробуй, отними место, которое я заработала потом и кровью». Признавая талант, который превосходит ее собственный, младшая Амано чувствует безразмерное счастье за сестренку, и чуть-чуть — за себя. Это была победа. И она — самая лучшая. Ведь, в ней нет проигравших.