Он должен быть счастлив.

«Не говори ерунды! ЫнХэ is real!». — Черт, да не может быть, чтобы это была правда! – рвал на себе волосы Шивон, перекатываясь по своей кровати, с одного края на другой. После слов Ынхека он еще долгое время не мог понять, с какой степенью серьезности произносил эти слова сей парень?! С одной стороны это всего лишь очередное глупое интервью-шоу, на котором они просто не могли не выкинуть чего-нибудь такого, чего-нибудь особенного, но с другой… Если посмотреть на все это с другой стороны, то можно заметить, что все это не просто шутка. Эти парни действительно проводят слишком много времени вместе. Бедного Чхве совершенно не удивит то, что они, возможно, могут быть вместе. Но что за странное чувство не покидает его, когда он смотрит на все эти улыбочки и прикосновения, когда он хочет чувствовать их на себе? Возможно, он лишь слишком сильно прижился к Донхэ и считает его довольно хорошим другом, из-за чего он немного ревнует его к Ынхеку. Но все же есть в этой дружеской ревности капля чего-то еще. Чего-то неприятного. Чего-то, от чего хочется поскорее избавиться. Закрывая свое лицо руками и останавливаясь на спине, Шивон еще долгое время пролежал в таком положении, пытаясь откинуть дурные мысли куда-нибудь подальше, отложить их на полочку, пытаясь успокоиться. *** Донхэ никогда не отличался какой-то особенной скромностью, а потому распускал свои наглые ручонки прямо за столом. Ынхек, конечно, пытался от них отбиться, говорил, что побесятся потом, где-нибудь подальше от стола, но разве это невыносимо милое существо может успокоиться так просто? Остальные участники группы смотрели на это с просто улыбкой, обычной, чуть умиленной. Все, кроме двух человек. Как можно было догадаться, в эту двойку входил Шивон, который все еще не мог поверить в то, что все, сказанное Хекджэ на том интервью, правда. Кто второй? Это, в общем-то, также просто, как и первая сторона. Хичоль. Этого человека мало что радовало, немного вещей, которые восхищали, и уж умилить его было особенно тяжело, но никто за это всерьез и не брался. Когда все уже начали расходиться, и осталась еще всего пара человек, христианин, наконец, понял, что вот он момент, когда пора выпалить что-нибудь неожиданное. — Сколько еще ты будешь продолжать говорить это на публике? – с неким подобием безразличия обратился он к Ынхеку. — Что? – тут же обратил на него внимание человек, к которому было отнесено обращение. – О чем ты? — Об этом вашем любимом «ЫнХэ is real». Ты ведь просто морочишь людям головы. Вот-вот и они будут дожидаться вашей свадьбы! — Пусть дожидаются, какое нам-то дело? – выпалил слегка раздраженным голосом Фиши, присевший рядом с Хеком. После слов Хэ Чхве понял, что более ничего не сможет сказать. До этого ему казалось, что этот человек уже вышел с кухни и пошел заниматься своими делами, но не тут-то было. Ну да, чего, в общем-то, и следовало ожидать: где Ли второй, там и Ли третий. ЫнХэ, мать их! — Господи, Шивон, что ты так на это реагируешь, — начал с легкой улыбкой Хекджэ, доедая содержимое тарелки. – Ты же сам нам упорно втюхивал то, что нам нужно больше фансервиса! Или это был просто предлог для того, чтобы побольше липнуть к Ханкену? – на этих словах он легко рассмеялся. – А после того, как он уехал, тебе это уже не нужно? В горле бедного христианина задержался какой-то неприятно рвущийся наружу ком. Его кисти легко образовали слегка напряженные кулаки, которые показывали все то, что происходило в это время внутри. Сейчас ему было вовсе не смешно, да и не грустно. Он просто осознавал всю ту глупость только что произнесенных им слов. Он не любил оказываться в таких ситуациях, когда страдал сам от своих же слов, а потому он немедленно поднялся из-за стола, даже не подумав убрать за собой, и отправился к себе в комнату, чтобы продолжить мучить себя этими жуткими сомнительными мыслями.