i thee wed

(8)       Они разделались с двумя порциями виноградного фруктового льда, одной общей коробкой фруктового пунша и почти всем черствым хлебом, который дала мама Макото в качестве корма для уток, прежде чем Макото собрался с силами и выпалил:       — Я хочу вступить в брак!       Хару никак не отреагировал на его заявление. По сути, Макото получил такую же реакцию, как если бы он говорил на языке урду — Хару перегнулся через перила деревянного моста через пруд, держа в пальцах кусочек хлеба, и бросил его в ждущий клюв маленькой упитанной утки, которая все время продолжала просить добавки. Только когда утка проглотила угощение и отплыла, он ответил:       — Так вступи.       — Нет, я имею в виду… — Макото методично разделял хлебную корочку на части. — С тобой, — Он тихо добавил, бросая крошки в темную воду.       — О, — ответил Хару.       Молчаливость была образом жизни Харуки, и Макото более чем привык к этому, но это не помогало расстраиваться меньше, когда он надеялся на ответ и не получал его. Он вставил палочку от мороженого между перилами и боковым зрением наблюдал за Хару, который пытался приманить застенчивого утенка хлебом, кончик языка виднелся из-за его липких фиолетовых губ. Не в состоянии выносить тишину, Макото продолжил:       — Я спросил маму, почему они с папой поженились, и она сказала, что любила его больше всего на свете и хотела провести каждый день своей жизни вместе с ним. Я сказал, что это довольно долго, и она сказала, что хотела бы, чтобы это было еще дольше.       Хару ничего не ответил, только перегнулся через перила еще дальше, балансируя на бедрах.       — И так как я люблю тебя больше всех на свете и хочу быть с тобой всегда, то мы должны пожениться, так же как и мои родители, — пробормотал Макото. Не получив никакого ответа, он бросил еще один смущенный взгляд на Хару, затем вскрикнул, бросил палочку и бросился к Хару, схватив его сзади за футболку, прежде чем тот смог нырнуть в пруд (понимая при этом, что это и было намерение Хару с самого начала). — Ты не можешь плавать здесь! — Макото почти плакал. — Видишь?       Как только Хару снова стоял на мосту, Макото развернул его к знаку, размещенному у кромки воды — «Плавание и нахождение в воде в пруду запрещено!». Хоть постановления редко останавливали Хару от залезания в любую водную массу, которую тот видел, разочарование в нем Макото обычно помогало. И действительно, было достаточно нескольких секунд того самого взгляда, чтобы Хару надулся и молча продолжил кормить уток. Он взял кусочек хлеба и бросил его утенку, который все еще неуверенно плавал в конце крякающего семейства.       Хлеб попал тому прямо по клюву, и утенок выглядел очень изумленным, прежде чем перевернуться и схватить свое утопающее угощение. Заднее оперение при этом торчало из воды, и Макото рассмеялся.       — У тебя должно быть кольцо, — внезапно сказал Хару. Макото перестал смеяться и удивленно посмотрел на него.       — Что?       Еще один кусок хлеба полетел в пруд, где был быстро схвачен большим селезнем.       — Когда ты делаешь предложение, у тебя должно быть кольцо.       — Я… — Макото замолчал, пытаясь подобрать слова, пока Хару продолжил рвать хлеб. Честно говоря, он не ожидал какого-либо настоящего ответа на свое глупое предложение, он просто хотел узнать — если Хару не был заинтересован, то проигнорировал бы его, и все бы закончилось. Не то что бы они могли на самом деле пожениться. И тем не менее Хару рядом делил хлеб на все меньшие кусочки, бросая их плавающему выводку, и ждал ответа…       — Если я достану тебе кольцо, — начал Макото, не в силах сдержать улыбку, — то ты выйдешь за меня?       Хару небрежно пожал плечами.       — Конечно. Но только если потом мы пойдем плавать.       Это была достаточно простая просьба. Сегодняшний день был одним из самых жарких, душных дней этого лета, и даже воздух был очень влажным. Убедить своих родителей отвести их в бассейн не будет сложной задачей. Улыбнувшись, Макото оглянулся вокруг — у него не было кольца, но была мелочь в кармане, а через дорогу был небольшой магазин, перед которым стояло несколько торговых автоматов.       — Я скоро вернусь! — он оставил Хару стоять на мосту, озадаченного внезапным побегом своего друга, и побежал по направлению к улице. — Не прыгай в пруд! — добавил Макото на ходу.       Уже на переходе он вспомнил, что родители дали им четкие указания не выходить из парка, Макото обернулся и прикусил губу. Парк был полупустым сегодня из-за удушающей жары, но у близнецов было очень много энергии, поэтому они ненадолго отошли поиграть. Родители были на детской площадке вместе с ними. Пруд не был виден из той части парка — никто бы не заметил, если бы он вышел буквально на минуту. И все равно, когда он перешел дорогу вслед за группой болтающих подростков, чувство вины скрутило ему живот. Все будет в порядке, если он быстро вернется.       «Быстро», как оказалось, не представлялось возможным. Группа мальчиков постарше обосновалась перед магазином, они смеялись и поддразнивали друг друга. Макото, слишком стеснительный, чтобы попросить их подвинуться, спрятался за телефонной будкой, нетерпеливо перекатываясь с носка на пятку. Чем дольше он стоит здесь, тем больше шансов, что родители заметят его отсутствие, и больше шансов, что это обернется неприятностями, а также, что Хару все-таки залезет в пруд… Когда мальчики ушли, Макото уже не на шутку разволновался и случайно рассыпал половину монет, пока доставал их из кармана. Маленькая девочка, проходящая мимо, помогла ему их собрать, и он дал ей монету для автомата со жвачкой в знак благодарности.       Ближайший автомат, судя по вывеске, выдавал дешевую бижутерию. У Макото был печальный опыт с этими машинами: они постоянно просто съедали его деньги, или же выдавали пустую капсулу в ответ, но Хару того стоил, так что он внес нужную сумму и повернул рукоятку. Звук пластика, скатывающегося вниз, прозвучал музыкой в его ушах. Он спрятал остатки денег в карман, вытащил капсулу и открыл, чтобы посмотреть, что внутри.       Это было кольцо. Не просто кольцо, вообще говоря, а то самое кольцо. Макото в тот же момент начал верить в судьбу, потому что невозможно, чтобы что-то настолько идеальное случилось, если Вселенная не хотела их свадьбы с Хару сегодня. Он не смог устоять и высоко подпрыгнул, как ненормальный, пока бежал обратно к переходу, его выигрыш был надежно зажат в руке.       Однако, когда он вернулся в парк, Хару было не видно — мостик был пуст, а вода — спокойна. Даже утки исчезли. Нахмурившись, Макото перебежал через мост и позвал:       — Хару-чан!       — Хватит добавлять — чан, — немедленно послышался ответ. Дальнейшее исследование показало, что Хару был на другом конце пруда, у самой кромки воды, окруженный полукольцом уток, которые громко требовали хлеба. Они разлетелись как листья на ветру, когда подбежал Макото. Хару лишь на секунду выглядел раздраженным из-за такого вторжения, прежде чем капсула оказалась у его лица. Широко улыбаясь, Макото вложил ее в руки Хару и спросил:       — Выйдешь за меня?       Хару приподнял брови, открыл пластиковый шарик, и вытащил содержимое. Макото задержал дыхание. Кольцо было в виде маленького серебряного дельфина, скрученного в круг так, что его голова находилась рядом с хвостом, и Хару любил дельфинов, но Макото все равно испытал приступ волнения. Может быть Хару оно не понравилось — его выражение лица было, как всегда, абсолютно нечитаемое. И если опыт Макото с торговыми автоматами чему-то его научил, то это кольцо не проживет и недели, если вообще придется впору…       — Хорошо, — ответил Хару. Он надел кольцо на большой палец, дельфин заблестел в свете закатного солнца. Большая теплая волна счастья, последовавшая за этим, настолько переполнила Макото, что он не смог удержаться, потянулся и поцеловал Хару в щеку, так, как много раз делали его родители. Когда он отошел, Хару смотрел только на него, его лицо приобрело небольшой розовый оттенок. Макото улыбнулся и объяснил:       — Мои папа и мама часто так делают.       Хару посмотрел на капсулу в своих руках и собрал ее обратно, не зная, что еще сделать.       — У нас закончился хлеб, — он наконец нашелся со словами. — И ты спугнул всех уток.       — Прости. Но пошли найдем моих родителей и посмотрим, отведут ли они нас плавать, — Хару приободрился от такой перспективы, но, когда Макото начал идти по направлению к детской площадке, продолжил стоять на месте.       — Что случилось? — спросил Макото, вернувшись назад. Хару сжал губы.       — Если мы теперь в браке, значит ты должен держать меня за руку, когда мы куда-то идем.       Так и не поняв, была ли это просьба или вызов, и решив, что в общем-то ему без разницы, Макото взял Хару за руку. Как и его собственная, ладонь была маленькой и влажной, усыпанной крошками хлеба, пальцы были липкими от фруктового льда. Раньше Хару никогда не позволял держать свою руку дольше, чем несколько секунд. Ощущение было даже более приятным, чем он думал. Не пытаясь скрыть улыбку, Макото практически бросился в сторону детской площадки. Лицо Хару ничего не выражало, однако он крепко держал руку своего новоявленного мужа всю дорогу, и выглядел таким же озадаченным, как и Макото, когда они объявили его родителям, что теперь связаны узами брака, а те лишь рассмеялись. (12)       — Ты еще не вступил в брак, дурачок, — сказал Рин, собирая куски резины, которые когда-то были резинкой от его очков. — Ты обручен. Это разные вещи.       Принимая во внимание, что они все равно были несовершеннолетними, Макото не думал, что это имеет какой-то смысл. Однако это определенно была его вина, когда он вспомнил, как они с Хару решили «пожениться» в третьем классе, что привело к включению педантичной стороны Рина. Он даже не помнил, как они вообще заговорили на тему брака. Разговоры, которые велись в раздевалке перед тренировками были еще менее предсказуемыми, чем горные реки — две минуты назад они яростно спорили на тему того, пахнут ли душевые как потные ноги или как протухший сыр.       — Ну, мы же просто притворялись…       Игнорируя последнюю фразу Макото, Рин закрыл шкафчик и продолжил.       — Вам нужно заполнить документы и иметь свидетелей, чтобы вступить в брак. Нельзя просто говорить, что вы женаты.       — Почему нет? — спросил Макото, подавая полотенце Хару, когда тот бесшумно к ним подошел. Рин закатил глаза.       — Потому что вы должны жить вместе, чтобы это был легальный брак, а вы не живете, — Хару и Нагиса (который подключился к разговору, когда тот стал интересным) выглядели так, как будто понятия не имели, что это вообще значит, так же, как и Макото, поэтому он поверил Рину на слово. — И вы оба недостаточно взрослые, чтобы правильно пожениться. А также вы оба парни, что точно незаконно.       — Откуда ты все это знаешь? — спросил Нагиса, открывая свой шкафчик, его шапочка была надета криво.       — Я знаю все.       — Какого цвета сегодня мои трусы?       — Я знаю все, что имеет значение, — поправился Рин. Он шмыгнул носом, так как несмотря на простуду напрочь отказывался пропускать тренировки. — И я…       Когда тот не продолжил, Макото, до этого помогавший Нагисе с шапочкой, взглянул на него. Рин смотрел на очки, зажатые в его руках, его глаза горели. Макото знал это выражение лица. Это было «у меня есть идея!» выражение — это было «давайте создадим команду для смешанной эстафеты!», или, что еще хуже, «давайте устроим ночевку у Хару дома!». Они все согласились больше никогда не говорить о той ночи. Макото до сих пор с ужасом вспоминал кровь, слезы, пожар, потом кошмары и еще один пожар… Прежде чем он смог схватить Нагису и Хару и сказать им бежать, если им дороги жизни, Рин резко поднял голову и ухмыльнулся:       — Слушайте, мы должны…       Короткое «Нет!» от Хару было заглушено общим «Никаких ночевок!» от Нагисы и Макото. Даже упоминания об этом было достаточно, чтобы лицо Рина сравнялось по цвету с его волосами.       — Боже, нет. Нет, я подумал — если вы не можете пожениться по-настоящему, но хотите иметь поддельный брак, то почему бы не провести церемонию по всем правилам? Я был на свадьбе моего дяди в том году, так что я знаю, что делать. Вы можете прийти ко мне домой, и я поженю вас как надо.       — Эм… — только и смог ответить Макото.       — Вы все равно ведете себя, как старые супруги. Это просто добавит официальности.       Макото взглянул на Хару, чья голова была спрятана за дверцей шкафчика. Он скорее всего притворялся, что находится один в комнате. Они не особо разговаривали о своем браке — Макото лишь иногда шутил по поводу «мужа», а Хару один раз использовал это как оправдание, чтобы делать им скумбрию четыре ланча подряд, но все это была глупая детская шутка и они оба знали это. Он закусил губу и нервно перебирал очки.       — Рин, я не думаю…       Дверца шкафчика Хару резко закрылась.       — Я хочу вступить в брак около воды.       Рин снова закатил глаза, но ответил:       — Через несколько кварталов от моего дома есть озеро. Подойдет?       — Да.       — Стойте! — Нагиса натянул очки на все еще кривовато одетую шапочку и схватил Макото за руку. Тот не отреагировал, пытаясь понять, как такое вообще могло произойти. Он просто зашел сюда, чтобы спросить, не чувствует ли кто-нибудь запаха гниющего сыра в душевой. — Я тоже хочу прийти!       — Ты можешь быть свидетелем, — провозгласил Рин, положив руки на бедра. — Нам понадобится еще один. — Они все оглянули комнату в поисках, а затем поняли, что в клубе нет никого еще, кто бы хотел поучаствовать в имитации свадьбы для двух странных двенадцатилетних парней. — Забудьте. Я заставлю свою сестру быть свидетелем. Приходите ко мне завтра, и мы все вместе пойдем на озеро.       Вот так Макото, Хару и Нагиса оказались в поезде субботним утром, держа в голове указания, как добраться до дома Рина. Тот жил со своей бабушкой во время рабочей недели, чтобы иметь возможность ходить в начальную школу Иватоби, а по выходным уезжал домой, поэтому их ждала небольшая поездка. Хару большую ее часть просто смотрел в окно. Нагиса уснул, положив голову Хару на колени. Когда им оставалась одна станция, и Макото разбудил его, первые слова спросонья были:       — Разве не лучше, если ты и Хару поженитесь там же, где вы впервые поженились?       Женщина, сидящая напротив, подняла взгляд от мобильного телефона, но, к счастью Макото, ничего не сказала.       — Мы не можем, — ответил он. Хару приподнял брови. Хоть Макото и не хотелось разбивать тому сердце, он продолжил. — Мама сказала, что этот парк реконструировали и там больше не пруда.       Хару был шокирован новостями. Нагиса понимающе потрепал его по плечу:       — Ну, озеро тоже будет красивым, да?       К сожалению, им так и не удалось это узнать. Найти дом Рина было достаточно просто, и когда Макото позвонил в дверь, ее открыла девочка с такими же яркими волосами, как и у Рина.       — Вы друзья моего брата из клуба плавания, да? — сказала она, внимательно на них посмотрев.       — Именно! — ответил Нагиса. — Он дома?       — Да, но он не может сегодня гулять. Он болеет и мама сказала ему оставаться дома и лежать в кровати.       — Просто впусти их, Го, — они подняли взгляд и увидели Рина на верху лестницы. Его голос был очень хриплым, на голове творился бардак, и он был в пижаме несмотря на то, что время близилось к полудню, однако ничего из этого, казалось, его не волновало.       — Я же тебе говорила называть меня Ко! — раздраженно ответила Го, закрывая дверь за гостями, пока они разувались и снимали куртки.       — Я буду называть тебя, как хочешь, если сделаешь то, о чем я просил, — сказал Рин, и помахал рукой, приглашая подниматься наверх. — Мне нельзя выходить, так что придется делать все в комнате. Но у меня есть все, что нужно.       Нагиса последовал за Го, не колеблясь. Макото и Хару посмотрели друг на друга — вспоминая, как Хару настаивал на наличии водоема. Макото уже собирался сказать, что они не должны ничего делать, если Хару не хочет, но тот просто пожал плечами и стал подниматься.       — Секунду, оно где-то здесь… — сказал Рин, когда он зашли в его комнату. Кровать была в таком же беспорядке, как и он сам, и везде валялись бумажные платки. Он рылся в этом бардаке, пока остальные стояли группой у двери, боясь что-либо трогать без разрешения. Го, у которой этих проблем не наблюдалось, взяла книгу с подушки.       — Ты это читал? — спросила она, угрожающе размахивая чем-то, что оказалось англо-японским словарем.       — Да. И?       — Мама сказала тебе спать…       — Нашел! — ликуя, Рин протянул кусок бумаги и ручку Макото, который с любопытством их взял. — Это документы на брак, распечатал из интернета. И вы двое, — он указал на Го и Нагису, — должны расписаться здесь как свидетели.       Рин мог быть истинным наказанием, но в такие моменты Макото мог только поражаться его упорству — если что-то должно было быть сделано, Рин это делал. Полагая, что бессмысленно отступать на полпути, он подошел к столу и стал заполнять нужные поля. Хару, с другой стороны, выглядел так, как будто находится здесь только для того, чтобы унять энтузиазм Рина, но все-таки взял протянутую Макото ручку.       — Мы не «сожительствуем», — сказал он, просмотрев страницу.       — Ну пропусти эту часть, какая разница, — Рин бросил словарь к стопке бумаг на столе. — Это просто формальность. Клятвы — вот что важно. И кольца. У вас же есть кольца, да?       Макото вздрогнул. Он особо задумывался о вещах, которые будут происходить, кроме «Я хочу снова жениться на Хару?» и «Да, я хочу»:       — Эм, нет?       — У меня есть мое кольцо, — сказал Хару и, к удивлению Макото, достал дельфина из кармана. Он, скорее всего, сейчас налезал ему только на мизинец, а серебряная краска отвалилась в нескольких местах, но в остальном кольцо было целым.       — Хорошо, значит нам нужно еще одно для Макото.       Го вскочила с ковра.       — У меня есть несколько! Сейчас вернусь!       — Что ж, хорошо, — Рин уселся на кровати, зевая и ероша волосы. — Ребята, что бы вы без меня делали?       Хару выглядел так, как будто хотел ответить: "Спокойно жили", но прежде, чем он смог это сделать, Нагиса воскликнул «Готово!» и передал Рину листок.       — И что мне делать теперь?       — Ничего. Ты просто должен наблюдать.       — Но это скучно!       — Свадьбы вообще скучные, — ответил Рин. — Я заснул на свадьбе своего дяди.       Го вернулась обратно, улыбаясь и направляясь к Макото.       — Держи, — она протянула ему кольцо, сделанное из зеленых пластмассовых звезд. — Оно мне не подходит, поэтому можешь взять его.       — Не надевай пока! — добавил Рин, после того как Макото поблагодарил девочку и уже начал надевать украшение на палец. — Он должен надеть тебе кольцо, а ты ему, но сначала вы должны произнести клятвы. Затем кольца, затем поцелуй и только после этого вы женаты.       Макото покраснел от одной только мысли о поцелуе с Хару. Какая-то эмоция так же проскочила и на лице Хару, слишком быстро, чтобы понять. Рин ухмыльнулся, глядя на них. Сочетание этой хищной улыбки с нездоровым румянцем и несколько стеклянным взглядом делало его похожим на сумасшедшего, и Макото против воли задрожал.       Внизу зазвонил телефон — Го выбежала из комнаты, сказав не начинать без нее. Макото был рад небольшой задержке, но Рин разрушил все надежды секундой спустя.       — Давайте уже начнем. Го подписалась как свидетель, а я хочу в кровать, — он намотал на себя одеяло в подобии плаща и указал на место перед ним.       — Вставайте здесь, лицом к лицу. И, Макото, вы должны держать руки друг друга.       Хару быстро засунул руки в карманы толстовки. «Это была очень плохая идея,» — думал Макото, идя по ковру. Он должен был это предвидеть, принимая во внимание, что это была идея Рина. Рин вторгся бы в Россию в середине зимы, если бы счел такое занятие веселым.       — Мы должны держаться за руки?       — Да, — настоял Рин. Рядом с ним Нагиса, который забрался под одеяла Рина по какой-то причине, вскочил с кровати и нетерпеливо на них смотрел. Макото застенчиво улыбнулся Хару и протянул руки. Губы Хару вытянулись в тонкую линию. Полминуты прошло в полной тишине, за исключением шуршания простыней, но, в конце концов, Хару глубоко вздохнул и соединил свои мягкие, теплые руки с Макото.       Нагиса начал хихикать.       — Ты так покраснел, Мако-чан, — сказал он в ответ на недоуменные взгляды.       — Тишина, — Рин накрыл голову Нагисы одеялом, что не помешало тому смеяться, но несколько приглушило звуки. — Хорошо, а сейчас вы должны обменяться клятвами. Вы должны дать обещание любить и защищать друг друга вечно и еще что-нибудь милое. Макото, ты первый.       Макото очень резко осознал, что стоит в очень жаркой, пропахшей сиропом от кашля комнате, готовясь сочетаться браком со своим лучшим другом, окруженный единственными людьми в мире, которым это не казалось чрезвычайно странным. Поборов приступ смеха, он закусил губу до боли и смущено встретил взгляд Хару, гадая, что его уже-почти-муж думает обо всем этом.       Для неопытного наблюдателя Хару показался бы чрезвычайно утомленным всей абсурдностью ситуации, в которую его втянули. Он был живым доказательством, что привыкнуть к Рину было возможно. Но Макото знал его очень хорошо и очень долго, поэтому в выражении завораживающе голубых глаз он мог прочесть: «Все хорошо, давай уже закончим со всем этим».       Свадебные клятвы были о любви и защите, как говорил Рин. Что ж, Макото мог с этим справиться.       — Хорошо, — начал Макото, сжимая пальцы Хару. — Эм… Хару, я обожаю тебя больше всех на свете. Кажется, ты начал мне нравиться, когда поделился со мной соком в первый день в детском саду, и, мм… И кажется, я должен пообещать защищать тебя, но на самом деле все наоборот, так как ты не боишься всего, в отличие от меня. Спасибо тебе, кстати. Ты очень мне помогаешь. И если тебе когда-нибудь действительно потребуется моя защита, я клянусь, что сделаю все, что в моих силах — если, конечно, мы не играем в стрелялки, в этом случае я надеру тебе задницу, так как ты просто ужасен в этих играх, — он остановился, чтобы сделать вдох, так как произнес это очень быстро и сбивчиво и вообще был не уверен, что это хорошая клятва. — Еще когда мы были детьми я сказал, что мы должны пожениться, потому что я хотел быть с тобой вечность, и я все еще хочу. Если мы с тобой были бы последними людьми на планете, я был бы счастлив быть с тобою вместе. Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности и очень храбрым, и любимым и хочу, чтобы ты чувствовал то же самое все время. Даже если единственное, что тебе от меня нужно, это готовить скумбрию каждое утро, я согласен. Неважно, что произойдет, когда мы повзрослеем, я обещаю, что всегда буду здесь, рядом с тобой.       Хару смотрел на него широко раскрытыми глазами. Когда он ничего не ответил, изменил выражение лица или хотя бы моргнул, Макото с беспокойством спросил:       — Это было нормально?       — Это было потрясающе! — подбодрил его Нагиса. Он качался из стороны в сторону, как будто сидя на пружинах. — Мако-чан, я не думал, что ты можешь произнести что-то настолько прекрасное! Хотел бы я жениться на тебе. Хотя, кажется, ты заставил Рина прослезиться.       — Я не плачу! — сказал Рин, спрятав лицо в одеяло. Однако его глаза подозрительно блестели, когда он поднял голову, но Рин быстро отвлек всех, шлепнув Нагису по ноге и сказав. — Хватит скакать, мне от этого плохо. И вообще, сейчас очередь Хару.       Макото ободрительно улыбнулся Хару, окрыленный своим собственным успехом. Да, он взял все из головы, но было на удивление просто найти правильные слова, выражающие его отношение к Хару. Хару, судя по всему, испытывал гораздо больше трудностей — он нервно взглянул на Макото, а затем перевел взгляд на их руки. — … Хорошо. Я сделаю все то же самое.       Рин цыкнул.       — Хару, ты не можешь просто…       — Все в порядке, — прервал Макото, сжимая руки Хару. Только после своей речи он осознал, что, кажется, подписался на вечность завтраков из скумбрии, но он мог с этим жить, если они с Хару больше никогда не будут раздельно. — Теперь что?       — Теперь вы обмениваетесь кольцами, — проинструктировал Рин. Просто на словах, на практике это оказалось достаточно сложно сделать, учитывая их потные руки и странные размеры колец. Кольцо Хару надевалось только на мизинец, а то, которое дала Го, было слишком широким для всех пальцев, кроме большого, хотя и с него продолжало съезжать.       — Прекрасно. И наконец, можете поцеловать невесту.       — Они оба парни, вообще говоря, — сказал Нагиса. — Кто из них невеста?       Рин задумался на несколько секунд.       — Макото.       — Что? — Макото вздрогнул.       — Да, определенно Мако-чан, — согласился Нагиса, удовлетворенно кивая.       — Но… Я не могу быть невестой! — воскликнул Макото, взмахивая руками; кольцо слетело, ударилось о стену и упало прямо в корзину для стирки.       — Насколько я помню, я не девочка!       Улыбнувшись, Рин указал на дверь:       — На другом конце коридора есть ванная, если ты хочешь убедиться в этом еще раз.       Нагису накрыл еще один приступ смеха. Макото был готов продолжать отстаивать свои права — он был больше и сильнее Хару, и это, как ему казалось, автоматически делало его женихом на этой свадьбе, но его рот неожиданно был закрыт рукой.       — Три против одного, — сказал Хару, а затем заменил руку губами.       Макото никогда до этого не целовали. Губы Хару были сухими и немного потрескавшимися от ветра, и он определенно не имел понятия, что делать кроме этого, но все равно целоваться оказалось не так странно, как Макото предполагал. Судя по всему, они должны были делать что-то языками, но сама идея казалась немного неприличной, поэтому он просто закрыл глаза, слегка поворачивая голову, чтобы не столкнуться носами с Хару, и немного приоткрыл рот… Характерный щелчок затвора вырвал их обоих из грез. Макото подпрыгнул. Хару отстранился и посмотрел на Рина, который опустил свой телефон и нагло улыбался.       — Удали это, — немедленно сказал Хару.       — Нет.       — Это действительно милая фотография, Хару-чан, — сказал Нагиса, перегнувшись Рину через плечо.       — Удали это.       — Нет, — повторил Рин. — У меня вообще нет ваших фотографий, так что это неплохое начало.       — Тебе не нужны наши фотографии, — сказал Хару, недоброжелательно посмотрев на него. — Мы и так часто видимся.       Рин положил телефон под подушку и сел на нее сверху.       — Тогда иди и забери его.       Хару намеревался сделать именно это, но прежде Макото и Нагиса начали сдерживать то, что грозило стать битвой века, Го вбежала в комнату.       — Простите! Звонил мой друг и я не могла… Вы все сделали без меня?!       — Ты слишком долго разговаривала, — сказал Рин, принимая оборонительную позицию вокруг подушки и смотря на Хару, который все еще был на опасно близком расстоянии. Лицо Го потемнело. Макото, понимающий, что сейчас надвигаются разборки оскорбленных-младших-детей абсолютно не протестовал, когда Хару неожиданно развернулся, схватил его за руку и начал тащить по направлению к выходу. Однако у Рина были возражения:       — Эй! Куда вы?       — У нас медовый месяц, — отрезал Хару. — В бассейн.       Нагиса слез с кровати и обошел Го, чтобы последовать за ними.       — Подождите меня!       — Но вы можете еще посид… Ай! — Рин выплюнул термометр, который сестра мстительно засунула ему в рот. — Это был мой язык, Го!       — Ко!       На этом моменте они ушли. Хару утянул Макото на первый этаж, Нагиса следовал за ними, они быстро надели куртки и обувь и вышли, слыша, как Рин и Го кричат друг на друга. Рин жил недалеко от станции, поэтому через десять минут они втроем уже ехали домой.       До того момента, как они сели, Макото не осознавал, что они все еще держатся с Хару за руки. В отличие от предыдущих случаев, сейчас не было ни виноградной липкости, ни крошек, ни людей, призывающих клясться в вечной любви… Макото посмотрел на их переплетенные пальцы, улыбнулся, но решил ничего не говорить. Ему нравилось держаться с Хару за руки… хотя поцелуи все же были несколько лучше.       Конечно, менее чем тридцать секунд спустя Нагиса испортил момент, спросив:       — Вы теперь будете заниматься сексом?       Макото вздрогнул и мучительно покраснел. Хару лишь моргнул и ответил:       — Нет.       — Почему нет? Этим все женатые парочки занимаются, не так ли? Сначала секс, потом дети, потом споры о налогах до конца жизни.       Вагон не был заполнен, однако несколько пассажиров уже уставились на них. Макото спрятал лицо на плече Хару, мечтая просто испариться.       — Мы не собираемся заниматься сексом, — уверенно сказал Хару.       — Но вы должны заниматься им.       — Ты вообще знаешь, что это такое? — спросил Хару.       Нагиса открыл рот, сделал вдох, а затем остановился, опустив брови.       — Нет, — наконец, признал он, и остаток пути провел в абсолютном молчании. (14)       Макото, очень общительный по своей натуре, все же не был популярным по стандартам средней школы. Возможно потому, что он проводил все свободной время с Нанасэ, который был одержим водой, возможно потому, что они в классе смотрели документальный фильм про тайфуны, и он расплакался, когда на экране показывали тонущий корабль, к смеху всех остальных присутствующих. Он был милым и добрым и всегда готовым протянуть руку помощи, однако, помимо Хару, ни с кем не общался достаточно глубоко.       Тем не менее, когда он вошел в холл в день Святого Валентина, к нему подошла девушка и вручила маленькую коробку с шоколадом, а он был очень смущен тем, что даже не помнил ее имени.       Она, кажется, не заметила его затруднения. Девушка смотрела в пол, ее лицо было скрыто прядями волос, руки с коробкой протянуты вперед. Не могло быть ошибки в том, что этот шоколад предназначался ему. Макото видел ее — она была из соседнего класса и имела репутацию чрезвычайно застенчивой, и также помнил, что ее имя начиналось на К. Кейко, Кумико, Кайде, Касуми… Кагура! Точно, в том году он одолжил ей денег на таксофон, когда она оставила дома мобильный. Он взял коробку и тепло улыбнулся, когда девушка подняла лицо.       — Спасибо, — сказал Макото. — С днем Святого Валентина.       Уголки ее губ приподнялись. Прежде, чем он смог сказать что-то еще, она склонилась и убежала обратно в класс. Что же, это было интересное начало дня, подумал Макото. Он продолжил идти, поднял голову, и…       — О, Хару!       Макото опоздал сегодня, потому что сестра забралась к нему на колени за завтраком, жалуясь, что чувствует себя нехорошо, а затем ее вырвало прямо на футболку. К счастью, он так и не успел переодеться в школьную форму, но пришлось мыться еще раз, поэтому он послал Хару сообщение, сказав идти без него. Вообще, он ожидал, что Хару не послушается, но вот он здесь, стоит, прислонившись к стене коридора, взгляд направлен на дверь, за которой только что скрылась Кагура. Он взглянул на Макото лишь на секунду, а затем зашел в класс, не проронив ни слова.       Это было, надо признать, достаточно обычным поведением, но все-таки Макото почему-то волновался, заходя в класс и садясь перед Хару. Небольшая красная коробка все еще была в его руках. После минуты раздумий он обернулся, протянул ее и спросил:       — Будешь?       — Нет, — ответил Хару. Он оперся головой на руку и игнорировал любые дальнейшие вопросы или комментарии. Неважно, как сильно Макото пытался завязать разговор, Хару не ответил. К обеду он совсем сдался и поэтому они ели в тишине, рядом, но не вместе. Хоть он и привык к молчанию за едой, это было в сотню раз хуже, когда его лучший друг злился на него. Хару не метал сердитых взглядов, но то, что он не смотрел Макото в глаза, сказало все, что нужно. А затем он совершил окончательное предательство.       Уроки только что закончились и Макото убирал книги в рюкзак, бесцельно болтая обо всем, что приходило в голову. Тест по английскому в конце недели, вирус, подхваченный близнецами, что сегодня будет на ужин, все, чтобы заполнить тишину. Так как говорить около Хару и говорить с Хару было практически одним и тем же, он не сразу понял, что, на самом деле, разговаривал сам с собой. К странным взглядам в свою сторону он уже привык, поэтому заметил отсутствие Хару только тогда, когда полностью собрался. Хару ушел без него.       Макото с Хару шли домой из школы каждый день, если только один из них не болел или (в случае Хару) прогуливал. Макото сделал полный оборот вокруг себя, надеясь, что просто потерял его из виду в потоке школьников, выходящих из класса, но сомнение не оставалось — Хару не было. Хару бросил его.       Он посмотрел в окно на школьные ворота, и заметил в толпе знакомые темные волосы и рюкзак. Макото не стал его догонять. Он знал, когда его не хотели видеть.       Он был в плохом настроении всю дорогу домой, однако его разочарование и раздражение исчезли, оставив его лишь глубоко несчастным. Он остановился перед входом в свой дом и взглянул на ступеньки, ведущие в дому Хару. Что он такого сделал? Он не был глуп, это определенно имело какое-то отношение к шоколаду, который ему дала Кагура…, но все, что сделал Макото, это принял подарок, потому что было бы невежливо отказаться. Не то чтобы он прислонил ее к стене и начал глубоко и неприлично целовать. А даже, если бы ему очень захотелось это сделать, сильный страх родительских обязанностей быстро бы убил разгорающееся либидо.       Рен все еще не вернулся из начальной школы, отец был на работе, а мама ухаживала за Ран, поэтому Макото ничего не оставалось, как подняться в свою комнату и начать разгребать гору домашних заданий. Однако было очень сложно сосредоточиться — снова и снова он смотрел на дом Хару, где светилось окошко ванной комнаты. Тот скорее всего топил свои печали в ванной. Макото постарался вернуться к домашней работе, но понял, что достиг минимального прогресса за последние два часа, а затем родители позвали его ужинать.       — Угадай, что я получил? — сказал Рен в тот же момент, как Макото сел за стол.       — Что?       — Угадай?       — Деньги? — спросил Макото. Рен тряхнул головой. — Хорошую оценку? Нового друга? — он положил палец на подбородок, притворяясь, что серьезно думает. — Курицу?       Рен рассмеялся.       — С чего бы ему получать курицу? — спросила Ран, которая чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы сидеть вместе со всеми и есть бутерброд.       — Странные вещи происходят.       — Это не курица. Смотри! — Рен порылся в кармане брюк и достал небольшую пластиковую коробку, внутри которой была шоколадка в виде сердца.       — Мацумото Сатоми дала мне ее на день Святого Валентина!       Челюсть Ран отвисла.       — Невозможно.       Она потянулась к коробке, но Рен быстро убрал ее.       — Я собираюсь жениться на ней! — сказал он счастливо, смотря на шоколад так, как будто тот был сделан из золота.       — Ты не можешь жениться на ней! — воскликнула Ран. — Она мой друг! Сначала я должна на ней жениться.       — Она дала шоколад мне, поэтому хочет замуж за меня! И ты вообще девочка!       Макото обменялся непонимающими взглядами со своими родителями, которые тоже не могли понять, что делает Мацумото Сатоми такой завидной невестой. Ран надула губы и повернулась к старшему брату.       — Я могу жениться на девочке если захочу, правда? Ты так говорил.       — Ты можешь вступать в брак с кем хочешь, — он уверил ее, зная, что это не совсем правда. По крайней мере, не в Японии. Он не очень хотел объяснять концепцию однополых браков и то, почему у некоторых людей возникают с этим проблемы. По крайней мере, не детям семи лет.       — Все равно, она дала шоколад мне, — сказал Рен.       Ран решила играть по-крупному.       — Хорошо, тогда я выйду замуж за Хару. Он разрешает мне красить ему ногти.       — Но я тоже хочу выйти замуж за Хару!       — Никто из вас не может этого сделать, — спокойно сказал отец, гася спор еще до того, как тот разгорелся.       — Почему нет? — хором спросили близнецы.       Он широко улыбнулся.       — Потому что Макото и Хару поженились еще в третьем классе.       Близнецы сделали обиженный вид — им никто этого не рассказывал. Краснея, Макото медленно сполз со стула.       — Это была просто игра, — ответил он. Даже учитывая, что их документы на брак были спрятаны внутри старого дневника. Даже учитывая, что у него на телефоне до сих пор была фотография их поцелуя, которую прислал Рин. Даже учитывая, что он сочинил очень трогательную клятву, отвечающую его чувствам… Клятву, которую он не сдержал сегодня, осознал он, сглатывая тошнотворный комок в горле. Он поклялся, что Хару будет чувствовать себя защищенным и любимым, не так ли? И он знал, что несмотря на стоицизм и отстраненное поведение, Хару очень боялся, что Макото его бросит…       Макото встал.       — Мне нужно поговорить с Хару.       — Макото, твой ужин… — начала мама.       — Я вернусь через несколько минут.       — Спроси, кого из нас он возьмет в супруги! — крикнула Ран, когда Макото уже вышел из комнаты.       Хару был дома один, как и обычно, так что Макото зашел с черного хода, проигнорировав дверной звонок. Если Хару все еще был в ванной, как он подозревал, то все равно бы не открыл. Холодный ветер заставил его задрожать. Макото закрыл дверь, разулся и направился к лестнице. Из-за двери ванной пробивалась тонкая полоска света. Макото постучал три раза.       — Хару? Это я. Можно войти?       Хару не ответил да, но также и не ответил нет. Приоткрыв дверь, Макото заглянул внутрь.       — Хару, мне нужно поговорить с тобой.       Облако пузырей от выдоха Хару было далеко от утвердительного ответа. Надеясь, что тот был в шортах, Макото зашел внутрь и подошел к ванной. Юноша даже не посмотрел на него, как и не вынырнул из воды. Макото сел на пол, прислонился к стене и смотрел, как капельки скатываются по длинной бледной ноге Хару, которая была перекинута через бортик. Когда лужа на полу была размером с футбольный мяч, он начал:       — Слушай, Хару, я…       — Ты хочешь завести девушку?       Макото оторвал взгляд от влажных пальцев Хару и выглядел недоуменным. Собрав губы в кольцо, Хару выпустил еще больше пузырей в теплую воду.       — Что? Нет, не особенно, — ответил Макото. Он опустил подбородок на угол ванной, чтобы их лица находились на одном уровне. — Я… Кажется мне вообще неинтересны девушки в этом качестве.       — То есть, ты гей.       — Я не знаю. Возможно. Никогда об этом сильно не задумывался.       Девушки были нормальными, как ему казалось. У них были милые улыбки и мягкие руки, и обычно они приятно пахли, но… Макото просто не испытывал к ним особенного интереса. С другой стороны, говоря о Хару… Который внезапно поднялся, вытащил заглушку и вылез из ванной. Макото смотрел на то, как капельки воды скользят по его груди, прессу, и исчезают в шортах. Хоть Хару и бросил плавание в том году, не дав какого-то конкретного объяснения, у него все еще была красиво очерченная мускулатура человека, который плавал почти каждый день большую часть жизни.       — Куда ты?       — Я голоден, — ответил Хару. Он вышел из ванной и направился на первый этаж, не обращая внимания на то, что с него текла вода. Макото взял полотенце с вешалки, и, догнав Хару, бросил ему на голову.       — Ты должен хотя бы вытереть волосы, иначе рискуешь получить простуду.       Хару неубедительно хмыкнул, затем начал рыться в холодильнике, пока не нашел скумбрию.       — Будешь? — он спросил, начиная разделывать рыбу ножом. Макото скривился и отвернулся, стараясь подавить рвотные позывы.       — Нет, спасибо, — слова Хару напомнили ему, что дома его ждет ужин и он обещал матери, что скоро вернется, но у него не было ни аппетита, ни желания оставлять все неразрешенным здесь. Как только он услышал шипение рыбы на сковородке, то повернулся.       — Почему ты спросил, хочу ли я завести девушку?       Хару пожал плечами.       — Думаю, до сегодняшнего дня, я не предполагал, что ты можешь этого захотеть. И… — он сделал паузу и перевернут скумбрию лопаткой. — Ты помнишь день, когда мы…       — Поженились? — спросил Макото, улыбнувшись.       — Не по-настоящему.       — Конечно нет, — ни одна организация в мире не признала бы брак, заключенный неподготовленным шестиклассником. Макото отклонился назад, опираясь всем телом на шкаф. Он не помнил точную дату из «свадебной» церемонии — и на секунду захотел позвонить Рину и спросить, однако успех этого плана зависел от того, возьмет ли тот трубку, что он делал очень редко — однако саму церемонию он помнил так ясно, будто она произошла несколько минут назад. Неважно, что произойдет, когда мы повзрослеем, я обещаю, что всегда буду здесь, рядом с тобой. — Я был…       — Я обещал сделать тебя счастливым, — пробормотал Хару. Его лицо, находившееся слишком близко к сковородке, стремительно краснело. — Поэтому, если ты хочешь с кем-то встречаться, то делай это.       — Я не хочу ни с кем встречаться, — уверенно ответил Макото. Он засунул руки в карманы, подвинулся ближе к плите и легко толкнул Хару плечом. — Я говорил правду о том, что мы можем быть последними людьми на земле и я буду счастлив, — затем, он игриво ткнул Хару под ребра. — К тому же, я никогда не изменю мужу.       Хару тихо взвизгнул, хотя скорее бы переселился в пустыню, чем признал это. Он очень боялся щекотки, и поэтому хотел хлопнуть Макото по пальцам. Тот увернулся и ткнул Хару еще раз, просто ради удовольствия. Хару выглядел готовым убивать, однако глаза его горели, он предугадал следующую атаку Макото и сильно ударил его лопаткой по запястью. Макото вскрикнул.       — Это нечестно!       Быстрый осмотр кухни помог понять, что самое лучшее оружие сейчас находилось прямо перед ним, свисая с мокрой шевелюры Хару. Макото ухмыльнулся и стащил полотенце.       Глаза Хару расширились.       — Стой, — он начал, отступая назад, скрещивая руки в защитном жесте. — Макото…       — Защищайся! — ответил тот, и быстро шлепнул Хару по бедру.       Любой, кто верил в то, что Хару был безэмоциональным и похожим на робота, просто не слышал испуганные звуки, которые тот издавал, пока Макото бегал за ним по комнате, управляя полотенцем как истинный профессионал и истерично смеясь. Лопатка не имела такого широкого радиуса действия, как полотенце, так что Хару оказался зажат в углу, отражая сыпавшиеся на него атаки хрупкой утварью. Несколько позже, Макото прорвал его защиту и отправил лопатку в полет.       — Ты сдаешься? — спросил он.       — Никогда, — с вызовом ответил Хару. Он прижался к стене, поэтому следующий удар едва задел его фартук, и, пока Макото скручивал полотенце, использовал преимущество этой передышки, подался вперед и поцеловал его.       Макото мгновенно забыл о полотенце. Он забыл об их неоконченной битве. Он забыл, что, кажется, должен был отправиться домой еще пять минут назад. Весь мир сжался до того места, где губы Хару касались его собственных.       Они целовались несколько раз после «свадьбы» — пробные, детские проявления привязанности, которые исчезли, когда они выросли. Тайные поиски в интернете, проведенные под покровом ночи, дали Макото информацию о том, как нужно целоваться, но статьи из блогов для девочек-подростков не считались за реальный опыт. К тому моменту, когда его мозг начал хоть что-то воспринимать, и он начал задумываться о том, чтобы по-настоящему поцеловать в ответ, Хару уже отстранялся, сморщив нос. Хару узнал это выражение и втянул носом воздух, пытаясь понять, вдруг от него пахнет потом в самый неподходящий момент, но… нет, что-то определенно горело.       Хару отстранил его и побежал к своей любимой, горящей скумбрии, бормоча что-то нецензурное. Макото вздрогнул и потихоньку пошел за ним, немного боясь.       — Прости меня, — смиренно произнес он.       К счастью, сгоревшая часть была очень маленькой и легко отошла, поэтому Макото пощадили. Хару переложил рыбу на тарелку и протянул ее.       — Уверен, что не будешь?       Желудок Макото сделал несколько кульбитов.       — Уверен, — ответил он, создавая расстояние между ним и рыбой.       Хару нахмурился.       — Ты в порядке? Выглядишь очень бледным.       — Да, все хорошо.       Хару не выглядел полностью убежденным, но все равно сел за стол и начал ужинать. Макото колебался несколько секунд, прежде чем сказать:       — Слушай, мне пора домой… Я ушел посередине ужина…       — Пожалуйста, — пробормотал Хару. — У меня все равно еще куча домашней работы.       Макото ужаснулся, вспоминая стопку на своем столе.       — У меня тоже. Тогда встретимся утром?       Некоторое время Хару не говорил ничего, и Макото думал, что так и останется в неведении, гадая целую ночь, все ли у них в порядке…, но в конце концов Хару пожал плечами и сказал:       — Конечно, — он выглядел, как будто груз свалился с его плеч.       — Хорошо. Спокойной ночи, Хару, — улыбнулся Макото, а затем вышел из комнаты, сделал несколько шагов, а затем вернулся, просунув голову в дверной проем. — Я совсем забыл! Если тебе придется взять в супруги моего брата или сестру, кого бы ты выбрал?       Выражение лица Хару заставило его смеяться всю дорогу домой.       (Он уже не смеялся, когда в три ночи получил сообщение от Хару: "ты худший муж в мире. спасибо за кишечную инфекцию". Макото, сразу же побежавший в ванную и схвативший нужное лекарство, не мог прийти в такое время, поэтому лишь написал: "Тоже тебя люблю"). (16)       — Я не приду завтра не тренировку, — сказал Рей.       Макото закончил завязывать шнурки и выпрямился, стараясь привести свои влажные волосы в состояние, пригодное для публики. Однако на улице штормило и ветер играл против него.       — Почему нет?       — У меня назначен визит к офтальмологу. Я не могу отложить его снова — эти линзы уже не подходят.       — Ох, — вздохнул Макото. Возможно остальные в их команде не поняли бы, имея идеальное зрение, однако он знал, какое неудобство доставляли линзы, которые были чуть-чуть слабее, а зрение Рея было еще хуже, чем его собственное. Он также знал, что тот уже переносил визит один раз, чтобы не пропустить одну из первых тренировок. Рей, возможно, был самым слабым их пловцов, но до региональных соревнований было еще много времени на тренировки.       — Конечно, никаких проблем. Но ты все-таки должен сказать Го.       Рей потянулся за очками, так и не сумев полностью скрыть выражение священного ужаса на лице. Го была, возможно, более воодушевлена предстоящим турниром, чем все они вместе взятые — она могла получить сердечный приступ, осознав, что ее идеально разработанный план тренировок должен быть пересмотрен.       — … возможно прямо перед станцией, — пробурчал он.       — Рей-чаааан! — они оба повернулись, чтобы увидеть Нагису и Го, ждущих за углом. Нагиса махал обеими руками, чтобы привлечь внимание.       — Поторопись, или мы пропустим поезд!       Подхватив рюкзак, Рей побежал к ним.       — Хорошего вечера, сенпай! — он крикнул Макото.       — Тебе тоже. Увидимся завтра!       Рей пробормотал что-то, что звучало как: "Если я выживу". Макото фыркнул и оперся на ограждение, проверяя время на телефоне. Хару, как и всегда, последним выходил из бассейна во время тренировок и только начинал принимать душ, когда все уже заканчивали. Макото обещал подождать его в любом случае. Он запрокинул голову и закрыл глаза, стараясь поймать последние лучи заходящего солнце.       — Тачибана-кун!       Макото открыл глаза. По тротуару бежала девушка, ее хвостики развевались на ветру. Она остановилась перед ним, тяжело дыша, и улыбнулась.       — Я надеялась, что ты еще не ушел, — сказала она, поправляя форму.       — Эм… — Макото несколько раз моргнул. Он знал ее, конечно же — это была Сатио Хирока. Они были знакомы еще с детского сада, она была президентом в своем классе в этом году, а Макото хорошо к ней относился с тех пор, как та отчитала группу мальчишек, которые донимали Хару, но он не мог понять, зачем ей понадобился.       — Чем я могу помочь?       Ее улыбка стала еще шире.       — Я хотела спросить, что ты сегодня делаешь.       — Эм, — только и смог ответить Макото.       — Потому что, — продолжила она, заправляя прядь волос за ухо, — если ты не занят, мы могли бы сходить в кино вместе, или еще куда-нибудь.       — Эм, — Макото нервно рассмеялся и потер заднюю сторону шеи.       Макото мог вспомнить как минимум пять парней, которые были бы в ужасе, если бы он отказался от предложения сходить на свидание с Хирокой. Она неофициально считалась самой привлекательной девочкой в классе, хорошо общалась со всеми, а также была довольно умна — битвы за звание ее парня были жестокими. В прошлом году юноша на самом деле написал ей сонет. И все-таки она стояла здесь, звала Макото на свидание. Он не знал, как на это ответить. Возможно, он должен был сейчас замечать, какие красивые у нее волосы или глаза, или как мило она улыбается, потому что именно об этом должны думать парни, когда красивые девушки приходят к ним, но все, что занимало его мысли, это как много времени понадобится Хару, чтобы одеться, потому что ему действительно нужно было в туалет.       Он пытался произнести какие-то слова, но смог выдавить из себя только "ммм". Хирока, все еще спокойно ожидавшая ответа, была достаточно добра, чтобы его не торопить.       — Я… Мне очень приятно твое предложение, но…       Рука легла на его плечо.       — Он занят.       — О… Хару! — тот подкрался сзади к Макото, пока они разговаривал, и сейчас стоял рядом, не убирая руку с плеча. Брови Хироки почти исчезли за челкой.       — Мы просто…       Хирока взглянула на Макото, а затем на Хару.       — Вы двое?..       Макото открыл рот, чтобы признать, что не понимает, что именно они двое, но кажется сегодняшний вечер у него занят, поэтому он будет вынужден отклонить приглашение.       — Мы женаты, — сказал Хару, прежде чем Макото сумел что-то произнести.       — Женаты, — повторила Хирока.       — Да, — подтвердил Хару. Макото не знал, смеяться ему или плакать.       —… хорошо, — сказала она смеющимся голосом. Затем подняла свою сумку и пробормотала. — Черт, я буду должна Сацуки столько денег.       — Что? — спросил Макото.       — Забудь! — Хирока расслабленно махнула рукой и улыбнулась опять. — Что же, если ты занят, то не буду мешать. Хороших выходных, увидимся в понедельник!       Макото помахал ей рукой, когда она повернула на тротуар.       — Хару, ты действительно не должен ходить везде и говорить людям, что мы женаты… — сказал он, как только девушка скрылась из виду. Хару лишь посмотрел на него с нечитаемым лицом, взял Макото за руку, переплел их пальцы и начал идти, не оставляя тому иного выбора.       — Твои волосы в полном беспорядке, — заметил Хару на полпути домой.       — Я знаю, — Макото неуверенно провел рукой по голове. — Твои тоже ненамного лучше, — Хару определенно забыл даже вытереть их полотенцем — его волосы торчали в тринадцати разных направлениях, а мокрые концы промочили воротник рубашки до полной прозрачности. И все же, он не так плохо выглядел. Скоро показался дом Макото, и тот уже готовился к облегчению, когда Хару потянул его вверх по лестнице, даже когда Макото взмолился:       — Хару! Мне очень нужно в туалет…       — Сходишь у меня.       Спорить с этой логикой было бесполезно. Он позволил поднять себя по ступенькам и привести в дом Хару, где был избавлен от своего неудобства. Когда он вышел в коридор, Хару его ждал.       — Эм, что…       — Ты никогда не целуешь меня, — сказал Хару. Три шага, и он уже стоит перед Макото. Еще один, и Макото упирается в стену.       — Я постоянно тебя целую! — тот запротестовал. — Я поцеловал тебя этим утром!       Хару покачал головой.       — Нет, это я поцеловал тебя. Ты ответил, но мне пришлось проявлять инициативу. Каждый раз.       — Так… — Макото несколько минут обдумывал сказанное, несмотря на то, что было сложно думать о чем-либо, когда он чувствовал запах волос Хару. Они имели легкий аромат клубники, что говорило о том, что Хару опять одолжил шампунь Нагисы. — Ты хочешь… чтобы я… инициировал поцелуй?       — Да… — сказал Хару, пародируя интонацию Макото. — не используй слово «инициировать» в разговоре, ты звучишь как Рей.       — Прости, — сказал Макото, и сделал то, что от него хотели. После всех этих лет, поцелуи наконец-то стали комфортным и естественными, хотя он все еще не знал, куда деть руки. Хару всегда обнимал, клал свои на бедра и рисовал большими пальцами круги на его животе. Макото устроил одну руку на пояс Хару, а второй взял его за подбородок. Он попытался заставить Хару открыть рот, но тот был непреклонен, пока Макото не провел пальцем по очень чувствительному месту между его ребрами.       Они просто оказались в этой ситуации. У них никогда не было официальных признаний типа «теперь мы встречаемся», они были просто не нужны. Хару не проявлял интереса почти ни к кому, кроме Макото. Макото, с другой стороны, замечал других людей — потрясающие ноги Рея были просто нечестными и он определенно мог резать алмазы о скулы Рина — однако это были небольшие проблески красоты. Он испытывал смущающие фантазии насчет Хару еще с четырнадцати лет, но это в любом случае было уже куда позже первых проявлений его привязанности.       Хару прикусил нижнюю губу Макото.       — Макото, — он выдохнул. — Ты хочешь заняться сексом?       — Угхш? — это был верх осмысленности Макото на данный момент. Он отстранился настолько, насколько смог (что составляло где-то половину сантиметра) и смотрел на Хару, разинув рот. — Что?       Вздохнув, Хару повторил.       — Ты. Хочешь. Заняться. Сексом? — каждое слово сопровождалось намеренным движением бедер.       Макото моргнул. Забеспокоился. Оглядел коридор. Сдул прядку волос со своего лица.       — Боже, да.       Они миновали лестницу без особенных проблем, хотя Макото чуть не подпрыгнул в момент, когда Хару решил, что засунуть руки в задние карманы его брюк — не такая уж плохая идея. У Хару была прекрасно замаскированная агрессивность, которая раньше проявлялась только во время вызова в плавании, но, кажется, ему нравилось держать все под контролем и в постели тоже. Он направил Макото к спальне, захлопнул дверь и посмотрел на своего «мужа» так, что у Макото подкосились ноги.       — Подожди, — выпалил Макото, прежде чем все зашло слишком далеко. — Мы же… Нам же понадобятся кое-какие вещи, правильно?       Но Хару определенно продумал все до этого — он быстро отошел к своему столу, порылся в нижнем ящике и достал смазку и коробку презервативов. Макото в изумлении открыл рот.       — Как долго у тебя это лежит? — спросил он, нервно смотря на это, когда Хару кинул обе вещи на матрас.       — С того момента, как твоя мама провела с нами «Разговор».       Воспоминание заставило Макото съежиться. Ранее в этом году его мама пришла в комнату, когда они с Хару делали домашнюю работу, усадила их и начала объяснять все о сексе, что, как ей казалось, могло им понадобиться. Это включало в себя обычные вещи насчет безопасности и предотвращении беременности и согласии, но она также рассказала им о важности смазывания и правильной подготовки, когда дело касается анального секса. Макото, слишком напуганный, чтобы спросить, откуда она знает все это, чуть не расплакался. Хару выглядел так, будто хочет умереть. Хотя все могло быть гораздо хуже — она могла бы прийти на полтора часа раньше, тогда лекция включала бы в себя еще Рея и Нагису. Рей скорее всего умер от смущения, но Нагиса любил задавать вопросы. Хотя кажется ее советы не прошли даром.       — Ох, — пробормотал Макото, ложась на кровать и закрывая лицо руками. — Хорошо, — он еще раз посмотрел на эти вещи и издал удручающий стон. Хару уже снял рубашку и в данный момент расстегивал пояс на брюках.       — Мы будем заниматься этим обнаженным, — сказал он, выпутываясь из остатков униформы.       Принимая во внимание, насколько горячим было сейчас лицо Макото, через несколько минут оно вполне могло начать гореть. Детство, проведенное в плавках и раздевалках (или других местах, где Хару хотелось переодеться) отняло у Хару все смущение, если оно вообще было, но Макото был несколько более зажатым. Не то, чтобы у него было что-то такое, чего не было у Хару, сказал он сам себе. Да, Хару ни разу не видел его обнаженным до этого, но это все рано должно было случиться рано или поздно, так что какие проблемы?       Кровать скрипнула. Хару уже снял белье и сейчас сидел рядом с Макото, абсолютно не стыдясь своей наготы.       — Ты…       — Я в порядке, — ответил Макото. Смотря только на свои руки, так как один взгляд на Хару мог бы быть губительным для его действий сейчас, он начал медленно расстегивать свою рубашку.       — Иди сюда, — Хару повернулся, быстро разбираясь с пуговицами. — У нас нет целого дня. Родители ожидают тебя к ужину, не так ли?       — Тебя тоже. Сегодня вечер пятницы.       — Еще одна причина начать, — Хару снял рубашку с Макото, а тот понял, что не может остановиться и оглядывал грудь Хару, его пресс, и еще ниже... Однажды он сделал Хару минет. Это было очень беспорядочно, но видеть обычно безразличного Хару доведенным до грани из-за его, Макото, ласк определенно стоило больше, чем полчаса уборки потом.       — Эй, — Хару погладил Макото по щеке. — Ты уверен, что все в порядке?       Макото сглотнул и неуверенно улыбнулся.       — Да.       Как у Хару получалось быть настолько спокойным? Он просто сидел рядом, абсолютно расслабленный, как будто всю жизнь раздевался для того, чтобы потерять девственность. Зная, что переволнуется, если будет ждать еще больше, Макото встал, сделал глубокий вдох и снял вместе свои брюки и боксеры, не позволяя себе задумываться над этим.       Глаза Хару округлились, а лицо порозовело. Он облизал губы.       — Эм, — в первый раз он звучал так, будто не уверен в себе. — Я думаю, будет проще, если ты будешь снизу…       — О боже, — слабо ответил Макото, закрывая лицо руками и садясь обратно на кровать. Слышать такое от Хару почти приравнивалось к "у тебя просто огромный член и я не думаю, что он в меня поместится!" В фантазиях Макото все происходило совсем не так. Он представлял себя куда более обходительным и собранным, для начала, и куда менее смущенным из-за того, чем его одарила природа.       — Эй, — Хару переплел их пальцы и лёг, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза, — если ты не хочешь, можем попробовать другим способом. Просто потребуется больше подготовки.       — Нет. Я не хочу навредить тебе.       — Хорошо, — Хару дотронулся до подбородка Макото и снова сел.       Макото сделал еще один вдох, затем, решив, что это лучший способ начать, вытянулся на кровати Хару. Он смотрел только на потолок. Там было маленькое зеленое пятнышко прямо над его головой — еще с первого класса, когда они с Хару кидались пастелью друг в друга из-за крепостей из подушек. А сейчас они собираются заняться сексом… как же все изменилось.       — Ты дрожишь, — сказал Хару, кладя руку Макото на коленку. — Мы не должны ничего делать, если ты не хочешь. Я серьезно.       — Я хочу, — Макото заалел. Он провел пальцами по простыне, заставив себя посмотреть на Хару. Там было совсем небольшое опасение, в этих ярких голубых глазах, и это, как ни странно, расслабило Макото. — Я очень, очень хочу… Просто немного боюсь.       Хару провел большим пальцем по его колену:       — Я тоже, — признался он. — Мы сделаем все медленно, хорошо?       — Хорошо.       Хару поцеловал Макото в щеку, затем отстранился и просто смотрел. Смотрел на Макото таким же взглядом, как и на сияющий бассейн или открытую воду — как будто то, что было перед ним, было свободой и абсолютным совершенством. Никто не смотрел на Макото так раньше. Он хотел прикрыться, но, с другой стороны, хотел греться во внимании Хару и надеяться, что ничто это никогда не закончится.       — Могу я дотронуться? — спросил Хару с каким-то благоговением. Макото кивнул, закрыл глаза, немного напрягся… но, вместо того, чтобы сразу переходить к серьезным вещам, Хару провел ладонью по внутренней стороне бедра. Мышцы сокращались под его прикосновениями. Борясь с желанием рассмеяться от щекотки, Макото закусил нижнюю губу — если бы он начал, то не смог бы остановиться, а умирать девственником от удушения подушкой не входило в его планы.       Пальцы Хару нашли чувствительное место там, где нога соединяется с туловищем. Макото шумно вздохнул, и Хару тихо произнес: «Ох». Он несколько секунд изучал выражение лица Макото, подмечая мельчайшую улыбку, а затем наклонился и провел по этому месту языком. Макото чуть не врезался в стену.       — Обожеда…       — Это было остановись или сделай это снова? — спросил Хару, смотря на него сквозь ресницы. Судя по его виду, он уже знал ответ, но Макото все равно произнес это:       — Сделай это снова сделай это снова сделай это снова, — он вцепился в простыни. Макото не был сильно возбужден, волнение не позволяло ему, но тепло, распространявшееся по животу, говорило о том, что это ненадолго.       Хару самодовольно улыбнулся. Еще одно движение языком, а затем он прихватил кожу зубами и нежно укусил. И в этот момент, Макото начал неконтролируемо смеяться. Отдаленно, он почувствовал, что теплый, влажный рот больше не терзает его бедро.       — Макото, — обеспокоенно начал Хару. — Ты…       — Помнишь, когда мы были детьми, — произнес Макото сквозь истерику. — Мы ехали в поезде, и Нагиса спросил, собираемся ли мы заниматься сексом, раз уж теперь женаты…       Всего секунду Хару молчал, а затем тоже начал смеяться, положив лицо на живот Макото. чтобы хоть как-то приглушить хихиканье. Макото провел пальцами по волосам Хару, слабое извинение за то, что испортил момент, а другой рукой закрывал себе рот. И вот они здесь, пытаются заняться сексом, а вместо этого хихикают как смущенные девственные придурки, которыми и являются… Макото понятия не имел, куда это их приведет (если они вообще смогут сделать хотя бы несколько шагов), но в мире не было никого больше, с кем бы он захотел пройти через все это. (19)       — Эй, Нанасе! — Фуджиока Хикару подвинул стул ногой, бросил стопку книг на стол и сел напротив Хару, не замечая Макото. Если бы он это сделал, то заметил бы, что расстояние между этими двумя стремилось к нулю, а их ноги соприкасались под столом, но он смотрел только на Хару. Хару же смотрел только на свой учебник по биологии беспозвоночных. — Я никогда не видел тебя здесь.       И для этого были разумные причины. Студенческий центр был шумным, переполненным и в нем отсутствовали хоть какие-нибудь водоемы, что делало его абсолютно нежеланным местом для Хару. Он приходил сюда только когда не было иного выбора — или когда ресторан снизу подавал скумбрию за полцены по четвергам.       — Так что, — Хикару продолжил, не обращая внимания на отсутствие интереса со стороны Хару. — Какие планы на выходные?       — Никаких.       — Прекрасно. Слушай, у моего друга есть группа, и я…       Макото заглушил его голос, стараясь сосредоточиться на статье, которую читал и поправляя очки. В последнее время его линзы раздражали глаза так сильно, что он не мог их носить дольше, чем несколько минут. Хару это не нравилось. После небольших расспросов он признал, что и так слишком большое количество людей в кампусе находило Макото привлекательным, а они еще не видели его в очках. Когда Макото начал отрицать свою привлекательность в качестве четырехглазого, Хару разослал мейл всем друзьям, спрашивая их мнения о Макото в очках. Ответы варьировались от «мило!», «чертовски сексуально» и «прекрасно» до «я не могу отвечать на такое, я была вашим учителем». Макото не смог спорить с общим мнением, но проблемы с линзами также вызывали у него головную боль, так что Хару пришлось смириться.       — … в общем, — сказал Хикару. — Будет довольно круто, придешь?       Хару перевернул страницу и уставился на изображение кальмара.       — Ты зовешь меня на свидание?       — Эм, да. Мне казалось, это очевидно, — Хикару приподнял бровь и улыбнулся. Макото не мог не поразиться его уверенности. — И?       — Я состою в браке.       Уверенность Хикару разбилась, как стеклянный бокал.       — Ты… не может быть. С кем?       Хару указал направо. Макото поднял голову от ноутбука и улыбнулся.       — Мда. Привет.       — Не верю, — сказал Хикару. — Ты не можешь быть старше меня!       — Я не старше, — без сомнения, Хару наслаждался издевательствами над своим ненаблюдательным поклонником. Способность держать лицо несмотря на то, насколько безумной была ситуация, превратила его в потрясающего тролля. — Мы женаты уже… Сколько, одиннадцать лет?       — Семь, — поправил Макото. — Рин сказал, что до церемонии все было неофициально.       — С каких пор его слова имеют значение?       Макото разумно не ответил на это. Осознавая, что его настойчивость не окупится, Хикару вздохнул и скрестил руки в знак поражения.       — Окей, ладно, ты не хочешь идти. Все в порядке. Но необязательно для этого врать, — он взял свои книги. — Просто знай, что предложение открыто. Увидимся.       Хару даже не посмотрел ему вслед. Макото перечитал свой последний абзац, вздохнул и нажал "Удалить".       — Я не могу писать дальше.       — Никакого вдохновения?       — Нет.       — Пойдем, — сказал Хару, схватив свою тетрадь и поднявшись со стула. Макото спешно захлопнул ноутбук, засунул его в сумку и последовал за Хару через кампус. — Я найду тебе немного вдохновения.       Они двигались по направлению к общежитию, насколько Макото понимал их маршрут. Значит…       — Хару, я пишу статью о начальном образовании. Не уверен, что этот тип вдохновения мне поможет.       — Но не навредит?       — Начальное образование, — повторил Макото.       — Мы идем плавать.       — Ох, — спортивный центр был рядом с общежитиями, и теперь, когда он осознал, то нервно рассмеялся, провел рукой по волосам и мысленно просчитал время. Где-то через час у него лекция, но если поплавать минут сорок, а потом быстро принять душ, то он успеет. Хару сверкнул глазами.       — Ты сегодня выглядишь очень мрачным. Чувствуешь неуверенность?       — Нет, — сказал Макото, когда они повернули около социологического факультета. За ним находилось большое здание спорт центра — недавно отреставрированное и включающее в себя олимпийских размеров бассейн, что составило порядка половины причин, по которым Хару выбрал именно этот университет. — Стоит?       — Ты все еще спишь с ночником, — пробормотал Хару. — И плакал, когда мы смотрели «Инопланетное вторжение»…       — Этот фильм был ужасающим!       — …, но Фуджиока не любит воду.       Что же, Хикару определенно выбыл из игры. Макото подошел к дверям первым, придержал их для Хару и сказал:       — После тебя.       Он уже на тринадцать минут опоздал на лекцию. В рейтинге ужасных идей, быстрый секс в душе прямо перед тем, когда ему предстояло провести полтора часа сидя в жестком пластиковом кресле, побил все рекорды. Принимая во внимание, что они оценивали идеи по шкале «подумал ли бы об этом Рин» это говорило о многом. Но хотя бы, когда он вернулся в комнату, Хару уже был в кровати, избавляя Макото он необходимости выслеживать его, чтобы пообниматься.       — Хару, я устал, — он пожаловался, закрывая дверь и бросая рюкзак на стол.       Вместо того. Чтобы утешить, Хару помахал телефоном и сказал.       — Нагиса прислал мне картинку.       — Это Рей, одетый во что-то, что ни один нормальный человек бы не надел?       — Откуда ты знаешь?       — Просто догадался, — Макото с отчаянием посмотрел на свой ноутбук. Статья все еще была далека от завершения. Но его мозг чувствовался как пюре, и кровать так манила… — Чем ты хочешь заняться?       — Мы можем посмотреть «Инопланетное вторжение 2», — предложил Хару, откладывая телефон.       — Пожалуйста, что-нибудь кроме этого.       — «Инопланетное вторжение 3»?       — Как много там этих фильмов? — он упал на матрас, глаза закрывались сами собой. — Я так устал…       Нежные руки сняли с него очки. Макото открыл глаза, когда мир вокруг уже был мягким и расплывчатым. Перегнувшись через него, Хару положил очки на прикроватный столик, легко поцеловал Макото, а затем улегся к нему на грудь. В комнате было тепло и настолько тихо, насколько вообще могло быть в общежитии — что означало громкие шаги наверху и радио, игравшее польку, из всех возможных вариантов, однако они давно научились игнорировать окружающий шум. Уже находясь где-то посередине между сном и явью, Макото зарылся носом в волосы Хару и пробормотал.       — Эй, Хару?       — Ммм?       — Ты счастлив?       — Да.       Макото сонно улыбнулся.       — Хару?       — Что?       — «Инопланетное вторжение» было очень страшным.       — Я знаю.       — И мне не нравятся темные места. Я не знаю, что там может скрываться.       — Что вообще может проникнуть в комнату в общежитии?       — Грязные носки?       Смешок Хару был заглушен теплым одеялом, которым тот накрыл обоих.       — Спи, Макото.       — Я люблю тебя.       Пальцы, ласкающие его подбородок, остановились на мгновение, а затем продолжили.       — Я знаю. Я тоже тебя люблю. (23)       Они были в квартале от места назначения, когда Хару уперся и отказывался идти дальше, прежде чем Макото скажет, куда они направляются.       — Сейчас поздно, — сказал он, выдыхая облачка пара. — Нам нужно успеть на обратный поезд. У меня завтра работа. У тебя завтра работа. Куда мы идем?       — Увидишь, мы почти пришли. Еще немного, — пообещал Макото.       Хару вздохнул, но натянул шарф на половину лица и продолжил идти. Макото сжал его руку. Они прошли еще немного по дороге, свернули за угол, и Макото открыл ворота перед ними, приглашая Хару войти внутрь.       — Зачем ты пригласил меня на теннисный корт? — спросил Хару, приподняв брови от удивления.       — Я…       — Ты ужасен в теннисе. Ты почти убивал себя каждый раз, когда мы пытались играть еще в школе, помнишь?       Как будто он мог забыть. Макото имел сомнительную честь быть единственным человеком в старшей школе Иватоби, который разбил себе нос теннисной ракеткой.       — Мы не собираемся играть в теннис.       Он засунул руки в карманы пальто и переступил с ноги на ногу. Хару посмотрел на него с любопытством. Макото сглотнул, прочистил горло, собрал всю решимость и сказал:       — Эм. Окей. Хару… это когда-то был пруд для уток, прежде чем его засыпали и превратили в теннисный корт. Пятнадцать лет назад, на этом самом месте, я дал тебе кольцо из торгового автомата через дорогу и попросил тебя стать моим супругом, — он хотел сказать столько всего. Целую речь, на самом деле, но он стоял здесь и Хару смотрел на него и все слова буквально вылетели из головы. — Я знаю, было бы лучше, если бы здесь действительно был пруд. Сначала я собирался отвезти тебя на пляж или что-то такое, но это бы не значило так много и, говоря честно, это была идея Рина. Я сказал, что пруда уже давно нет, но он просто сказал мне сделать это и перестать звонить ему, когда он в бассейне, потому что ему нужно защищать свои медали, а затем повесил трубку. Осознав, что отклоняется от темы, Макото сделал большое усилие, чтобы перестать нести вздор. Было бы проще, если бы Хару не смотрел на него так, будто он собирается бросить преподавание и уйти танцевать бурлеск.        — В любом случае. Сейчас, когда мы уже взрослые — в теории — я спрашиваю снова. Я знаю, что мы не можем по-настоящему пожениться здесь, но я думал, может мы могли бы скопить денег и поехать туда, где бы могли или нет, если для тебя это не имеет значения. Это не так важно, я просто хочу сделать все правильно, потому что ты значишь все для меня. Когда мы были детьми, я сказал, что хочу, чтобы ты чувствовал себя защищенным и храбрым, и в безопасности… и я все еще хочу, если ты позволишь! — глубоко вздохнув, он достал небольшую бархатную коробочку из кармана. — Хару, согласен ли ты…       Черт!       Он уронил коробочку. Макото наклонился и поднял ее, но кольцо внутри выпало из углубления и теперь болталось по всему пространству и, не желая выглядеть полнейшим идиотом, Макото немного приоткрыл коробочку, стараясь вернуть его на место…       Хару издал странный звук. Его рука была прижата ко рту, плечи немного подрагивали и на один ужасный, кошмарный момент Макото подумал, что он собирается расплакаться… и внезапно Хару убрал руку и начал громко смеяться.       — Эй! — возмутился Макото, но смех Хару был заразителен, это невозможно было преодолеть. Они схватились друг за друга в поисках равновесия, стараясь не упасть посередине теннисного корта, хихикая как ненормальные. Парк был пуст в десять вечера утром понедельника, но они привлекали ненужное внимание людей, идущих из продуктового через дорогу.       Временное безумие продлилось несколько минут. Хару успокоился первым, выпрямляясь и говоря:       — Что же, продолжай, — как будто Макото пытался что-то ему продать.       — Не мог облегчить мне жизнь, — пробормотал Макото, сжимая губы, пока не смог взять себя в руки. Он неловко достал коробочку еще раз и — используя обе руки — открыл ее.       — Ты выйдешь за меня еще раз?       Хару перевел взгляд с кольца на Макото и обратно. Макото выстрадал это кольцо — он знал, что Хару не очень любит украшения, и в целом не возражал, если бы Хару забывал его носить большую часть времени, он просто хотел, чтобы кольцо ему понравилось. В конце концов он остановился на простом серебряном кольце с гравировкой дельфина как отсылкой к дизайну дешевого кольца, которым он сделал предложение в первый раз. Медленно, как солнце скрывается за горизонтом, сияющая улыбка появилась на лице Хару. Он кивнул. Макото задержал дыхание.       — Правда?       — Да, правда, — его спокойный тон не соответствовал выражению лица. Он вытащил кольцо, повернул, чтобы увидеть гравировку поближе, снял перчатку и наконец надел кольцо на палец.       Макото уронил коробочку еще раз, теперь уже специально. В этот раз он оставил ее лежать, обернул руки вокруг талии Хару, поднял того, покрутил на руках и, наконец, поцеловал. Это не было так же идеально, как в романтических комедиях, так как Хару не был маленькой, хрупкой невестой — Макото практически уронил его. И они столкнулись зубами, но он снова смеялся, а Хару все еще не покидала улыбка и все было идеально.       — Я люблю тебя, — сказал он. — Я люблю тебя, — и поцеловал его снова, потому что мог.       — Ты плачешь, — с удивлением заметил Хару прикоснувшись к его щеке. Затем стер слезы своим большим пальцем. — Не волнуйся так сильно. Мы женаты уже пятнадцать лет.       Макото шмыгнул носом, улыбнувшись сквозь слезы.       — Лучшие пятнадцать лет моей жизни.       Хару убрал волосы Макото от глаз и прислонился к нему лбом.       — Мои тоже.       Макото пришлось опустить его, так как руки начинали болеть. Он быстро успокоился и вытер лицо рукавом пальто, пока Хару поднимал коробочку.       — У меня все еще есть кольцо, которые ты дал мне в детстве, — сказал Хару и положил коробочку в карман. — Оно несколько раз пережило стирку и один раз я случайно на него наступил, поэтому оно несколько плоское, но я все еще храню его дома.       Этого почти хватило, чтобы Макото снова растрогался, но он сумел сдержать себя в этот раз. Он протянул руку, и Хару взял ее, переплетая их пальцы. Он так и не надел перчатку, поэтому кольцо сияло в свете прожекторов.       — Пошли, — сказал Макото. — Нам лучше уйти, пока кто-нибудь не появился и не спросил, что бы здесь делаем.       — Мы должны пойти плавать.       — Сейчас январь.       — Мы плавали, когда ты в первый раз сделал предложение, — напомнил Хару.       — Сейчас поздно, все уже закрыто.       — Не первое наше незаконное проникновение в бассейн.       К сожалению, Макото не мог это опровергнуть. Их старый клуб плавания, Самедзука, университетский бассейн, находящийся рядом с их квартирой фитнес-клуб во время особенно запоминающейся ночи, когда они оба напились… удивительно, что у них не было приводов в полицию. На часах было десять минут одиннадцатого. Их ожидала двадцатиминутная поездка на поезде, плюс около восьми минут, чтобы дойти до их дома. Будильники прозвенят в шесть утра завтрашним утром.       Они вступают в брак.       Он широко улыбнулся Хару.       — Прекрасно. Пойдем плавать.