Реальность

Артур первый, с кем знакомится Мол, и сначала она думает, что встречает его совершенно случайно. Она просто спускается в сон к Джонни, а он ждет ее там — незнакомый парень в костюме от Армани и с часами дороже, чем годовой заработок Джонни. Он опирается о простой стол — копию того, что остался в реальности, — и крутит в пальцах что-то маленькое и красное. — Привет, Мол, — говорит он дружелюбно, и Мол невольно улыбается — и тут же гасит глупую улыбку. — Кто ты такой? — спрашивает она. Парень смотрит на нее в упор и хмурится, будто бы опечален и встревожен. — Ты не узнаешь меня, — это не вопрос, но Мол все равно кивает. — Я Артур. Его голос звучит мягко, словно парень разговаривает с ребенком или душевнобольным. Артур. У Джонни нет друзей, коллег, знакомых с таким именем, и Мол думает напряженно, откуда же он взял эту проекцию. Артур слишком гладкий и холеный, слишком яркий и безупречный, живые люди такими не бывают, только обложки модных журналов, прошедшие через дизайнеров, визажистов, профессиональных фотографов и фотошоп. Она уверена, что Джонни не видел вблизи фотомоделей — он даже не интересовался модой. — Тебе нужно покончить с этим, Мол, — Артур обводит рукой комнату вокруг них. Мол в который раз думает, что Джонни не слушает собственных наставлений и строит из реальности: даже цветы на подоконнике точно такие же, как она оставила наверху. Цветы, а также стол, а также кровать, а также гора разнообразных жужжащих и гудящих приборов, а также гладкие блеклые стены и светло-серый линолеум на полу. Тут нет только Джонни — постель пуста и аккуратно застелена, вместо Джонни тут этот мужчина-картинка. — Ты все еще не помнишь меня? — печально спрашивает Артур. — Я друг Дома… и твой, Мол. Мол понятия не имеет, кто такой Дом, и уж точно у нее нет никаких друзей-Артуров. — Прогуляемся? — спрашивает она вместо ответа. Она тут для того, чтобы помочь Джонни, спасти его — и, возможно, эта проекция подскажет что-нибудь полезное, что-нибудь, что сможет направить ее в нужном направлении. Возможно само появление «Артура» — сигнал, ключ к решению проблемы. Лекарство.   Артур не фотомодель, он координатор — и Мол смеется, впервые за долгое время громко и искренне. Она знает нескольких координаторов, они совсем не похожи на Артура. Они обычные люди — даже слишком обычные, — потому что такая у них работа, они сливаются с толпой, они блеклые и невыразительные. Они не одеваются в шикарные шмотки и не выглядят как кинозвезды. Такое бывает только во сне. Мол гадает, почему такое происходит во сне Джонни. — Ты ошибаешься, Мол, — Артур улыбается ослепительно, его улыбке невозможно противостоять. — Ты заблудилась. Перепутала реальность и сон. — Это сон, — возражает Мол. — Конечно это реальность, — Артур подкидывает что-то маленькое и красное и прячет в карман, и Мол снова не успевает заметить, что это такое. — Разве ты не помнишь, как оказалась тут? Разве твой тотем не говорит правду? Раскрути волчок и посмотри. Мол хмурится. Она спустилась в сон в палате Джонни, она помнит… или она заехала, чтобы забрать Артура из больницы, потому что при его образе жизни слечь с обыкновенным аппендицитом… Мол встряхивает головой, впервые с момента погружения в сон пугаясь — до ужаса, до судорожно стучащего сердца. Она подключилась к Джонни, и теперь его подсознание околдовывает ее, заставляет сомневаться, защищает его болезнь. — Откуда ты знаешь про волчок?! Артур, похоже, совсем не взволнован резкой сменой ее настроения. — Дом сказал мне, — безмятежно отвечает он. И с Мол просто хватит всего этого на сегодня. Если бы не подходящее к концу время — она уже ощущает тонкие, пронзительные нити реальности, которые дергают ее наверх, — она сама покончила бы с этим ужасным сном.   Она просыпается в палате, Джонни по-прежнему спит, и, поправляя его одеяло, Мол впервые ощущает неуверенность. Шаткость. Она гонит и гонит страшные мысли прочь, стараясь не думать, почему Артур-из-сна даже сейчас кажется ей более реальным, чем лежащий на кровати Джонни. Выходя из палаты, Мол щупает свой тотем.   Артур снова ждет ее внизу, но на этот раз они не в палате, они в смутно знакомой Мол комнате — гостиной, понимает она, это может быть только гостиная, — Артур пьет кофе из большой кружки и что-то набирает на планшете. — Ты думаешь, что я ненастоящий? — спрашивает он, не отрывая глаз от экрана. — Ты ошибаешься, Мол. Разве я выгляжу, как проекция? Разве я веду себя, как проекция? Разве ты не знаешь, как оказалась тут? Мол знает. Ее привез Дом — он сказал, что поедет на встречу с клиентом, и Артур отвезет ее домой. Мол помнит и дорогу, и напряженную улыбку Дома, и его непрерывную болтовню все время, как будто он старался заполнить словами болезненную тишину, и взгляд — взгляд чистого отчаяния, — который он послал открывшему дверь Артуру, думая, что она не замечает. Мол зажмуривает глаза. Она не знает никакого Дома, она спустилась в сон в палате Джонни всего минуту назад. — Ты ненастоящий, — твердо говорит она. — Джонни придумал тебя. Артур сдавленно смеется. — Никакого Джонни нет. Ты прекрасно это знаешь, это просто фантазия. Это, — он наконец отбрасывает планшет и вскидывает руки, — реальность. Проверь тотем, Мол. Раскрути свой волчок. Мол не хочет проверять тотем. И не хочет признаваться себе, что просто боится. Артур настолько убедителен, что она не может ему не верить, каждое его слово звучит как неопровержимая истина. Она не скрывает облегчения, чувствуя, как расползается сон, — сегодня она специально поставила меньше времени на таймере.   Наверху она моргает несколько секунд, пытаясь понять, где находится и кто этот человек на кровати, смутно напоминающий ей Артура — его поблекшую, почти черно-белую версию. Она закрывает лицо руками. Похоже, безумие Джонни заразно. И все равно, она не может позволить себе сдаться, перестать пытаться его спасти. Мол достает волчок — и снова убирает. Она не готова сейчас проверять, на каком свете находится.   — Я Имс, — смеется Имс, и Мол понимает, что знает его давным-давно. Он развалился на диване Артура и тычет пальцем в планшет Артура — играет в какую-то игру. — Где Артур? — спрашивает Мол. Имс делает рукой неопределенный жест, который можно трактовать как «отошел ненадолго» или «понятия не имею» — или еще как-нибудь. Мол улыбается. Имс поразительно похож на Джонни. — Ты имитатор, — говорит она уверенно. — Ну конечно, — Имс совсем не удивляется ее прозорливости. Джонни тоже имитатор, и неудивительно, что у Имса его улыбка, его смех и его шрам на брови. Возможно, впервые задумывается Мол, возможно, и Артур, и Имс — не проекции. Возможно, они и есть Джонни, и если Артура тот позаимствовал из гламурного издания, то Имса явно рисовал с себя. Улучшенного себя, усмехается Мол: Имс моложе, стройнее, у него здоровый цвет лица, яркие серые глаза. Мол сглатывает и опускает взгляд на руки, пытаясь припомнить, с кем она только что сравнивала Имса. И не припоминает. — Ты готова? — Имс выключает планшет, бережно пристраивает его на столе и поднимается, одергивая рубашку. Они собираются пойти поужинать. Мол даже надела свое любимое платье — дурное настроение Дома и его странное поведение в последнее время действуют ей на нервы. Она заслужила вечер в приятной компании, небольшой отдых от этой гнетущей атмосферы ожидания чего-то страшного и непоправимого. — Да, — она открывает сумочку, проверяя, все ли взяла. Волчок лежит в боковом кармане, Мол видит его округлую грань, проступающую сквозь ткань. — Идем. — Ты не хочешь проверить тотем? — спрашивает Имс негромко. Это странный вопрос, и Мол смотрит на Имса с удивлением. — Нет, Имс, — она захлопывает сумочку. — Зачем бы? Они идут в ресторан, Имс очарователен, как само очарование, и Мол искренне считает, что это один из лучших вечеров в ее жизни.   А потом она вдруг просыпается. И долго моргает в темноте, тщетно стараясь понять, где находится — и как она сюда попала. Мужчина на больничной койке — Имс, и Мол трет пальцами виски, потому что что-то не так, имя кажется ей неправильным, а потом вдруг понимает, что это не Имс, а Джонни, — мужчина по-прежнему неподвижен. Мол дрожит всем телом, вылавливая волчок из кармана, опускает его на стол, готовясь раскрутить… …и прячет руки за спину. Она еще не настолько обезумела, чтобы проверять реальность. Это Джонни, ее муж, он в коме почти год, и его подсознание не хочет его лечить. А Имс — Имс точно такая же обманка, как Артур. Они проекции, проекции, проекции больного разума Джонни, они делают все, чтобы ее обмануть. За окном грохочет, ливень бьется в стекло, а Мол смотрит на волчок и ни о чем не думает.   — Успокойся, Ариадна! — приказывает Артур, удерживая на месте вырывающуюся девушку. Разбитый бокал блестит хрупкими осколками на полу, ножка с резными остатками стекла — хрустальный цветок — похожа на оружие. Мол мучительно хочется поднять ее и порезать кого-нибудь — себя, Ариадну, Имса, за спиной которого она укрылась. Спина широкая, надежная и теплая, затянута тонкой голубой рубашкой, а Мол старается вспомнить, с чего все началось. Зачем она вообще приехала к Артуру? Что тут делают Имс и Ариадна? Кто такой Джонни? — А кто такой Джонни? — спрашивает Имс, не оборачиваясь. Он наблюдает за сценой расслабленно, с каким-то ленивым любопытством. Ариадна кричит что-то бессвязное, что-то про Дома, и предательство, и что Мол их всех погубит. Мол соображает, что говорила вслух. Наверное. — Не знаю, — шепчет она. — Не знаю. Артур уводит Ариадну, дверь его квартиры хлопает, отрезая тихий, но уверенный и жесткий голос Артура и истеричное бормотание странной девушки, только что пытавшейся зарезать Мол ножкой от бокала. Это все так дико, что Мол усмехается. Похоже, странности Дома заразны — теперь и его протеже сошла с ума. — У нее просто истерика, — Имс снова будто читает ее мысли. Он плюхается на диван, не трудясь убирать стекло, и делает приглашающей жест. Мол осторожно перешагивает осколки, опускаясь рядом. — Я думаю… я думаю, — Имс отводит взгляд, и его напускная бравада несколько меркнет, — думаю, она увлечена Домом. И умолкает. Мол сглатывает горечь. Жаль, что бокал разбился, она бы сейчас выпила шампанского или чего-нибудь покрепче. Отношение Ариадны не секрет для нее, как и поведение Дома, но слышать это от кого-то другого по-прежнему больно. Артур возвращается полчаса спустя, а они с Имсом так и сидят молча на диване. Мол вяло шевелит мыском туфли осколки стекла на полу. Артур убирает стекло, и они втроем напиваются. И им весело — по крайней мере, Мол весело. Губы Имса горячие и жадные, у них вкус рома и сливочного ликера, хотя он не пил никакой ликер, Артура нигде не видно, ткань рубашки скользит под пальцами, туфли Мол со стуком падают на пол, и диван под ней мягкий и приглашающий настолько, что кажется райским облаком. Она счастлива, впервые за долгое время по-настоящему счастлива, и больше ей не кажется, что она что-то забыла. Мол отвечает на поцелуи, улыбаясь и закрывая глаза, упиваясь счастьем, теплом и почти забытым ощущением реальности.   Мол рыдает, вздрагивая от ударов грома за окнами, ураган бушует, но в коридоре тихо, никому нет дела до погоды. Никому, кроме нее. Она хочет проснуться — или заснуть, хоть что-нибудь, чтобы вновь почувствовать себя живой. Мужчина на кровати похож на Дома — а еще на труп, на якорь, висящий на ее шее и тянущий ее на дно, все дальше от света, радости и себя самой. Застыв, Мол долго разглядывает волчок, который она так сильно сжимала в ладони, что остались красные следы. А потом улыбается. Мужчина на кровати смотрит на нее, не отрываясь. Даже когда она нажимает кнопку, он не закрывает глаз.   Рука Имса обнимает Мол за талию, пальцы теплые, солнце бьет в глаза. Мол щурится, закрываясь ладонью, на мгновение склоняется над оградой моста, разглядывая непрозрачную зеленую воду Сены. Запах воды на мгновение становится настолько сильным, что она морщит нос. Волчок исчезает в воде без плеска. Мол не провожает его взглядом. Ей и так хорошо.