***
— Это приют для животных, Запад. Германия покосился на него. До приюта они ещё не доехали, но стояли на переходе, и Германия уже включил поворотник. Кроме приюта, на этой стороне улицы была только лавка мясника и магазин меха (и теперь, когда это бросилось в глаза, сочетание стало казаться весьма тревожным). Он нахмурился. Хмурился Германия решительно, расчётливо сдвигая брови так, чтоб пасмурное выражение на лице поддерживалось в течение дня без каких-либо усилий с его стороны. Пруссия, однако, не обратил на это внимания: — О боже. И ещё через пару секунд: — О боже мой… Он хлопнул в ладоши, расцветая, и случайно задел кнопку включения дворников. Германия поспешно щёлкнул по ней ещё раз. — Боже мой! — взвыл Пруссия. — У нас будет зверушка? — Питомец будет у тебя, — светофор моргнул, и Германия вырулил на однорядную парковку. — У меня?! — Я считаю, что это поможет тебе стать ответственнее в… — Хочу охрененно большого пса, — провозгласил Пруссия. — Куплю ему крутой ошейник, с шипами и клепками всякими, буду кормить его сырым мясом, назову Киллером… — Нет, Пруссия. — Германия наконец припарковался, и они выбрались из машины. — Ну пожалуйста! — Пруссия засеменил рядом. — Ты же сказал, что мне нужно завести кого-то. — Да, чтоб научить тебя ответственности. Тебе нужно животное, о котором нужно будет заботиться, а не животное, которое будет наводить ужас на соседей. Пёс сможет охотиться на почтальонов и точно не умрёт с голоду, а это не… — У тебя самого есть две собаки!.. — А ещё у меня есть работа… — Добрый день! — чирикнула из-за стойки девушка в синей кепке, едва стеклянные двери глухо закрылись. — Чем могу помочь? — Мы хотим посмотреть собак, — влез Пруссия. — Маленьких собак. — Самых больших, какие только… — Маленьких собак, — повысил голос Германия. Громкость и тщательно выглаженная рубашка, как обычно, победили: девушка повела их смотреть маленьких собак. Пруссия поплёлся в хвосте, ворча себе под нос.***
Братья смотрели на клетки в откровенном смятении. Пруссия озвучил мысль первым: — Девчачьи. Германия окинул взглядом карликовых пуделей и шпицев, пушистыми комками налипших на проволочные прутья, и согласно вздохнул. — Это собаки для девиц, — продолжил Пруссия. Работницы приюта — каким-то образом их успело стать двое — обменялись неловкими взглядами. — Нам нужно… что-то другое, — рискнул Германия. — Что-то побольше, — Пруссия хладнокровно повернулся спиной к рычащей на него чихуахуа. — Что-то другое, — поправил его Германия. Девушки отошли в дальний конец коридора и зашептались. Германия прислонился к серой стене. — Кого бы мы ни взяли, — он поправил пуговицу на рубашке, — именно ты должен будешь кормить его, убирать за ним, и… — Да-да, — Пруссия сунул пальцы между прутьями клетки и разбудил что-то визгливое и рычащее. Он щёлкнул собаку по носу. — И зубы ему заточу, и научу делать «фас»… — Если ты выдрессируешь его исполнять хоть одну команду, я буду крайне поражён, — вздохнул Германия. — Я могу научить блоху водить гоночную машину, смеёшься. — Так ведь есть… — Что? — Ну, знаешь. Блошиные цирки. — Зачем блохам цирк? — Я не… — Извините, — одна из девушек кашлянула. Братья подняли на неё рассеянные взгляды. — Мы… Мы не знаем, подойдут ли для ваших целей собаки, но у нас есть, вот… Вторая девушка как раз спускалась по лестнице с картонной коробкой в руках. Пруссия подошёл к ней, заглянул внутрь, и его глаза округлились. Он схватился за голову и заулыбался до ушей. Его восторженный писк мог бы расколоть вдребезги стекло: — Котята! — Никаких котов! — отрезал Германия. Пруссия и обе девушки явно пали духом. Коробка грустно замяукала на разные голоса. Всеобщее разочарование могло бы испортить карму любому, зашедшему в помещение в ближайшие дни. Германия прочистил горло. — Прошу прощения. Разрешите объяснить вам суть нашей проблемы. Мой брат… — Ой, вы братья? — перебила его одна из девушек. — А за кого вы нас приняли? — подозрительно уточнил Пруссия. Девушки переглянулись. — За друзей? — предположила одна из них. Ещё пара секунд ушла на то, чтоб все присутствующие решили для себя, как можно деликатно замять тему. — Мой брат, — сдержанно продолжил Германия, — безответственный. — Он врёт, — счёл нужным пояснить Пруссия. Коробка замурлыкала. — Ему нужен… не знаю даже, как объяснить… кто-то беспомощный. — Не представляю, где он эти идеи берёт, — продолжил Пруссия. Он опёрся локтем о стену и наклонился к девушке с коробкой котят. — Мне нужен кто-то с характером, если понимаете, о чём я. — Коты не беспомощные, — продолжил Германия. — Котов даже не нужно кормить. — Вы только на него посмотрите. Это же бесчеловечно просто, — восхитился Пруссия. — Но я бы кота кормил как на убой. Потому что я заботливый и чуткий. И люблю котов. — Хватит напрашиваться на свидание! — рявкнул Германия. Пруссия зло покосился на него. Девушка с коробкой залилась краской, отступила на шаг и сбивчиво пробормотала что-то, ретируясь к лестнице. — Ну вот, котят унесли, — заныл Пруссия. — В общем, вы не могли бы нам помочь? — закончил Германия в звенящей тишине. Оставшаяся работница приюта помедлила. — У нас есть одно животное, но… их обычно не держат как питомцев.***
Германия посмотрел и сказал: «Не думаю, что что-то получится». Пруссия посмотрел и сказал: «Чёрт возьми, да». Германия покосился на Пруссию. — Это цыплёнок. — Цыпа! Ты посмотри на неё! Они посмотрели вдвоём. Птичка посмотрела в ответ и пошевелила крылышками. И пискнула. Пруссия триумфально ткнул пальцем. — Видал? — Это же цыплёнок, — повторил Германия слабеющим голосом. — И она, чёрт возьми, просто прелесть. Беру, — Пруссия поднял взгляд на работницу приюта. — Несите бумаги или что там надо. Я забираю её домой. — С чего ты взял, что это цыплёнок-девочка? Пруссия уставился на Германию. — Конечно, она девочка. Она же цыпа. Повисла тишина. Затем Германия благоразумно перестал обдумывать этот вопрос. — А ты хоть представляешь, как ухаживать за цыплёнком? Ты знаешь хотя бы, чем её кормить? — Пшено и прочее дерьмо, да? — безразлично отозвался Пруссия. Он взял птичку в ладони и поднял к потолку. Птичка снова пискнула. — Я назову её Брунгильда и поведу её в бой! — Какой ещё… — Вперёд, Брунгильда! — Пруссия водрузил птичку на плечо и вприпрыжку унёсся к лестнице. Брунгильда сжала крохотные коготки и захлопала крылышками, чтоб удержать равновесие. — Пруссия! Пруссия, мы должны подписать… — Германия бросился было за ним, но споткнулся об ограждение. — Судьба не ждёт, Запад! Шевелись давай, чёрт тебя дери, у тебя ключи! Германия вздохнул и решил, что уж ключи-то судьба подождёт. Он заставил Пруссию стоять у дверей минут пятнадцать, пока улаживались формальности. На стоянку они вышли уже в сумерках. Пруссия довольно вздохнул. Девушка из приюта посадила птичку в маленькую переноску, но Пруссия вытащил Брунгильду и усадил её себе на макушку. — Давай заедем за курицей-гриль? — предложил он. — На ужин. Германия уставился на него, но быстро взял себя в руки. — Зачем? Пруссия обернулся и одарил его тяжёлым взглядом. — Брунгильда должна заглянуть в глаза смерти, чтоб никогда больше не ведать страха. Брунгильда распушилась и принялась чистить перья.***
Две недели спустя Германия всё никак не мог определить, считать ли затею успехом или всё-таки полным провалом. — Ты до сих пор не починил посудомойку? — уточнил он. — Ну, нет, — признал Пруссия. И просветлел: — Зато я сделал Брунгильде боевую сбрую! Видишь, вот сюда она будет ставить лапки, и тогда я смогу всю эту штуку закрепить на плече, и вот, смотри… — Тут вилка торчит. — Это древко! — обиделся Пруссия. Он смахнул чёлку с глаз. — И мы сегодня слушали две первые оперы из «Кольца нибелунга», чтоб она знала всё о своей тёзке!.. — Ты безнадёжен, — вздохнул Германия. Однако, когда Пруссия ушёл ставить «Зигфрид», Германия всё-таки отметил прибавление в семье грифом «успех». Конечно, Пруссия и дальше отлынивал от обязанностей, и тем утром Германия нашёл в кармане пиджака проросшее просо, но… Но Пруссия был счастлив. Так что Германия, улыбаясь, ушёл за ящиком с инструментами и сам взялся чинить посудомоечную машинку под доносящуюся из подвала арию Миме.