A Case Of You

Кэролайн не могла перестать думать о том, что если бы у нее был брат, то ее личная жизнь складывалась бы куда лучше. Шествуя на высоких каблуках по подъездной дорожке к особняку Майклсонов, она не могла не клясть погоду, чертовы неудобные туфли, слишком быстро бегущее время, отца, который всю свою жизнь проработал в полиции и заразил ее желанием служить закону, ну и конечно же трижды проклятого Клауса, который не удостоил ее счастья лицезреть его наглую физиономию в участке, куда должен был приходить каждую неделю в пятницу, в соответствии с условиями своего досрочного освобождения. Это происходило уже не впервые за последние пару месяцев, и почему-то каждый раз именно в тот день, когда она пыталась встретиться со Стефаном, милым врачом скорой помощи, который, кажется, уже совсем отчаялся выпить с ней кофе. День начался слишком хорошо: она успела разгрести перед выходными все дела, выехать на пару вызовов и сделать маникюр, а потом быстро вернуться на работу, в полной боевой готовности к свиданию, чтобы быстро разобраться с Майклсоном и упорхнуть в полутьму прекрасного и уютного бара на Канал стрит. Когда стрелки часов начали приближаться к половине восьмого, Кэролайн не выдержала, издав что-то наподобие боевого клича и выскочила из участка, попутно набирая номер Элайджи, чтобы высказать ему все, что она думает по поводу его младшего брата. — Я должна за ним бегать?! Так он считает? — рычала она в трубку. — Клянусь, Элайджа, я не посмотрю на нашу долгую дружбу с Бекс и расскажу судье такое, что она вкатает ему реальный срок! Ему тогда точно не придется никуда ходить лет пять! Вождение в нетрезвом виде, нападение на офицера при исполнении, хранение наркотиков… У Клауса был большой послужной список. Ходили даже слухи, что младший брат сенатора Майклсона занимается отмыванием денег, но сколько бы Локвуд не копал под него, Клаусу удавалось выходить чистым из воды, если дело касалось серьезного срока. Была бы воля Кэролайн, она бы пристрелила напыщенного индюка, который разговаривал с ней так, будто она все еще была маленькой девчонкой, которая прослушивалась в группу поддержки вместе с Ребеккой, пока у старшеклассников шла тренировка по футболу. От Клауса тогда так пахло травкой, что у Кэролайн заслезились глаза, а когда он подошел к ней и вдруг смазано поцеловал в лоб, пожелав удачи, девушка почему-то решила, что теперь будет его ненавидеть. — Кэролайн, я не потерплю этого! — строго внушал ей отец, когда Клаус стал появляться у крыльца их дома, просиживая там по нескольку часов без явной цели. — Если он не уберется отсюда, клянусь, я за себя не ручаюсь. Кэролайн лишь пожимала плечами, не понимая, причем тут она, но в тайне думая о том, что ей бы хотелось хоть раз сходить на свидание, — пусть даже и с таким засранцем как Клаус Майклсон, — а не тренироваться в выходные на полигоне и заучивать статьи уголовного кодекса. Что с этим можно было поделать? Мистер Форбс мечтал о сыне, который последует его примеру и будет работать в полиции, но у него родилась Кэролайн, и он смог себя убедить, что девочка, коли уж ее вырастить правильно, ничем не будет уступать мальчику. Клаус продолжал торчать под ее окнами, попивая пиво и бесконечно куря, чем смущал и раздражал Кэролайн, которая не понимала, что ему надо. — Никогда не следует связываться с такими индивидами, Кэролайн, — качал головой Билл Форбс. — Он лишь одурачит тебя и оставит с разбитым сердцем! — Я не связывалась с ним, — бурчала она в ответ. — Он мне даже не нравится. В один день она все-таки вышла к нему на крыльцо. Это был выпускной класс, и Клаус уже два года как был в колледже, появляясь в городе редкими наездами. Кэролайн нахмурила брови и вежливо попросила его уйти. — И ты даже не спросишь, почему я уже три года ошиваюсь под твоими окнами? — Клаус как-то зло усмехнулся. — Нет, — отрезала Кэролайн и быстро ушла обратно в дом, чувствуя, как щеки невыносимо горят, а сердце под ребрами бьется слишком быстро. И он больше не появлялся. Наверно, тогда Клаус Майклсон еще умел держать слово. Кэролайн остановилась перед массивными дверями особняка и сделала три глубоких вдоха, пытаясь успокоиться. Не получилось. — Клаус! — заорала Кэролайн, барабаня кулачком по дубовому массиву. — Клаус! Открой сейчас же! — Нет нужды так кричать, love, — дверь открылась слишком резко, и она неловко споткнулась на высоких каблуках, упираясь носом в широкую мужскую грудь. — Вот это приветствие. Мне нравится. Теперь все наши встречи будут так начинаться? — Ты… — зашипела Кэролайн, тут же отпрянув от улыбающегося Клауса и снова закипая. — Ты почему не пришел отметиться?! Я предупреждаю тебя, если выкинешь такое еще раз, я пойду прямиком к судье и… — И что, пожалуешься? — Клаус лениво облокотился на дверной косяк, даже не предложив девушке пройти в дом. Его взгляд лениво скользнул по длинным ногам и линии декольте, которую платье совсем не скрывало, и Кэролайн тут же почувствовала себя неловко, пытаясь прикрыться кожанкой. — Интересный наряд. Позволь спросить, куда ты заснула табельное оружие? — Я сдала его, — гаркунла Кэролайн, тыча пальчиком ему в лицо. — Потому что сегодня чертов вечер пятницы, а я должна быть на чертовом свидании, а вместо этого я лицезрю твою чертову наглую физиономию! Улыбка Клауса стала еще шире, и Кэролайн удивленно моргнула, не совсем понимая, что его так развеселило. Обычно, когда она была в таком гневе, над ней никто не смеялся, но это же был Клаус, в поступках которого по отношению к себе она никогда не видела никакой логики. — Знаю я про твое свидание, — девушка засопела, мысленно пообещав себе пристрелить еще и Бекку. — Стефан Сальваторе. Серьезно, Кэролайн? Подбираем объедки за Гилберт? — Это не твое дело, — отрезала девушка, протягивая ему документы на заполнение. — Давай быстрее, я и так уже достаточно опоздала. — Пожалуй, я не буду ничего заполнять, — невозмутимо отрезал Клаус, и в его глазах загорелись какие-то желтоватые искорки, от которых у Кэролайн по позвоночнику поползли мурашки. — По крайней мере сейчас. — Что? — вновь вскипела Кэролайн. — Ты издеваешься?! Клянусь, Клаус, если ты сейчас же не… — Может выпьешь, love? — улыбка Майклсона стала шире, и от вида ямочек на его щеках у Кэролайн выбило весь воздух из легких. — Ты слишком нервная. Да и сегодня действительно пятница… — Ты что, глухой? — с участием поинтересовалась девушка. — Я же говорю, что у меня свидание в восемь. — Сейчас восемь тридцать. Твой Стефан либо ушел, либо ты проведешь вечер бесконечно извиняясь за почти часовое опоздание… — Клаус состроил виноватое лицо, и Кэролайн буквально зарычала, прекрасно понимая, что он действительно издевается. — Тем более, это правда моя вина. Совсем забыл про нашу встречу. — И почему ты забываешь о наших встречах именно в те дни, когда у меня свидание? — пробубнила Кэролайн, но после секундного раздумья все-таки вошла в дом, вручая Клаусу документы. — Я буду пить твой лучший бурбон, а ты заполнять, иначе я действительно упеку тебя за решетку, Клаус. — Любой твой каприз, love, — Майклсон поднял бровь и ухмыльнулся, даже не пытаясь скрыть своего ликования. Билл Форбс всегда говорил, что в подонков надо стрелять без раздумий, а Кэролайн была на сто процентов уверена, что Клаус тот еще подонок. Но что ей было делать час спустя, когда его горячие и сухие губы оставили обжигающий след в уголке ее рта? Что ей надо было сказать, когда неожиданно Клаус Майклсон заявил ей, что лишь одна мысль о том, что к ней может прикасаться кто-то другой, убивает его, и он готов бесконечно нарушать условие досрочного освобождения, если это поможет отвадить от нее надоедливого Сальваторе? — Пристрелила бы тебя, Майклсон, — заявила она, когда Клаус спрашивает, сходит ли она с ним на свидание в следующую пятницу. — Значит мне повезло, что сегодня оружие ты сдала, — победно улыбнулся Клаус, прекрасно понимая, что таким образом Кэролайн говорит ему «да».