Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов

За месяц занятий Лавгуд стала постоянным гостем в доме Северуса. После его замечания она начала одеваться куда нормальней, старалась избегать кричащих расцветок в одежде и странных украшений, а потому стала куда меньше его раздражать. На пятом занятии они решили попробовать легиллименцию, Луна расслабилась, но первая же легкая попытка обернулась для Северуса сумасшедшей силы ударом. Пока он приходил в себя, она заварила чай, и с тех пор у них появилась традиция – пить чай после занятий. Северус никогда не страдал разговорчивостью, а с ученицей ему беседовать, как он считал, было не о чем, поэтому чай они пили молча. Как-то Северус ненавязчиво спросил, кто же живет в его стене. Ответа не узнал, но выяснил, что оно доброе, маленькое и боится, что его кто-то заметит, после чего успокоился. Жить, зная, что четыре раза в неделю его утро будет начинаться с занятий с Лавгуд, было легко и приятно. У него была точная цель, пусть и выдуманная им самим, был распорядок. И была странная ученица, которую было невозможно призвать к сосредоточенности, но которая обладала способностью читать в его душе, но деликатно молчать об этом. Как-то неожиданно к чаю добавились шоколад и печенье, и старый дом наполнился запахами травяного чая и горького шоколада. После того, как Лавгуд составила подробный дневник эмоций всех своих знакомых, они сумели создать цвето-звуковую систему, и обучение пошло успешней. Для Северуса было в новинку учить вот так – не выступать неоспоримым авторитетом, а быть наставником и руководителем, способным на ошибку, но мудрым и уважающим своего ученика. В середине августа Северус отправился на прогулку в Лондон и увидел на улице рыжеволосую женщину. Ее фигура и походка так напомнили фигуру и походку той, которую он потерял, что он бросился за ней, догнал, схватил за руку… и увидел светло-голубые чужие глаза. Он с трудом сумел вернуться домой, призвал из шкафа бутылку огневиски и напился так, как не напивался уже много лет. На следующее утро его нашла Лавгуд – на полу, с бутылкой в руке. Девушке хватило секунды, чтобы по его эмоциям узнать обо всем, что произошло. Тогда она опустилась возле него на колени и заглянула в глаза. Северус почувствовал, как ее взгляд становится глубже, проникновенней, а его разум начало затягивать в странный водоворот. Не в силах сопротивляться, он расслабился и позволил водовороту унести себя, но оказался не в черноте небытия, а в сверкающем космическом пространстве. Космос был таким огромным и прекрасным, что собственные проблемы вдруг показались Северусу ничтожными. Даже его любовь была лишь маленькой вспышкой среди миллиардов взрывов. Постепенно космос пропал, он снова видел только глаза Луны Лавгуд, но тугой узел в сердце ослаб. Девушка помогла ему встать и деликатно скрылась на кухне, позволяя привести себя в порядок. Северус умылся, переоделся и выпил флакончик антипохмельного зелья, и только после этого вышел на кухню. Лавгуд махала палочкой над плитой. - Что вы сделали? – спросил он, садясь на стул и сдерживая недовольное замечание о том, что это его кухня. - Омлет, профессор. Вам нужно поесть, и мне тоже… Лавгуд неподражаема. - Я не имел в виду ваши кулинарные свершения. Что вы сделали там, в гостиной? Девушка еще раз махнула палочкой, разложив омлет по тарелкам, и ответила: - Я не знаю, сэр. Просто вам было плохо, а ваши эмоции были настолько сильными, что я чуть не сошла с ума. Я посмотрела вам в глаза, и что-то произошло. Северус закатил глаза и съел первый кусок вполне съедобного омлета. - Что-то – это что? Лавгуд космоса, как оказалось, не видела. Она чувствовала его боль, страх, любовь и утрату, его эмоции. Никаких воспоминаний не видела, только ощущения. Постепенно они стали слабеть, гаснуть, и она сумела вернуться в сознание. Сначала захотелось вспылить. Швырнуть что-то в девчонку, посмевшую залезть в самое сокровенное, что у него было. Уничтожить ее. Потом пришло осознание, что бесполезно. Она и раньше читала его эмоции, возможно, она знает о нем больше, чем кто-либо из оставшихся в живых. Она не увидела ничего нового. И она подарила ему возможно и временно, но облегчение. И он ничего не сказал, озадачив девушку новой задачей – научиться притуплять чужие эмоции. Можно ли алый грохочущий гнев превратить в закатного цвета раздражение? Можно ли хоть на время ядовито-зеленую шипящую ненависть обратить в легкое салатовое недоверие? Несколько раз за время занятий Северус снова оказывался в космосе, ощущал, как его покидают все горести и страдания. Космос по имени Лавгуд была настоящим «дементором наоборот» - она забирала плохие чувства, оставляя только положительные. Но все-таки им удалось найти механизм – в воронку космоса нужно было затягивать не сознание, а ту эмоцию, которую нужно приглушить. К концу августа Лавгуд освоила этот прием. В последнее занятие перед началом учебного года они договорились, что каждые выходные Луна будет приходить на занятия к одиннадцати часам. Сумасшедшая студентка пожелала профессору хорошей недели, попрощалась с существом в стене и исчезла. Северус почувствовал пустоту. Каждые выходные – это не то, что четыре раза в неделю. Он предположил, что за пять дней без позитива и света этой девушки он начнет снова скатываться в депрессию. И его предположения оказались верны. В отсутствие Лавгуд его жизнь снова стала пустой, ее снова наполняли только газетные новости и редкие вспышки старых мыслей, старой боли. Он не понимал, как и зачем продолжает существовать, чувствовал себя куском мяса, живущим только за счет другого человека. Если бы не Лавгуд и не память о Лили, он с радостью выпил бы яд и сел бы наконец в лодку на том причале, но вместо этого он продолжал двигаться, говорить, питаться. Живой труп, кадавр без мыслей и стремлений. На третий день после отъезда Лавгуд Северус снова ощутил знакомое отвращение к самому себе. Он должен был чем-то занять мозг, ему нужна была цель. И тогда он вспомнил о том, что некогда привлекло его в детстве и к чему он так и не решил прикоснуться. Всего через полчаса он уже входил в лавку Олливандера. Старый мастер вышел тяжелой старческой походкой. - А, мистер Снейп, - улыбнулся он куда более дружелюбно, чем в прошлый раз, - чем могу вам помочь? - Здравствуйте, мистер Олливандер. С чего такая любезность? Старик улыбнулся: - Вы, сэр, помогаете Луне. А ради этого я на многое готов закрыть глаза. Так что вас привело ко мне? Северус опустился на стул и улыбнулся: - Мне нужен ваш совет. Услышав, что Снейп ищет книги по артефакторике и созданию волшебных палочек, Олливандер рассмеялся. - Этому нельзя научиться в вашем возрасте. Мастеров учат с рождения. - Я знаю, - спокойно ответил Северус, - я и не стремлюсь стать мастером. Еще в школе Северуса расстраивало, что по такой важной теме, как создание волшебных палочек, магических зеркал и артефактов в учебной программе ничего не было. Мало кто из волшебников понимал даже принцип работы собственного инструмента. Они с Лили даже думали о том, что надо бы выучиться, подобрать литературу, поговорить с мастерами и ввести что-то вроде факультатива. Лили рядом не было, но воплотить их совместную идею будет приятно. - Я не в восторге от вашей идеи, - сказал Олливандер, выслушав все соображения, - но здравая мысль здесь есть. Если вы сможете приходить ко мне в лавку, скажем, по вторникам и четвергам, я попробую объяснить вам основы и помочь составить учебник. Северус поблагодарил мастера и покинул магазин. На душе у него пели птицы. Жизнь обрела новый смысл, у него появился шанс сделать что-то действительно полезное, оставить о себе более светлую память, нежели мрачный портрет где-нибудь в подземельях и звание самого непопулярного учителя школы двадцатого столетия.