Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов

Выходные промелькнули незаметно, началась вторая учебная неделя. Гарри чувствовал, что постепенно входит в ритм — почти спокойно встает с первым лучом солнца и уже не стремится превратить свою комнату в руины, до завтрака бегает вокруг школы, отжимается, доделывает уроки, потом идет на пары, сидя за одной партой то с Роном, то с Гермионой, то с Драко, то с Джинни, а по вечерам учит новые заклинания, спаррингуется с Малфоем или бродит в одиночестве в окрестностях замка. Подробностей он не знал, но догадывался, что на выходных между Роном и Гермионой что-то произошло: если раньше подруга делала вид, что не замечает Рона, но то и дело бросала на него внимательные взгляды, то теперь они оба подчеркнуто друг друга игнорировали. В прежние времена это сильно напрягало бы Гарри, он обязательно попытался бы их помирить, а сейчас отнесся к ситуации философски — оба взрослые люди, захотят — помирятся. Зато Гермиона стала проводить больше времени с Драко, заваливая его своими идеями и теориями в области теоретической трансфигурации. Гарри бы от таких монологов только шарахался в сторону, а Малфой — ничего, слушал внимательно, а иногда даже отвечал потоками заумной белиберды на тему зельеварения. В общем, двое ученых нашли друг друга. Рон выглядел обиженным, причем не только на Гермиону, с которой они, видимо, поругались, но и почему-то на Гарри — во всяком случае, летать на поле для квиддича друг принципиально ходил один или с Джинни, однако на чарах по-прежнему садился с Гарри за одну парту. В общем, жизнь можно было бы назвать спокойной и приятной, если бы не новый кошмар школы по имени «Треккот». Увы, усмирить подонка не удалось даже через министра — в ответ на письмо Гарри он посетовал, что преподавать защиту в стране просто больше некому и даже допустил нехорошую оговорку, мол, он же только слизеринцев третирует, так что пусть развлекается. Получив это письмо, Гарри едва удержал себя в руках — знакомая красная пелена перед глазами опустилась сразу, в ушах зашумело, и если бы рядом не было Драко, пострадать могли многие. Малфой увел Гарри из Большого зала едва ли не силой, запихнул в первый же потайной проход, толкнул к стене и крепко сжал его руки. Он точно знал, что отрезвляющие пощечины не работают, напротив, приводят Гарри в еще большую ярость, поэтому просто растирал его судорожно сжатые пальцы. Помогло — Гарри сумел взять свое тело и рефлексы под контроль, выровнять дыхание, успокоить пульс. Зрение снова стало нормальным, предметы лишились зловещего красного отлива. — Легче? — спросил Драко, увидев, что Гарри пришел в себя. Он кивнул: — Кажется, я едва не продолжил то, что начал Волдеморт. Не уволоки ты меня — я разнес бы половину зала. — Что ты такого прочитал в этом гребаном письме? Гарри протянул записку от Кингсли. Малфой просмотрел ее внимательно и пожал плечами: — А чего ты ждал? Мира, дружбы и всеобщей любви? Это политика, Поттер, ты ничего с этим не сделаешь. Не удивлюсь, если наш профессор «Траххот» прислан специально для сокращения численности слизеринцев. Или для запугивания. Не думаю, что он собирался враждовать с тобой, но ты же промолчать не можешь. — Если он продолжит пытать людей, я и не стану молчать, — резко ответил Гарри, а потом хмыкнул, — Как ты его назвал? Метко. Драко фыркнул и спросил: — Готов идти на занятия? Гарри застонал — им как раз предстояло два часа общаться с профессором Трахх, тьфу, Треккотом. — Вот ведь мерзкий у тебя язык, Малфой! Я же теперь не удержусь и так его в лицо назову! Драко засмеялся, и они вдвоем пошли на Защиту от Темных Искусств, которая в последнее время превратилась в какую-то пропаганду Светлых Искусств. Треккот влетел в кабинет, как обычно, едва ученики расселись по местам, и привычно обвел класс недовольным подозрительным взглядом. Гарри сложил руки на груди и начал разглядывать однокурсников — боялся, что, если начнет смотреть на профессора, все-таки сорвется. После субботней встречи половины слизеринцев с недовольным Гарри на курсе явно произошли серьезные изменения. Агрессивный Нотт забился на последнюю парту и всем своим видом демонстрировал законопослушность. «Замышляет гадость», — решил Гарри. Сочувствующая ему группа тоже сидела тише воды ниже травы, а Забини резко сменил место дислокации, пересев поближе к новому сюзерену. Пока он Гарри не сильно доставал — вечером в субботу еще раз подошел, заверил в своей преданности и готовности служить, после чего исчез и старался лишний раз о себе не напоминать, только на общих занятиях держался поблизости. Гарри это устраивало. Треккот тем временем разглагольствовал о разрешенных методах самообороны, причем из его лекции было понятно, что от темного мага, разбрасывающего «Авады» налево и направо, нужно отбиваться «Экспеллиармусом». Удивительно, но Треккоту хватило наглости привести в пример Гарри Поттера, победившего величайшего темного мага этим примитивным заклятием. Гарри аж закашлялся, услышав это заявление. Треккот недовольно на него посмотрел, словно только что вспомнил о его существовании, и спросил: — Мистер Поттер, вы подтвердите мои слова? Гарри поднялся со своего места и мрачно обвел взглядом студентов. — Формально, профессор, вы правы, — сказал Гарри, и Треккот издал странный сдавленный звук, — я победил Волдеморта «Экспеллиармусом». Однако на деле за этой победой стояли многие месяцы подготовительной работы, сотни заклинаний. А последняя битва стоила жизни многим волшебникам. Победить можно любым заклинанием, даже простым «Вингардиум Левиосса». Но это не значит, что вы не должны знать настоящие боевые чары. Если бы я не знал их, я бы не смог победить. Гарри сел, по лицу Треккота было видно, что он сильно жалеет о своем вопросе. Студенты перешептывались — Гарри очень редко говорил о своей дуэли с Волдемортом и вообще никогда не упоминал на публике их с Роном и Гермионой странствия — не хотел привлекать внимание к крестражам. И теперь его короткое заявление студенты обсуждали как самую острую новость. Молчали только близкие друзья да Забини, который пока, видимо, нарабатывал себе репутацию в глазах Гарри. Треккот откашлялся и резво свернул тему, предложив приступать к практике. Гарри привычно встал в пару с Драко, но держал себя в руках, так что они лениво перекидывались детскими заклинаниями, точно зная, что вечером выпустят пар на настоящей тренировке, но, похоже, уроки защиты в этом году просто не могли идти без происшествий. Отражая вялый «Петрификус» Драко, Гарри даже не услышал, а почувствовал волну чужой магии, резко обернулся, закрывая щитом себя и Малфоя, и увидел, как светлый луч из палочки Нотта ударил в грудь Забини. Тот упал камнем, а Гарри резко обезоружил Нотта. Треккот закричал, призывая всех остановиться. Гарри первым подошел к лежащему на полу парню, пощупал пульс, бьющийся очень слабо, наложил «Финиту», но безрезультатно. Треккот требовал ответить, кто использовал запрещенные заклинания. Гарри протянул профессору палочку Нотта, но совершенно не удивился, когда «Приори Инкантатем» показало только «Остолбеней». Нотт был бы дураком, если бы не подстраховался. Профессор хлопал глазами и что-то говорил про ответственность, но, видимо, не знал, как обвинить одного слизеринца в нападении на другого. Гарри поручил Невиллу отлевитировать пострадавшего в Больничное крыло. Нотт выглядел откровенно довольным, но несколько побледнел, когда Гарри повернулся к нему. Драко подошел сзади и положил руку на плечо, напоминая, что класс — не место для разборок. Гарри кивнул. Урок Защиты в который раз был сорван, профессор отпустил учеников на час раньше. Гарри вышел из кабинета и направился на Астрономическую башню, надеясь побыть в одиночестве, но уже на лестнице его догнала Джинни. Наверх они шли молча. На огороженной площадке, где когда-то встретил смерть Дамблдор, Гарри сел на пол и уставился в небо. Джинни подошла сзади и запустила пальцы ему в волосы, почесывая, как кота. Было приятно, и Гарри откинулся назад, прислонившись спиной к ее ногам. — Все получилось не так хорошо, как мы хотели, да? — спросила Джинни, аккуратно снимая с Гарри очки и откладывая их в сторону. Он кивнул, но ничего не ответил — о чем здесь было говорить? — Только ты ошибаешься, считая, что это твоя вина или твоя забота. Ты сделал свое дело — уничтожил очень большое зло. Гарри невесело хмыкнул: — И что теперь? Предлагаешь смотреть, как Британия будет выращивать нового Темного Лорда? — Почему ты думаешь, что он будет? — Ничего не изменилось. Чувствуешь? Пока остается факультетская вражда, школа будет выпускать Темных Лордов. Возможно, новый будет бороться не за чистоту крови, а наоборот, за права магглорожденных, неважно. Мы с раннего детства учимся ненавидеть. Одни от ненависти закаляются, другие — ломаются. А педагоги только ускоряют этот процесс. А хуже всего, то, что… — Гарри замолчал, не находя слов, чтобы выразить свои мысли. Девушка, не прекращая перебирать его жесткие непослушные лохмы, закончила за него: — Боишься сам стать Темным Лордом? Парень кивнул. Сейчас у него были все предпосылки: преданная команда, любовь толпы, очень большая магическая сила и отсутствие тормозов. — Тебе это не нужно. Ты и без террора можешь стать, кем захочешь: главой Аврората, директором Хогвартса или Министром Магии. Прозвучало смешно, и Гарри сменил позу, усаживая Джинни к себе на колени. Его настроение, менявшееся как погода осенью, резко скакнуло вверх, и присутствие Джинни, теплой, надежной и очень красивой, заставило его на время выкинуть из головы все сомнения и опасения глобального масштаба. Девушка обняла его за шею и улыбнулась. Гарри рассматривал ее лицо, пронзительные голубые глаза, нос с россыпью веснушек, и восхищался. Со своим решительным взглядом и гривой рыжих волос она действительно была похожа на львицу, готовую защищать тех, кого любит, до последней капли крови. — Джин, — сказал он шепотом, — ты такая красивая. Я, наверное, просто идиот. Девушка кивнула, и они оба засмеялись. — Я просто еще не вернулся с войны. Мне нужно чуть-чуть больше времени, чтобы снова стать тем застенчивым придурком, которого ты полюбила. — Я не застенчивого придурка полюбила, а честного, храброго парня, который готов идти ради друзей в огонь и в воду, — возразила Джинни. — Мне иногда кажется, что как минимум половина этого парня не пережила последнюю битву. Джинни кивнула: — Знаю. Но ты же знаешь, мне все равно. Я подожду, пока ты придешь в себя. А если не придешь, — она засмеялась, — буду девушкой Темного Лорда. Ты уже выбрал себе грозный псевдоним? Гарри засмеялся и крепко обнял ее.