Бесконечное лето

Веришь ли ты в свои силы? Уверен ли ты в своём выборе? Конечно же нет. Есть право на ошибку? Есть ли на ещё одну одну попытку? Даже не надейся. Одна попытка. Одна возможность. ("Ты чо несешь, ты чо хочешь?" — кричит общество.) Тсукишима был не глупым мальчиком со склонностями в даунизм и радовался этому в свободное от страданий время. Перед ним открыты все дороги, достаточно просто сделать шаг на нужную тропу, нужно просто не вляпаться в кучку жизненного дерьма. (однако он еще не знал, что в любом случае на его ботинках однажды, но всё-таки зацепится вонючая неудача жизни.) И на одном из пути необходимо стать ещё более не-дауном и ещё более страдающий в свободное время, то есть заиметь ещё больше свободного времени. (А не проводить его за отупляющем и пальцы, и натуральность волейболом.) (Поступить в Токийский университет и не образовать в кошельке родителей Сомбреро* — это вам не Ойкаву петухом называть.) (Тсукишиме нужно отойти от волейбола.) — Ты поедешь в этом году в летний лагерь? — спрашивает Ямагучи. Тсукишима задумывается. (Хотя это изначально обречено на провал, ведь все было решено за него.) — Нет, не поеду. Передай карлику, что не в этот раз. Хотя нет, скажи ему, что если он захочет, чтобы я поехал в этот раз, то пусть сначала подрастёт сантиметров на десять. И английский свой подтянет. И японский. И пусть про математику не забывает. Хината не был капитаном, однако его больше всех волновало, кто поедет в лагерь. До такой степени, что он до сих пор не может запомнить нормально минимум школьной программы. Даже второгодкам приходится сейчас помогать ему с зубрежкой. Впрочем, у Кагеямы ситуация не лучше, он в том же углу отчаяния сидит перед тестами, как и рыжий попрыгунчик. Они просрали свои мозги, отбивая волейбольные мячи, а теперь будут цепляться за всякие лагеря, национальные сборы и приглашения в команды после школы. (По крайней мере, так думает сам Тсукишима.) (Волейбол вряд ли доведёт его до вершины.) Тсукишима отправляется в Токио с тремя целями. Во-первых, избежать каких-либо контактов с волейболистами из своей школы (почему-то он был уверен, что Хинате хватит мозгов узнать адрес Кея, прийти к нему и отыметь мозг во все щели); во-вторых, это посетить пару несколько примечательных для него в этом городе мест; в-третьих, он хотел встретиться с одним человеком из одного незабываемого бесконечного лета. С великолепным, мудрым и хорошим... связующим. Никаких наглых и странных центральных блокирующих и доигровщиков, нет. Пусть остаются только в воспоминаниях. (Акааши-рут оказался самым забавным в представлении Тсукишимы.) Останавливаться Кей собирается у тётушки Аки. Тётушка Аки очень любит Тсукишиму, тётушка Аки очень смущает Тсукишиму. Тётушка Аки — спонсор его желания закопаться в ближайшем горшке с цветами.

***

— Как ты вырос! Как ты похорошел! От девок-то, наверное, и отбоя нет! — восклицала тётя Аки, смотря на Тсукишиму. — Побольше, чем у вас в ваши школьные годы, тётушка, — в ответ высказал парень, попутно уворачиваясь от подзатыльника женщины. ("Никакого уважения к старшим," — скажет общество.) Тётушка была вполне удачливым человеком: и школу закончила отлично, и в ТГУ отучилась, и удачно вышла замуж, и живёт в Токио, и сейчас вместе с мужем содержат кофейню, помогая бедным и несчастным студентам с работой, чтобы у них хватало денег на различные плюшки жизни, а не только на проезд, еду и, реже, шмот. Жизнь удалась. — Как хоть дела в школе? Ты уже выбрал, куда поступать будешь? — спрашивает тётя. Тсукишима молчит. Он знает, что он может и что должен ответить, но ему показалось, что если драматично помолчать, то глупых вопросов дальше не последует. Это почему-то работает. — Знаешь, заходи к нам к кофейню. Он это и без этих слов знал. Однако, возможно, это просто обеспокоенность за Тсукишиму. Вдруг у него из-за последнего года учёбы появился даунизм.

***

Тут могло произойти всё, что угодно. И упасть метеорит мог, и сбить машина нечаянно могла. У Тсукишимы утром мог образоваться рак крови. Появиться девушка (лол, нет). Но нет, тут все проще и прозаичнее... — Здравствуйте, Куроо-сан, не ожидал вас увидеть здесь, — сказал Тсукишима. И пролитый горячий кофе был ему первым ответом. Вторым ответом был крик и боль человека, на которого и пролили кофе. — Какие люди! — прозвучал третий ответ. Это было искреннее и радостное удивление. Тсукишиму аж передёрнуло от радости. — Потаскала жизнь вас. — Потаскает и тебя, добряк. Закончив убирать остатки кофе, Куроо тут же принялся задавать кучу ненужных вопрос: как дела, как учёба, как команда, как блок, как Акитеру, как общения. Слишком много "как". — Слушай, а разве ты не должен сейчас быть в лагере? — спрашивает Куроо. И Тсукишима лишний раз молчит. Но в этот раз он не знает, что ответить вообще. Но беспроигрышная тактика драматичного молчания должна работать. Главное её придерживаться. — Эй, я со стенкой разговариваю, что ли? Или нет.

***

— Шесть часов в день, гибкий график, премии и печеньки от тётушки, — перечислял преимущества работы в этой кофейне Куроо. — Она кормит, рассказывает забавные истории, может денег одолжить. — Мне было неинтересны ваши мотивы работать здесь. Я даже вопросов по этому поводу не задавал, — возмутился Тсукишима. — Я же в колледж поступил, деньги теперь лишними не будут. "Бла-бла-бла," — повторял про себя Кей. Он никак не просил себе говорящего кофевара. Он просто хотел выпить кофе в кофейне тётушки. Жизнь, у тебя отвратительные вкусы в плане обслуживания Тсукишимы. Можно было бы немого милого человека. Или прекрасную девицу с мозгами. Нет, надо волейболиста-активиста посылать на плечи. Из безудержного потока непонятных слов Кей узнал, что Бокуто и Акааши зачем-то пошли в один колледж (просто потому что Акааши завалил конкурс в ТГУ, посвящая себя волейболу), Кенма решил в этом году никуда не поступать. Они вместе собрали команду по волейболу (хотя это очень громко сказано), работают, чтобы оплачивать жизнь и, в принципе, всем довольны в этом жизни. — Так почему же ты, шалун, пропускаешь лагерь? — спрашивает Куроо. — Молчать бесполезно. — Чтобы приехать сюда, это вполне логично. — О, так ты по мне соскучился? — Вы всё неправильно поняли, Куроо-сан. — Ты такой милый, когда стесняешься. — Ох... Я даже не был в курсе, что вы будете здесь. — Обидно.

***

— Слушай, а может, ты хочешь поиграть с нами в волейбол? Как в старые добрые времена? — Я по вашему приехал в Токио, чтобы снова в волейбол играть? К тому же, у вас не должно быть свободного времени на такие вещи вообще. Тсукишима потягивал жженный, как будто доктор прописал, кофе, потому что у баристы были руки не из того места, он этой жженостью придавал кофе отвратительный вкус унылости от беседы с ним. Хотя посетителям, похоже, нравилось. (Странные ублюдки.) — Ну, тебе же будет полезно вновь потренировать свой блок. Уверен, после моего ухода, он у тебя вообще отстой. (Тсукишима приехал сюда от волейбола, чтобы в конечном счёте его спровоцировали на волейбол.) (Тсукишима хотел больше не вестись на мяч.) (Хотел больше времени.) (Но он ведётся.)