Royal Blood – Out of the Black It broke your skin and skin through Every part of me, every part of you
К часу ночи окончательно стемнело. Опустевший Рединг приобрел особую атмосферу, все вокруг казалось мрачнее. Сырые улицы, разбитые фонари по дороге из Кавершэм Хайтс к центру – здесь еще веселилось что-то, возле клубов и стрип-баров кружились пьяные тела, такие же, как были Доминик с Мэттом. Бутылку вина украсть все же удалось. Они громко смеялись, прячась за кухонной перегородкой, пока залезали в шкаф с винными полками. Вышло сумбурно, Ховард схватил первое попавшееся, как только смог разглядеть, за что вообще стоило браться. Перед глазами все еще плыло, но уже совсем немного. Доминик, как и Беллами, почти что полностью протрезвел. Они долго слонялись по темному центру, то приближаясь к Темзе, то вновь уходя от реки вниз, где вскоре натыкались на набережную Кеннета. Мэттью решительно не понимал, куда они направляются, но это и не было столь важным. Слишком теплая октябрьская ночь и столько свободного времени впереди, можно было забыться и даже не думать о Доминике и его странностях, хотя он шел так близко. Беллами улыбался, вполне искреннее и очень дружелюбно, он совсем перестал анализировать поведение приятеля и наслаждался ночью. Было так хорошо. Так кружило голову. Хотелось опьянеть снова. Ховард обещал, что знает одно место. Туда он и вел Мэтта, все отнекиваясь на вопросы и как-то подозрительно улыбаясь. Остаточная доля виски и наркотика в организме все же давала о себе знать, через раз скручивало живот, но от этого Доминик не становился менее веселым. Беллами полностью отпустило. Не только от алкоголя, ведь и кислота все еще проедала сознание и отбрасывала Мэтта в калейдоскоп. Он поклялся, заверив перед самим собой, что не станет обдумывать произошедшее в спальне Нельсон и отнесется к событиям как к случайному сексу – раньше Мэттью отчаянно грешил подобным. Даже несмотря на то, что близости у Беллами не было долгие годы. Он слегка вздрогнул, спину покрыло мурашками. Он быстро разлохматил и без того бардак на голове, улыбнулся как-то ярче, не наблюдая в себе неестественного поведения. Все было замечательно. И здесь Мэтт не обманывал себя. Но незаметно началась Лондон-роуд. Светать не собиралось, и постепенно приближался второй час ночи. В рюкзаке Мэттью болталось вино, ждущее своего торжественного выхода. Он шел, действительно ни о чем не думая, слушая мысли Доминика и плавно вставляя свои; эти полуночные разговоры были безнадежно нужны Беллами, он давно отвык от подобного и сильно истосковался по душевности. Но, увидев знакомые места и заприметив табличку на доме, гласившую, что это Лондон-роуд, Мэтт как-то взволновался. – Стой, – прекратил Беллами, помотав головой. Он слишком четко помнил эти места и знал: через пару домов будет восемнадцатый корпус. Все это как-то не складывалось. – А куда мы? – Сказал же, – улыбнулся Доминик, – я знаю одно место, доверься мне. – Если это твоя квартира, то, быть может, не лучшая идея. Я не перенесу еще одну комнатную пьянку, – оповестил Мэтт. Далеко не это было причиной. И не эти мысли вызывали дрожь по всему телу и холод в ногах и спине. Ховард усмехнулся, пряча глаза. – Это не совсем моя квартира, – намекнул он. – Помнишь, я как-то звал тебя, ты пару недель назад прибежал на ночь глядя к моему дому, и… – Не продолжай. О, Мэттью помнил. – Я предложил подняться на крышу, ну, покурить, – не угомонился Доминик. В его глазах все это было верхом фантастики и идеальным событием. – Сказал, там красивый вид. – Блять, – выругался Беллами. – Что? – Нет, извини, – Мэтт судорожно помотал головой, осознавая, что произнес мысль вслух. – Я просто не совсем трезвый, – он улыбнулся, выдав подобие опьянения. Получилось не очень. Ничего не ответив, Ховард свернул во двор через ближайший проход, загадочно улыбаясь. Теперь Беллами уже не мог забыть мысли и отпустить проблемы. Что-то действительно кружило в воздухе, и от невозможности догадаться Мэттью просто сходил с ума. Или Мэтт знал тайну Доминика, но отказывался ее признавать. Беллами остановился, когда идентичные мысли залезли к нему в голову. Он подумал о чем-то. Мысли окутали собой все пространство, и зрачки Мэттью резко расширились. Блять. – Ты чего? – Доминик вновь засторопился, розоватый оттенок щек не был заметен в темноте двора. Прожекторы на доме освещали парадную и плитку, ведущую к дверям, и Ховард уже наполовину окунулся в белый свет. Оборачиваясь, он смотрел на Беллами и думал о том, что все это как-то неправильно. Необычные, даже дикие мысли заполонили голову Доминика, они свистели внутри вьюгой и не давали ему покоя. Ховард и не хотел стабильности. Никогда в своей жизни не хотел. – Мэттью, – протяжно позвал его Доминик, улыбаясь живее. Беллами стоял как вкопанный, находясь далеко от этого мира. Он лишь бросил незначительный взгляд вверх, как бы догадываясь, куда именно поведет его Ховард, и представил один из вариантов развития событий. Оно не сильно его обрадовало. Но предположим. – Что-то не так? – спросил Ховард еще раз. Мэтт дернул головой, возвращаясь в реальность. – Извини, – он улыбнулся, подавляя картинки, возникшие в его воображении. Крыша, они вдвоем, эта чертова бутылка вина, которая развяжет его язык… О, как Беллами был не прав, надеясь на свой выдуманный поворот. Ведь он был гораздо лучше, чем… Доминик засмеялся, качнув головой, оповещая, что они прибыли. Карточка жилого комплекса разблокировала дверь, и Ховард пропустил Мэттью вперед, приглашая его наверх. Беллами чертыхнулся тысячу раз, но согласился, совсем спокойный пройдя к лифтам. Доминик улыбнулся, сжимая губы чуть ли не до крови, когда увидел Мэтта, идущего перед ним. Двадцать второй этаж. И ни шагу назад.***
I got a gun for a mouth and a bullet with your name on it But a trigger for a heart beating blood from an empty pocket
Два часа пролетели незаметно, где-то вдалеке над горизонтом уже появлялись светлые полосы – скоро был рассвет. Наверное, здесь была самая высокая точка в Рединге, если не считать северных холмов в Кавершэм Хайтс и радиовышек. Доминик хорошо знал эту крышу и балконы своего дома: не один раз они спасали его во время подростковых ссор с родителями и в моменты одиночества. Здесь была идеальная площадка для романтических свиданий, ведь любая девочка Ховарда так быстро таяла в его руках, стоило им подняться на последний этаж и выйти к виду на город. Низкие ограждения, крытый закуток у лифтовой шахты и полный обзор на Рединг. Особенно прекрасными здесь были закаты. Если у Мэтта был выступ за железнодорожными путями, у Доминика таким местом стала крыша. И если он привел сюда Беллами, то это явно о чем-то говорило. Бутылка вина практически опустела, когда поднимался рассвет. Вновь пьяные и слишком расслабленные, двое навалились на кирпичную стену и нагло курили оставшуюся травку. Перед ними лежал весь сонный Рединг, такой тусклый и туманный, порой слишком скучный, временами чересчур преступный и громкий. Дым попадал в глаза, но это не имело значения. Мэтт смеялся, кашляя, придавленный наркотиком, и вино руководило его сознанием, изменяя картинки. Рединг казался не таким уж и тухлым, Беллами даже был благодарен судьбе за предоставленный шанс, уже в который раз. И он делал глоток, еще сильнее и решительнее, смотрел на остаток вина, улыбался, вновь втягивал в себя дым, отравляя легкие. – Черт, тут же просто блядски красиво! – восклицал Доминик, выхватывая бутылку из рук Мэттью. Голос звучал заторможенно, мысли явно давались ему с трудом, Ховард был счастливым. Он улыбался и затягивался косяком, после выдыхая часть дыма прямо в горлышко. – А ты не верил. – Верил, – хмыкнул Беллами. И он тоже был счастлив. – Что-то скрываешь, ведь так? – подцепил Ховард. – Как и ты, – заметил Мэтт. Но Доминик был не в том состоянии, чтобы резко побледнеть или покраснеть и засмущаться. Наоборот, он пользовался моментом и был несказанно рад слышать, что Мэттью все же увидел нечто за маской Ховарда. Они сидели достаточно близко, но Доминик вдруг подумал, что можно нарушить и эти границы. А что такого? Он подсуетился, передавая бутылку Мэтту, и сделал небольшое движение вправо, в сторону друга. Расстояние между ними оказалось минимальным. Ховард, триумфально улыбнувшись, так незаметно для Беллами положил слишком легкую от наркотика голову на плечо друга и почувствовал утяжеление. Мэттью не был против. Он лишь усмехнулся, делая плотный глоток и откладывая пустую бутылку на крышу. Голова Доминика легла настолько идеально, что Беллами почти что не чувствовал этого веса. Его щеки горели, но не от алкоголя. Травка давала в голову и немного кружила, тактильные ощущения зашкаливали. Мэтт подумал о том, что ему было интересно, какой сейчас оказалась бы кожа Доминика. – О чем думаешь? – слишком не вовремя спросил Ховард. Беллами молчал, смутившись собственных мыслей. Он смотрел вперед, сгорая от положения и данной секунды. Хотелось остановить время. Он совсем не мог думать о чем-то другом, кроме как о Ховарде. – О том, что эта кирпичная кладка пиздец какая неровная, – резко отвлекся он, замечая ограничитель крыши. Он был не идеален, но с осколами, и Мэттью точно видел расхождение. – Черт, да ты и правда инженер, – рассмеялся Доминик, исключительно поверив в слова Мэтта. Продолжительное молчание было разбито очередным затягом. Тяжелый дым вновь попал в глаза Беллами. – А ты о чем? – спросил Мэттью, особо не задумываясь. – Честно? – улыбнулся Ховард, готовый на все. Он издал странный звук, подобие смеха, и быстро подавил его самокруткой. Мэтт потупился. А что еще, кроме правды, он хотел услышать? – Было бы неплохо… Доминик рассмеялся, слишком дико; вибрация отдала в плечо Беллами. Они были так близки. – Накуриться еще? – предположил Мэтт. Им бы не помешало. – Нет! – смех лился громче и тревожнее. Ховард оттолкнулся от друга, покидая его плечо, и посмотрел на него, резко меняясь в лице. Улыбка еще горела на губах, но мыслями Доминик был уже совсем не здесь, но еще ближе к Беллами. Между ними оставалось меньше дюйма – настолько критично сложилась ситуация. И все это было бы абсурдным и неприличным, если бы не добрые литры алкоголя в организме и не действие наркотика. Остаточно улыбаясь, Ховард, теперь и без стеснений, перевел взгляд на губы Беллами и загорелся. Пожар кричал внутри, еще как-то останавливал, но в животе уже стало слишком горячо, когда легкие похолодели, и Доминик перестал дышать. Как же он был пьян… У Мэттью не оставалось здравого смысла на то, чтобы обдумать момент. Слишком идеальное мгновение погрузило его в состояние осознанного сна, он был в праве управлять своим телом, но мысли как-то отключались, будто летели прочь, в другую реальность. Все выглядело слишком кинематографически, невозможно было отказаться. Ховард потянулся вперед, с дрожью прикрыв глаза. Головная боль сотряслась и разом распылилась. Какое-то единичное движение, мимолетный вздох – и его губы соприкоснулись с губами Беллами. Он ни на что не рассчитывал, когда замахивался на поцелуй, и вдыхал момент будто в последний раз. Неожиданно для самого себя он получил полное согласие, и губы Доминика вновь смялись, он чувствовал влажное касание и еле держал улыбку, когда Мэтт отвечал ему тем же. До какого-то момента. На определенную секунду Беллами действительно согласился. Прежде чем осознание ударило в голову, а наркотический дым рассеялся. Это шокировало. И Мэтт резко вскочил, пинком задевая пустую винную бутылку. – Что нахуй? – вскрикнул он, искривившись. Его лицо словно покрылось трещинами, все в царапинах и шрамах. Доминик оставался у стены, слишком смятенный и разбитый прерванным поцелуем. Он уже расслабился и поддался, когда произошло это. – Ты… Поцеловал меня? – на Мэттью было написано омерзение. – Ты не был против! – воскликнул Ховард, до сих пор сидящий в ступоре. – А ты спрашивал?! – закричал Беллами. Не только нутром, но и всеми плачевными предчувствиями Доминик ощутил, что все шло не так. Страх сковал его, он еле поднялся по стене, отползая на пару ватных шагов в сторону. Он видел, как злость закипала в Мэтте, когда его лицо сделалось красным. Беллами двинулся вперед. – Да ты совсем охуел? – еще шаг – и Мэттью коснулся Ховарда, цепко схватившись за его ветровку. Доминик не мог двигаться. Беллами откинул его в сторону, но Ховард смог удержаться. Толчок – и Доминик был вбит в стену, ударяясь о кирпич головой. Мир вокруг резко перестал мерцать, все закружилось, слишком резкая боль настигла уже в следующий момент. Вперемешку с опьянением. – Ебаный придурок! – не успокаивался Мэтт. И он пихал Доминика еще сильнее. Вжимая в стену, чтобы доставить максимальную боль. Такой ярости Ховард еще не наблюдал. Он знал: Беллами так же нестабилен, как и он сам. Но чтобы злость могла закипеть настолько! – Страх, блять, потерял? – ни секунды на мысли – Мэттью настойчиво орал Доминику в лицо, слюни летели в глаза. Ховард надеялся, что успеет укрыться. Если следующим шагом пойдет удар. – Мэтт! – заорал тот, в бессилии охрипший. Ноги подкашивались. Было страшно. – Что «Мэтт»?! Приступ вовремя занял свое место у лица Ховарда. Доминик дернулся, вбиваясь в стену еще сильнее; голова вновь приложилась, но теперь было не так страшно. Поразительно! Превосходно! Он совсем ничего не чувствовал, хотя испуг остался, физическая боль никуда не уходила. Сопротивляясь рукам Мэтта, сжимающим его плечи, Ховард выгнулся и выбил контроль на левую руку – ведущую у Доминика. Резкий удар кулаком. Он пришелся аккурат по носу Беллами. Это на мгновение смогло отвлечь, но яростный момент никуда не исчезал, лишь накалял обстановку. Чертов рассвет был красным. Алым. Багровым. Все заливалось не только солнцем, но и кровью, и капли падали на крышу. – Совсем ебанутый? – Мэтт остался стоять на ногах, хотя это и требовало определенных усилий. Он прикрыл нос, вместе с этим делая глубокий глоток воздуха. Он почти задыхался. На ладони осталась кровь. Много крови. – Блять, – выругался Доминик и тут же попятился назад. Паника. Сильная паника. Он знал, что Мэттью хорошо дерется. Они вновь сцепились, в очередной раз шлепком прилетая в стену. Удары с ноги приходились особенно тяжко. Ховард не мог дышать и начал отхаркиваться кровью – определенная расплата за первый удар, нанесенный Мэтту. Доминик еще пытался отбиваться, но Беллами слишком ловко блокировал его движения и ушибал суставы. Совсем чуть-чуть – и Ховард мог вывернуть себе кисть, что явно лишало его шанса на победу. О выигрыше здесь особо и не шло речи, но выйти живым было бы неплохо. И снова стена. Голова Доминика трещала, колени дрожали, но он продолжал черпать силы, приступ давал определенную привилегию – Ховард мог не думать, импульсивный мозг сам все решал за него, руки как-то особо не слушались. Удар, еще один, прямо в шею и по плечам, это на долю секунды как бы обезоружило Мэтта. Ховард был слаб, он не хотел драки, но кровь продолжала течь с его разбитой губы, и некоторые капли на разорвавшейся по рукаву куртке были отпечатаны с Беллами. Проснувшийся инстинкт самосохранения немного выбил времени у маниакальной судороги, Доминик смог думать, не только драться и дрожать. Ради собственной же жизни: быстро отвлечь Беллами перепалкой взглядов, отбежать и скрыться за кирпичной стеной. Накал спал. Боязнь утихла. В ужасе, охваченный адреналином, Ховард чуть не вынес дверь и вылетел на лестничную площадку. Здесь он явно получал выгоду, в отличие от Мэтта, который находился на крыше впервые и совсем не знал строение дома. Едва успевая задерживаться руками на перилах, Доминик как оголтелый сбегал вниз, слишком пьяный, чтобы двигаться аккуратно, и слишком накуренный, чтобы спасаться быстро. Мэттью не был так глуп. Лифт все еще стоял на двадцать втором этаже. Долбанные пять утра. В воскресенье было слишком тихо. Беллами помнил, где жил Доминик, и догадался, куда тот побежит. Зайдя в кабинку, Мэтт со всей силы ударил по кнопке «11». На ней остался кровавый отпечаток: костяшки Беллами были избиты, на ладони запеклась кровь из носа. Та самая светлая толстовка оказалась изуродована темными пятнами. В полумраке они казались черными. В яростной вспышке Беллами шел на звук шагов: Доминик по-прежнему был где-то сверху. Мэтт успел. Он напряг кулаки и затаил дыхание, ногой выбивая дверь к лестницам и проникая на площадку. Его настрой был решительным, злость наполняла все тело, его настигло оцепенение. Забитые мышцы еле давали возможность передвигать ноги, но Мэттью шел настойчиво. Они встретились между тринадцатым и четырнадцатым этажами. Ховард поддался панике и усталости и застыл, как только распознал перед собой Беллами. Он резко застопорился. Удержав равновесие, Доминик вцепился в перила и через боль стоял на ногах, упрямо смотря на Мэтта. Лучше бы он даже не пытался его поцеловать. Не звал бы, не… – Блять, – выдохнул Ховард. Он измучился. Он был морально убит. Ноги подкашивались все сильнее, половина лица отекла, плечи резало. Беллами не двигался. Доминик был готов, что вот-вот повторится драка, и теперь ему будет не убежать от Мэттью. Ховард набрался сил, дыхание сперло. Они смотрели друг другу в глаза, кровь полностью испачкала их лица. – Мэтт… – прошептал Доминик, умоляя остановиться. Резкий скачок – Беллами сделал смелый шаг вперед, агрессивно поднимаясь сразу на две ступени вверх. Ховард попятился, спотыкаясь, теряя контроль. Его лицо полностью переменилось, он задрожал, падая на спину и сильно ударяясь об бетонную лестницу, покрытую плиткой. – Мэтт, хватит! – закричал Доминик, машинально закрываясь руками, продолжая пятиться. Ноги болтались в воздухе, когда Ховард, поддавшийся наркотическому состоянию, видел измененную реальность. Он даже не ощутил полученную боль. – Только не бей! – судорожно заорал он, унижаясь. – Не бей! Но Беллами и не собирался. Он стоял, застыв в победоносном положении. С кровью из носа и напряженными кулаками, готовыми забить до смерти, с враждебностью, запечатлевшейся на лице. Психически Мэттью был нестабилен сейчас даже более, чем когда-либо вообще. Мысленно он готов был разорвать Доминика в клочья, но это было бы низко с его стороны. Сейчас он не отказался бы подорвать Или еще разок. Может, два. И Рединг вместе с ним. Злость отступала, покраснение стекло с лица, но руки по-прежнему были сжаты. Мэтт смотрел на Доминика и испытывал по отношению к нему даже не ненависть. Даже не жалость. Беллами был бы рад узнать, что такое сострадание, но чувства заменились умственными выводами. Так мерзко и так глупо: Ховард попросту свалился на ступени и прятался от него, весь скованный страхом и болью. – Да пошел ты, – Беллами плюнул в сторону и еще раз посмотрел на Доминика. Действительно жалкое зрелище. Мэттью засучил рукава толстовки и вышел на площадку к лифтам. С тринадцатого этажа на первый, дальше – домой. Ховард еще некоторое время лежал на лестницах, приходя в себя и пытаясь дышать. Получалось отвратительно. Отбитая спина ныла, прекращающийся наркотик впускал в жестокий мир Доминика ноющую боль. Кровь стояла в горле, мерзкий привкус металла прилип к небу. В глазах застыли слезы. Беллами обещал себе ни о чем не думать, но, поймав первый автобус в сторону Кавершэм Хайтс, тут же нарушил собственный уговор. Упав на задние сидения, упираясь локтями в колени, Мэтт ехал домой, обессилевший и помятый, весь в крови, весь в лихорадке. Ему хотелось бить стены, рвать на себе одежду, но энергия ушла в минус. Морально и физически. В руках он крутил женскую резинку, все не переставая думать. Это была резинка Ив Нельсон, которую он стянул с ее волос в порыве страсти еще каких-то шесть часов назад.