Ты ненавидишь

Погребальные венки – вот твоя правда. Выцветшие фото в чёрных рамках – вот твоя реальность. Погоны с никому не нужным званием, старый китель, спрятанный в самый далёкий шкаф. Седые пряди и не по возрасту печальные глаза. Печаль перерастает в отчаяние, если не контролировать свою злобу. В следующий раз открыв глаза, ты полностью преображаешься. Кровь всё так же тяжёлым грузом лежит на веках, и в груди всё те же пули, но ты больше не ты. Человек напротив думает, что ты умер, но ты поднимаешься. Он понимает, что ты жив, но ты всё-таки умер. И больше не вернёшься. Два живых призрака разбегаются по разным городам, чтобы потом столкнуться в беспощадной битве. Родство проливается через сито, как чистая вода, которая почему-то никому не нужна – все сыты по горло чужими смертями, и земля напоена кровью ваших товарищей. Тебе, в общем-то, всё равно, и это равнодушие можно прибавить к мести и умножить на три. Но пока ты греешь остывающее сердце в тёплых ладонях нерождённой, вокруг появляются люди. Они тебе не нужны. Ты говоришь им об этом. И сталкиваешься с детской наивностью и банальным непониманием. Почему, зачем и как? Вечные ребяческие вопросы, на которые взрослым так не хочется давать ответ. Ты ещё несколько раз пытаешься прогнать их и сдаёшься. Не отвяжутся. Почему-то они так важно и горделиво вышагивают рядом, господи, ну ты же их не звал, зачем всё это? Ты не веришь ни в дружбу, ни в товарищество, только немного в эсперов и – совсем чуть-чуть – в любовь. То, что действительно существует – ненависть и отчаяние. Их можно потрогать руками. Как же – нет? Чувствуешь выпуклый шрам на лбу? Идут годы, ты по-прежнему движешься к цели и слегка гордишься этим. Теперь до своего счастья можно дотронуться рукой. Весь мир против того, чтобы ты любил, он словно отказывается принимать – ты уже любишь. Какой толк спорить с миром, если ты не до конца веришь в это сам? Но та, кто несчитанное количество раз спасал тебе жизнь, ещё даже не появившись на свет, стоит напротив (собирается тебя ударить), улыбается (сквозь слёзы) и говорит о дружбе (врёт). Ты десять раз ругаешься про себя, на одиннадцатый с губ срывается «я буду ждать» и «рано или поздно». На самом деле, ты боишься, что будет слишком поздно, но слишком многого не говоришь вслух даже самому себе. Ты ненавидишь. Дурачишься, появляешься и исчезаешь, атакуешь, отворачиваешься, смеёшься как можно неприятнее, режешь правду-матку и не заботишься о чьих-то мнимых чувствах. Ты ненавидишь. Бросаешь всё на произвол судьбы, которой нет, раз в два года выражаешь натянутый интерес, смотришь сквозь пальцы на взлёты и падения своей так называемой семьи, тебя совершенно не волнует, кто тебе предан, лишь только то, кому предан ты. Ты думаешь лишь о тех, кто ни разу не задумывается о тебе, и находишься там, где тебя не ждут; там, где ты был бы нужен, тебя попросту нет – и никогда не будет, если верить пророчеству. К тебе протягивают руки и видят лишь спину, ты протягиваешь руки и едва улавливаешь пальцами эфемерное перо. Ты смотришь назад, но видишь только кровь и смерть, а за тобой расцветают сотни жизней, нуждающихся в тебе больше, чем крылатые несбыточные мечты. Когда-нибудь та, что шагает впереди, остановится и обернётся – но лишь для того, чтобы положить венок на твою могилу. Когда-нибудь те, кто догоняют сзади, увидят твою улыбку – на фотографии в чёрной рамке. Ты ненавидишь – тебя любят. Открой глаза.