Рил

— Медвежонок! — сказала директор клуба без всякого сексуального подтекста, застукав меня на «горячем». — Тебе пора переодеваться. Почему ты еще не в юбочке? — Ее недавно перебросили к нам из соседнего Дворца пионеров, и она по привычке называла всех зайчиками и прочими сказочными персонажами. В ее кабинете странным образом сочетались картинки из соломки и мягкие игрушки. Пришлось затушить бычок и бежать в тесную гримерку, наполненную терпким духом полуодетых работяг. Бесполезно было напоминать Валентине Михайловне, что наши наряды должны именоваться килтами. Хотя по природе своей они и являлись юбочками. Где бы мы в райцентре нашли настоящие шотландские национальные костюмы? Зато в школьном отделе местного универмага висела недорогая форменная одежда в клетку. Две штуки в складочку на харю пришлись как раз впору. — Позволим зрителям полет воображения! — худрук на общественных началах — Силиверстов всегда слыл оптимистом. За это его безмерно уважали в коллективе. А еще за то, что будучи завхозом, он умудрялся списывать недостачи то на нашествие крыс, то на естественную усушку. И делал это виртуозно, с поистине артистическим вдохновением. Вместо спорранов — мужики «раскошелились» в прямом смысле — откопали в закромах поясные сумки, с которыми в девяностых ездили челноками в Китай. Гольфы связала баба Нюра, теща моториста Гордеева. Она стояла за кулисами, провожая нас на сцену, по которой нещадно гулял сквозняк, и сокрушалась: — Замерзнете, касатики, как есть околеете! Эх, знать бы заранее, я б вам и портки теплые связала к носкам-то. — А трусы артистам не положены! Шотландцы сплошь голозадые ходют, — заявил с коварной усмешкой Пантелеев. За кривые волосатые ноги он был забракован Селиверстовым, которого обозвал буржуазным эстетом. — А как же… — засуетилась теща Гордеева. — То-то я гляжу, бабы энти, приезжие — начальство, в первом ряду расселись: надеются небось, что хлопцы им капкан спляшут. Ух, расставили свои силки, окаянные! Глазищами так и сверкают, чтоб у них повылазило! — Не капкан, а канкан, — поправил кто-то бабу Нюру. — Это французский танец. А мы будем танцевать рил. — Сбрил?! — ахнула глуховатая бабка. — Неужто и зять мой сбрил? Напасть-то какая! Она принялась громко причитать и тихо материться одновременно, но тут ведущий объявил номер и вызвал танцоров на сцену. Праздничный концерт, посвященный Международному женскому дню Восьмое марта начинался.