Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Диск голубой Земли висел в чёрном небе над серыми унылыми скалами. Мрачная мёртвая пустыня простиралась вокруг до самого горизонта. С виду нагой бледный Табрис сливался с лунным грунтом. Неподалёку располагалась база SEELE. Краны и подъёмные устройства в условиях низкой гравитации куда легче поднимали пластины серой брони и возлагали их на бледное тело гиганта, покоящегося в подобии громадного раскрытого саркофага. В его плоть входили сотни проводов и трубок. Лысая голова покоилась со вскрытым черепом, серый мозг был частично обнажён. Лик скрывала серая маска. Грудь была раскрыта, холодные грязно-фиолетовые внутренности зияли наружу. В их мешанине отчетливо угадывалось ярко-красное ядро-сфера. В случае ошибки, этот источник неограниченной энергии мог принести такие разрушения, что катастрофа в пустыне Невада показалась бы ничего не значащим пшиком. Поэтому Комитет потратил чрезвычайно много средств, перенеся строительство на естественный спутник Земли. Впрочем, даже это не гарантировало безопасности для человечества. Табрис приподнялся с серого песка и взглянул на Евангелион. Всё пока было спокойно. Только он смог бы остановить реакцию высвобождения «Моря Дирака» — в случае ошибки. Потом Каору расправил свою длинную шею и взглянул на Землю. За светлыми облаками ясно угадывались очертания материков. Этот голубой островок жизни, затерянный в океане мертвой черноты вызывал жалость. В красных глазах снова появилась грусть. — «Как ты там, Синдзи-кун?» *** Когда тренировки были закончены, Синдзи подошёл к своему командиру. — Майор Кацураги, прошу прощения… — А? — приветливо обернулась Мисато. — Что надо? — Я хотел бы поговорить с отцом с глазу на глаз, — начал парень. — Вы случайно не можете это устроить? Или хотя бы передать ему? — Хм… Могу. То есть, я могу сказать инспектору Кадзи, — ответила Мисато. — Твой отец та ещё поганка — не хочу с ним связываться, лучше пусть Кадзи — он с ним дружит. — Дружит? — удивился Синдзи. — Ну что-то вроде того… А зачем тебе нужен отец? — Хотел его кое о чём попросить. — О чём? Синдзи объяснил ситуацию. — Чувствую, он откажет, — покачала головой Мисато. — Он не тот человек. — Тодзи очень просил меня. Я должен попробовать. Откажет — пусть откажет. Я не должен бояться отца, — сказал Синдзи. — Ты так осмелел? — чуть улыбнулась Мисато. — Знаешь, я рада. — Я сражался с настоящими монстрами. Что мне какой-то человек? — пожал плечами Икари. Он хотел, чтобы его слова звучали уверенно. Конечно, он нервничал — отец, вероятнее всего, откажет ему в просьбе. Уж такой он типаж — строгий и беспощадный. Но попробовать стоило — просто чтобы проверить свою выдержку. — Я передам твои слова Кадзи, — пообещала Кацураги. — Но будь осторожен, люди иногда бывают злобнее даже Кайдзю. Она сказала это как бы невзначай — но Синдзи не мог с ней не согласиться — люди порой ведут себя как настоящие демоны. Синдзи даже подумал, что не по этой ли причине Кайдзю истребляют людей? Может в их глазах мы мерзкие мелкие, но злобные монстры? *** Харли Уоррена пробудил рассвет. Солнце взошло из-за той дали, в которую пролегал его путь. Приподнявшись с сидения и убедившись что со светилом все в порядке, он стал думать, как быть дальше. Навряд ли вооружённые солдаты у перегороженного пути ответят ему что там за испытания. Придётся как-то коснуться одного из них, а после терзать во сне. Уоррен терпеть это не мог — но чего ещё ему делать? Иных вариантов не было. Или хоть какие-нибудь действия или попойка, наркотики и медленное, но верное погружение в отчаянье. В очередной раз Уоррен пожалел себя. Он спросил незнамо кого: за что?! Да — он изучал оккультизм, да — он нарушал покой мёртвых, дабы достать из их уютных могил интересующие его амулеты и иные тому подобные вещи. Да — Языкоголовый был в чём-то прав, он сам напросился — в древних текстах то и дело встречались предупреждения о том, что жестокая расплата ждёт тех, кто попал во владения Богов Иной Вселенной. Но неужели это настолько страшные преступления, чтобы он прошёл, через то, что он пережил? Да ни один грешник не заслуживает этого! На его вопрос звучало лишь молчание. И сдавалось Харли, никто нигде не слушал его спутанных мыслей. Высшая сила — это просто миф… Бога и ангелов нет, зато есть Дьявол и демоны. Силы зла почти всесильны — они та чёрная бездна на дне Мироздания, что до безумия жаждет поглотить его. Вселенная несправедлива и полна жестокости. У него нет шансов устоять против них… Харли тряхнул головой. Он снова вернулся к этим размышлениям. Ему всё сильнее хотелось не мучиться и покончить с собой — пока у него просто-напросто есть таковая возможность… Он снова взглянул в сторону солнца. В окружающем холоде его свет казался волшебным. Нет — пока есть надежда, пока «тот, кого он считал мёртвым», был где-то там, он должен был идти. Всё-таки не зря он вырвался из цепких щупалец! Не зря он обхитрил этих всемогущих и всезнающих демонов Иной Вселенной! Сперва Уоррену следовало восполнить запасы бензина. Достав карту, он сориентировался и двинулся к ближайшему населённому пункту… *** Рёдзи, как всегда, приветливо улыбнулся — как бы невзначай, расслабленно. Но его хитрые глаза выдавали лживость сего приветствия. Он улыбался ему не из радости, а из желания произвести приятное впечатление. Рёдзи был хитрым волком, шпионом. Во всяком случае — так подумалось Синдзи. — Значит, хочешь попросить батю за друга, — голос Кадзи звучал уверенно, властно, но словно бы по-дружески. Этот человек хотел войти в доверие. Синдзи сразу это уловил. — Я хотел бы лично это сделать. Вас он не послушает. — А думаешь тебя послушает? — Мне самому интересно узнать, — признался Синдзи. — О`кей, — Кадзи протянул визитку. — Здесь его телефон. Просто позвони вон по тому телефону, — он указал на стационарный аппарат. — И сохрани номер, мало ли — пригодиться. — Спасибо… — Синдзи принял карточку и спрятал её в карман. Он подошёл к аппарату и стал набирать цифры. Инспектор стоял за спиной и не спешил уходить. Синдзи сильно разнервничался. Больше всего он боялся что начнёт запинаться — и не сможет выговорить просьбу. Так-то он чётко умел формулировать свои мысли, ибо от рождения природа не обделила его интеллектом — но наделила стеснительностью. — Да, — прозвучал голос Гендо. — Отец, это я — Синдзи. У тебя есть минутка? — Да — говори, что тебе нужно. — У меня есть одна просьба… Та не мог бы позволить Сакуре Судзухаре покинуть город? Просто без твоего разрешения это нельзя сделать. — Судзухара… Зачем тебе это? — спросил Гендо. — Я волнуюсь за неё. Она может пострадать, ведь этот город — это первая цель Кайдзю, — пояснил Синдзи. — Все здесь могут пострадать — и нам всем, что, стоит уйти? — спросил Гендо. Синдзи немного растерялся от уверенности его голоса, но быстро собрался с мыслями. — Мы сражаемся — а она просто девочка. Она моя подруга, я друг Тодзи и его семьи, — Синдзи подумал, что соврал — он считал себя мало общительным. Тодзи приходился дня него скорее собратом по несчастью, и он никогда даже в лицо не видел его сестру — но ложь это одно из величайших и полезнейших изобретений человечества. — Я волнуюсь за неё. Попросить тебя — это всё, что я могу сделать для неё. Это не так много, да и не нужна она тебе. Ведь есть её брат. Гендо многозначно промолчал. — Они хотят уехать? — Тодзи хочет отправить Сакуру к дальним родственникам. — Хорошо, я дам разрешение, — согласился Гендо, после чего коротко добавил: — Она и вправду бесполезна. — Я рад, спасибо, отец, — поблагодарил Синдзи. — Это всё? — Да, отец… — Тогда не мешай мне заниматься делами. Гендо положил трубку. Синдзи испытал радостное облегчение. — Он согласился? — уточнил Рёдзи. — Да… — Иногда у него бывает хорошее настроение, — пожал плечами инспектор. — Он всё-таки человек, — выдохнул Синдзи. — Спасибо вам. Рёдзи очень щедро улыбнулся: — Не за что — всегда рад помочь, Синдзи! Если что — обращайся! И вскоре Рёдзи снова ему пригодился. Аска предупредила, что у неё «женские дела», потому она сейчас не может какое-то время заниматься сексом. — Если хочешь, можешь найти себе на это время другую девушку, — прямо предложила Аска. — О?.. Да, даже так?.. — Синдзи немого растерялся от такой прямоты. — Синдзи, если у тебя начнётся импотенция или в бою тебе Кайдзю откусит хуй с яйцами, то я не буду до старости сидеть возле тебя. Я предлагаю поступить тебе так, как честно поступила бы я, Синдзи. Я терпеть не желаю всякие романтические сопли, ты знаешь, я тебе это ни раз говорила. Синдзи, если нас связывают только секс и работа — то почему любой из нас не может так поступить? — обладательница умных голубых глаз прямо смотрела сейчас на него. Синдзи испытал ревность — при мысли, что рыжая красавица будет с кем-то ещё, но вот мысль о том, что он будет с кем-то ещё, ему как раз не претила. — «Что я ценю?» — задал вопрос Синдзи у самого себя. — «Я ценю секс и красоту. Да, она мне отчасти нравится как человек. Она — энергичная и смелая. Аска умеет мыслить со мной на одной волне. А ещё Аска циничная и грубая. Может быть грубой. Как человек она неоднозначна». — В такие моменты у меня может скакать синхронизация, — следом Аска перескочила на иную тему, — ненавижу эти дни! Кенске подсказал: — Мне, кажется, Аска станет агрессивной, лучше тебе держаться её стороной. Уверен, у неё бешенство матки будет… — Угу… — Если хочешь, можешь переночевать у меня в палатке на свежем воздухе. — Э, нет. Синдзи решил пока один ночевать в той квартире, в какую был прописан в Токио-3. — Как дела на личном фронте? — Рёдзи подкатил как раз сейчас с таким вопросом. Он очень внимательно отслеживал состояние Второго Дитя. Синдзи прямо объяснил ситуацию. — Знаешь, — зрелый мужчина вдруг подмигнул, — если хочешь, я могу тебе помочь. — В каком смысле? — Удовлетворить твоё либидо, — Рёдзи сверкнул глазами, — раз она сама предложила. — Что?! — Синдзи дрогнул. — Но я — парень! Импозантный мужчина с хвостиком рассмеялся. — Нет-нет, не со мной. Хотя можно со мной, — Рёдзи ещё рассмеялся, — но я не хочу по этой части настаивать. Видишь ли — от меня зависят многие симпатичные девушки NERV. Не только девушки, но главным образом — девушки. Синдзи, пока Аска не может, они могут приходить к тебе по моему слову. Синдзи, я понимаю тебя, как человека с большим желанием, потому как сам такой, ну, и насколько я понял, для тебя это не будет проблемой. Аска и Синдзи ни разу не называли друг друга романтическими выражениями, между ними совершенно точно горело влечение, но, как казалось, не было романтики, и Рёдзи это хорошо схватил. У Синдзи же захватило в горле, мальчик сжимал и разжимал ладонь. Потом, покуда мысли быстро метались в голове, Синдзи сказал: — Давайте, Кадзи-сан, я попробую. Потому, что если откажусь, то точно буду потом жалеть. Инспектор посмеялся: — Чудесно! Просто чудесно! В первую ночь Рёдзи пригласил Каэде Агано — она была одним из техников, ответственным за Бальтазар в системе MAGI. Синдзи уже встречался с ней — часть психологических работы он проходил вместе с ней. Синдзи не любил психологов, потому настороженно относился к ней, но обычно честно описывал свои эмоции. Каэде была приятной, аккуратной, можно даже сказать — немного миниатюрной юной особой. Волосы оттенка древесного лака, стрижка под каре. Нежный, неторопливый голос — Каэде сразу предложила приготовить. Синдзи теперь весь вечер общался с ней и с Рёдзи, их отвлекали только звонки на телефоны, связанные с работой. Из-за этого Кадзи ушёл раньше, чем планировал. Аска при этом поначалу тоже составила им компанию, но потом ушла, почувствовав себя не самым лучшим образом. — «Возможно, они всё это затеяли, чтобы лучше изучить меня», — Синдзи с такими мыслями трапезничал в их компании. Каэде призывала Синдзи делиться с ним самыми сокровенными мыслями, говорила, что всегда поможет, клала Синдзи свою руку на его ладонь. Рёдзи удалился. Синдзи и Каэде доели ужин, он отказался от алкоголя, они разделись: — Я занимаюсь психологической поддержкой пилота, так что, — голая Каэде легла на кровать. — Налетай! Синдзи начал с того, что сосал ей вагину. Признаться, он бы не дошёл так сразу до такого интима с другой женщиной. Эта его расположила. Каэде выпила противозачаточные. Синдзи вошёл в неё, он был над ней, стонал, напрягался, по итогу — исправно зарядил ей в ворота. Спать с незнакомой женщиной оказалась не так уютной, как со знакомой. — Кадзи-сан, у вас ведь несколько женщин? — спросил Синдзи на следующий день. Аска сообщила, что сейчас ещё чувствует себя неважно. — Да. — Давайте всех, кого можете… Каэде подарила Синдзи свой поцелуй, сказала, что он милый и классный, пусть не стесняется и дальше давать себе расслабиться. Ведь если всё по взаимному согласию, то это нормально и правильно. Аой Могами — техник, ответственный за Мельхиор. Синдзи знал её по программе улучшения координации при пилотировании Евы. Брюнетка, с заметной родинкой под левой губой, носит очки. Тактичный и вежливый человек, но немного по-деловому сдержанный, прохладный. Вместе с ней и Рёдзи наш Синдзи ужинал во вторую ночь, когда Аска пребывала в постели одна, нервно переживая менструации. — У Ленгли при стрессе менструальный цикл сбивается или проходит мучительно, так что привыкай, — открыто предупредила Аой. — Кстати, хорошо готовишь, Икари-кун. — Спасибо… Синдзи было приятно: — «Интересно, они так говорят потому, что действительно так считают? Или они хотят мне гуторить добрые слова, чтобы я чувствовал себя лучше и мог более умело спасть их задницы. Кругом эгоизм». Да, ужин в этот раз приготовил сам Синдзи (для своей главной пассии он тоже готовил — но Аска отказалась) — и он полагал, что варганит стряпню в принципе не так уж дурно, чтобы его нельзя было похвалить. Аой и Синдзи за руку прошли в постель. Женщина явно чувствовала себя той, кто должен ублажать. Он сел на кровать, она встала перед ним и сделала минет для, разогрева. Синдзи потом попросил подставить влагалище, чтобы он дрочил ей в ответ. Потом Аой села ему на член, Синдзи держал торс прямо. Любовники целовались, потому Синдзи откинул спину — и Аой наездницей выбила из Синдзи в себя сперму. На третий день Рёдзи познакомил Синдзи с Сацуки Оой. Синдзи заведомо догадался, кто это будет ещё до того, как инспектор ему назвал имя. Он не раз замечал, что на вторых ролях в командном центре после Майи, Шигеру и Макото находятся эти трое. Девушки выглядят подозрительно очень красиво — и Синдзи теперь понял, что это трио на данные роли отобрал сам Рёдзи. И вот, Сацуки Оой — техник, ответственная за Каспара. Синдзи уже встречал её на программах по повышению синхронизации. Отпущенные и хорошо уложенные древесно-светлые волосы, глаза не совсем азиатские. Как выяснилось во время разговора — Сацуки наполовину русская, наполовину японка. Она любит пить водку. Её Синдзи и попробовал. Он настороженно относился к алкоголю, но сейчас отказываться не стал. Сацуки выдула водки немало и вскоре повела себя крайне развратно. — Удачи, Синдзи и в этот раз! — Рёдзи вспорхнул крылышками и полетел. Синдзи уже доводилось иметь дело с пьяной Аской, но, как пилоты Ев, они принимали алкоголь очень в меру (вообще им нельзя было принимать его совсем — это было очередное нарушение устава, на что командующий Икари смотрел сквозь пальцы). Сацуки минетом возвела член Синдзи — предлагала ему самые разные позы. Даже предложила отстегать себя. Синдзи согласился. Он прошёлся по голой заднице, по пояснице и по спине полукровки раз десять ремнём, потом засадил ей, когда она по-прежнему лежала перед ним. Синдзи краснел, напрягался, бился и стонал — сперма выплеснулась и он пал рядом, немного судорожно переводя свой дух. Сацуки быстро отрубилась под тяготой выпитой водки. На четвёртую ночь Аска подошла, она чувствует себя нормально, потому Синдзи вернулся к ней в койку. Любовница, конечно расспросила своего кавалера о том, какой он пережил опыт. Он ответил ей, что «ничего такого»: — Я не делал с ними ничего такого, чего не делал бы с тобой. Ты мне привычна, Аска, кроме того, мы умеем мыслить одинаково по крайней мере в некоторых отношениях… Аска улыбнулась ему. Он лежал теперь над ней и прижимал свои ладони к её ладоням, пососал рот и после этого в очередной раз до седьмого пота, до яростного бега крови в висках, до упаду выложился — заставил стонущую красавицу кончить, извергся в неё сам и рядом же бухнулся с закрытыми глазами переводить дух. Аска лежала на спине и глазами и титьками мячиков своих грудью смотрела в потолок. Гордый, вдумчивый и глубоко погружённый в себя взгляд. Синдзи же на животе сладко сопел рядом, лицо — на щеке, член обмяк и виднелся между ног из-под яичек, а сверху куполами — голая, юношеская задница. *** Заправив автомобиль, Харли вошёл в стоящую поближе забегаловку позавтракать. Он подошёл к стойке и сделал заказ. Денег у него оставалось совсем немного. — Что ж ты ещё не улетел, гайдзин? — проговорил упитанный японец, пробивая заказ. — Здесь такое творится… — У меня уже нет родины, — горестно выговорился Харли. Он сказал правду: он видел современную Америку. Она была совсем не та — те прошлые штаты навсегда канули в лету. — Тогда ищи духовный путь, — то ли всерьёз, то ли в шутку посоветовал продавец. — Мой брат уверовал в Иисуса, а его сын — в Аллаха. Теперь они грызутся… Хех! — японец поставил поднос. — Не надо так! — Ага… — взял поднос Харли. — Только смотри: успей до конца света! — Спасибо, — сардонически улыбнулся Харли. — Я над этим работаю… Атмосфера внутри забегаловки царила унылая — на улице стояла холодная мрачная погода, тёмные облака почти скрыли солнце. Посетителей тут сидело немного. Все они были японцами. Уоррен со всей порцией дешёвой еды сел за свободный столик подальше ото всех. Тем не менее до его ушей донёсся разговор. — Вот вы сидите здесь, а нам нужно спасаться! — сказал взволнованный мужской голос. — И нам всем надо уверовать в твоего… как его там? Учителя… Звёздной Мудрости? — с насмешкой спросил более молодой. — Да! Кайдзю это только первые ласточки! Скоро Йог-Сотот отворит Врата! Прозвучавшее имя всплыло в памяти. Он слышал его раньше. В Иной Вселенной он не мог его услышать — там ни у кого нет имён. Значит, он узнал его на Земле, ещё когда увлекался оккультизмом в начале злосчастного двадцатого века… К тому же, речь шла о неких Вратах. Уоррен обернулся к говорившим. Трое молодых людей — на вид, учащихся старшей школы — разговаривали со зрелым лысым мужчиной в очках. — Опять вы за своё, — сказал один из парней, — когда вы были буддистом вы мне больше нравились, Гото-сенсей… — Будда знал только часть всей правды! Единый универсум! Йог-Сотот неумолим, он не пощадит нас, открывая Им Путь в наше Мироздание! Предвечные Предтечи придут и сметут нас как пыль! — взволнованно убеждал Гото-сенсей. — Вы бредите. Сейчас все бредят из-за этого кошмара… — сказал кто-то из бывших учеников. — У меня в Токио погибла бабушка, я знаю, вся ваша семья там погибла, но это не повод сходить с ума… — Безумец — это ты! — стукнул кулаком учитель и встал из-за стола. — Мне вас жаль! Вижу, я теряю с вами время! Всего доброго, ученички! Сказав это, Гото направился к выходу. — Подождите! — окрикнул его Харли. — Да? — обернулся к нему уходивший. Его лицо с короткой бородкой выглядело взволнованным. Взгляд низко посаженных узких глаз нервозно бегал. Он явно был немного не в себе. — Я бы вас послушал… — сказал Харли. — О! Вот как! — обрадовался Гото. — Садитесь, — пригласил за стол Уоррен. Будущий собеседник охотно сел. — Меня зовут Гото Томоми, я бывший профессор Токийского университета… Сейчас это заведение закрыто — его смело ко всем чертям в Чёрный Понедельник! — Я слышал, — Уоррен говорил негромко, настороженно оглядываясь. Трое учеников посмотрели в их сторону. — Вы упомянули Йог-Сотота… — Да-да, — Томоми сам огляделся вокруг. — Но это тайное имя Претворяющего Пути, его нельзя произносить зря… Я погорячился — хотел спасти троих моих подопечных… — Я вас понимаю. Скоро, конец света, да? — Не совсем, — Гото перешёл на негромкую речь. — Сезоны сменяются, уважаемый… — Харли Уоррен. — Да, — кивнул Гото с нездоровым блеском в глазах. — Сезоны сменяются, уважаемый Хари Уоррен, зиму сменяет лето, лето — зима… Так и эпохи меняются: там, где правили Предвечные, теперь правим мы и скоро снова будут править Они… Уоррену сравнение со временами года показалось знакомым. Где-то он уже это слышал. — Вы откуда это узнали? Это кажется мне знакомым… — «Некрономикон» Абдулы Альхазреда — слыхали? — спросил Гото. Харли осенило. Точно! Как он мог забыть! — «Аль Азиф» — «вой ночных демонов»! — вспомнил он. — Книга арабского оккультиста… — Да-да, но это только часть истины… Вы её читали? — Да… — Это часть истины. Вы хотите знать больше, верно? — Да, — уверенно кивнул Харли. — Тогда я дам вам адрес, — достал бумажку Гото. — Мой адрес… сегодня в восемь вечера приходите ко мне. Я отведу вас к… Учителю Звёздной Мудрости — как мы его называем. — Хорошо, я приду… — пообещал Харли. Распрощавшись с Гото, он продолжил завтракать. Хоть что-то сегодня он сделал — уже неплохо, может удастся больше разузнать (или заставить себя вспомнить) о Вратах и Йог-Сототе… *** Нагромождение сфер — бесформенное, преисполненное космической непостижимостью. Внутри каждой заключалась целая Вселенная. Свет, исходящий из каждой сферы, струившийся через плёнку-поверхность, был светом всех звёзд, отблеском Большого взрыва, создавшего данный космос. Сферы лопались со всполохами, сливались, разъединялись в такт непостижимой мелодии. Да — именно загадочная игра, всемогущее звучание управляла этой на первый взгляд хаотичной мешаниной Мироздания. Именно в соответствии с темпом сфер-космосов лопались и возникали из всполохов лопнувших до того сфер. Пропадали цивилизации, гибли бесчисленные жизненные формы — и рождалась новая жизнь и расцветали новые цивилизации. Как говорят индуисты — это трансцендентные игры Кришны. Но кем же был Тот, Кто играл эту чудесную мелодию? Пожалуй, её можно было сравнить со звуком флейты. И зачем Он её играл? Ради наслаждения? Ради игры со сферами? — Причинности порождают причинности, их же и порождающие; Вселенные связывают друг друга: параллельностей не существует, мой друг, — прозвучал глас Влатиэля. Посланник Небес улыбнулся бы — будь у него уста. Сейчас, в том месте где они находились, они отбросили прежние формы и приняли иные, недоступные пониманию людей. — Это Врата? — спросил Табрис, уподобившись золотому мареву — так его можно было приблизительно описать. — Да. Мы прошли через них, — пояснил Валтиэль — он сделался провалом в черноту — что была черней всей любой иной черноты. Он стал пугать Табриса — но они уже перешагнули Предел — пути назад не было, да и Ангел Свободной Воли не простил бы себе возвращения в мёртвый мир, коим стала Земля — в том числе, и по его попущению. Ибо тот кто попускает боль, имея власти её не попустить — тот подобен тому, кто намерено причиняет боль. — Где Повелитель Причинностей? — поинтересовался Ангел. — Повелитель Причинности перед тобой. Он — и есть Всё — в — Одном и Одно — во — Всём, Он — Ключ и Дверь, Он — Путь и Тот, Кто претворяет Путь… Они приблизились к плёнке-поверхности ближайшей сферы. Ангел напоследок вслушался в такт волшебной флейты. Всё же эта игра была великолепна. Ни он, ни Лилит, ни кто-то, подобный Валтиэлю — ни уж тем более человек — не мог производить такую мелодию. Это была больше чем музыка — это был Закон, которому повиновались и Дух и Материя, и ирреальный Сон и плотская явь. — Это Он играет? — спросил Табрис. Мелодия исходила откуда-то издалека — хотя в этом месте понятия расстояния не имели никакого значения — Табрис не мог увидеть Флейтиста. — Нет — это Другой… Неважно, нам надо торопиться. Повелитель Причинности не будет к нам благосклонен, если мы будем надоедать Ему. Его стоит бояться, ибо Он претворяет разные пути: Он отворяет Врата, это Он впускает, но он же может выдворить — низвергнуть в бесконечный ад на дне Мироздания… Табрис удивился — он не чувствовал злобы и коварства в сферах Повелителя Причинностей. Напротив, они показались ему доброжелательными. Словно они сиянием приветствовали его — как мог приветствовать любящий отец заблудшего сына… А вот от черноты Валтиэля напротив, исходила угроза и злоба. Ангел усомнился — а стоит ли ему доверять этому Посланнику Небес? — Затаившийся у Порога обманывает тебя! Это ложь, он сожрёт тебя! Он — Потрошитель Разума, Он — Йог-Сотот — Иной Бог-пожиратель душ! — с раскатистым надрывом прогрохотал Валтиэль. Он почувствовал сомнения спутника и это его чрезвычайно обеспокоило. — Не верь ему — верь мне! Табрис же призадумался. — Ради чего я тогда обрёл плоть? — вопросил он. Он чувствовал себя дома. Здесь была обитель Богов. Шаг навстречу приветливому сиянию Повелителя Причинностей или Йог-Сотота — как теперь назвал Его Влатиэль — и ему откроется безграничность. Он не будет ни в чём нуждаться, у него не будет потребностей, желаний, он станет подобием Абсолюта — иначе говоря — самым настоящим Богом… Пребывая на далёкой Земле во плоти он каждый день мечтал об этом. — Мне это неведомо, — ответил Валтиэль. Табрис знал, сам непонимая откуда, но знал — Посланник Небес врал. Он знал больше, чем говорил. Будь у Табриса оставленные в мире материи пепельные брови — он бы недоверчиво нахмурился. Что-то здесь было нечисто. — Ты Адам — ты должен связать причинность. Без тебя ничего не будет, — молвил Посланник Небес. — Ты же помнишь, ради чего ты здесь? Этот вопрос заставил Табриса опомниться — он здесь ради Синдзи. Да, его разум более не зависел от тесной плоти, но он по-прежнему мыслил так, как будто она снова стесняла его всемогущий дух. Эмоции людей ещё чувствовались. Шаг вперёд — и он отринет их, шаг за Влатиэлем и он полностью примет их, станет ограниченным. А к чему он стремился с той поры, как оказался в мире материи? К абсолютной свободе. Но здесь он оказался ради Синдзи… — Ты же не хочешь, чтобы Синдзи остался там один — на погибающей по твоей-то доброй милости планете? Ты причинил ему боль и теперь пытаешься сбежать? Разве ты не обещал принять наказание, а? — напомнил Валтиэль. — Хорошо! — с грустью согласился Табрис. — Пусть бесконечность подождёт. Я приведу сюда Синдзи и всех Лилим! Я исполню проект SEELE, человечество обретёт Рай… Если такова будет воля Синдзи. Я… я потом могу вернуться сюда… — Да-да, потом вернёшься! Бесконечность подождёт… А теперь пошли со мной, у тебя ещё много дел! — поторопил Валтиэль и два пятна — одно чёрное, второе светлое — прорвали мембрану и скользнули в пределы Вселенной… — «Правилен ли мой путь?» — задумался Табрис — ныне Каору Нагиса. Во плоти, обнаженный, он лежал и смотрел на небо — чёрное, усеянное звёздами-искорками. Они напоминали ему о бесконечности Повелителя Причинности. Впрочем, в этом заключалась некая прелесть: прелесть ограниченности — когда она есть можно радовать себя мечтами о её преодолении. Когда же есть безграничность — нет ничего помимо неё.