Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем. И жег людей сильный зной; и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу… — Откровение Ионна Богослова. Эту ночь Аска и Синдзи проводили только вдвоём. Рей на ночь осталась во Франции, на всякий случай, отслеживая переправу Батры, чтобы сёстры Минетт и Мэллори не выкинули чего-нибудь. Любовники уже привыкли к активному участию Рей, это давало огромный простор для фантазий. Но вдвоём им было тоже не плохо. Синдзи мог без спешки целовать Аску в губы и пососать её соски, не опасаясь, что Рей останется без должного тепла и внимания. — Ты выпила таблетку? — спросил Синдзи, беря в руки свой член. — Кажется, да… — Так, кажется или нет? — Выпила, выпила! — сказала Аска. — Ладно… — Синдзи вставил член. Он начал не спеша набирать обороты, растягивая время, чтобы Аска как следует прочувствовала его член и достигла возбуждения. Он обхватил её спину и впился поцелуем. Аска охотно ответила ему. — Побыстрее! — через некоторое время стараний Синдзи попросила Аска. — Давай по-другому, — Синдзи вытащил член и оглядел обнажённую девушку. — Как с собакой. Я хочу видеть твою задницу. Покрасневшая Аска чуть нахмурила брови. — Ладно, давай так… — Погоди, — Синдзи задумался и протянул руку к вибратору. — Слушай Аска, а как насчёт новых ощущений? — Каких? — заинтересовалась Сорью. — Ты, кажется, была не против… в попу. — Чё? Это ты би, тебе такое нравиться, — сказала Аска. — Да, ты очень хорошо меня имела в попу той штукой, — Синдзи указал на искусственный член. — А если я в тебя нежно войду? Я обещаю, я буду очень осторожен — не как ты. Аска как-то странно покосилась на любовника. Потом прикусила губу, немного ещё поразмыслила и сказала: — Ладно, попробуем, но если порвёшь там что-нибудь, я тебе вантуз в задницу затолкаю! — пригрозила любовница. Синдзи тепло улыбнулся. — Замётано Аска! Ты только это… в туалет по большому не хочешь? — Нет, Синдзи… — Ты только смотри это… а то мы в шоколаде по уши будем, если чё. Синдзи приступил к делу. Поставив Аску к себе задом, он сперва нанёс смазку на палец и медленно ввёл его в анальное отверстие. — Ну как? — Пока… ничего, — Аска прислушалась к своим ощущениям. — Я просуну дальше… Пока не вместиться больше пальцев. Если будет больно — сразу говори, ладно? — Ясен пень! Если будет больно, я сама тебя трахну! Синдзи одобрительно улыбнулся. Он просунул палец поглубже, раздвигая горячий задний проход. — Я с большим удовольствием тебе отдамся в следующий раз. Ты главное расслабься. Через некоторое время он просунул следующий палец. Синдзи действовал медленно, попутно не забывая пальцами другой руки массировать клитор Аски. — Как ты? — Необычно, больновато даже как-то… — Мне вытащить? — предложил Синдзи. — Нет, — отказалась Аска. Её лицо покраснело. Она так разгорячилась от действий Синдзи, что вознамерилась довести всё до конца. — Суй, давай член! — Уверена? — Да! Я хочу, чтобы ты меня так трахнул! — Ладно, так… — Синдзи вытащил пальцы, взял смазку и выдавил её из тюбика на свой член. После размазав её и заодно до предела возбудив член, осторожно ввёл сперва головку. Аска всё хорошо чувствовала. Поначалу она инстинктивно напряглась, но потом сумела расслабить задний проход. Синдзи просунул член дальше. Потом он включил вибратор и всунул его Аске во влагалище. — Думаю, так будет лучше, да? — Да… — Хорошо, я начинаю… — Синдзи принялся совершать поступательные движения. У него уже случался подобный опыт с Каору, но тот был Ангелом — он мог выдержать и не такое. А вот Аске он мог что-нибудь повредить или сделать больно. Здесь требовалась крайняя осторожность. — Посильнее, что ты еле возишь в моей заднице? — сказала Аска. — Да? Ладно… Синдзи ускорил темп. Он чувствовал, как на его член туго давят стенки заднего прохода Аски, он ощущал и вибрацию искусственного члена. В этой позе по-собачьи он смотрел сверху на её спину и ягодицы. Это усилило его возбуждение. Аска тоже оказалась сильно возбуждена. Да- она ощущала некоторую боль, но ей так даже нравилось. Вместе с удовольствием не сильная боль сама становилась источником наслаждения. Ведь это было противоестественно, но это было очень приятно. Аска тихо простонала, обхватив мятую подушку. В этот момент она кончила. — С-синдзи… я всё. — Сейчас, Аска, я тоже всё… Я… мне прямо туда? — Кончи туда- да! — разрешила Сорью. — Ох, как скажешь… — Синдзи почувствовал, как подошло семя. Секунда — и он выстрелил семенем вглубь заднего прохода. После этого он, не желая более доставлять Аске неудобства, вытащил член. Он сделал это несколько резко, в результате чего Аске стало неприятно. — Осторожней! — Ой, прости! — извинился юноша. — Ты как? — Я? — Аска рукой вытащила вибратор и отключила его. Она изменила позу, переместившись на спину. — Ничего… вроде. Зад горит. — У меня тоже горел, — Синдзи лёг рядом. — Особенно когда было первый раз с Каору-куном… — Но горит, знаешь, приятно, — сказала Аска и прильнула ближе к Синдзи. Они поцеловались. — Ты только сходи в душ, ладно? — посоветовал Синдзи. — А то я после анала с Каору не пошёл и мне в трусы всё текло. А там, знаешь, не только сперма… — Ладно, ладно, я поняла! Мне не нужны такие подробности! — сказала девушка. — Я схожу, только сейчас — дай отдышаться… Дай попить! — Держи, — Синдзи протянул руку к столику и подал Аске минералку. — Хорошо мы всё-таки… — Угу… — выпив воды, Аска закрутила бутылку и отложила её в сторону. — Я люблю тебя, — Синдзи приобнял Аску и поцеловал её ещё раз. — Я тебя тоже. — Ленгли усмехнулась. — Только как любовника. Не думай, что как-то ещё. Я живу только ради себя. — Да я тоже, Аска, живу ради себя. Но знаешь, мне хорошо, когда вот кто-то есть рядом. — Синдзи поглядел в красное лицо Аски — в её совсем не невинные голубые глаза, познавшие всякий разврат, гордыню и способные выражать крайний психопатический гнев. Синдзи вспомнил битву с серийными Евангелионами в «прошлый раз». Тогда Аска с настоящим упорством и безумием рвала на куски этих безжалостных ангелов апокалипсиса. Ему было ужасно жаль, что она погибла, но теперь он вопреки воле жестокого Бога обязательно спасёт её. Они будут вместе — они четверо: он, Рей, Аска и Каору. И Мисато будет жива, и все будут живы. Ведь в его силах это устроить! — О чём задумался? — спросила Аска. — Да об этом же. Я всё равно люблю тебя, Аска. Я хочу, чтобы ты была жива и была со мной. Но я хочу это ради себя. Чтобы мне не быть больше одному, чтобы не жалеть, что ты… погибла. — Я не погибну. А если погибну — то фиг с ним. Забудь меня, я не прошу помнить меня вечно, — призналась Аска. — Что? Ты не хочешь славы? — удивился Синдзи. — Славы? Я хочу, чтобы меня признавали. Я же спасаю задницы семи миллиардов долбоёбов? — рассудила Аска. — Но если я погибну, мне будет всё равно… Не знаю, но я конечно хочу, чтобы меня оценивали по заслугам, Синдзи. — Я оцениваю тебя по заслугам, Аска. Ты самый лучший пилот. — Не ври, — хмыкнула девушка. — Мне не превзойти Рей и Каору. — Они не люди, Аска. Ты отлично держишься на своём человеческом пределе, — возразил Синдзи. — Не стоит пытаться добиться большего, чем ты можешь и чем тебе вообще надо. Аска положила голову на грудь Синдзи. Она зевнула. — Может ты и прав… — согласилась она. — Теперь когда я знаю, как повышать синхронизацию, я могу не волноваться о её снижении. — Аска поцеловала Синдзи. — Всё благодаря тебе. Спасибо. — Не нужно благодарности, я для всех стараюсь, — сказал парень, смотря на Аску. Рыжеволосая девушка снова прижалась к его груди. — Не засыпай, нам надо ещё помыться, — напомнил Синдзи. — Да, сейчас… — Мне завтра в восемь надо быть в NERV. Надо не забыть завести будильник. *** Под покровом ночи армейская машина остановилась на окраинах Токио-3. В ней сидели двое солдат Сил Самообороны. — Рад, что всё прошло, — облегчённо выдохнул один из них, взглядом ища место, куда бы подъехать, что их было не видно через окна. Кот настороженно высунулся из пакета. — Пойди-ка, посмотри, чтобы никто не шёл, — попросил Рэндольф Картер, — а я хочу принять прежний облик. Не люблю я эти метаморфозы… *** Медосмотр оказался столь же малоприятным, как и полагал Синдзи. Его попросили раздеться, после чего он лёг в машину, похожую на магнитно-резонансный томограф. — Синдзи, не бойся, это не опасно, — предупредила через надетые на него наушники Майя Ибуки. Она руководила исследованием. — Только это долго. — Ладно, раз отец хочет… До этого у Синдзи взяли пробы крови. У него вдруг закружилась голова. Майя сразу с беспокойством отвела его за руку к себе в кабинет, где дала выпить кофе с шоколадом. Она показалась Синдзи очень приятной женщиной — не такой как её начальница — холодная и необщительная Рицуко Акаги. Хотя Синдзи мог понять её, на такой напряжённой работе действительно можно с ума сойти. Ведь она как глава научного отдела, наверняка, должна знать, почему пилоты могут синхронизироваться с Евангелионами. Более того — в её задачу, вероятно, входила организация этого момента. Иными словами, она должна была фактически убивать женщин, зная, что их детям потом предстоит стать пилотами. Что должно происходить в голове у такого человека? Наверное, такой человек рассматривает людей только как предметы, как «брёвна», подобно Сиро Исии и его коллегам по отряду 731. Времена идут, а люди не меняются. Впрочем, сейчас он не мог винить отца и его учёных — ведь как ещё спасти человечество от Кайдзю, пришельцев и Великих Древних? Интересно, знала ли о подобной подоплёке Майя Ибуки? А Мисато Кацураги? Синдзи мог много о чём подумать, пока обнажённый лежал в закрытом пространстве под сканирующим устройством. После этого его опять же обнажённого как следует рассмотрели хирурги. Затем Майя попросила его одеться. Пришедшая посмотреть на это Рицуко, вскоре ушла за дверь в другой кабинет. — Я думаю, это всё, — Майя достала бумагу и ещё раз сверилась с программой. — Да, всё, можешь идти. — Спасибо, — Синдзи сильно обрадовался, что его закончили мучить. Ему захотелось простой уйти, но он преодолел в себе это желание. Сейчас они с Майей остались наедине, и можно было поговорить о секретном. — Ибуки-сан. — Да? — Вы ведь тогда были с нами, — Синдзи взглянул га не1, — в апартаментах моего отца. — Да, — развернулась в кресле Майя. — Только об этом я молчок. — Вы ведь видели те голограммы, — продолжил Синдзи. — Там был текст заклинания, якобы способного воскрешать мёртвых. — Ну… я прочла то, что там было написано, пока вы были в трансе, — вспомнила Майя. — И как вы к этому относитесь? Я хочу узнать лично ваше мнение, — попросил Синдзи. — Знаешь, я даже не знаю что сказать. Я понимаю, наша деятельность — это отличное поле для всяких спекуляций. Многие члены Комитета это поддерживают, разрисовывают кабинеты всякой мистической символикой… — Я хочу знать, как вы считаете — это всё ложь? Рицуко Акаги подошла к двери и приоткрыла её. Став свидетельницей разговора она, однако, остановилась с чашкой кофе. Крашенная блондинка решила послушать сына командующего. — В этом есть часть правды, — согласилась Ибуки. — Возможно, эти «заклинания» — это некие звуковые раздражители. Просто это очень развитая наука Предтечей. Это не магия какая-то… — Я тоже так думаю, — улыбнулся Синдзи. — Но вы всё же… не запомнили текст заклинания? — Эм… — Майя задумалась. — Вообще у меня отличная память. Но сейчас я загружена. Первая часть звучала как… Йаинг-г… Йог-Сотот Фатибог и что-то там ещё… Не помню… А ты что, решил кого-то воскресить? — А вы не хотите провести эксперимент? — напрямую предложил Синдзи. — Но это не работает у… — У обычных людей — да, я знаю, отец сказал… Но я не обычный. Я не магл. Вы видели как я управляю АТ-полем, как я исказил тогда в Иокогама пространство-время, я открыл Врата для этого Йог-Сототха — или как там его? — напомнил Синдзи. — Неужели у вас нет никого, кого бы вы не хотели вернуть к жизни? — Послушай, я не против экспериментов, но это опасно, — предупредила Майя. — Она права, — вмешалась Рицуко, открыто выйдя к Синдзи. — Я всё слышала. Выкинь это из головы. — Выкинуть? — Синдзи возмутился. — Вы что, не хотите, чтобы ваши умершие близкие встретились с вами? Ведь если я смогу, то… — Без Серебряного Ключа ты ничего не сможешь, — возразила Рицуко. — Мне всё известно. В текстах Предтечей сказано, что он должен быть, иначе звуковые раздражители — то есть эти «заклинания» не сработают. Командующий, поверь мне, после всего случившегося в Иокогама не станет так рисковать. Он больше не даст тебе Ключ. — А мне не нужен тот Ключ, — решил Синдзи. Он знал, в руках отца был чуждой Ключ, у него имелся свой — в душе. — Я могу попробовать и без него. Мне надо только знать заклинание. Я обещаю попробовать вернуть ваших близких. У вас ведь есть, кого возвращать? — А ты хочешь что… вернуть свою мать? — спросила Рицуко, отпив кофе. — Нет. Но может… и её тоже. Хотя ей хорошо в Еве, наверное, — подумал Синдзи. — Нет, не о ней речь. Я хочу вернуть сестру Судзухары Тодзи. Она погибла, в том числе и по моей вине. — Её тело сильно пострадало, оно было заражено кровью Кайдзю, — обратила внимание Рицуко. — Да, но в «Некрономиконе» сказано, что воскрешать можно даже из праха — то есть из пепла! Если вы мне поможете, я всё сделаю для вас! — пообещал Синдзи. Рицуко мрачно задумалась. — Семпай, — взволнованно произнесла Майя, — я… — Допустим, — согласилась Рицуко. — Я смогу достать тебе текст «Некрономикона». — Да, для начала сделайте мне это, — улыбнулся Синдзи. — Но достать Ключ я не смогу. — Он и не нужен. Рицуко скептически оглядела парня и допила кофе. — Я сообщу, когда смогу его заполучить, — пообещала глава научного отдела, — я более чем уверена, что у тебя ничего не выйдет. Но я не против попытаться. — Само собой. Ведь если я сумею воскрешать мёртвых, то ваши грехи касательно матерей пилотов будут искуплены, — пообещал Синдзи. В глазах Рицуко блеснул страх — Этим занималась моя мать! — заявила глава научного отдела. — О чём вы? — не поняла Майя. — Неважно! — сказала ей Рицуко. — Не смей об этом болтать, Икари Синдзи! — Я просто описываю перспективы, так сказать… — произнёс Синдзи. — Ладно, я пойду. Вы мне сообщите, когда заклинание будет у вас. Так по рукам? — Я не против. — Рицуко хмуро проводила Синдзи до выхода. — До свидания! — напоследок поклонился юноша. — До свидания… — Рицуко поглядела на Майю. — Никому об этом ни слова. — Я поняла, семпай… — Я посмотрю, что из этого выйдет, — сказала она. — Я более чем уверена, что ничего, но… Как говориться, чем чёрт ни шутит? *** Возвращаясь обратно по коридору базы, Синдзи встретил Маюми. Её вёл сотрудник NERV. — Привет, Ямагиси, — улыбнулся ей парень. — Ты… здравствуй, Икари Синдзи, — поклонилась его недавняя знакомая. — Давай без формальностей — мы же друзья. Ты на осмотр? — спросил Синдзи. — Да. — Я только что с него. Кенске говорил, ты вчера была вроде ничего? — Угу… — Простите, но нам нужно идти, — поторопил сотрудник NERV. — Да, извините! Пока! — Синдзи махнул рукой. — До свидания, — немного смутившись, попрощалась Маюми. Она украдкой покосилась на уходящего Синдзи взглядом и взволнованно пошла дальше по коридору вслед за агентом NERV. *** Мисато Кацураги сидела в собранном штабе тактического отдела. На голографической карте в полстола показывался их план в исполнении. Оранжевые точки-спутники двигались к инопланетной армаде, обозначенной крупными фиолетовыми точками. Всего спутников было семь. — Это первый этап, — сказал один из сотрудников и нажал на кнопку. — Вот второй. От спутников отделились множество точек — четырнадцать красных и двадцать синих. Они достигли кораблей и те исчезли. — Ложные цели пойдут первыми, — добавил всё тот же сотрудник. — Они наверняка смогут сбить какое-то количество ракет. — Главное чтобы не все, — выдохнул Козо. — Я одобряю этот план, — вынес своё решение Гендо. Сотрудники начали обсуждать план, но ничего иного никто не высказал. — Тогда начнём, — уверенно сказала Мисато. Через некоторое время, вырвавшись из царившей в штабе суеты, майор Кацураги связалась по телефону с Французским филиалом: — Хорошо, рада, раз они подчинились вам… Нет, пусть Рей останется пока мы точно не изучим способности этих двоих. Хорошо. Сообщите, когда Батра доберётся до цели… После этого разговора Мисато пересеклась с Макото. Они оба шли в командный центр. — Даже кинуть чего в желудок времени нет, — пожаловалась Кацураги идя с напряжением на лице по коридору. — Но ничего — это я так! Вот разберёмся с ними и поедим! — Я тоже не против перекусить… Хм… Как всё-таки думаете, это хорошая идея атаковать их наперёд? Получается, мы агрессоры? — Это они агрессоры, раз угрожают и хотят отобрать наше единственное верное оружие! — рассудила Мисато. — Больно тревожусь, что они что-нибудь выкинут, но мы должны поразить их раньше нас! Все заняли свои места в командном центре. Теперь на голографической карте всё отображалось в реальном времени. Боевые спутники занимали нужные орбиты. — Что армада? — спросила Мисато. — Никаких признаков активности, — сказал Макото. — Может они не считают нас опасными? — предположила Майя. — Хорошо если так, — Мисато ещё раз хмуро оглядела все экраны. Инопланетные корабли на них выглядели как короткие светлые линии посреди чёрного космоса. Спутники приближались. — Все «Серафимы» заняли свои орбиты, — доложил Шигеру через некоторое время. — Запускаем! — приказала Мисато. — Есть! Прошла пара секунд. Напряжение достигло пика. Ничего не произошло. — Что за задержка? — ещё сильнее взволновалась Мисато. Шигеру с изумлённым видом покачал головой. — Спутники не отвечают! Все семь «Серафимов»! Ужас охватил почти весь персонал. Гендо и Козо обменялись взглядами. — Так и знал, — сказал командующий. — «Серафимы» меняют орбиты! — сообщил Шигеру, не веря свои глазам. — Без команды! — Как без команды?! — страшная догадка была очевидна, и она ввергла Мисато в панику. — Неужели над ними захватили контроль?! Сразу над всеми?! Но как?! — Мы ничего не засекали! Ни излучения, ничего! — сказала Майя. — Но спутники вышли из-под управления! — крикнул Макото. — Бесполезно, я не могу с ними связаться! — Их технологии просто за гранью нашего понимания! — поразилась Рицуко. — Боже… — Мисато взялась за свой крестик. Вот так — не было никакой космической битвы. Пришельцы просто без усилий непонятно каким образом взяли под контроль все их силы и теперь… — «Серафимы» способны поражать цели на Земле! Немедленно оповестить все страны! — Бесполезно! Эти ракеты практически невозможно засечь никакими современными средствами обнаружения! — напоминала Рицуко. — Вот ёбаное дерьмо! — выругалась Мисато. Под одеждой проступил холодный пот. Они сами вложили в руки врага оружие и теперь он обратил его против них — против всего человечества… Тем временем в другой части мира одиннадцать монолитов SEELE отобразились вокруг стола, за которым посреди мрачного зала восседал Кил Лоренц. В центре стола голограммой отображался земной шар и точками обозначались захваченные земные спутники и корабли инопланетной армады. — Ничего больше нельзя поделать, — сказал глава SEELE. — Нельзя винить Икари. Он ничего не мог сделать. Час нашего освобождения от оков нечестивой плоти близок. Мы должны смириться со следующими осуждениями, ибо как Агнец Откровения наш, не претерпев мук, мы не наследуем Царствие Небесное… Пришли новые сообщения. От спутников отделились точки. Потом они исчезли. — Ракеты скрыты от нас! Спутники больше не сообщают их координаты! — сообщил Шигеру в командном центре NERV. Паника охватила большую часть персонала. — «Серафимы» 4, 6 и 7 уже выпустили свои боевые ракеты! — сказал Макото. — Засечь их невозможно! — MAGI даёт до 1256 возможных мишеней! — доложила Майя. — Вы правы. У нас нет никакой возможности их перехватить, — сказал SEELE-06. — Пусть, — на бледно-сером лице Кила Лоренца появилась улыбка… Инчхон — город и порт на Корейском полуострове в Республике Корея. Он принял на себя первый удар. Яркая вспышка осветила всё так, словно само солнце обрушилось с пасмурного неба. Потоки пламени залили целые кварталы. Высокие небоскрёбы, что возвышались до небес цитаделями, оказались сметены ударной волной. Миллионы людей испарились во мгновение ока — не успев даже вскрикнуть. Тем, кто находился от эпицентра не достаточно близко, повезло меньше. Ударная волна сносила дома, машины, вырвала деревья и сметала людей прямо с загруженных улиц мегаполиса. Потоки раскалённого ветра срывали кожу с людей, свет выжигал её, глаза живых вопящих людей просто вскипели на ходу… Облако огня и дыма адской горой вознеслось над городом, чьи небоскрёбы охватили пожары… Хамхын — второй по величине город в Северной Корее стал и второй жертвой. Огненный гриб вырос в его центре. Световая вспышка воспламенила деревья, людей и постройки. Ударная вола прошлась четвёртым всадником апокалипсиса, сметая всё на своём пути. За ней следовал ад. Среди горящих руин вдалеке от эпицентра ещё долго вопили обожжённые и истыканные осколками люди с вытекающими глазами… Куруме — центральный город Японии, расположенный в префектуре Фукуока на острове Кюсю. Во время бесчинств легионов мегагирусов этот город особенно усиленно охраняли военные. Они отбили все нападения летающих кровопийц. Многие люди, бежавшие от мегагирусов, нашли здесь своё убежище. Впрочем, выжившим после гласа одной трубы апокалипсиса, не гарантировано не умереть от другой. Куруме стал третьей жертвой. Ядерный взрыв вознёсся смертоносным грибом ближе к окраинам. — Таким образом, — продолжал Кил Лоренц, когда прогремели уже три ядерных взрыва, — мир принял ещё одну Чашу Гнева Божьего. Миллионы людей будут пить пламенное вино ярости Творца… Тяньцзинь — один из четырёх городов центрального подчинения Китайской Народной Республики стал четвёртой жертвой. Огненный гриб вырос в самом центре, сметая футуристические небоскрёбы… — И я могу сказать только одно — не нужно их жалеть! — стукнул кулаком Кил Лоренц. Чунцин — город центрального подчинения в центральной части Китая, и Иваки — центральный город в префектуре Фукусима, в Японии, с разницей в две секунды приняли на себя два следующих удара. Можно сказать, огненные смерти накрыли миллионы людей и там и там одновременно. — Люди позволяли себе радоваться своей мирской жизни! Они радовались своим идолам — идолам материи, что воздвиг сам дьявол! Они радовались своим деньгам, власти, блудодействовали, стремились к наслаждению! Они нарушили все заповеди! Ядерные удары смели Пекин — сразу три ракеты упали в разных местах столицы Китая. Ещё одна ракета разорвалась через двенадцать секунд на окраинах Токио-2 — новой столицы Японии. Следующая ракета взорвалась в центре этого мегаполиса. Двенадцатая ракета поразила Шанхай — один из крупнейших городов по численности населения. Тринадцатая взорвалась там же через пять секунд спустя. Миллионы людей испарились за эти секунды, ещё миллионы оказались обожжены и изранены, и обречены погибать в агонии, и ещё миллионы получили огромную дозу радиации и так были обречены на долгую мучительную гибель. — Наши пророки учили их, что мир материи порочен, что желания — это страдания! Но люди убивали наших пророков и смеялись над ними! Они забыли о Боге и теперь пусть пьют вино гнева Его! Все погибшие сейчас достойны этой чаши! Кил Лоренц замолк, ожидая, когда упадёт последняя ракета. Та упала — в Японское море, примерно в центре. От её взрыва на глубине непосредственно никто не пострадал. — Пусть этот мир рушится — пусть люди видят, как он шаток и не вечен! Это мир дьявола — ему надлежит сгореть, чтобы нам было даровано Царствие Небесное! Люди должны своими страданиями и болью вымостить путь к Господу! Вот почему мы должны восхвалить Его за эти бедствия! — подвёл итог глава SEELE. В командном центре все смотрели на карту. Поражённые города обозначались метками. Все сидели не шевелясь. Прошло несколько секунд. Мисато сперва испытала небольшое облегчение — у противников кончились ракеты. Пришельцы не атаковали Токио-3. После она в ярости ударила кулаком по подлокотнику. — Ёбаное дерьмо! На глазах Майи появились слёзы. — Чувствую, после уничтожения Токио-2 мне придётся видеть другие лица, — негромко произнёс Гендо. — Икари… — процедил Фуюцуки, взглянув на него. — Не смотри на меня так, это не критично, — произнёс он. Из всех в командном центре он легче всего отнёсся к смертям миллионов людей. — Я предполагал это… — Верно, — тяжело выдохнул Козо, — если они преодолели световые годы, то наше оружие для них — ничто. — Тут нужно действовать другим способом… Подумаем, — сказал Икари, ещё раз поглядев на карту. — На «Алефу» с объекта «09» идёт сообщение! — заговорил Шигеру. — На английском! — Выводи! — приказала Мисато. Текст появился на главном экране, и он гласил: «Вы узрели нашу силу. Вы узрите ещё. Мы поразим ваши воды. Мы поразим ваше небо. Мы поразим ваши земли и вашу плоть. И мы придём». — Что за… они планируют повторить это? — ещё сильнее испугалась Мисато. — Возможно, каким-то другим способом, — предположила Рицуко. — Биологическое оружие, химическое оружие — то против чего бессильны Евы. Но им Евы нужны целыми — очевидно, по этим причинам они не сбросили на нас бомбы. Они действуют как террористы. Гендо Икари собирался что-то сказать, но сразу несколько телефонов зазвонили вокруг него. — Они теперь не надут мне покоя… — тихо пожаловался он своему заместителю, беря ближайший телефон. Другой взял Фуюцуки. *** Рей Аянами всё ещё оставалась во Франции. Батра ползла по незаселённой территории, где её сопровождал конвой Французской армии. Минетт и Мэллори находились в конвертоплане, сидя напротив Рей Аянами. Отсюда они мысленно велели Батре двигаться строго по заданному маршруту. Её глаза уже зажили, бивни и жвала ещё не отросли, но в целом чудище оправилось от сотрясения. Один из сотрудников NERV вошёл в отсек для пассажиров и сообщил: — Вы должны знать, Анями Рей. Две минуты назад во время неудачной попытки ликвидировать корабли пришельцев, ядерными ударами были уничтожены девять городов, включая Токио-2, Пекин и Шанхай. Рей взволновалась. — Токио-3? — Не пострадал. — Понятно, — от сердца Рей отлегло. Главное, что с Синдзи и Аской всё в порядке. Судьбы многих миллионов её не волновали. Ведь она их не знала и поэтому не могла полюбить, потому она и не должна переживать из-за их гибели. — Это что ещё такое? — спросила Минетт. — На Землю напали пришельцы? — Да, — ответила Рей. — Что им нужно? — спросила Мэллори. — Это секретная информация. Сёстры приободрились. — Нет нам, так и не вам, — хмыкнула Мэллори. *** В гостинице Токио-3 постояльцы с замирением сердца слушали сводку срочных новостей. — Буквально полминуты назад пришла страшная новость! Города Инчхон, Хамхын, Куруме, Тяньцзинь, Иваки, Чунцин, Пекин, Шанхай и Токио-2 были атакованы ядерным оружием! Совет Безопасности ООН уже заявил, что его применили неизвестные противник, предположительно инопланетного происхождения. Их космические корабли были обнаружены день назад на околоземной орбите! Счёт жертв атаки, предположительно, идёт на многие миллионы! Мы будем следить за этой ужасной ситуацией! Во время чтения сообщения в здание вошли двое иностранцев европейской внешности с нагруженными сумками. — Пришельцы? — удивился Уоррен. — Древние?! — Какие ещё Древние? — хмыкнул Картер. — Ядерное оружие — совсем не Их метод. — Тогда кто? Какие ещё пришельцы? Кто помимо Древних ещё есть? — спросил Уоррен. — Хм… знаю я одну мрачную планету на задворках нашей системы, — припомнил Рэндольф. — Думаю, ты о ней слышал. Она называется Юггот. *** — Боже мой! — увидела об этом Айони. Она тоже сидела в гостинице, но через океан. Лежала сейчас на кровати и пыталась прейти в себя. Эхо ужаса миллионов голосов всё же докатилось до неё. — Гамлет, как хорошо, что мы покинули Азию! — Кар! Она всё же схватила бутылку пива. Судорожно наполнила стакан: — Нет, сейчас я должна напиться! Должна!.. *** Пилоты Евангелионов и Jet Alone собрались в зале для брифинга. Мисато Кацураги — злая и мрачная — объясняла им ситуацию. Пилоты со страшным изумлением слушали её. — Повторюсь, их технологии настолько превосходят наши, что мы даже не поняли, как они захватили все «Серафимы»! — сказала Мисато. — То есть… шансов нет? — уточнил Кенске. — Шансы есть всегда, Айда! — сказала Мисато. — Мы будем искать способ их уничтожить. — Они выдвинули новые требования? — спросила Мария Венсен. — Нет, только угроза. Скорее всего, они будут совершать эти теракты, чтобы вынудить нас выдать им Евы. Очевидно, Евангелионы — это единственное, чего они бояться, — рассудила Мисато. — Поэтому шанс есть, но он не велик. Мы ещё никогда не сталкивали с подобным. Они убили нашем же оружием за меньше, чем за две минуты больше людей, чем все Кайдзю до этого. — А если доставить Евы как-то на орбиту? — спросила Мари Макинами. — Возможно. Мы гораздо раньше рассматривали способы доставки Ев за пределы Земли в случае необходимости. Сейчас научный отдел будет думать над этим, — сказала Кацураги. — Извините, у меня вопрос не по теме, но когда Аянами вернётся? — спросил Синдзи. — Сегодня вечером-завтра утром или позже. Где-то так, — ответила Мисато. — Ситуация экстренная, поэтому она должна быть здесь. Если её способности правда достигли уровня Нагисы Каору, то она сможет нам помочь в защите от ракет… — Кстати, о нём. Может тогда Комитет вернёт в строй к нам Нагису Каору? — спросила Аска. — Он же точно может останавливать ядреные взрывы. — Я подам прошение, но не знаю… Хотя я надеюсь на их благоразумие, — сказала Мисато, в душе понимая, что говорит это только для непосвященных. Она, Синдзи и Аска хорошо знали: благоразумия у фанатиков, одержимых религией и идеей конца света как искупления грехов, нет и быть не может. Возможно, они даже рады атаки пришельцев — ведь это ещё один гроздь в крышку гроба так ненавистного им мирского материального мира. *** Монолиты SEELE окружили Гендо Икари, сидящего в кресле за столом. — Мы будем всеми силами защищать вас от нападок ООН, — пообещал SEELE-01. — Рад это слышать, — сказал Гендо Икари. — Эти трусы как всегда возложили ответственность на вас, — сказал SEELE-04. — Миллионы погибли и… — Совершенно заслуженно! Человечество вкусило вина Божей ярости, — провозгласил глава SEELE. — Близиться час последней битвы. Наш Мессия скоро будет готов. Крепитесь, Икари! — Да. С нами Бог, поэтому мы выстоим в Армагеддонской битве, — сказал Гендо. Апокалипсис ему самому пришёлся по нраву. Этот отвратительный мир сгорит в огне — что может быть лучше? Конечно, его населяли не только злодеи и изуверы, вроде него, вроде последователей CCD, вроде SEELE, вроде Гитлера, Сиро Исии, Элагабала и бесчисленного множества других. В нём жили и несчастные люди, жаждущие любви и тепла — вроде его сына, только что родившиеся невинные дети и просто скромные обыватели, которые никого не делали ничего особенного плохого. Но жестокий Творец собирался покарать всех за то, что люди отказывались быть изуверами и приносить ему жертвы; за то, что они слишком высоко ценили привычные мирские блага; за то, что они любили своих детей, жён и близких больше Него; за то, что они смели влюбиться в людей своего пола; за то, что они радовались друг другу больше, чем Ему. То есть за то, что они отказывались бы праведниками, готовыми посвятить себя целиком Богу — то есть параноидальной идее разрушения порочного материального ради завещанного им идеального Царствия Небесного. По крайней мере, так верили SEELE и так когда-то верил он сам. Но он понял — если какой-то Бог допустил существование такого мира, в котором он родился, то просто абсурдно ждать Царствия Небесного от столь безумного и кровожадного существа. Даже если SEELE и что-то получат, то кто даст гарантии, что это Царствие Небесное не будет даже хуже Земли? Гендо вспомнил про Синдзи. Ведь жил ещё один человек на этой планете, способный понять его и быть с ним… Так может, стоит дать ему и себе шанс перед тем, как всё исчезнет? *** Сегодня, когда Рей встретилась с Рэндольфом в Мире Снов, он попросил о помощи. Во-первых, он представил Харли Уоррена — друг Картера носил тут обычную повседневную одежду. Сейчас все трое находились на земле под названием Швамбрания — она была вулканического происхождения, на западе — горы, город и море. На востоке — горы, город и море. Налево — залив, направо — залив. Картер вскользь упоминал, что эта симметрия осуществляла ту высокую справедливость, на которой зиждилось Швамбранское государство и которая лежала в основе мечты тех, кто в явном мире вообразил это место. В отличие от книг, где добро торжествовало, а зло попиралось лишь в последних главах, в Швамбрании герои были вознаграждены, а негодяи уничтожены с самого начала. Швамбрания была страной сладчайшего благополучия и пышного совершенства — даже сама её география знала лишь плавные линии. У Рей правда возникли вопросы. Швамбрания обладала очертаниями зуба. По ближайшей акватории разбросаны острова и некие нефтяные пятна. Сейчас все трое находились у берега руки Хальма, рядом стоял город Драндзонск. Рэндольф выбрал такое место только как точку предварительного базирования. Волны реки омывали босые ступни Рей, когда она, в белой одежде, спустилась поближе к Хальме. Рэндольф, в одежде XX, стоял немного за ней — и объяснял. В водах реки отражались некоторое вещи, о которых он повествовал. — Один из королей-сновидцев, известный в мире яви как Томас Шапа, подвергся агрессии со стороны бога смерти Нар-Марратук. Я не уверен, что он один из Древних, но он силён. Раз мы можем ему помочь, то я не могу его бросить. — Хорошо, если я не смогу победить этого Нар-Марратука, то всё остальное не будет иметь смысла, — Рей глядела в отражение ужасного монстра… Занятие мистера Томаса Шапа до появления в Мире Снов было таково: убеждать клиентов, что товары подлинны и превосходного качества, и что в вопросе о цене их невысказанная воля будет учтена. И чтобы продолжать этим заниматься, он каждое утро выезжал поездом очень рано, чтобы преодолеть несколько миль до Сити от пригорода, в котором ночевал. Так он проводил свою жизнь. Однажды он почувствовал — почувствовал не как тот, кто читает нечто в книге, но как тот, кто открывает истину инстинктивно — почувствовал самое безобразие своего занятия, и безобразие дома, в котором он ночевал. Безобразие его формы, отделки и претензий, и даже одежды, которую он носил. С того момента мистер Шапа отрешился от прежней жизни. Он завёл обыкновение отправляться в полёт воображения, проживал весь день в мечтах среди полей и рек, купающихся в солнечном свете, когда он озаряет мир ярче всего, исходя с дальнего Юга. Он начал воображать в тех полях бабочек, людей в шелках и храмы, которые они возвели своим богам. Окружающие его люди в материальном мире заметили, что в момент таких мечтаний он был тих и даже принимал по временам отсутствующий вид, но не нашлось ни единой ошибки в его поведении с клиентами, с которыми он остался столь же любезным, как и прежде. Так он мечтал в течение года, и его воображение обретало силу, пока он мечтал. Он всё ещё читал газеты за полпенни в поезде, всё ещё обсуждал эфемерные темы проходящего дня, всё ещё голосовал на выборах, но никогда он больше не отдавался этим вещам целиком — его душа была теперь не в них. Мистер Шап провёл приятный год, его фантазия была ещё плохо знакома ему, и часто обнаруживались красивые вещи вдалеке, на юго-востоке в крае сумерек. Как человек, он был наделен сухим логическим разумом, а потому часто говорил: «Почему я должен платить свои два пенса в электрическом театре, когда я могу видеть всё без его помощи?» Те, кто долго его знали, говорили о Шапе как о «приличном, нормальном, уравновешенном человеке». В самый важный день своей жизни материальный Шап поехал как обычно в город ранним поездом, чтобы продать надежные изделия клиентам, в то время как духовный Шап бродил по причудливым странам. Когда он шёл от станции, сонный, но внешне бодрствующий, его внезапно озарило, что реальный Шап был не тот, кто идёт по делам в чёрной и уродливой одежде, — а тот, кто бродит по краю джунглей среди валов древнего восточного города, возвышавшихся из-под толщи песка, среди валов, на которые пустыня накатывалась одной вечной волной! Он имел обыкновение называть тот город именем Ларкар. «В конце концов, воображение столь же реально, как тело», совершенно логично решил он. Это была опасная теория. В этой другой жизни, которую он вёл, Шап понимал, как в Бизнесе, важность и ценность метода. Он не позволял воображению уходить слишком далеко, пока оно совершенно не привыкало к первоначальному окружению. Особенно он избегал джунглей: он не боялся встретить тигра там (в конце концов, тигр не был реален — во всяком случае, для материального тела), но разные неведомые вещи могли бы там таиться — вещи, способные причинить вред душе, как подсказывала интуиция. Медленно он создавал Ларкар: вал за валом, башни для лучников, ворота из меди и всё прочее. И затем в один день он подумал, и весьма справедливо, что все облачённые в шелка люди на улицах, их верблюды, их товары, которые прибывают из Инкустана, сам город — все это были плоды его желания. И тогда он сделал себя Королем. Он улыбался, когда люди не поднимали шляпы перед ним на улице, пока он шёл со станции на службу, но он был достаточно практичен, чтобы признать — лучше не говорить об этом с теми, которые знали его только как мистера Шапа… Теперь, продолжал рассказ Рэндольф, когда он был Королём города Ларкара и всей пустыни, то которая лежит на Востоке и на Севере, его величество послал воображение блуждать дальше. Шап взял полки своих охранников — наездников на верблюдах — и выехал из Ларкара со звоном колоколов города и со звоном небольших серебряных колокольчиков на шеях верблюдов. Шап прибыл в другие города, лежащие далеко среди жёлтых песков, с яркими белыми стенами и башнями, устремляющимися к солнцу. Через их ворота он прошел со своими тремя полками, облачёнными в шелк, светло-синий полк охраны был справа от него, зелёный полк — слева, а сиреневый полк шествовал впереди. Когда он прошёл по улицам города и понаблюдал за людьми, и увидел, как солнечный свет касается башен, он объявил себя Королем там, и затем помчался дальше в воображении. Так он проходил от города к городу и от страны к стране. — Хотя и проницателен был м-р Шап, — рассуждал Рэндольф, — но я думаю, что он забыл о жажде увеличения владений, жертвами которой короли так часто были. Первые города открыли перед ним свои сверкающие ворота, он увидел народы простертыми под копытами его верблюда, и копьеносцев, приветствующих его с бесчисленных балконов, и священников, почтительно стоявших перед ним, он, который никогда не имел даже самой незначительной власти в известном мире, стал неблагоразумно жадным. Он продолжал свою причудливую поездку с необычной скоростью, он забыл о методе, считая, что ему недостаточно быть королем страны, он стремился расширить свои границы — так что Шап путешествовал все глубже и глубже в неизведанное. Мечтатель придал огромное напряжение этому необычному продвижению через страны, неведомые земной истории, и их города, окружённые фантастическими оборонительными сооружениями — он не испугался тех, против кого из строили и кто мог обитать в глубинах Мира Снов. Шапа охватывало изумление, с которым он созерцал ворота и башни, неизвестные даже искусству, он созерцал толпы людей, пытающиеся любым способом провозгласить его своим сюзереном. Всё это начало влиять на его способность к Бизнесу. Шап знал, также как любой другой, что его воображение не могло бы управлять этими красивыми странами, если бы тот, второй Шап, такой незначительный, не был хорошо защищён и накормлен: и защита и продовольствие означали деньги, деньги и Бизнес. — Его ошибка была скорее ошибкой некого игрока с хитроумными планами, который не учёл человеческую жадность, — рассказывал Рэндольф. Однажды поутру Шап вообразил себе, что прибыл в город великолепный, как восход солнца, в переливчатых стенах которого стояли золотые ворота, настолько огромные, что река лилась между их створками, пронося, когда ворота были открыты, большие галеоны под парусами. Туда прибывали танцоры и музыканты, и их мелодии звучали вокруг. Этим утром мистер Шап, телесный Шап в Лондоне, забыл про поезд в город. Год назад он никогда и не подумал бы об этом. — Не нужно удивляться, что все эти вещи, только недавно замеченные его воображением, должны были сыграть злую шутку даже с памятью такого нормального человека, — рассказывал Рэндольф. — Шап совсем перестал читать газеты, он утратил интерес к политике, он всё меньше и меньше заботился о вещах, которые происходили вокруг него. Это неудачное опоздание на утренний поезд даже повторилось — в фирме строго поговорили с ним об этом… Но у него было утешение. Не ему ли принадлежали Аратрион и Аргун Зирит и все побережья Оора? И даже когда фирма нашла недостатки в нём, его воображение наблюдало яков, утомлëнных странствием, медленно движущиеся пятнышки среди снежных равнин, несущие дань; его воображение видело зелëные глаза людей гор, которые странно смотрели на него в городе Нит, когда он вступил туда вратами пустыни. Всё же логика не оставляла его — он прекрасно знал, что эти странные предметы, территории и люди не существовали в материальном мире, но он был более горд тем, что создал их в своём сознании, а не тем, что просто управлял ими. Таким образом в своей гордости он чувствовал себя кем-то большим, чем король, он не смел думать кем! Он вошёл в храм города Зорра и стоял там некоторое время в одиночестве: все священники склонили перед ним колени, когда он уходил. Он заботился меньше и меньше о вещах, о которых заботимся люди яви, о делах Шапа, бизнесмена в Лондоне. Он начал презирать людей с королевским презрением. Однажды, когда он сидел в Соуле, городе Тулса, на троне из цельного аметиста, он решил, и это было объявлено тот час же серебряными трубами по всей земле, — объявлено, что он будет коронован как король всех Чудесных Стран. У того старого храма, где поклоняются Тулсу, год за годом, уже больше тысячи лет, были устроены павильоны на открытом воздухе. Деревья, которые росли там, низвергали сияющие ароматы, неизвестные в любых странах, которые запечатлены на картах земного шара. Звёзды ярко сияли по такому выдающемуся случаю. Фонтан швырял, гремя, непрерывно в воздух пригоршни и пригоршни алмазов. Глубокая тишина высоко в небе ожидала звука золотых труб, ночь священной коронации настала. На старых, изношëнных ступенях, ведущих неведомо куда, стоял король в изумрудно-аметистовом плаще, древней одежде Тулса. Около него возлегал тот Сфинкс, который в течение последних нескольких недель давал королю советы. Медленно, с музыкой, когда трубы зазвучали, подошли к нему неведомо откуда, архиепископы «числом одна сотня и двадцать», двадцать ангелов и два архангела с потрясающей короной, диадемой Тулса. Они знали, когда подошли к нему, что продвижение по службе ждало их всех за труды этой ночи. Тихий, величественный, король ждал их. — Доктора внизу сидели за ужином, — Рэндольф воссоздал эту ситуацию отражением в воде, — сторожа мягко скользили из комнаты в комнату, и когда в удобной спальне Хэнвелла они увидели короля, все ещё стоящего прямо и с королевским достоинством, с выражением решительности на лице, они подошли к нему и сказали: «Ложитесь спать, доброй ночи». Тогда он улëгся и вскоре крепко уснул: великий день подошëл к концу. — Он закончил жизнь в психушке, — подвёл итог Харли. — Но он в здравом уме здесь, а для коренных жителей Мира Снов «наш мир» — это фантазия, а этот край, — Рэндольф простёр руку, — настоящая реальность. И Бог смерти сейчас хочет обратить его земли в кошмары, мы должны помочь ему. — Хорошо, — Рей ещё раз подтвердила своё согласие. Голое небо померкло, всё живое начало темнеть и обращаться в неживое. В пруд, возле которого паслись единороги, ударили молнии мрака. Пошла своего рода ударная волна, в результате которой единороги и весь берег, всё покрылось камнем и тленом. Волшебные животные застыли безжизненными статуями. Так города и страны, джунгли и пустыни начали погружаться в мистический сумрак — их сказочные цвета угасли, красивые здания покрылись зловонной, липкой паутиной, травы и деревья завяли и высохли, хрустальные воды обратились в муть и грязь, люди оказались захвачены в слизистые коконы. Над Чудесными Странами возвышался Нар-Марратук — Царь Мёртвых и Неизъяснимый Ужас. Бог Смерти поднялся из Подземного Аида и принял следующую форму — смутно гуманоидный, всё тело выглядит как экзоскелет насекомого, покрытый следами гноя и различных заболеваний; серый, зеленоватый, фиолетовый, грязный, желтоватый, коричневый — всё это перемешалось; различные корневые отростки и небольшие органические клинки — всё это выглядывало и торчало из разных мест; у него возвышался какой-то горб, возможно на спине имелся панцирь; его голова находилась на уровне груди — была большой, лицо напоминало собой человеческий череп без нижней челюсти — верхняя красноватая челюсть всё время обнажена в оскале. Нар-Марратук обладал множеством щупальцевидных отростков, похожих на выпущенные кишки, они спускались от нижней части его головы. Его руки казались неестественно раздутыми — левая рука при этом переходила в набор длинных корней или щупалец, кажется, уходящих вдаль. Позади него возвышался хвост, отходящий или от копчика, или служивший продолжением руки. Его правая рука отдалённо напоминала клешню. Нар-Марратук появился, постоянно сгибая колени, его ноги заканчивались чем-то вроде одного большого, очень деформированного пальца с когтём. Глаза — небольшие, очень злые. Словом, он напоминал собой некий мутировавший труп, слившийся с деревьями и ракообразными. — В книге Дагона сказано, что для его призыва варят в котлах невинных дев, — вспомнил Уоррен, взирая на этого гиганта. Он пронизывал собой небо, возвышался, казался высотой в десятки километров. — Я попробую с ним сразиться, — Рей распрямила белоснежные крылья. Рэндольф пока не вмешивался, просто наблюдал. Нар-Марратук махнул своей отвратительной рукой, щит АТ-поля укрыл их. Рей обнажила зубы в напряжённой нервной борьбе. Перспектива здесь искажалась — впрочем, нельзя было точно сказать, каких размеров реально достигал Царь Мёртвых. — Ты пытаешься сохранить это место? — прозвучал Нар-Марратук, стоя в противостоянии с Рей. — Это место станет садом моих мертвецов и кошмаров — прямо как весь твой родной мир, когда я смогу войти в него! — Нет! Я не позволяю разрушать то, ради чего стоит жить! — Рей сейчас зазвучала очень отчаянно. Щит-многогранник дрожал под натиском щупальца. Рэндольф стоял очень стоически. Харли нервно кусал губу. Чёрный кот вилял хвостом. Рей держала натиск. Рэндольф подошёл к ней, взял её за руку. — Я не стал сразу вступать в бой, чтобы посмотреть на тебя, но теперь — мы будем стоять вместе!.. — Рэндольф вложил свою волю. Преграду АТ-поля уплотнили многочисленные оккультные символы, возвышенные геометрические конструкции, астрологические символы и всё прочее. Но Нар-Марратук продолжал стоят и давить — мрак немного отступил, Неизъяснимый Ужас прибавил энергии, стал более прежнего напрягаться. — Я уничтожу ваши светлые мечты! Я обращу в прах ваши грёзы! — рычал Нар-Марратук, резко вытягивая теперь обе «руки» — если, конечно, его конечности можно считать руками. Энергия зла стремительно и насыщенно ударила в Рей и Рэндольфа, в их общий барьер, вынуждая мужчину и женщину дрожать от покалываний, как если бы их сейчас поразили электрошокером. — Если так продолжится!.. — цедил сквозь зубы Рэндольф, — придётся прибегнуть к более рисковым методам борьбы!.. Неожиданно Рей закричала: — Помоги! Помоги мне! — она сосредоточилась на образе своего старшего брата — на образе Каору Нагисы. Она знала, что он спит в гробу на Луне. Луна появилась в небе. — Кого она зовёт? — не понял Уоррен. — Ультаратхотепа! — отозвался Рэндольф, он быстро и очень тщательно выговорил такое имя. — Ультаратхотепа?! Старшего Бога, упомянутого в Сассекском манускрипте?! — вспомнил Уоррен. — Да!.. — скалил зубы Рэндольф. — Упомянутого под таким именем! — добавил он. — Думай головой, Харли!.. Она тебе не только для того, чтобы служить пристанищем для червя! Уоррен, конечно, додумал. Но в его голове многое путалось. Он знал Сассекский манускрипт (он же Cultus Maleficarum; не путать с Фрагментами Сассекса! Это другой оккультный текст!). Автор текста неизвестен (сам он представился как «барон Фредерик Сассекский» — откуда название), он содержит четыре книги. Первая посвящена мифам до времени пришествия Великого Ктулху, вторая — правлению Короля Снов и его свержению и заключению, третья — обрядам и ритуалам культа, а четвёртая — пророчествам. Старший Бог Ультаратхотеп (в Мире Снов — Ультар / Ултар, Ульдар, в честь него назван знаменитый кошачий город) — тот, кто придёт на Землю сражаться с пробудившимися Великими Древними. Сам автор Сассекского манускрипта заявлял о своём творении как о переводе Некрономикона, но на деле это почти полностью оригинальный текст. В нём утверждалось, что Ктулху является аватарой Ньярлатхотепа и что Абхот создал Солнечную систему — утверждения, достаточно сомнительные… Рэндольф уловил мысли Уоррена, как и то, что сейчас кое-кто приближается… — Но что автор указал точно, — обратился сейчас Рэндольф к Харли, отвечая на его размышления, — так это — его сущность… Нар-Марратук резко прекратил давление — щит АТ-поля и оккультный щит тоже пропали. Рей и Рэндольф сейчас переводили дыхание, они выглядели как рабочие, только что прилагавшие усилия, чтобы двигать большой шкаф. — Привет, Рей, — приземлился перед ними Каору Нагиса. Луна особенно высоко парила над ними. — Привет… Каору приземлился в белой рубашке нараспашку и в тёмных брюках. Из-под первой откровенно выглядывала голая кожа торса. Как и Рей, Каору появился в Мире Снов босиком — своими голыми подошвами Ангел встал на зелёную траву, которая на этом клочке Чудесных Стран ещё оставалась не пострадавшей от порчи Нар-Марратука. — У тебя есть знакомые? — Каору обратил внимание на Рэндольфа и Харли, но не стал слишком много уделять им внимание. Сейчас Ангел быстро повернулся к Богу Смерти. — Агатодемон! — увидел его Нар-Марратук. — Исчадие Владык Боли!.. — Не знаю я, кем вы меня считаете, но уничтожать светлые мечты Лилим я вам не позволяю!.. — Каору, как обычно, держал руки в карманах брюк. Его охватывал белый ореол. Каору сейчас вытянул свою длинную шею, благодаря этому такая черта внешности альбиноса особенно обострилась. — Я обращу Чудесные Страны в свой сад кошмаров! Как я собрался! И никто во всём Мире Снов меня не остановит! — Нар-Марратук снова приготовился к атаке. На этот раз он принялся концентрировать свою зловещую энергию. — Я вижу твою судьбу, Агатодемон! — ревел Царь Мёртвых в адрес маленького, белого Каору далеко внизу. — Ты умрёшь!.. Как всегда умирал! Каору закрыл глаза, тоже сконцентрировался — после чего резко открыл. В этот же момент от него изверглась красно-янтарная аура. С ней столкнулся мрак Нар-Марратука, который он извергал разрядами, похожими на электрический ток. Мужественный, уверенный и даже отчаянный взгляд Каору сопровождал эту борьбу. От его спины тоже отошли крылья… Аура АТ-поля пересилила мрак, стремительно распространилась и поглотила в себя Нар-Марратука. В ней его черты упростились, он стал напоминать монотонную, ревущую фигуру. Его щупальца забились в судорогах. И он начал исчезать, прямо как моментально иссыхающее дерево. — Что?! Он его побеждает?! — поражался Харли. Кот одобрительно мяукнул. Рей и Рэндольф только слегка обнажили зубы с долей глубокого впечатления. — Я Бог Смерти! — проревел Нар-Марратук, когда он наполовину рассыпался, это разрушение шло от ног к голове. — Я предрекаю тебе смерть, Агатодемон! От руки твоей собственной Тени-и-и-и!.. — Моей Тени?! — Каору, как показалось, сейчас удивился, после чего страстно выпалил вверх: — Ты предрекаешь мне смерть, Бог Смерти, но свою собственную смерть ты предвидеть не смог!.. Нар-Марратук окончательно обратился в пыль. — Нет, моя судьба в моих руках! — уверенно изрёк Каору. — Я всё сделаю, чтобы в этот раз Икари Синдзи-кун был счастлив! Как только остатки Нар-Марратука испарились, Чудесные Страны моментально вернулись в норму. Увядшие растения снова оживили, все живые существа, обращённые в камень, возвратились в прежний вид; воды очистились, чары спали — коконы и паутины с улиц городов и домов пропали без следа. Само нападение Нар-Марратука вообще исчезло из памяти жителей. Каору мог бы увековечить свою победу, но он был слишком скромен, а точнее даже не думал о себе и о своей славе — потому как его поглотила иная мечта. Материальный Каору лежал в гробу на Луне и мечтал о том, чтобы увидеть рассвет — ему было совершено без разницы, кто послужил причиной победы, он сам или кто-то ещё: — Мир Снов — обитель грёз и кошмаров. Вот моя мечта — яркий восход Солнца, пронзающий чёрную ночь. Не бывает ночи без рассвета. Не бывает кошмара, от которого невозможно проснуться. Гимн жизни. Рей, Рэндольф и два их товарища, а также все чувствительные жители Мира Снов и вообще многие люди, которые сейчас спали на материальной Земле, так или иначе уловили ментальные волны Каору. Он сейчас пел. Не обычными словами, это звучала особенная ангельская песня. Песня, наполненная молитвами, желаниями и клятвами. Нежная ода любви. Триумфальный гимн, преисполненный боевой гордостью. Банальный стих о простых человеческих радостях. Яростный, непрерывный, неисчерпаемый крик всей жизни, который однажды достигнет надежды. Гимн жизни — это напоминание о том, что Добро ещё существует, и герои, сжимающие клинки в огрубелых руках, ещё не повержены; упование на нечто светлое в сердцах, что даже Слепой Безумный Бог, спящий в центре Вселенной не сможет уничтожить. Эта песнь несла в себе некий новый космический закон, противоположный закону Тёмных Богов: не может быть ночи без рассвета, как не существует кошмара, от которого нельзя проснуться. Под босыми ногами Ангела Каору распустились многочисленные радужные цветы, он разошлись до горизонта. Все, кто чувствовал эту ауру, испытали очень глубокое чувство надежды — слёзы навернулись на глазах, слёзы радости. Даже в сердце глубокого пессимиста и циника что-то могло откликнуться на эту радость. Только злые и отвратительные существа испытали единодушное презрением и насмешку. Ползучий Хаос Ньярлатхотеп заверил себя, что так называемое «добро» существует лишь пока он сам этого хочет. Чёрный Фараон напомнил себе о том, что это всего лишь чья-то субъективная мечта, не имеющая ничего общего с Истиной Вселенной, которую Он в себе воплощает и несёт. Такая же нелепая мечта, как все нелепые и наивные мечты, которые будут раздавлены Демоном Жизни. Не важно, кто грезит трогательной надеждой на утренний рассвет и конец кошмара, сказал себе Ньярлатхотеп, маленький ребёнок или это Каору-Табрис-Ультаратхотеп-Агатодемон — его космический брат-близнец — в конце концов важно, что объективная истина Мироздания раздавит всякую тщетную фантазию бесконечным холодом и отчаянием. И он, Ньярлатхотеп — Бог Зла, об этом позаботится лично. — Не нужно благодарности!.. — Каору сейчас повернулся к Рей, Рэндольфу, Харли и коту — альбинос сейчас сам по себе выглядел не счастливым. — Я бы безо всяких благодарностей защитил прекрасные мечты слабые, хрупких Лилим! Это — моя мечта, я хочу петь Гимн Жизни! Я хочу стать Надеждой Лилим! Сейчас Ангел Каору, кажется, даже со смущённым и трогательным покраснением на щеках озвучивал то, что зрело у него на сердце. Его открытая улыбка сейчас стала особенно лучезарной. Свет Солнца играл на коже и волосах Каору, первая отчасти отражала лучи, гладкие волосы окрасились в медовый тонн. — В моём сне там, — Каору взглянул на Луну, чем снова подчеркнул свою вытянутую шею — Луна тут занимала положение на голубом небе почти наравне с Солнцем, — очень мало хороших снов, как мне кажется — так что, Аянами Рей, — Каору мотнул головой, взглянул на свою младшую сестру, — я благодарен тебе за приглашение в эти красивые грёзы… Сейчас все пятеро стояли посреди цветочной поляны, она вознеслась какой-то высокой горой, с которой перед взором в самых маленьких деталях представляли целые земли и страны. Так воспринималась действительность в Мире Снов. — Ты не так часто бываешь в наших снах, — заметила Рей. — Да, когда я лежу во сне, я почти не вижу ваших снов, а снов Икари Синдзи-куна я не видел никогда, — Каору сейчас звучал и выглядел очень печально — это глубокое трагическое чувство сразу поступило у него в глазах и в голосе, как только обладатель медовых волос заговорил на эту тему. Ангел тряхнул головой, он по-прежнему держал руки в карманах. — Возможно, я их не помню, но мне кажется, некая преграда стоит у меня на пути… Когда Каору говорил об этом, среди синего, солнечного неба, между самим Солнцем и между Луной появился диск Земли. Все на него посмотрели. — Мне сейчас снится то, что происходит на Земле, — когда Каору это сказал с каким-то даже оттенком тошноты, диск Земли превратился в круглый экран, на котором начали транслироваться хроники катастроф: бомбардировки городов ядерным оружием, множество горящих трупов, опустошённые кратеры, молнии Космического Годзиллы, крушащие кварталы, кладбища, кладбища, кладбища — бескрайние дали одних сплошных могил… И тому подобное. Рей, Рэндольф, Харли и Кот, понятное дело, сейчас прониклись общими чувствами с Каору. Он видел такие сны. Его просто тошнило, сердце исполнилось чужой боли. — Мир Лилим ужасно страдает, — по щеке Каору теперь прокатились слёзы, бледная кожа приняла какой-то зеленоватый оттенок, сразу было видно, что его просто тошнит, когда сердце захлëстывает чужая боль, — и я чувствую, что я причастен к его боли. Но я не могу раньше времени порвать оковы сна, потому как только с Истинным Евангелионом я смогу осуществить Надежду Лилим. Каору нервно сглотнул, закрыл глаза, кое-что почувствовал, экран в небе исчез, а Луна стала ближе — Луна, казалось, совсем вот-вот коснётся белых облаков в атмосфере Земли. — Я должен вернуться, я не могу долго быть здесь, — Каору ничего более не сказал, его белые босые ступни, кажется, немного оттолкнулись от зелёной травы и радужных цветов. Ангел взлетел — только блеснул крыльями напоследок перед тем, как исчезнуть на фоне лунного диска. Луна следом за ним уменьшилась до нормальных размеров. Рей, Рэндольф и двое их товарищей обменялись взглядом… Гимн жизни заставил далёким эхом заставил всех сегодня проснуться с толикой надежды, что когда-нибудь кошмар по-настоящему закончится — всех людей, у кого-то на душе было хоть что-то доброе, в глубине или на поверхности. Аска подумала, что это так действуют наркотики.