Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Синдзи чувствовал себя виноватым и приготовился выслушать обвинения от Мисато. Когда она появилась, вся сосредоточенная и одетая в парадную униформу, ему подумалось, что он сам выглядит со стороны как провинившийся школьник. Хотя всё обстояло гораздо серьёзнее. — Простите, — молвил Синдзи, поникая взором. Ему было бы не столь стыдно, если бы он не обещал больше не подводить командование. Он и так стал причиной массовой истерии и глубокого раскола в обществе на тех, кто считает его спасителем и на тех, кто считает его отродьем дьявола. — Да ничего, — вдруг сказала Мисато. — Всё же закончилось хорошо. — А? — Синдзи удивился, поглядев на командующую. Они сейчас находились в помещении базы NERV. — Неужели вы на меня не сердитесь? Я же привлёк столько внимания… — Этого уже не воротишь. Мисато похлопала парня по плечу со слабой улыбкой и села рядом на стул. — Кто ж виноват, что тебя увидели эти террористы? Ты хотел помочь людям, в этом случае ты думал о других, а не о своём эгоистичном желании не глядя излить накипевшее на душе куда попало, — рассудила Мисато. — Единственное о чём я тебя спрошу, у тебя были причины, почему ты воскресил этих двоих прямо там на глазах у всех? — Да, я думал, если не сделать этого сразу, то потом не получится. Вы же помните, что сталось с Сакурой. Тут важна сохранность тела, — пояснил Синдзи. — Понятно. Твой новый знакомый и тот мальчик сейчас исследуются научным отделом. По правилам они должны быть изолированы или даже уничтожены, но сам понимаешь, я так не сделаю, — разъяснила Мисато. — Вы не столь жестоки? — поглядел на неё Синдзи. — И по этой причине, в том числе. Я их отпущу, если у нас не будет подозрений. Ты же используешь эту странную силу, которую мы не понимаем, но всё пока нормально? — Я рад вашей доброте. — Я послушаю заключение Зкаубы и Картера, они-то главные спецы в этой области, — на том порешила Мисато. — А что будет с общественностью? — спросил следом Синдзи. — Вы ведь не смогли скрыть информацию? — Да, информация уже разошлась, нам остаётся готовить пояснительный ответ. — И что вы скажите? Что безумный Синдзи обладает инопланетными суперсилами, которыми умеет воскрешать людей? — Типа того… — Часть людей по-прежнему будет считать меня дьяволом. А та, которая думает, что я чудо-спаситель, они только в этом утвердятся. Но я ни тот и ни другой, — замотал головой Синдзи. — Может быть, но нам в любом случае не избежать народных волнений. Синдзи встал с места и направился было к выходу, когда вдруг столкнулся с отцом. — Привет, знал что ты тут, — он отошёл в сторону, пропуская Мисато, спешившую по делам. Гендо и Синдзи остались одни в комнате. — Ты хочешь со мною поговорить, отец? — А ты нет? Ты снова засветился переменным знаком в числовом хаосе, — молвил Икари-старший. Как обычно, он выглядел эмоционально сухим, но сейчас Синдзи показалось что отец устало и при этом как-то отстранённо улыбается. На его лице мелькало немало оттенков. — Наверное неудачно выразился. Недостаточно художественно… Синдзи вернулся на стул и рядом же сел его отец. — Что ж, если интересуешься моими делами, то я опять сделал что-то значительное, — сказал ему Синдзи. — Использовал силу, я знаю. Не знаю, говорили ли тебе, но Кацураги и Картер задумывают тебя лучше обучить оккультным премудростям, — осведомил отец. — Нет, они мне ничего такого не говорили, — покачал головою Синдзи. — Но я не против. Точнее я буду даже рад, ведь в теории мои силы смогут спасти мир… — Или погубить его. — Да, отец, или погубить. — Как я вначале сказал — ты значимое число среди многих множеств из которых потом сформулируется уравнение. Что это будет я не знаю, я уже отдался судьбе и не желаю её менять. Меня держит непреодолимая апатия, даже если меня убьют, меня это не волнует, — сказал экс-командующий. — Но у тебя ещё же нет такой апатии? — Такой апатии? Нет, отец, такой сильной нету… — Синдзи покачал головой. — Хотя я себя иногда ловлю на ней. Иногда мне хочется бороться дальше, иногда убежать. Во всех виденных мною аниме и прочитанных рамбоэ главный герой идёт к цели ради близких, у меня они есть, чего полагаю нет у тебя в таком качестве. — Да, Синдзи, я ужасный и отчаявшийся человек, старый и больной, мне уже не хочется дружить и никто меня не полюбит, я не достоин никакого тёплого отношения, — проговорил Гендо. — Может быть, — Икари-младший чуть кивнул. — Я не могу тебе сказать ничего конструктивного, я могу только побыть примером того, что может статься с тобою. Плохим примером. Поэтому ты можешь выбрать другой… — Отец, а ты думаешь у человека есть выбор? — спросил Синдзи. — Ты знаешь, есть два взгляда, что всё в мире определено необходимостью, то есть закономерностью. Тогда от человека ничего не зависит. И какой иной вариант остаётся? Чисто логически только один — случайность. Если всё или что-то определено случайностью, то разве у человека есть свободная воля, если всё случайно и его действия тоже в некотором смысле должны быть случайными? — Может быть это лежит вне логики, вне двух вариантов, — предположил Гендо. — В любом случае эти философские мудрствования не принесут тебе ответов, они могут только послужить оправданию. Судьбу пеняют те, кто проиграл. Те, кто победил, полагают это своей заслугой. Я бы мог всё списать на судьбу-злодейку, но не хочу. Ведь когда люди относятся ко мне — хорошо или плохо — им не важна моя судьба, им важен я сам такой, какой есть. — Ты прав, отец, кто-то меня полюбит за мои дела, кто-то возненавидит, думаю, я должен ценить последних, — Синдзи заулыбался и утёр слезу. Через некоторое время после этого разговора Синдзи вернулся в общие апартаменты. Каору и Аска уже всё разъяснили остальным ребятам всё по поводу произошедшего. — Ты снова герой дня, — сказала Мана. — Ну и ладно… — Да, прошло всего часа два, а ты уже целый пророк и мессия, — сообщил ему Асари, смотря новости в сети. — Ты уже второй раз в центре мирового внимания, — добавил Кенске. — Везёт тебе! — Если б только мне это нравилось, Кенске… — Не могу поверить, что ты можешь даже воскрешать мёртвых! — поразилась Мария. — Я не был уверен, что это сработает как надо или вообще сработает, — сказал ей в ответ Синдзи. — И вообще я не рад этому. Я не пророк и не мессия, просто у меня были силы помочь этим людям. Я помог. Пусть остальные думаю что хотят. — Ну и ладно, может быть, они перестанут считать нас демонами, — выказал надежду Мусаши. — Кто знает? Я в душ и спать, — с такими словами Синдзи прошёл мимо ребят в ванную комнату. — Он боится людей, — поглядел ему в след Каору. — Я бы тоже боялась, если есть психи, готовые меня убить! — сказала Аска. — Правда, у меня есть оружие и я могу постоять за себя! Так-то я ничего не боюсь! — Синдзи хрупок, но я чувствую, что он может идти вперёд, — высказал Каору с некоторым оптимизмом. — Даже будучи хрупким, я знаю, он сможет не разбиться. — На устах Нагисы в очередной раз появилась улыбка. — Честно говоря, именно это в Синдзи разжигает мне сердце. Пойду полюбуюсь, как он принимает душ. С такими словами Каору скрылся следом за любимым. — Во, поняли! — одобрила Мари, расположившаяся на диване. — Поняли, как ты сама отдавалась тем девками… — Кейта показал большой палец. — Во было классно! — А мне больше понравилось то, что делала тихоня Рей! — Страсберг поглядел в сторону Аянами I. — Круглый дурак тот, кто не пошёл с нами! Без обид, но вы многое упустили в своей жизни! Эти слова ещё больше задели Марию, она бросила взгляд на Ману и та ей уверенно кивнула. — Слушай-ка, дружок мой любвеобильный, я хочу с тобою потолковать, — обратилась она к Мусаши и увела его за руку. Старые друзья и коллеги скрылись в комнате. Мария прошла следом и прислушалась у закрытой двери к их разговору. — Да, что? — спросил неверный бой-френд. Мана быстро замахнулась и врезала ему по лицу. — Эй, какого хрена?! — Как ты мог так поступить с Марией?! У тебя совесть есть?! Я не думала, что ты так отвратительно относишься к людским чувствам! — Тьфу, чёрт! Ты из-за этого! — Мусаши возмущённо всплеснул руками. — Блин, почему все женщины такие?! Это же ерунда! — Дело не в женщинах, Мусаши! Если бы Мария родилась мужчиной, а ты был бы как Каору, то, знаешь, это было бы одинаково оскорбительно и бесчестно! Имей принципы, Мусаши! — поучала Мана. — Даже нигилист Синдзи порядочней тебя! — Мне Мария никогда не нравилась именно в этом плане. Да, она красивая и возбуждала меня. Но я не чувствовал к ней… — заговорил Мусаши. — Ты же знаешь, вначале у нас было задание сблизиться… — Это было тогда. Тебе сейчас следовало сперва с ней разойтись, сказать ей это, а потом уж ходить по всяким злачным местам! — поставила в упрёк Мана. — Мне если честно, ты всегда нравилась, — вдруг заявил Мусаши. — Я знаю, я симпатичная! Наверное не уступаю тем шлюхам! — Да нет же, как личность. Просто вся эта нервотрёпка сперва с тренировками, потом с войной… — Мусаши запнулся. — Мне просто хотелось разрядиться. У нас всё равно не было возможности для романтики, да и я не считал это лучшей идеей… Как видишь, Мана, — парень потёр свою щёку, — я оказался прав. — Какое, блин, нелепое выражение симпатии! — Мана сложила руки на груди. Тут она пожалела Мусаши — они ведь вмести шли через тяготы службы и войны. Не удивительно, что парень мог дать слабину и пренебречь чувствами коллеги. — Ладно, ты меня тоже извини. Я возмутилась тем, что ты расстроил мою подругу. — Учитывая то, что Мария пережила, какое у неё психологическое состояние и что я сделал, я действительно негодяй, — признал Мусаши. — Ты присмотришь за нею? — Да, я прослежу за ней. Мы должны друг друга поддерживать. *** Рей I и Рэндольфа встретились в своих апартаментах: — Вернулась? — улыбнулся он ей. — Как видите. — Как отдохнула? — Хорошо. Вы разобрались с теми воскрешёнными? — Да, мы не обнаружили отклонений, формула очень недурно сработала. У парня талант. — Тогда он будет рад, — в задумчивых глазах Рей блеснули искорки грусти. — Это хороший знак для его дальнейшей подготовки, — заключил Рэндольф. — Говоря метафорически, «мы растим свинью на убой», — выговорила Аянами, строго поглядев в глаза Картера. — Только лишь потому, чтобы наши мечты в наших сердцах не сделались таковыми, — парировал Рэндольф. — Да, — согласилась Рей после пары секунд печального молчания. *** Под покровом ночи у большого здания, служившего кровом для мигрантов-беженцев, на окраине коммуны остановилась группа людей на мотоциклах, чьи лица скрывали повязки. На своих стальных конях воинственные бандиты привезли бутылки с зажигательными смесями. Без лишних команд достав их и запалив ткани, бойцы за расовую чистоту метнули свои снаряды в приют для инородцев. На дым и огонь начали выбегать перепуганные люди, они кричали на языках, которые были в ходу среди жителей Востока, ныне превращённого в выжженную пустыню после вторжения ифритов и последнего арабо-израильского конфликта. — Мерзкие ослоёбы, осквернившие нашу землю, вы все умрёте за это! — выкинул главарь нападавших, обнажая меч, который он возил с собою на мотоцикле. Здоровый парень поднял его высоко над головой, его подчинённые с ножами накинулись на выгибающих из горящего дома. — Смотри, Хельга, — обратился он же к своей компаньёнше, также скрытой повязкой и шапкой. — Вот так мы очищаем нашу землю на деле! — Да, Ник… — Ты должна повязаться с нами кровью! Быстрее! Ник не уточнял, потребует ли он от неё этого или нет, но Хельга и так догадалась, что потребует — иначе зачем брать её на вылазку? И она взяла свою шпагу с острым концом и ринулась навстречу выбегающим людям. Она сходу проткнула молодого полуголого смуглокожего парня, её рука не дрогнула и Ник с одобрением похлопал её по плечу, когда они вдвоём задержались, чтобы осмотреть поверженного. Тот истекал кровью и ещё слабо шевелился. Тогда Хельга ткнула его шпагой в глаз и надавила на рукоять своего оружия. — Я добила эту свинью, неужели ты во мне сомневался? — уверенно обратилась она к компаньону. — А то! Очевидно же, что ты достойный воин белой расы! — судя по голосу, Ник действительно был ею доволен, что он как флегматичный истинный ариец с нордическим характером не так уж и часто демонстрировал искреннее. Их сообщники с топорами и дубинками рубили и забивали людей безо всякой жалости, не разбирая ни пола, ни возраста. Покуда бойня продолжалась, парни закинули в само тесно забитое людьми здание несколько горящих бутылкой. Их повязки защитили их от зловонного дыма. — Отходим, отходим! — прокричал главарь. Банда расселась по стальным коням и устремилась прочь. Всех убить они не могли — их жертв оказалось слишком много, беженцы выбивали окна и выпрыгивали из подожжённого жилища, некоторые вооружились подручными предметами, чтобы отбиваться от бандитов. Впрочем, убивать всех они не собирались, хотя были бы рады это сделать — сейчас они хотели лишь послужить вдохновителями… *** Следующим утром Синдзи вместе со всеми смотрел телевизор, когда пилоты сидели за завтраком: — Полиция до сих пор держит оцепление в районах ночных беспорядков, — говорила ведущая. — Напомним, что сегодня ночью с часа до пяти по северу и западу Шварцбурга прокатились террористические акции сопряжённые с незаконными протестами, устроенные националистическими группировками, в том числе запрещённой неонацистской группировкой Creativity [1]. Причинной своей агрессии протестующие называют нападение исламских террористов на пилотов Евангелионов. Однако, напомню, официальное расследование по этому делу ещё не проведено. Задержаны больше пятидесяти человек, число убитых превысило тридцать человек, включая восьмерых полицейских, предположительно убитых боевиками Creativity, всего пострадало больше сотни человек. — К сожалению у наших служб не хватает резервов отслеживать всех потенциальных террористов, — говорил кто-то из начальников полиции. — В последнее время мы арестовали многих экстремистов, прикрывающихся исламом, которые были настроены против обычных граждан, представителей других конфессий и мирных мусульман. Эта волна терактов вызвала недовольство, подогретое неонацистами и расистами, направленное против уроженцев восточных стран и афроамериканцев. — Скажите, пожалуйста, — обратился к говорившему репортёр, — вы можете назвать конкретные организации, помимо Creativity? — Пока идёт расследование и в интересах следствия мы не можем оглашать подобные данные. Скажем, что в деле с большой вероятностью замешана псевдохристианская масонская ложа «Святой Олаф»[2], чьи лидеры уже взяты под арест. Важно отметить, что в беспорядках участвовали во многом простые люди, именно они вышли на улицы после этого инцидента с пилотами NERV, его использовали экстремисты, националисты и неонацисты как предлог, это они были зачинщиками и большая часть убийств и нападений — их рук дело. — Да, а вот что касается нападения на пилотов Евангелионов в кафе «Waldtaverne»? В сети есть записи… — По поводу данного инцидента я не уполномочен больше что-то прояснять, извините, — отказался от комментариев глава полиции. — Следующий вопрос… — Если они попытаются не оглашать эту информацию, то будут выглядеть полными идиотами, — высказала Аска, нарезая себе бифштекс. — Они оглашают только то, что им велено, все основные СМИ сейчас находятся под контролем властей так или иначе, — сказал Мусаши. На экране показывали записи ночных беспорядков. — Более независимы СМИ пишут, что беспорядки до сих пор происходят в разных частях страны, и народу там участвует куда больше, в том числе наши фанаты, — говорил Кенске, смотря новости в ноутбуке. — Есть даже сообщения о нападениях на мусульманских мигрантов и мечети за пределами Германии — в других странах Европы и в США. Это может стать целой волной ненависти. — Очевидно она вскипела в ответ на исламский терроризм, словом людям свойственно ненавидеть себе подобных, — заговорил Синдзи. — Корень зла в людской природе, дана б была мне силу бога, всех бы людишек растворил… — Синдзи, перестань, и так тошно! — вмешалась Мана. — Наши имена опять всплыли среди людских войн! Мне бы так хотелось, чтобы все люди на Земле объединились против настоящих врагов, а не истощали себя внутренней борьбой. Икари сардонически улыбнулся. — Да шучу, Мана, я шучу. Но я прав, что корень зла в самом мире. Вот помню как писал персидский поэт Омар Хайям: «Если б мне всемогущество было дано/Я бы небо такое низринул давно/ И воздвиг бы другое, разумное небо/ Чтобы только достойных любило оно». Мне так понравились эти слова, что я заучил их наизусть. — Ага, хорошие стишки, — сказал Тодзи, ковыряясь в зубах. — Наверное официальные СМИ ждут официального же выступления NERV, — предположила Мари, отводя взгляд от страшных кадров, — когда мы выкажем свою официальную позицию, тогда они поймут что им повторять за нами. А то тут нужно вести тонкую политику, иначе будет только больше хаоса. — Тогда думаю, это произойдёт скоро, — предположила следом Мана. — Нельзя долго тянуть. — Спросим сегодня у Мисато-сан, она посоветуется с отделом по связи с общественностью, — за едой говорил Кенске, — тогда может надумает как сказать… — А что тут можно сказать? Что Синдзи новый Иисус взамен старого? — спросила Аска. — Давай не будем гадать, посмотрим что скажет начальство. Нам-то какое дело? — отмахнул Синдзи с нотками негатива в голосе. — Может быть тебе неважно, что о тебе подумают, а мне важно и интересно, что подумают о нас, — с некоторым возмущением вставила Мария. — Я не хочу чтобы меня считали за дьявола! А это из-за твоих слов, Синдзи, меня считают за слугу антихриста! И хотя я верю, что ты чего-то просто не понял и не хотел никому зла, это из-за твоих речей многие люди нас посчитали врагами мира! — Это не моя вина. Это вина самих людей, точнее их мировоззрения. Когда люди что-то видят, то они интерпретируют это как-то для себя. Вот и получается, что кто-то видит в нас демонов и злодеев, а кто-то полагает нас спасителями. А я думаю, мы просто жертвы наших судеб, — высказал Синдзи. — Не могу не согласиться насчёт последней мысли, — добавил Тодзи. — Хотя… чёрт его знает. — Мария, ты хочешь позвонить Мисато и узнать, что она придумала сказать народной массе, чтобы её успокоить,  — подумав, сказал Синдзи. — Мне же неважно. Думаю, это главное в том, чтобы быть нигилистом — это плевать на то, как тебя интерпретируют другие люди. Ведь нигилизм это просто отрицание чужих интерпретаций того, что же такое истинная реальность. — А мне думается, ты себя в чём-то обманываешь, Синдзи-кун, — улыбчиво молвил Каору. — Ты опасаешься, что тебя будут больше ненавидеть. Но, по-моему, твой страх напрасен. Те, кто тебя ненавидел, останутся тебя ненавидеть. Но те, кто тебя любят, будут больше тебя любить. Жить с другими — значит терпеть ненависть одних и принимать любовь других, в том числе. — Мне важно, что ты меня любишь, Каору, а ненависть других я как-нибудь переживу, — ответил на это Синдзи. К часу дня Мисато связалась с Синдзи по телефону: — У меня хорошие новости. С твоим новым знакомым всё в порядке, с тем мальчиком — тоже. — Вы отдадите мальчика матери? — Да, она здесь с ним на базе. Леон здоров как бык. Но они ещё побудут здесь под наблюдением какое-то время — Угу… — Мне передали, Леон хочет тебя увидеть. — Хорошо, я с ним встречусь, — сказал Синдзи. — Вы решили, что сказать общественности? — Пока мы понаблюдаем за реакцией. На нас уже отреагировали очередные фанатики. Ты слышал в новостях? — спросила Мисато. — Да, там какие-то нацисты устроили драку… — Они и раньше нападали на иностранцев, но теперь они взбесились. Впрочем, не наше дело, пусть их ловит полиция. — Угу… — Картер высказал идею тебя подготовить по оккультной части. Так что у тебя сегодня индивидуальные занятия вместо обычных тренировок. — Я понял, Мисато-сан… Перед тренировками Синдзи в сопровождении Каору и Аски зашёл в больничную палату NERV, где их ожидал Леон, расположившись на кушетке с ободрённым видом. — Добрый день! — парень вскочил с места и низко поклонился вошедшим. — Привет, — махнула рукою Аска. — Добрый, — Каору пожал руку. Синдзи тоже. — Скажите Икари Синдзи, что я обязан ему жизнью за это без преувеличения! — в порыве радости сказал воскрешённый. Каору перевёл, Синдзи попросил его ответить Леону следующее: — Так скажу ему. Я принимаю его благодарность, но пусть благодарит не меня, а судьбу, это она дала мне эти силы и она свела его со мной в тот дурацкий момент. Каору перевёл. — Скажите Синдзи, что я не верю в судьбу, я благодарю его как человека, это было его личное решение вернуть мне жизнь, — покачал головою Леон. — Хорошо, я принимаю такую благодарность, — согласился Синдзи. Каору всё перевёл и Леон с улыбкой обнял Синдзи. Тому стало несколько неловко, он не очень-то любил прикосновения от малознакомых людей. — Это чисто по-дружески, не ревнуй меня, я натурал, — пояснил Леон специально для Каору. — Не понимаю о чём ты, вечно вы, Лилим, усложняете дело… — отмахнулся Нагиса. — Вижу ты не плохо себя чувствуешь после убойной дозы свинца в голове, — заговорила Аска. — Ага, — Леон почесал лоб, — ничего не осталось. — Скажи, что ты видел по ту сторону смерти? — спросила следом Аска. — Ничего, — развёл руками Леон. — Ни райских врат, ни адских котлов — я как потерял сознание, я не осознавал себя. — Тогда значит ли это, что никакой загробной жизни нет и когда мы умираем, мы умираем навсегда? — рассудила Аска. — Не знаю, наверное, — сказал Леон. — Те ребята, что напали на нас, думали, что попадут в Рай. Было бы неплохо их вытащить обратно, чтобы они поняли, как были не правы. — Синдзи, как насчёт того, чтобы воскресить тех террористов? — предложила Аска. — Это ещё зачем? — удивился тот. — Может быть если эти террористы расскажут что нет никакого Рая, или что туда так не попасть, то другие перестанут так просто отдавать свою жизнь, — сказал Леон. Сорью перевела и добавила от себя: — Тогда они могли бы понять, что они заблуждались. И ты мог бы заставить их просить у нас прощения, прежде чем отправить их обратно в небытие. — Их единомышленники просто скажут, что воскрешённые на самом деле двойники или трупы, одержимые демонами, — возразил Синдзи. — Если человек во что-то верит, его не переубедить аргументами. Ведь каждый видит свой мир и верит в его реальность. Все явления он описывает с позиции законов этой микровселенной, если в ней есть злые демоны, то он припишет им и мои слова и мои мысли. К чему мне излишний раз трудиться ради бессмыслицы? — Как считаешь, Синдзи, это ты великий маг, мы только предложили, — сказала Аска. — Я не великий маг, — возразил тот, — не надо, я только сейчас буду учиться. Вскоре после этого разговора Синдзи в облегающих штанах и футболке сидел напротив Рэндольфа в общих апартаментах. Рядом на столике были расставлены все необходимые для этого приспособления в виде каких-то свёртков, флаконов и баночек. Там же лежала небольшая книжка. Мисато присутствовала здесь же на пару с Макото наблюдая за учителем и учеником. — Слушай меня, делай всё что я скажу в точности и никаких проблем у тебя не возникнет, — говорил Рэндольф. — Надеюсь… — Я не против лучше владеть своими оккультными силами, но вы уверены что это подходящее место? — спросил Синдзи. — Не хуже любого другого, — отмахнулся Рэндольф. — Мне главное, чтобы ты был для начала расслаблен. Домашняя атмосфера для этого лучше всего подходит. Ты же не хочешь, чтобы мы отправились на готическое кладбище или в старинный замок со скрипящими дверьми и завывающими привидениями? — Хорошая шутка, — Синдзи чуть улыбнулся, его сердце учащённо билось. — Ты понял бы её до конца, коль бы тебе довелось читать мои рассказы в «Weird Tales» — они право же, бездарная бумажная макулатура как раз про такие темы, мои начальные работы — это калька с пресловутого «Замка Отранто», а потом они все пошли как под копирку — неважно чем занимался герой — оккультизмом или поиском источника странных звуков в тёмном подвале — его в конце утаскивала какая-нибудь неведомая зяба и трескала с говном за милую душу… [3] Картер закончил свою триаду и принял серьёзный вид: — Так расслабился? Синдзи понял назначение шутливого вступления со стороны своего учителя и сосредоточенно кивнул: — Но по правде говоря, я ещё больше заволновался, когда вы сказали, чтобы я не волновался, — он слабо усмехнулся. — Ничего, — Рэндольф притянул телекинезом небольшой коробок и раскрыл его. Достав небольшой флакон, оккультист начал пояснять Синдзи и его начальству: — Это наркотик «Третий глаз», как я его, хм, называю. Его использовали на Тибете. При смеси с марихуаной и при заглатывании с рыбьим жиром он дарует, так сказать, временное прозрение шишковидной железы при озвучивании формулы Н`кай и танце Й`ёхт. Мисато и Макото обменяли взглядами. — В «Гарри Поттере» было по-другому. Приступайте, — скомандовала Кацураги. — Мы специально выбрали время, чтобы пронаблюдать за вами. — Мы в случае чего сразу вызовем медиков, — добавил Хьюга. С этими словами они расположились на ближайшем диване. Макото держал при себе камеру и ещё какое-то компактное устройство. Он приступил к фиксации, когда Рэндольф набрал ложку рыбьего жира и добавил туда снадобье из своего флакона. Следом он положил туда листочки марихуаны и дал заглотить Синдзи. — Начнём с малой дозы… После этого оккультист раскрыл на одной из многих закладок свою книжку и показал Синдзи изображённый там танец. — Я никогда раньше не танцевал, — усомнился тот, рассматривая страницы. — Всё придёт с опытом. С опытом всех бесконечных твоих перевоплощений, который ты непременно вспомнишь благодаря нашим занятиям, — разъяснил Картер. — Танцуй. И Синдзи, взяв книжку в руки, внимательно всё осмотрел, усмехнулся, ещё немного посидел, вчитываясь в показанное на странице, и начал повторять движения, ступая босиком то так, то этак. Левую ногу влево, поднять большой палец вверх, потом вправо, стоя на правой, потом выбросил левую руку вперёд с выставленными пальцами, правую назад… Синдзи изобразил оккультный знак Кота, уже ранее виденный в Мире Снов. По ходу всего этого дела Синдзи по спиралевидной траектории по указаниям наставника прошёл через всю комнату. Попутно он подумал, как глупо выглядит со стороны. Впрочем, по мере совершения действий, парень отметил, получается у него недурно и он даже улыбнулся себе. От действия наркотика слегка закружилась голова и немного поплыло перед глазами, Синдзи испугался что упадёт и это почти с ним случилось — он оступился, выполняя круговое хождение и чуть не свалился на пол. Однако в последний момент его очень элегантно подхватил подскочивший Картер и вернул в прежнее положение. — Спасибо, учитель… — Продолжай. Синдзи завершил все предписанные движения и почувствовал как заныли мышцы. Одновременно с этим кровь обильно прильнула к лицу. — Отлично, теперь прыгни на правой ноге, два раза хлопни в ладоши и скажи «Йог-Сей-Тхот»… Синдзи выполнил указанные телодвижения и проговорил: — Йог… Сей-Тхот! У Синдзи сразу же неслабо помутилось перед глазами. — Теперь скажи, сколько пальцев ты видишь? — как-то отдалённо проговорил Рэндольф Картер и показал мерзостное щупальце с несколькими сотнями придатков. Оно было цвета, который Синдзи не мог описать. Парень только с выкриком вытаращил глаза и поднял взгляд туда, где у его учителя должно было быть лицо. Но там лишь надувались пузыри, бурлящие как поверхность шоггота. — Бля, ой какие глюки пошли! — Синдзи поглядел в сторону Мисато и Макото — он увидел два зыбких силуэта. А вместо потолка и стен комнаты юноша увидел мириады светящихся солнц, образовывавших нечто вроде созвездия или галактики необычной формы, смутно напоминавшей искаженные очертания лиц Рэндольфа, Мисато и Макото. В следующий момент Синдзи почувствовал, как огромные живые тела касаются его, а некоторые даже просачиваются насквозь. Неожиданно всё окружающее предстало перед его широко раскрытыми глазами в увеличенном виде. Или так показалось его мозгу, затуманенному наркотиком. Или может быть, мелькнула в голове Синдзи крамольная мысль, он напротив пришёл в норму — этот наркотик убрал с его мозга ту лживую пелену, что навеяла на него так называемую «нормальную реальность»? Как бы там оно ни было, сквозь светящийся эфемерный хаос проступила картина, на которой хотя и нечётко, но все же достаточно ясно присутствовали элементы некоей связности и постоянства. Это было что-то очень знакомое, точнее, что-то неестественно наложенное на привычную окружающую действительность, подобно тому, как кинокадр проецируется на расписной театральный занавес. Синдзи таки увидел комнату с бытовым окружением и размытые очертания Мисато и Макото, что сидели напротив него. Но пространство, свободное от привычных глазу вещей, было до отказа заполнено неописуемыми формами, сплетающимися друг с другом в отвратительные клубки, а возле каждого знакомого предмета кишели сонмы непостижимых чужеродных существ. Казалось, все земные предметы вступали в сложные взаимодействия с чужеродными и наоборот. Среди вроде бы живых объектов выделялись желеобразные, чернильного цвета чудовища, извивавшиеся в унисон с поступавшими световыми волнами от края нимба, что венчал голову его учителя, имевшего щупальца и скопления сфер вместо привычной физиономии. Вышеуказанные гады кружили в пугающем изобилии, и Синдзи с нахлынувшим волнением взирал на то, как они вливались друг в друга, их дьявольская текучесть позволяла им просачиваться сквозь что угодно, даже сквозь тела, которые люди аксиоматично принимали за твёрдые. Временами эти чужеродные зверушки пожирали друг друга, стремительно наскакивая и растворяя в себе без остатка. — Увидел? — отдалённо пробурчал Рэндольф Картер. — Да. Кто… кто это такие тут везде кишат? — О, всего лишь криттеры [4] — не обращай внимание… — Да уж не обращай, когда в этом вашем астрале такое!.. — отозвался Синдзи на такие насмешки со стороны учителя, одновременно с опаской поглядев на свои руки, страшась увидеть вместо них какие-нибудь щупальца. Они показали ему нормальными, но показанным как в негативе камеры. — Хватит, это зачётные, блядь, глюки, но можно обратно в нормальный мир? — Нормальный мир? Не знаю что ты имеешь в виду… — Хватит с меня! Вы знаете что я вам говорю! — Синдзи топнул ногой и вызвал некое возмущение на ином плане бытия, чем возбудил всех его обитателей. Криттеры устремились от него прочь и почти все исчезли из виду. — Скажи то, что ты говорил… — А? Хорошо… Синдзи снова произнёс три слова и всё вернулось в норму, кроме того, что перед глазами всё ещё сильно плыло окружение и Синдзи затошнило. Одежда как-то мерзко прилипла к телу и ему сильно захотелось раздеться до гола. Вспотевшие голые пятки и дрожащие ладони устремились к полу, который словно бы захотел поменяться местами с потолком. Хотя Синдзи был уверен, что его ступни плотно упёрты в пол силой притяжения, он чуть не упал, благо, его снова придержал Рэндольф. Он же следом усадил его на диван. Тут к горлу Синдзи подкатила желчь и парня резко вырвало. — Всё в порядке, всё в полном порядке, — заверял Рэндольф, поворачиваясь к забеспокоившимся Мисато и Макото. — При резонансе ор пними с сцеплениями бриа такое бывает. Всё хорошо. Да, Синдзи? Сколько пальцев ты видишь? — Ни одного, вы спрятали руку за спину, — сказал парень. Он посидел, приходя в себя. Рэндольф дал минеральной воды, после чего положил ему чистые рубашку и штаны. — Будем стараться дальше, ты потом поймёшь зачем всё это было нужно, — сказал оккультист. — Именно по моему совету командующая Кацураги позволила тебе употреблять марихуану. Она должна была немного подготовить твои нетренированные мозги к эфирному метарасширению при том, что мы проделали с резонансом ор пними и сцеплениями бриа. Я потом тебе всё подробнее объясню по ходу дела. — Да, я понял, учитель… — произнёс Синдзи. — Надеюсь я скоро стану Альфа-псайкером… — Не знаю кем ты там потом будешь становиться, но немного реализовать нам твой потенциал не помешает, — сказал Картер. — Но сейчас достаточно. Этой ночью мы продолжим тренировки в Мире Снов. Я знаю там подходящие места для этих целей, там будет безопасней… точнее несколько безопаснее. Мы играем с силами, способными опустошать целые миры, так что, нам понадобится вся наша удача. — Там мы не сможем вас проконтролировать, — заговорила Мисато, походя к Рэндольфу. — Надеюсь вы не научите Синдзи ничему дурному и все риски будут оправданы? — Не беспокойтесь, командующая Кацураги — мне бы такой учитель, каким стал я сам! Я бы столько нервов себе сохранил и столько раз бы не рисковал жизнью! Поверьте мне, вы не найдёте во всей Вселенной человека, кто лучше меня знал бы толк в оккультизме! Я обычно скромен, но говорю объективно, — заверил Рэндольф. Мисато приподняла бровь: — Я понадеюсь на вашу порядочность, капитан Картер, вы единственный из нас, кто понимает эту силу. Пошли, Макото. — Да, мэм… — Хьюга удалился с нею, записав всё проходящее на камеру и ещё на какой-то прибор для научного отдела. *** Из окна большого и роскошного дома, выстроенного когда-то для знати, хорошо было видно, как к воротам подъехал дорогой автомобиль с затемнёнными окнами и длинным салоном. Из него вышли шестеро крепких мужчин и один худой и высокий господин в старинном фраке. Он обратился к сторожу у ворот, который открыл им проход. Шестеро силачей же принялись очень бережно вытаскивать из автомобиля старика в инвалидном кресле. Хельга вошла в большой кабинет, где возле окна стоял Ник и следил за приездом вышеуказанных важных персон. — Ты как раз вовремя, — его радостная улыбка блеснула в лучах ясного солнца, сиявшего за окном. — Господин фюрер прибыл. — Я рада, — Хельга подошла к говорившему, даже будучи высокой девушкой ему она доставала только до плеча. — Я буду ещё больше рад, когда ты принесёшь нам хорошие вести, — произнёс он солдатским тоном — он всегда так с ней разговаривал, как с подчинённым. Хельга прищурила голубые глаза. — Я поддерживаю связь с Леоном, — отчиталась она. — Он не знает, когда его отпустят. Сам понимаешь, я не могу много чего ему прямо сказать… — Меня он не волнует. Меня волнует сейчас лейтенант Ленгли, — Ник обошёл большой стол в большом кабинете, где всё было обставлено в гипертрофированном эстетизме. Здесь везде стояли вычурные столики с посеребрёнными ножками, вазы, рыцарские латы в полном вооружении, чучела животных. Сплошные картины висели на стенах и даже потолке, почти все они изображали или богов и героев скандинавской мифологии от Одина до Тора, или реальных исторических личностей — королей, герцогов, графов, философов от Ницше до Гегеля — считай всех, имевших отношение к истории Германии, вплоть до падения Третьего Рейха. — Я выйду на более прочную связь с Аской, но мне нужно время… — Уже его прошло немало, а мы всё не можем понять насколько она нам может пригодиться. Я не верю, что она разделит наши взгляды — она наполовину обезьяна, плюс якшается с двумя другими обезьянами, которые к тому же — стыдно сказать — пидарасы! — истинный ариец сжал свой здоровый кулак. — Вот кого я, может быть, готов терпеть, так это жёлтых обезьян, покуда они полезны белой расе, но вот кого я терпеть не буду ни при каких обстоятельствах — это обезьян-пидарасов! Фу! — он сплюнул и тут же стёр кованым ботинком свой плевок на дорогом ковре. — Да, но они обладают силой, которая может нам всё решить, — возразила Хельга. — Особенно Синдзи. Но с другой стороны я уверена, что нам они не соратники ни в одном глазу. Разве что Карл сможет что-то поделать. — Я на него и надеюсь, хотя он ненадёжен… Но кто есть, кто есть, — Ник взором ястреба следил за ситуацией снаружи дома. — Пойду встречу гостей… *** Во тьме меж мирами яви и сна загорелся серебряный огонёк, на чьём фоне вырос серый силуэт в форме человека. Подле них из черноты вынырнули ещё два бело-золотых. — Именно в это место выпадают объекты, попавшие в «море Дирака», в фантастике его называют гиперпространством, — пояснил Рэндольф Картер, отображаемый серой фигурой. — Иногда его именуют Внутренней Пустотой, иногда Межмирьем, иногда Тьмой, что меж мирами. Иногда межклеточной субстанцией бытия. У места нашего нахождения есть тысячи названий. Иногда четвёртым измерением. Иногда астралом, хотя этим термином горе-оккультисты именуют что попало… Так вот, не так важно, как оно называется. Важно, например, что из него можно при должном умении наблюдать за обычной физической Вселенной с её тремя измерениями. Синдзи Икари подле него казался серебряной звездой в форме человека. Такой вид ему предавал его Ключ, обхвативший его в виде некого подобия облака. Синдзи потребовалось сосредоточиться, чтобы преобразовать его в более знакомую форму — в меч, а потом в нож и наконец в тонкий изящный серебряный браслет на правой руке. — В такой форме он мне больше нравится, — сказал юноша. Себя он не мог созерцать со стороны, но представал перед другими в образе блеклого подобия себя, словно бы сотканного из тусклого лунного света. Подле них находились Рей и Каору, имевшие вид бело-золотых образов себя обычных. До конца не представлялось всё это описать словами, ибо состояние ума и восприятия действительности в этом месте значительно отличалось от того, каким оно бывает наяву. — Обычно когда утончённая душа сновидца начинает искать сказочные грёзы за пределами унылого и жёсткого мира яви, её связывает с Миром Снов некий канал. В зависимости от сновидца это может быть что угодно — живое существо или некий транспорт. В моём случае я спускался по обычным ступенькам Глубокого сна, мне не свезло на разнообразие, — пояснял Картер. — А у меня был поезд, — Икари попробовал его вызвать и фары знакомого транспорта засветились во тьме ещё одним огоньком. Все четверо загрузились в него, они только подумали об этом и оказались у дверей, Синдзи раскрыл их и все четверо вошли, здесь они обрели привычный вид. На Каору из одежды оказались штаны и безрукавка в коих он лёг в постель, на Рей короткий ночной халат, Рэндольф появился в старомодном костюме, Синдзи же оказался полностью голым. Последний сразу же скрыл свои гениталии, но потом убрал руки, посчитав что подлинно философский ум не будет заморачиваться из-за таковой ерунды. Рей осталась безразлична к его виду, Рэндольф выглядел понимающим, а Каору ожидаемо улыбался и похоже такое положение дел ему даже нравилось. Синдзи не стал бы волноваться по поводу одежды, температура воздуха его полостью устраивала (если такие субстанции и понятия вообще имели место быть внутри вагона), но тут его взгляд пал на лежавшую у входа одежду в виде его знакомых кроссовок, рюкзака со снаряжением, рубашки и штанов из паутины членистоногих Ленга, которые он тут оставил в последний раз. — Ну ничего в Мире Снов не пропадает! Никто не посягнул на хозяйство! — Икари взялся одеваться. — Ещё бы, это же целиком и полностью твоя микровселенная, созданная тобою — маленьким богом-творцом, — пояснил Картер. Натянув штаны, обув кроссовки и скрыв нагой торс рубашкой, Синдзи заглянул в свой рюкзак. Из него он достал флягу. — Ум, кто-нибудь хочет выпить молочка Шуб-Ниггурат? А то оно тут у меня валяется как ружьё Чехова — всё никак не выстрелит, всё никак не довелось им воспользоваться! — Пусть пока хранится у тебя, потом может быть сгодится, — сказал Рэндольф. Синдзи поднял следующий предмет — металлического цвета бластер, на его рукояти были написаны какие-то неясные знаки. Он более всего походил на детскую игрушку, нежели на реальное боевое оружие. — Я забрал эту штуку у Эммы. Ей он убил Маюми. Навсегда. Он сказал, это оружие убивает душу и нельзя потом её вернуть даже формулой Восходящего узла. — Вздор, — покачал головой Картер. — Информация остаётся в Хрониках Акаши. Она всегда в ней есть и будет. Главное чтобы была связь между твоим сознанием, объектом и предметом. Ты думаешь, заклинание Восходящего узла просто так называется «узлом»? Оно должно связывать эти необходимые компоненты, которые так полагаются заклинателем. Тело для нас — необходимый участник сей алхимической триады. — А его сохранность важна? — с надеждой уточнил Синдзи. — При удачном раскладе карт можно вернуть даже из праха. Даже из одной молекулы при наличии дополнительного вещества, потому что при участии Хроник Акаши даже она несёт всю информацию о некогда бывшем целом тела, души и сознания, что нужно тебе, — пояснил Рэндольф. — То есть Маюми можно воскресить?! — Да. — Почему вы молчали?! — Ты не спрашивал. Но опять же, риски никуда не деваются, — напомнил учитель. — Если кого-то можно не воскрешать — лучше не воскрешать. — Хорошо, я подумаю, — закивал Синдзи. — А пока мы перейдём к дальнейшим тренировкам. *** Мария Венсен раскрыла глаза, когда её выбросило из скопления желчи, слизи и плоти, где она пребывала словно проглоченная в огромном желудке. Она увидела расплывчатый потолок в сумерках, её охватывал сонный паралич, она не могла даже пошевелить ртом. Страх сжал её в плотные тиски. Она изо всех сил стала пытаться вырваться из невидимой хватки. Неожиданно рядом что-то тёмное зашевелилось и привстало. Край головы завис над ней, она была готова закричать и закричала, когда руки легли на неё. — Мария?! — лежавшая рядом в постели Мана засуетилась. — Не бойся, это я! Всё хорошо! — Где, где мы?! — спросила Мария, когда к ней вернулся контроль над телом. — В нашей комнате, всё хорошо! — заверила подруга с которой она лежала в пижаме в одной постели. Мария всё вспомнила после жуткого сна и с некоторым расслаблением откинулась на кровати. — Слава Богу, меня опять мучают кошмары! — Это всё не настоящее, Мария, просто видения, я с тобою, — Мана крепко взяла её за руку и девушки обнялись. — Придурок Мусаши… — проговорила Венсен после молчания. — Прости его, пожалуйста… — Да ничего, я сама себя не контролирую. Мой страх иногда сжирает меня. — Мария взялась за нательный крестик. — Раньше я надеялась на Бога, а теперь я даже на Него надеяться не могу. — Может быть он нам помогает, просто мы не знаем… В любом случае, кошмары тебе ничем не угрожают, — говорила Мана. — Боюсь, они сведут меня с ума, — выдохнула девушка. Она повернула голову и поглядела на светящееся табло электронных часов. — Только три. — Да, ещё вся ночь впереди. — Ладно, продержимся до рассвета. Мы же бойцы? — Ещё бы! Самые бойцовые! У меня более чуткий сон, чем у Мусаши, так что я разбужу тебя, как только мне покажется, что тебя мучает кошмар. Как прямо сейчас, — пообещала Мана. — Хорошо, я верю в тебя, — с такими словами Мария зевнула и растянулась на кровати. Она отбросила одеяло. — Как же, блин, жарко из-за этого потепления! — Ничего, я принесу лёгкую простынку, — Мана встала с постели, — мне вон тоже жарковато. Она включила свет. — Слушай, а ты не могла бы не выключать освещение? — попросила Мария. — Легко, я и при нём могу спать, — отозвалась Киришима, доставая постельные принадлежности. Мария отвернулась от неё и положила руки под щёку. Она закрыла глаза, надеясь, что при свете к ней не посмеют прийти кошмары. *** По краям горизонта кольцом чернела тьма Межмирья. Поезд Синдзи стоял у самого края островка, похожего на вершину кулича. Декоративное небо здесь парило зыбкой туманной дымкой над этой конструкцией. Сам островок покрывала серая трава, она вырастала прямо из желтоватого песка. На небольшом холмике неподалёку от центра этого места расположились Рей и Каору, Нагиса стоял в полный рост, Аянами присела на землю, подобрав под себя ноги. Яркие параболы и серебренные линии изгибались в центре возведённой арены, похожей на боксёрский ринг. Рэндольф Картер создал это место для тренировок. — Главное помни, мир твоей индивидуальной реальности также реален, как всё остальное, главное это создание дверей и проведение через них. Твой Ключ эффективнее моего по этой части, — пояснял учитель. — Главное овладеть умением выпускать образы из твоего сознания во внешний мир вне зависимости от того, какой мир внешний по отношению к тебе. Также помни, что слабые миры склонны разрушаться от таких воздействий, сильные, если можно так сказать, устойчивые, напротив отвергают твои воздействия. Почему созданные твоим Мечом разломы закрываются? Лживая реальность отторгает твои изменения, она регенерирует как живой организм. — Я помню ваши уроки, учитель, — ответил Синдзи, стоя у другого конца ринга. Вокруг него дымились мелкие отверстия в земле. — Вы говорили что всё существует. Сон, воображение, умозрение, идеальное и материальное — все это лишь крупицы бесконечного бытия, Йог-Сотота. Важно лишь открывать двери для перемещения между этими реальностями. — У тебя есть Ключ, у тебя есть Дверь. Главное овладеть процессом, — усмехнуться Рэндольф и сложил руки на груди. Он озвучил что-то себе под нос и вокруг него воздушной рябью как мираж в пустыне чередой пронеслись представленные им символов. Следом словно громадный паук-сенокосец расправил свои конечности — тысячи гнувшихся и ветвящихся серебряных линий разошлись в разные стороны из-за спины Рэндольфа Картера, чтобы потом сойтись на Синдзи Икари. Тот в ответ едва успел выговорить в мыслях краткое слово. Когда представил защитный знак, он мелькнул перед носом, после чего вокруг юноши образовался купол в виде того щита, который он себе вообразил. Он выглядел как надутый мыльный пузырь с такой же поверхностью, словно состоящей из мыльной жидкости. На ней появились разводы при входе в них линий Картера. На лице Икари возникла уверенная улыбка, он держал ладони сжатыми перед грудью. Секундой позже (хотя понятие времени здесь было иным, опишем это так для лёгкости восприятия) перед Синдзи из неоткуда веером распрямились эти линии, что до того пропали при соприкосновении с внешней стороною купола, который остался не повреждён, просто атаки Рэндольфа исчезли в одном месте и снова появились в другом. Следом эти воображённые им оружия распространились в обе стороны от лица Синдзи и зажали парня в кольцо, все будучи направлены ему в шею, до неё они не дошли всего ничего. С изумлением на лице Синдзи, которое затем сразу сменилось покорным смирением, его охранный купол лопнул как мыльный пузырь, от него разлетелись брызги эфирной субстанции. Следом пропали и острия направленных на него эфемерных мечей. — Я просто прошёл в твой мир, — коротко пояснил Рэндольф. — Да, учитель, — кивнул Синдзи. — А сейчас мы подучим, как этого можно избежать перед тем, как вернуться в явный мир… — Да, учитель, — повторил Синдзи, вспомнив как обучался готовке у своего опекуна. Это было в чём-то похоже. *** — Послушай, Синдзи, я хотел бы кое о чём поговорить, — обратился Кенске к другу в один из последующих дней, когда ребята отдыхали в апартаментах после тренировок. — Да? — Я по поводу Аянами. Второй Аянами, — Кенске присел рядом на диван. — Ты знаешь, я к ней не ровно дышу. — Она твоя девушка, — сказал Синдзи, вспоминая свои отношения с Рей I. Учтивая как они закончились в романтическом и интимном плане, этот период в жизни юноши не представлялось возможным назвать положительным. — Не совсем. У нас ещё не было секса… Эм, то есть наши отношения не перешли на такой уровень. Мне эта Рей кажется ещё менее человечной, чем та. — И? Ты ожидал чего-то иного от любой из Аянами? Та Рей — слепок этой, старой, — пояснил Синдзи. — Мне кажется, ты как-то негативно к ней настроен, — спросил Айда. — Я прав? — В некотором смысле… — так уклонился от ответа Икари. — Извини, не хотел будоражить твои чувства. — Да ничего. Тебя нужно инструктировать как вести себя с Аянами? — угадал собеседник. — Да, желательно. Просто ты уже имел с ней дело, точнее с другой Рей, не с этой, но ты говоришь, она слепок той, поэтому тебе должно быть всё известно о ней. Что посоветуешь? — Что мне посоветовать, чтобы ты затащил её в постель? — на лице Синдзи появилась циничная усмешка. — Что может быть проще? Бери, раздевай и вставляй… — Ну я тоже так могу, — сказал Кенске, чтобы не показаться недотрогой. — Но это не то, я жду иного от наших отношений. Не только извергнуть сперму. Я так могу и подрочить, и к проституткам сходить как Асари с Мусаши. Я хочу скорее узнать, как разморозить мне эту снежную королеву. Просто она не мой тип девушек, мне больше нравятся такие, как Аска или Мисато… — Они обе вполне могут с тобой разок переспать или больше, — сообщил Синдзи. — Но про любовь не знаю. — Может быть, но я не только секса хочу. Просто Рей меня чарует как нечто прекрасное, волшебное и недостижимое. Когда я рядом с ней, то всё равно как далеко… А вот Аска хороша темпераментом, но как по мне она слишком… эм… злая. И неверная. Мне нравилось… ну… как она тогда меня в попу имела, очень нравилось, но я не могу полюбить её. А вот Мисато-сан… Мисато-сан слишком взрослая для меня. По ходу этого монолога Синдзи переборол свою неприязнь к Рей и проникся к чувствам Кенске. — Прости, я не знал, что ты такая тонкая душа. Я думал, тебя интересует только секс. — А тебя? Только он? — Ну, я хотел бы чтобы меня любили так или иначе. Вот когда я завёл роман с Аской, то это был просто секс. Но мы поладили так или иначе. Каору меня мигом влюбил, хотя меня смущало по глупости то, что он парень. Потом меня связали те чувства с Рей… Они тянулись из того витка реальности. Короче, это сложная история. Но она отказала мне с концами. Она вычеркнула меня из списка тех людей, кого она может любить потому, что сочла мою судьбу предопределённой с роковым финалом для меня и всех моих близких, — говорил Синдзи. — Это самое настоящее предательство. — Чёрт меня побери, это довольно неприятно! — Ещё бы… А ещё были Маюми и Мана. Про первую ты знаешь, мы её, можно сказать, вместе любили. Что до Маны, то она мне нравилась, я ей тоже нравился, но вот она сочла полигамию неприемлемой и мы стали просто друзьями. — Синдзи во время этого разговора облокотился на спинку дивана и иронически улыбнулся с прикрытыми глазами. — Блин, я до катастрофы не мог мечтать и об одной бабе. А тут стоило начаться апокалипсису — я их столько перелюбил за полгода! — Да, ты как герой клишированного гаремника. Только там обычно не доходит до постельных сцен, — заметил Кенске. — Слушай, Кенске, я думаю, что Маюми можно воскресить, — поделился соображениями Синдзи. — С помощью того заклинания? — поправил очки Кенске. — Именно. — Ты говорил оно не сработает. — Я ошибался. Недавно я узнал из надёжного источника, что есть такая возможность. Но мне по-прежнему необходимо тело. Я поговорил с Мисато-сан, она говорит, что тело Маюми оставили где-то в Центральной Догме в морге для сотрудников. Там везде сплошные завалы. Вдобавок там всё ещё опасный уровень радиации, правда, его снижает засевший там Космический Годзилла. Поэтому найти там труп окажется нелегко и нет того, кто мог бы туда спуститься и поискать. Кроме Каору-куна. Я уже с ним поговорил, конечно, он не против. Но сперва — мне сказала Мисато — надо будет разобраться с данными и приблизительно определить план поисков. К тому же я мог бы воскресить и других людей. — Хороший план, я поддерживаю его, — сказал Кенске. — Хм, а никак нельзя вернуть мою маму? — Извини, но её тело давно растворено, — покачал головою Синдзи. — В теории, но это маловероятно, чем сильнее повреждено тело, тем больше вероятность, что выйдет как с Сакурой. — А, ну хоть что-то так может и выйдет, — сказал Кенске. Он задумался. — Сколько японцев погибло? Тридцать миллионов, как минимум. Пиздец. — Учитывая что большая часть погибла из-за «Цвета», их тела сложно будет восстановить Восходящим узлом из-за этой неземной химии, — уточнил Синдзи. — Я как подумаю об этом, мне становится совсем невмоготу, — Кенске подобрал ноги на диван и согнул колени перед лицом. — Всё стало настолько серьёзно, у меня аж в груди колет. И такая ответственность! Когда я был меньше, я не мог этого прочувствовать. Я не мог этого представить. — Войны с пришельцами, это хуже, чем войны с людьми, — сказал Синдзи. — Я не хочу тебя принуждать ни к чему, я всё понимаю, но мне кажется, Синдзи-кун, ты просто не можешь нас бросить, — поглядев на него, выговорил Кенске. — Я не знаю, откуда у тебя такие силы, но я бы с радостью поверил, что ты посланник божий! — Я не посланник божий, хотя бы потому, что в этой вселенной и ни в какой другой нет богов, которым было бы до нас какое-то дело, — отрезал Синдзи. — Да, Кенске, у меня есть особые силы, — Синдзи поглядел на свои руки и сжал правую кисть. — Да, я могу попробовать спасти человечество, мир, Землю, Вселенную, маленьких котиков, и я буду пробовать. Но я понял, что нашим миром и не только им — всем правит хаос. Он не оставляет шанса на предопределенность, то есть в теории может произойти что угодно — я могу спасти человечество, да, но, чёрт, как же это маловероятно! Ну, Кенске, мне так кажется. Из-за этого я мечусь в мыслях! Я знаю, ты можешь сказать, «Синдзи-кун, делай то, что должен и будь что будет». Но этот принцип не избавит меня от сомнений и метаний! — Икари говорил всё это, глядя в понимающие и грустные глаза Кенске за очками. Тут ему в голову пришла другая мысль, он как бы поглядел со стороны и оценил себя. — Какой же я слабый и жалкий! — сказал он. — Даже имея такие силы и надёжных друзей я не могу без оглядки идти к цели ради них! Каору-кун прав, я слаб и хрупок — обладай я хоть силой ста богов! — Синдзи-кун, послушай, ты же всё делаешь, что должен и ты спасешь всех нас! — уверенно сказал Кенске, энергично переменив позу. — Ты дважды спас лично меня! Мы все тебе благодарны, ты наш спаситель и наш друг, мы любим тебя и мы все за тебя! — Я… — Синдзи как-то нервозно усмехнулся, быстро сжав и разжав правый кулак. — Я даже не знаю, как словами мне выразить благодарность за такие слова, Кенске! За такое отношение! — Да не надо выражать его! — усмехнулся в ответ Айда, его лицо показалось Икари очень милым. — Мы просто любим тебя вот и всё! Если мы проиграем и все погибнем, то неважно из-за чего мы проиграли — из-за судьбы, из-за провидения или просто так выпали кости, легли карты, встали звёзды… Неважно! Главное — мы боролись до конца одни за всех и все за одного! Даже если от нас потом исчезнут все воспоминания — плевать я на них хотел! Что мне толку от воспоминаний?! Мне важно то, что есть сейчас и для нас, друг! — О, Кенске-кун, это так приятно звучит! Мне так нравится твоё видение мира, твой умозрительный конструкт… так сказать, кхм… — Синдзи всмотрелся прямо в глаза Кенске, тот отвечал тем же, они улыбались и немного смутились. — Кенске? — Да, Синдзи? — У тебя такая милая мордашка. Тебе кто-нибудь говорил это? — Да. Маюми же… — Нет, это говорил тебе я. Когда я был внутри Маюми, у неё дрогнул клитор от той моей мысли, когда мне пришла в голову идея, чтобы Аска трахнула тебя в попку! — признался Синдзи, беря друга за руки. — Э… Синдзи, я не знаю, чего ты там себе надумал, но я люблю тебя не в этом смысле. Ты мой друг, но не больше. Когда я… кхм… занимался сексом с Маюми, я занимался с той, кого видел перед собою, а уж кто ею руководил… Кхм, это меня тогда не волновало. Точнее я тогда об этом не думал и сейчас я об этом не буду думать, — высказал друг. — Да, но я всё равно милый и красивый, — засмеялся Синдзи. — Поцелуй меня. — Нет! — Почему? — Потому что ты — парень, а я — извини — натурал! — Да, но я же прошу тебя только меня поцеловать. По-дружески. Кенске быстро приложился губами к идеально гладкой щеке Синдзи. — Доволен? — Я имел в виду по-дружески как с любовницей, — заявил Синдзи. — В губы. Один раз. Ради дружбы. — Хорошо, если честно, мне было бы не жалко даже своей попки для тебя, если бы это подняло тебе настроение — тоже по дружбе, — признался Айда. — Но у тебя есть Каору, Аска и наверняка кто-то там ещё — так что ты не один и потому я не буду изменять своей привычной ориентации! После этих пояснений Кенске легко и быстро поцеловал Синдзи в губы, по сути он только коснулся парня своими губами, когда тот вытянул свои, Кенске уже убрал лицо. — Это не считается! — запротестовал Синдзи. — Кто так делает? Сними эти очки, обними меня и глубоко засоси! Я хочу почувствовать твой язычок у себя за зубами и потом просунуть свой за твои зубки! Наши язычки должны сплестись! Где всё это, а, Кенске?! — Кхм, ладно-ладно, раз уж я согласился, то исполню твою прихоть! В конце концов ты дважды спасал меня! — согласился Айда. Он ещё раз огляделся по сторонам — в комнате они по-прежнему находились одни — затем убрал очки, занял позу поудобнее и прильнул губами ко рту Синдзи. Одновременно с этим он обнял друга и проник ему языком в рот. У них обоих встало. Синдзи зубками увлёк себе в рот язык Кенске, обсосал его и следом просунул ему своей, одновременно с чем обняв друга. Потом поцелуй разорвался, языки юношей на миг связались блеснувшей слюнкой. — Ну как? — спросил Кенске. — Доволен? Синдзи хотел ответить, что да, но в это момент заговорил второй голос: — Блядь, Кенске! — возмутился внезапно вошедший Тодзи. С ним пришла Мария. — Боже, и ты тоже голубой! — возмутилась она, глядя на ребят. — Тодзи! — Кенске налился краской и испуганно вырвался из объятий Синдзи. — Мужик, это правда не то, о чём ты думаешь! М… мы только целовались! Между нами ничего нет! Это он попросил! Синдзи залился смехом при виде таких сбивчивых оправданий. — Вы все такие распущенные! — возмущалась девушка. — Блин, Кенске, я не ожидал этого от тебя! Не ожидал! — покачал головою Тодзи. — Тебе же всегда нравились только девочки! — Да я говорю вам, что это дурацкий случай! — продолжал оправдывать себя Кенске. — Синдзи взял меня на спор! — Да, и на что вы спорили? — недоверчиво спросил Тодзи. Синдзи же продолжал смеяться. — Тодзи-кун, Мария, какие проблемы? — спросил он через смех. — Ты что, не знаешь, какой Кенске красавчик! — Эй, это был только один поцелуй! — напомнил ему возмущённый Кенске, потрясая пальцем возле лица. — Скажи Тодзи и Марии — мы никакие не любовники — а только друзья! Синдзи схватился за живот во время приступа хохота. В это время ему в голову стукнула ещё одна идея. Подавив смех, Синдзи вскочил на ноги и заявил Тодзи: — Знаешь, Тодзи-кун, твой друг Кенске был очень хорош в постели! Я насладился им, и хочу теперь, прямо говоря, Тодзи, чтобы ты повертел меня на своём могучем жезле! — Эй, что?! Ты врешь, Синдзи! У нас с тобою не было никакого секса! — стал возмущаться на такое заявление Айда, покуда Икари обращался к Судзухаре с непристойным предложением. — Но ведь я говорю правду, Кенске, ты мне правда доставил удовольствие! — напомнил Синдзи. — Ах, ну да, с Маюми же… — опомнился парень. Мария и Тодзи подумали только одно. — Нет-нет! — закричал им Кенске. — Я не занимался сексом с мужчиной! Это всё сложно объяснить, но Синдзи вселился тогда в Маюми! — Бля, я не знаю чего и с кем вы там делали, не надо ко мне с этим лезть! Я железо-бетонный натурал! — заявил Тодзи. — Но ты просто не трахал меня в зад, Тодзи! — Синдзи подскочил к парню и продолжил дразнить. — Ты просто коснись моих губ и всё дальше пойдёт как по маслу — Да отвали ты! — Тодзи отпрянул следом, бормоча непристойные ругательства. — Какой стыд… как это вообще можно, получать удовольствием от ебли в зад?! — возмутилась Мария. — Это так больно должно быть! Фу! И там же какашки! — Тогда почему ты занималась с Мусаши сексом именно в анус? — спросил Синдзи, недовольный столь лицемерным осуждением его излюбленной формы сношения. — Чего?! Это ложь! — Мария стала всё отрицать с нахлынувшим на неё волнением — как за ней смогли проследить?! Неужели негодяй Мусаши проговорился?! — Нет-нет, я всё видел сам из четвёртого измерения в ту ночь, когда в море упал корабль Тэтанов! — стал рассказывать Синдзи. — Я тогда даже на это передёрнул свой астральный хер! — Что, ты следил за нами?! — оторопела Венсен с ещё большим возмущением. — Ну, ты же христианка, ты считаешь, за нами всеми наблюдает Иисус! И записывает что и куда мы там себе суём в кровати! И ты, веря в это, допустила такое… как вы это называете? Содомское сношение! — вспомнил Синдзи. — Ты не имела ничего против того, чтобы Он всё это видел, так чем я хуже твоего Господа?! Я и передёрнуть могу! Да и он небось тоже! — Негодяй! Извращенец! Богохульник! — разъярившаяся Мария накинулась на Синдзи, тот начал от неё убегать вокруг Тодзи. — Эй, да хватит вам! — вспылил Судзухара, ловя обоих за шивороты. — Мария, я бы не стал бы разглашать тайны твоей личной жизни, если бы ты меня не упрекала за зря! — ответил ей Синдзи. — Чем анус хуже любого другого места? Из письки по любому может течь и сперма — и моча! Из щели женщины тоже течёт и моча, и вылезают дети, все такие мокрые и в слизи с кровью! Когда мы сношаемся с кем-то, мы по-любому преодолеваем некоторое отвращение от негигиеничности процесса! Некоторые люди заходят дальше остальных и наслаждаются мочой и даже испражнениями партнёра! Это тоже нормально, если нравится людям и они не причиняют никому вреда! — Фу! Как же ты мне отвратителен, Икари Синдзи! Ты — развращённый и безбожный человек! У тебя нет ничего святого! — раскрасневшаяся Мария надула губы. — Извини, я не хотел тебя злить, да, Тодзи-кун? — Синдзи прильнул к другу, с улыбкой поглядев тому в хмурое лицо. — Я не знаю чего ты там хотел, Синдзи, но не нужно втягивать в свои постельные игры весь NERV! — заявил тот. Синдзи показалось, что он перегнул палку с троллингом, но ради весёлости он отбросил эту мысль. — А ты поцелуй меня и передумаешь! — заявил он Тодзи и попробовал это сделать, зная, что тот его в любом случае не ударит. — Да уйди ты! Извращенец! — отскочил Тодзи. — Блядь! Мать твою перемать! Это не смешно! Теперь он начал убегать от Синдзи вокруг Марии. Та схватила пилота Евы-01 и дала ему пощёчину. — Получи! Получи! Негодяй! — похоже, она действительно разозлилась от обнародования подробностей своей личной жизни и от столь точных и острых насмешек над своей верой. — Ай-ай! — Синдзи начал убегать от неё по комнате. — Извини! Ты сама первой начала! — Вы опять устроили подушечный бой?! — на смех и крики в комнату явилась Мана. — Можно я присоединюсь? — Да нет, просто Синдзи всех развращает своим либертинажем, — ответил Кенске. — Да уж! Он опять продолжает в том же духе! — пожаловался Тодзи. — Ха-ха! Да я вас всех просто потроллил! — рассмеялся парень, сжимаясь под ударами и пинками Марии. — Ой, хватит! Да что вы все как старые бабки-то? — Так не шутят! — продолжила его лупить Мария. — Посмеялись и хватит, — Мана схватила за руку свою подругу, боясь, что у той началась паническая атака или что-нибудь такое. — Знаешь, Мана, у Синдзи отвратительный юмор! Он ещё хуже Мусаши! — заявила Венсен, показывая Икари средний палец, тот в ответ показал ей язык. — На обиженных воду возят! — подпрыгнул на месте юный сторонник либертинажа. — Тебя просто нужно хорошо обработать в женскую норку! — Прости его, он в душе точно добрый человек! — сказала Мана Марии. Та что-то злое буркнула про себя. — Да, и пошутил, не занималась Мария ни чем таким! — соврал Синдзи, потирая места, по которым его ударила взбешённая девушка. — И, Тодзи-кун, — обратился он следом к другу, — никакой Кенске-кун не гей, и даже не бисексуал, я его уломал чисто по-дружески! Это был троллинг! — Да, Тодзи, он говорит правду, — поддержал Кенске, на чьих милых щёчках ещё оставался румянец, и правду возбудивший Синдзи. Почему-то ему нравилось видеть смущение людей. — Ладно, — отмахнулся Тодзи. — Даже если бы вы и перепихнулись, это бы не стоило нашей дружбы! Главное это товарищество! Парень пожал руки Синдзи и Кенске. — А ещё любовь, — послышался знакомый приятный голос — и в комнате показался Каору с сентиментальной улыбкой. Мимо него пошли Мана и Мария и из-за его плеча выглянула Рей II с наблюдательно-задумчивым видом. — Да, любовь! — развеселённый Синдзи кинулся ему в объятия. — Иди сюда, Каору-кун! Точнее сейчас просто Каору — без «кун»! — Каору-кун, иди и трахни своего Синдзи-куна по самые яйца как следует, блин, чтобы он к нам не приставал! — посоветовал Тодзи. — Да, это отличная идея! — согласился Синдзи, ещё крепче прижимаясь к Каору и целуя его в губы. — Раз ты так хочешь, я не могу отказать тебе в этой просьбе, — Нагиса лихо взял своего парня на руки. — Я займусь с ним, Рей, потом мы закончим наше занятие, — пояснил Каору Рей II. — Хорошо. Каору быстрым шагом пронёс Синдзи на руках между Тодзи и Кенске в свою комнату и захлопнул телекинезом дверь. — На самом деле я уверена, что они по-настоящему любят друг друга, — вернулась в комнату Мана, — во всех смыслах. — Пусть любят, ну вот не хер к другим лезть! — сложил руки на груди Тодзи. — Синдзи просто шутил — не более, зря на него Мария обиделась. Он очень много для нас сделал, мы должны его любить и уважать, — сказал Кенске, надевая очки. Тодзи покосился на друга, приподняв бровь. — Э, то есть любить в платоническом смысле, как друзья! — уточнил Айда. — Мне мои глаза не врали, Кенске! — заявил тогда Судзухара. — Не знаю в каком смысле ты его любишь, но вот я его люблю строго в дружеском! — Я тоже! Слушай, ещё раз тебе говорю: это была просто глупая шутка! — продолжил заверять Айда. — Она ничего не значит! — Не хочу знать, Кенске-кун, не хочу знать! — с улыбкой замотал головою Тодзи. Тут и он смекнул, что будет весело повыслушивать оправдания своего друга. — Да нет же, Тодзи! Нет! Я не гей ни в одном глазу! — продолжал заверять Кенске. Над этим уже стали потешаться Мана и Мария. Рей II водила взглядом по лицам всех четырёх, отслеживая мимику. — Верим мы тебе, верим, успокойся! — стала в шутку утешать Киришима. — Мы понимаем, Кенске-кун, у всех же бывает первый раз, когда мы пробуем что-то новое! — Да вы надо мною просто прикалываетесь! — Айда топнул ногою. — Ну и фиг с вами! Кто умный, тот всё понял! А кто дурак — тот пусть считает меня да кем хочет! В этот момент в общую комнату вошла Аска, она явилась в новом наряде из личных покоев — который сидел на ней очень элегантно. — Мне звонила Хельга. — Да, ты про неё рассказывала, — вспомнил Кенске. — Она пригласила меня на ужин к себе домой завтра в пять, — говорила Аска. — В целый особняк если быть точнее. Оказывается у неё богатые родители. Ещё она пригласила тебя, Мария. Она спросила, есть ли у тебя парень — я ответила, что он тебя бросил, на что Хельга мне говорит, ты нравишься её брату. Он красивый молодой парень, «истинный ариец», как она мне его описала. Он хочет с тобою увидеться. Больше она никого не приглашала. Не знаю почему, но неважно — Мисато одобрила наш визит. — Давай, иди с Аской, тебе не помешает развеяться в хорошей компании, — посоветовала Мана подопечной. — Хорошо, я поеду, почему нет? — согласилась Мария. — А я пытаюсь подобрать одежду, — следом пояснила Аска, показывая себя друзьям с разных ракурсов — Отлично выглядишь! — одобрил Кенске. — А я в бабски нарядах ни шиша не смыслю! Без обид, как по мне ты что так, Аска, что этак — всё одно, — высказал Тодзи. — Ясно, — хмыкнула Аска. — Хикари мне рассказывала, что ты совершенно не умеешь вести себя с женщинами! — Да что с вами особо себя вести-то?! Чем вы заслужили такое отношение? Вы такая же часть рода человеческого! — высказал в ответ Судзухара. — Вот если такая, то иди-ка ты к Каору-куну и Синдзи-куну! Если нет разницы, как ты говоришь! — парировала Мана. — Да я не сказал, что нет вообще никакой разницы! Разница в гениталиях и в сиськах! И внутри она ещё есть — я вот, например, не могу родить, а бабы могут! Тут есть разница! Не искажай здравый смыл, Мана! Просто я против вычурного этикета и преклонения перед бабами! Мои мозги этого не понимают! — остался на своём Тодзи. — Да-да, а что твои мозги вообще понимают? — спросила тогда Аска с нарочито надменным выражением лица. — Много чего — любовь и дружбу, например! — заявил Тодзи. — Да чего с тобою-то разговоры вести! — отмахнулся парень. — Всё — забей! — Как женщина могу сказать, что ты недурно выглядишь, — обратилась к Аске Мана. — Я вчера привезла от отца ещё кучу всего, идёмте, — пригласила Сорью к себе в покои Киришиму и Венсен. — Думаю, вам тоже подойдёт кое-что симпатичное. И друзья продолжили свои дела в более спокойной и весёлой обстановке. Каору положил Синдзи на постель, присел у неё со скоростью гимнаста, пунктуально спустил ему штаны, трусы и взялся умелыми пальчиками за любимый член. Освободив головку из крайней плоти, Каору решительно её облизал и половой орган Синдзи встал стрелой почти сразу. — Чёрт, Каору, давай разденемся, я тебя трахну! — возжелал Синдзи. — Хорошая мысль, отдавать себя это тоже очень приятно… — Нагиса выпрямился, снимая футболку и оголяя свой соблазнительный торс. — Я бы даже сказал — это самое острое удовольствие в плотской любви. — О, да, Каору! Чёрт возьми, ты идеален! Мне никогда не надоест наблюдать тебя голым! — продолжил восхищаться Синдзи, сам сбрасывая с себя одежду. — А мне тебя! — заверил Каору, пунктуально целуя любовника по ходу избавления от одежды. Когда дело дошло до трусов, Синдзи сам спустил их с возлюбленного и с затаённым дыханием вгляделся в его встающий член с раскрывающейся головкой.  — Ух ты, твой малый прямо выпрыгивает! — хлопнул в ладоши Синдзи, его собственный вытянулся почти до предела и едва не уткнулся в пупок. — Твой тоже! — Каору игриво погладил пенис Синдзи, после чего нагнулся стянуть носки и окончательно избавиться от штанов. Попутно он одарил член Синдзи нежным поцелуем и выше обсосал парню левый сосок. Синдзи избавился от прочей одежды — так юноши окончательно обнажились друг перед другом и перешли к близким ласкам, ибо им более ничего не мешало обмениваться самыми тесными и горячими любовными играми во время прелюдии. Подарив друг другу поцелуи, поглаживания, потеревшись членами, любовники с радостью поглядели в глаза, кивнули и перешли к основному процессу. Каору и Синдзи расположились на постели, сперва на боку, чтобы сосаться ртами и взаимно мастурбировать и пощипывать небольшие мужские соски, потом Синдзи без лишних разъяснений переменил позу, оказавшись лицом к члену Каору, торчащему стрелою. Во всем известной позе они принялись сосать эти главные предметы, предназначенные в первую очередь для получения наслаждения и только во вторую для продления рода людского. Они обсасывали и облизывали головки, проходились языками по стволам, корешкам и яичкам, заглатывали возбуждённые до предела хозяйства. Липкое предсемя обильно потекло из канальцев. Как следует потрудившись на орально-генитальном фронте, разгорячённые юноши перешли в наступление по следующему направлению — сперва они взялись за руки и помогли друг другу приподняться. — Я языком увлажню вход в твою шахту, — Синдзи взял с тумбочки тюбик смазки. — Только своего малого смажу как следует. Ты не против? — О, Синдзи, я буду только рад познакомиться сегодня с твоим язычком в другом моём местечке, — довольно поцеловал его в ответ Каору, — делай всё как желаешь. Я весь твой для нашей любви! Синдзи засмеялся. — Боже, — он крепко обнял Каору, держа в руках тюбик. — Какой же ты классный! Ты идеальный парень! Я никогда не перестану любить тебя! — Но-но, Синдзи, можешь не напоминать мне об этом, моё сердце говорит мне это всякий раз, когда я думаю о тебе, — высказал Нагиса. После таких слов любовник расположился перед ним раком. Синдзи раздвинул руками хорошо знакомые ягодицы и прильнул языком к самому лучшему в мире анальному отверстию. Так как это небесное создание не использовало его по назначению — лизать это место было одно удовольствие. Синдзи как следует смочил его слюною и запустил язык в тесную дырочку по самый корень, он отлично ощущал жар тела Каору и воображал как просунет туда свой член, который он постоянно теребил рукою во время этого пикантного процесса. Синдзи активно давил языком в самые разные стороны, после чего оторвался от ануса, несколько раз похлопал Каору по ягодицам, и взялся наносить смазку на свой член. — Тебя сжимать или дать свободный проход? — поинтересовался Каору. Находясь в подготовительной позе он тоже непрерывно разминал свой член рукою. Синдзи облизал ему сзади яйца и чмокнул анус напоследок. — Лучше пропусти, — Синдзи завершил подготовку, отставил тюбик и надавил смазанным членом на анус лучшего друга. Несколько секунд давления и головка проникла в тесное отверстие, после чего Синдзи протолкнул торчащее хозяйство глубже, дав тем самым партнёру свыкнуться с распиравшей его головкой. Всё же, решил Синдзи, Каору хоть и Ангел, существо богоподобное, но и о его комфорте нужно думать. При этом Каору куда лучше справлялся с пассивной ролью и отлично контролировал мышцы. Чувствуя, что друг расслаблен, Синдзи дальше продвинул своего малого с уверенной ухмылкой на лице. — Ты как? — поинтересовался он. — Всё нормально, действуй дальше как велит тебе страсть, — разрешил Каору. — Как скажешь… — Синдзи для усиления ощущения своей власти над пассивным любовником надавил ему на затылок и уткнул бледного юношу лицом в постель, следом же он совершил несколько быстрых движений. Парни продолжали в таком темпе, продвигая член до предела в горячее отверстие. Синдзи получал чистое удовольствие в последующую минуту — как только он понял, что готов кончать, то возжелал следующее: — Каору, я хочу увидеть твоё лицо. Давай-ка сменим позу. Пусть она станет мессианской… Тьфу, то есть миссионерской! — Как по мне, — Каору ловко приподнялся на руках, одновременно выпрямляя в такой позе правую ногу, — хоть каббалистической! — мимо лица Синдзи мелькнула нога Каору, он очень ловко пристроил вторую ногу — весь стройный и тонкий, Нагиса очень легко и изящно гнулся и изгибался. Он как поросёнок на вертеле, перевернулся на вставленном в него члене в миссионерскую позу и оказался лицом к лицу с Синдзи. Последний пододвинулся ближе, снова до предела вставив ему в зад свой любовный инструмент. Каору в этот момент сжался так, что Синдзи обильно выдавил предсемя в него и вообще чуть не кончил. — Ум, а ты знаешь, почему она так называется? — спросил Синдзи, давая своему парню время свыкнуться с полностью погружённым членом и ослабить хватку ануса. — Почему? — Каору улыбался с некоторым напряжением, Синдзи заметил на его обычно бледных щёчках страстный румянец. — Христианские миссионеры показывали эту позу американским индейцам — чтобы они знали как правильно надо трахаться! Потому что по-другому не нравится их капризному богу! — разъяснил юноша, чуть отводя своего малого и снова погружая его. Он продолжил в таком неспешном темпе, чтобы оттянуть миг сладострастного извержения. — Ну, если они так считают… — Каору слегка прокряхтел. — Если бог христиан наблюдает за нами сейчас, должно быть, он радуется сейчас, что мы поменяли положение на его любимое… — Да и ещё так ловко! Думаю, он кончил раньше нас от такого мастер-класса! — со смехом предположил Синдзи, продолжая сношение. Он чувствовал что подходит к концу. Сам Каору непрерывно водил от верха головки до середины ствола своими тонкими пальчиками, у него не должно было возникнуть проблем с разрядкой, но Синдзи всё же поинтересовался: — Ты скоро? — Уже… — Каору сжал губы. В подтверждения его слов из члена вырвалась большая капля семени, она взлетела к искрящимся алым глазам и упала на грудь Каору у соска. Секундой позже белая сперма пошла бурным и быстрым потоком, наблюдая за тем, как возлюбленный кончает, Синдзи дал себе полную свободу и сам разразился в быстром темпе — его простата между фаллосом и анусом молниеносно сократилась много раз и то ощущение было раем. Синдзи извергся обильно, мощно и быстро, заполнив пассивного бой-френда горячим соком, таким, какой сейчас остывал на его пальцах, груди и животе. Пенис Каору лёг чуть ниже пупка, из него не спеша потекли остатки семени. — Свершилось! — провозгласил Синдзи, когда сокращения внутри улеглись. Весь раскрасневшийся и охваченный приятным напряжением, он пристально всмотрелся в налитое краской лицо обычно бледного друга. — Клянусь моим малым, Каору, нет никого прекраснее тебя! Чёрт, какие же дураки эти Тодзи и Кенске! Как много они теряют, не присоединяясь к нам! Что может быть слаще сокращения простаты в те секунды, когда она дарит нам, мужчинам, такие ощущения? Особенно если на неё давит чей-то член! Чёрт, Каору, если все женщины исчезнут в один прекрасный день, то мужнины ничего не потеряют, а только приобретут! Правы были древние греки, когда полагали любовь между мужчинам возвышенной, ставя её в противовес любви между мужчиной и женщиной, продиктованной не высоким чувствами, а вторичным инстинктом продления рода! После этих слов, Каору с присущей ему во всем ловкостью и лёгкость, оттолкнулся руками от кровати и обхватил Синдзи руками и ногами. — Дай я тебя поцелую… Оп-па! Синдзи выпрямился, он теперь обнимал любовника и держал его над полом. Каору явно помогал себе левитацией, ибо весил как пушинка. Юноши скрепились долгим поцелуем. После этого они расположились на кровати — по традиции тот, кто извергался — вобрал в себя то, что изверг — Синдзи положил голову на кровать, а вставший над ним Каору расслабил кишечник и выдавил сперму из ануса в раскрытый рот любовника. Потом он прилёг рядом с ним. — Кстати, я по поводу любви между мужчинами, ты про неё как раз говорил с Тодзи и Кенске, — продолжил тему Каору, соединяясь в объятиях с нагим возлюбленным. — Я знаю об этой привычке Лилим всё усложнять и делать из всего что можно конфликты… — Угу… — Просто я услышал твой разговор за стенкой, когда обучал Рей II читать ноты, я уже не первый раз от тебя это выслушиваю… Какие проблемы у людей с любовью между мужчинами? — с непониманием спросил Каору. — Многие люди считают это неправильным. — Это абсурд. Всё что существует — то правильно, иначе бы оно не могло существовать. Неужели людей не видят, что всё, включая движения наших душ, наши чувства и тьма вокруг нас, всё проистекает из природы самой реальности с которой мы соотносимся, — рассудил Каору. — Мне это кажется настолько понятным… — Не все люди обладают таким умом, Каору, как вот у тебя. — Синдзи подумал, вспоминая все свои соображения на эту тему, про которую он уже давно перестал размышлять, посчитав исчерпанной. Тем не менее, как человек с философским умом, он изучил её до самого конца и решил таки поделиться своими соображениями с лучшим другом и возлюбленным. Он зашёл издалека: — Каору, ты можешь рассуждать о высоком, но низкое — а именно глупость и злоба людская, тебя, наверное, ставят в тупик. Поэтому я просвещу тебя, слушай, — во время разговора Синдзи заглядывал в любящие глаза Каору и это сильно подбадривало его. — Как ты знаешь, люди очень примитивны и слабы. — Да, все вы хрупки… — И люди сами осознают это, ибо это очевидно даже для них, а раз так, то нужно подняться в собственных глазах. Если ты жалок и бессилен перед силами природы и миром, перед судьбою, то тебе следует искать мнимое величие в господстве над слабыми — на другими, такими же людьми, которые тоже бессильны перед жизнью. Просто, чтобы компенсировать это невыносимое чувство ничтожности в душе. Нужно причинить им боль у всех на глазах, покорить их, чтобы тебя признали сильным — и ты сам признал свою силу в собственных глазах, хотя она надумана и ничего не значит на самом деле. Даже самый жестокий и якобы сильный человек — лишь букашка перед законами физики и роком судьбы. По этим причинам люди много кому причиняют боль — дети, чтобы самоутвердиться, принижают друг друга; взрослые создают воинские культы силы, чтобы принадлежность к ним и видеться себе сильными мира сего. Что касается однополых отношений, тот тут причина в следующем — так как в природе женские особи людей слабее мужских — то лучший способ унизить мужчину, это его изнасиловать. То есть опустить. Это делают не только люди, но и другие животные — обезьяны и волки, например. В стаях так поступают альфа-самцы со слабыми самцами, чтобы показать свою доминантность. В тюрьмах это наиболее наглядно — там низшая каста — это опущенные, те кого ебут в жопу другие заключенные. От этого у слабых на голову людей — я говорю не об отдельных людях, а о целых обществах — вот у них вот возникает ассоциация, что однополые отношения между мужчинам как-то зашкварят человека, то есть портят его и принижают. Но это ни на чём не основано реально, кроме бредовых ассоциацией в головах у идиотов. От сюда берётся гомофобия. Причём именно к мужчинам, к женщинам — то есть к лесбиянкам — её меньше. Поэтому те, кто морщатся от геев, могут спокойно смотреть лесби-порно. Люди иррациональны, глупы, жестоки и лицемерны, Каору, поэтому если за что их стоит ненавидеть, так это именно за это. Вот поэтому я в чём-то мизантроп. — А мне людей жалко, они же делают всё от собственного бессилия как ты говоришь, — сказал Каору. Синдзи от таких разговоров и после секса в активной роли захотел отведать любимого дурмана и потянулся к косяку с марихуаной. — Ты как сторонний наблюдатель-инопланетянин с добрым сердцем можешь жалеть людей, — Синдзи взял зажигалку и задымил. — Но я как часть людского общества испытывал боль и унижение от себе подобных. Поэтому я ненавижу людей за это. Синдзи слегка принюхался к дыму. Он разошёлся под потолком. — Поэтому… — Синдзи затянулся по полной и поудобнее расположился подле Каору. — Хорошо как сейчас будет… После трахи-трахи нужно сделать бахи-бахи! Что может быть лучше?! В этот момент от дыма сработала система пожаротушения, и холодный душ гасительной белой субстанции ударил с потолка по обоим парням. — Ай-йя! Блин! Холодно! — голый Синдзи вскочил с кровати. Каору весь изошёлся смехом, легко подавляя своё тело под своеобразный душ. — Синдзи, как бодрит! — Нагиса вскочил и запрыгивал на кровати, протягивая руки к потолку. — Щекотно! Этой штуки да побольше — мы бы сыграли в снежки! Правда, Синдзи-кун, это было бы здорово?! — Да уж… — Синдзи поежился голяком, глядя на затухший у пальцев ног косяк. — Покурили, называется… Кровать, шкафы, их личные вещи и они оба оказались все в холодном и белом… *** Следующим солнечным и тёплым днём, когда растаял почти весь снег, автомобиль NERV остановился у назначенного закрытого клуба. — Блин, я оделась слишком тепло для такой погоды! — высказала Аска, являя себя в красном пальто с огненным шарфом и шляпой с широкими полями. — Хоть кондиционер включай, — явилась следом Мари Венсен — она носила тёмную парку, обшитую мехом, большой серебряный крестик болтался на самом виду поверх неё. — Аномальная солнечная активность будет нарастать в следующие дни, — канцелярским тоном сообщила Рей Аянами I, следом выходя из машины. Она носила короткую светло-голубую куртку и тонкие тёмные джинсы. Все три девушки одели чёрные солнечнозащитные очки. Рей и Марию одевали Аска и Мана и девушки положились на их вкус. — Я буду здесь, — доложил водитель. — Мы знаем, — Аска направилась к дверям закрытого клуба и заявила охраннику о том, кто она. — Вас ждут, лейтенант Ленгли, — кивнул бугай на входе. — Но меня предупредили, с вами будет ещё лейтенант Венсен и ваша личная охрана. — Да, я лейтенант Венсен, а вот лейтенант Аянами наша охрана, сэр, — улыбнулась Мария, обнимая рукою названную компаньёншу. — Хорошо… — бугай показался немного сбитым с толку. Он пропустил девушек и крикнул: — Вилфрит, проводи дам! К ним подоспел ещё один лакей — тоже накачанный, коротко стриженый, но с элегантным видом во фраке. Уже он проводил девушек в помещение, где люди разных возрастов слушали какую-то старомодную оперу. Он провёл их к столу, где сидели Хельга и её брат. Они были нарядно одетые — первая носила платье из тёмного бархата, второй просто облегающий чёрный костюм, прекрасно показывающий его могучую фигуру. — Добрый день! Вы даже раньше намеченного! — Хельга обнялась с Аской. — Я не люблю опаздывать! Ты же не моей парень, чтобы меня ждать? — отозвалась та. Все обменялись приветствиями. — Разрешите поинтересоваться, где ваша охрана? — спросил брат Хельги. — Негоже же столь важным для всего человечества девушкам ходить без надёжных защитников? — Ой, мы сами за себя можем постоять! — хвастливо заверила Аска. — Вы в этом сомневаетесь?! — Мария, Аска, Рей, разрешите представить, это мой брат — Николае. Ему двадцать пять и он один из самых порядочных мужчин, что я знаю! — К вашим услугам! — поклонился Николае, встав с места и выдвинув девушкам стулья. Особое внимание этот кавалер уделил своей предполагаемой избраннице. — Садитесь, лейтенант Венсен, прошу вас к столу. Здесь меню, я оплачу любые вкусности, вы можете выбрать всё, что захотите. — Спасибо большое, Николае, вот никогда не встречала таких порядочных мужчин! — заулыбалась в ответ Мария. — Фи! Вы какой-то уж слишком манерный! — поставила в упрёк Аска, опыт с Кадзи Рёдзи научил её остерегаться таких мужских особей. Рей просто молча села. — Поверьте мне, лейтенант Ленгли, я могу быть очень не-элегантным, когда того требует ситуация, — заявил Николае, если бы Аска как Синдзи могла улавливать мелкие перемены в мимике, то отметила в его взгляде нечто от хищника. Николае в дополнении к своей внушительной атлетической фигуре обладал красивым мужественным лицом — прямым носом, чуть сглаженным подбородком, утончёнными губами и очень выразительными голубыми глазами. Его кожа — как у сестры — отличалась аристократической бледностью, хотя ему для красоты и пущей мужественности лучше бы подошёл небольшой загар. Николае носил короткую стрижку, его волосы обладали чистым медовым оттенком. — Но лучше, чтобы таковых ситуаций случалось поменьше, — закончил Николае. — Рада познакомиться и с тобою, Рей Аянами, — Хельга с улыбкой обратилась к названной, её она раньше не встречала. — Да, — отвечала та, глядя в ответ очень холодно и по-деловому своими красными глазами. Она словно источала лёд, подумала Хельга, совсем не как её близнец Нагиса. — Мы взяли нашу тихоню-мрачняшку Аянами как телохранителя, — пояснила Аска, — не стоит вести с нею светские беседы, ей это не интересно. — Тогда вы расскажите о ней, если это не секретная информация, — попросила Хельга. — По правде говоря не только секретная, Рей так малообщительна, она ничего нам о себе не рассказывает, — ответила Мария, смотря на Николае. — Давайте будем обсуждать не её, а лучше поговорим о нас, — сказала Аска. — Представь, что меня здесь нет, — заговорила Аянами. Она с очень серьёзным взглядом изучала всё вокруг. Её взор остановился на отдалённом столике, где за ними наблюдала группа пожилых господ, они сразу же отвернулись. Сама Аянами чуть сузила глаза, в её алых зрачках отразился высокий господин в старомодном фраке среди них. Потом она повернулась к ребятам. — Мне сказали, меня легко не заметить, — молвила она, поглядев на Аску как на авторитета в подобных вопросах. — Я это однажды ей сказала! — пояснила Аска. — Но это не правда, такое чудо как Рей очень заметно, верно? — Уж точно, — сказал Николае. — Да-да, — закивала Хельга. Физиономист или хороший эмпат заметил бы в брате и сестре ненормальную напряжённость, Аска её уловила, но списала всё это на волнение из-за Рей. Она поначалу хотела пригласить Каору вместо неё, с ним всё прошло бы куда спокойнее, тем более ему бы наверняка пришлась бы по вкусу опера, однако Хельга прямо предупредила, что их семья придерживается строгих традиционных ценностей и не хочет видеть в своём окружении явных гомосексуалистов, поэтому во избежания возможного недовольства лучше взять какого-то иного. Друзьям подали к столу традиционные немецкие деликатесы и блюда. Постепенно Хельга и Николае привыкли к Рей и стали вести себя достаточно расковано. Старинная опера на сцене сменилась более ритмичными и современными постановками. Ряд господ в богатых костюмах с хорошо поставленным голосом сделали со сцены несколько заявлений о величии немецкого народа и их армии, которая браво сражается с силами хаоса в это непростое время. Как было оговорено заранее, Аску, Рей с Марией тоже вызвали на сцену. Говорила первая из них, Аске приятно было пребывать в центре внимания и на ходу она без затруднений сообразила небольшую вдохновляющую речь. Когда Марии предложили микрофон, то она немного растерянно заявила, что во всём согласна с Аской. Рей его давать не стали. Она всё глядела на господина в старомодном фраке. В конце этого мероприятия все пятеро прогулялись в небольшом парке, обнесённом забором, куда не пускали посторонних — он располагался здесь же у клуба. Рей идеально выполняла функцию охраны — она следовала тенью, молчала рыбою и взгляд её алых глаз скользил по всему окружению и задерживался на любой интересной детали — будь то садовник, что-то уронивший в фонтан, или пробежавшая по веткам белка. Остатки мокрого снега лежали меж деревьев, начавших распускать листву. Природа активно просыпалась от зимнего сна, пробуждая жизнь и цветение. Аянами даже больше отвлекалась на созерцание этого пейзажа. Две её подопечные и брат с сестрою во время прогулки периодически посмеивались и вели разговоры обо всём на свете, так или иначе они часто касались тем, связанных с NERV и их войною против угроз человечеству, но Мария и Аска всегда давали уклончивые и неконкретные ответы, Николае и Хельга понимали проблему военной тайны и избегали прямых вопросов. Похоже, они просто интересовались без какого-то намерения. — Вы же знаете корпорацию «Кирью»? — спросил Николае, чтобы похвастаться родством: —  Мой отец — патриот и просто отличный человек — Еремиас фон Альтберг-Эренштейн, он один из её диктаторов... Шучу! Директоров, конечно! — Где работает господин Нагиса? — уточнила Мария. — Да, — ответила Аска. — Я его видел, его фамилия… он случайно не родственник Пятого Дитя? — спросила Хельга — Да, он его отец, — ответила Мария, Аска незаметно ущипнула её. Она поняла, что допустила ошибку. — О, неужели так тесен мир?! — хмыкнул Николае. — Меня это подчас поражает! — Да, мир тесен, куда не плюнь всюду родня, — сказала Аска. По итогу прогулки вся компания отправилась в особняк семейства Альтберг-Эренштейн. Как пояснил Николае, никого из его родственников там нет, они все трудятся на благо родины и потому никто их сегодня не побеспокоит. — Кроме нас здесь только наш прадед и его сиделка с лечащими врачами, мы специально отпустили почти всю прислугу, чтобы она не мельтешила, — пояснял Николае. — Прикиньте, нашему прадеду уже исполнилось 131 год! — сообщила Хельга. — Что, серьёзно? — удивилась Мария. — Правда, он долгожитель?! — засмеялась немка. В этот момент на неё пал суровый взгляд брата. — Наш уважаемый прадед Адольф, он не может даже сам говорить и двигаться, уж скоро он вернётся в вечный круговорот природы, — сказал на это Николае, задержав взгляд на большой репродукции картины Николая Рериха, висящей в гостиной. Затем он указал на портрет высокого мужчины в военной униформе, надпись под портретом гласила: «Карл-Генрих, граф фон Альтберг-Эренштейна, 1877-1917». — А вот это тоже один из наших известных предков, от которого я наследовал фамилию, имение и много чего ещё. Он командовал подлодкой «U-29» во время Первой Мировой войны, вот она, — молодой человек указала на точный макет подводного судна под портретом. — Воевал с британцами и американцами [5]. Погиб в бою. — Вы сказали, ваш прадед прожил 131 лет. Но максимальный срок жизни клеток человека — 120 лет, — спросила вдруг Мария, отводя взгляд от чучела здорового медведя. — Кто ваш родственник? Он человек ли? — Он человек, великий человек, в своё время много сделавший для нашей страны, — пояснил Николае. — Но природа берёт своё. Смысл человеческой жизни в том, чтобы следовать ей. Всё в природе имеет четыре этапа — появление, существование, смерть и возрождение. В ней ни что не исчезает и всё переходит во что-то большее. Этот закон виднее всех сформулировал Гвидо фон Лист [6]. К сожалению, личность человека исчезает, но он живёт в своих потомках, в его генах наследуется его суть и во мне, в моей крови живут мои предки. Поэтому я могу наследовать часть их славы и силы. Они всегда со мною. — Скажи, а по-твоему в этой Вселенной есть Бог? — спросила Мария. — Да, есть, но Бог это не старик на облаке и не незримая высшая сила, природа вполне самостоятельна и без Творца в привычном понимании. Бог — это род наиболее достойных людей, — ответил Николае. — Вот что или точнее кого, совокупность каких индивидов, я могу назвать своим Господом. Люди с максимальным творческим потенциалом, преобразующие наш мир и всё общество к лучшему, креативисты — как их можно назвать — вот кто сам себе и всему Создатель. — Эх, сюда бы Синдзи, он любит такие разговоры — только заикнись о вечном, как он раскроет рот и его как понесёт… — закачала головою Аска. — Но да он ничего кроме своего японского и не знает. — Я бы мог с ним подискутировать, мне известен японский, я выучил его в тринадцать за полгода, — осведомил Николае. — Но я так понимаю, его взгляды отличны от моих кардинально? — О да, он всё попирает. Все ценности. И обосновывает это каждый раз очень логично и убедительно, — заявила Аска. — Если бы вы могли говорить так же, то смогли бы разоблачить его и указать ему, где он не прав, — добавила Мария. — Я бы с удовольствием это сделал, но боюсь в его ситуации проблема не только в нём. Ведь мы заложники дел наших предков. Как думали они, думаем мы, в нас их кровь, их гены и это определяет конфигурацию нейронов в наших мозгах, — говорил Николае. — Поэтому если род плохой, если гены повреждены — ведь вы не будете спорить со мною, что привычки, предрасположенности и болезни наследуются — и это доказано даже самой толерантной и политкорректной наукой. Иначе говоря есть гены, которые можно назвать дегенеративными, то есть влияющими отрицательно на род людской. Вы согласны? — Разумеется, поэтому женщинам с предрасположенностью к раку груди эти самые груди отрезают, — вспомнила Аска. — Верно. Различные болезни и уродства это внешние проявления, но есть внутренние — слабоумие, чрезмерность в еде и сексе, предрасположенность человека к извращениям, наркомания — то есть всё то, что мешает природе человека развиваться в конечном счёте, то нежелательно ему, — рассуждал Николае. — По-моему, сударыни, мои размышления основаны на фактах, логике и здравом смысле? Согласитесь же со мною. — В чём-то да, — закивала Аска. — Что касается Икари Синдзи и Нагисы Каору, то они публично признались в своей так называемой «нетрадиционной ориентации», то есть их природа деструктивна и направлена на вырождение, — продолжал рассуждать Николае. — Конечно сами по себе они безвредны и даже полезны как личности, учтивая их роль пилотов Евангелионов, но как род — они тупиковая ветвь, как они смогут произвести детей? При этом человек это целый механизм — микрокосмос — как учили греки — если у него в голове поломано одно, то вскоре будет ломаться второе, третье… десятое и так до полного разлома. Поэтому такие люди будут думать деструктивно — хуже того, их могут слушать. И их невозможно перебудить логикой, фактами и здравым смыслом, они всё это не принимают или искажённо понимают, по-своему, не так, как оно есть на самом деле, точно так же, как шизофреники не могут воспринимать нормальных людей. Поэтому это печальная ситуация. Но давайте лучше сменим тему на что-нибудь другое, по этой части вы меня уже поняли. Три девушки слушали красивого мужчину. Мария из-за мировоззренческого кризиса внимала ему больше всего, клюнув на харизму. Аска с одной стороны готова была ему поверить, с другой она вспоминала свой однополый опыт, в том числе с Рей, она помнила, как ей было хорошо — выходит, если Николае прав, то она Untermensch? Уж с этим-то она не могла согласиться. — В ваших рассуждениях есть одна главная ошибка, — вдруг заговорила Рей, глядя на Николае. Её взор осадил уверенность нордического философа и в его голубых глазах блеснул страх. — Вы исходите из того, что этим миром правит какой-то порядок. Но это не так. Мир лежит во власти хаоса — поэтому человеку нужно искать свой рай в своём сердце посреди океана агонии и беспорядка. — Э… — Николае попробовал собраться с мыслями, голос Рей прозвучал негромко, красиво и очень вкрадчиво. Он сбил его с мыслей. — То что ты горишь, оно отрицает род, коллектив, с которым человек связан духом, понимаешь? А что может сам человек? Ничего — дом он ни построит, дерево не посадит, детей не вырастит! — Николае лживо улыбнулся, обнажив белые зубы. — Дом разрушится, дерево усохнет, дети умрут, — перечислила Рей с фаталистической неизбежностью. — Нет в них никакой цели в самих себе, кроме того, чтобы служить Раем для человека, если таков его Рай. — Да, для меня Рай — это дерево, дом и семья! — заявил Николае, чтобы прийти к нему философскому компромиссу. Он боялся Рей, чувствуя, что в ней что-то не то, она отличная от нормального человека не только странной внешностью. Тем более девушки уже устали его слушать и требовалось в целях эффективности переменить тему. Николае завёл разговор о политике — члены его многочисленной семьи, в том числе занимали места в кругах власти и в парламенте. Речь пошла о том, чтобы провести Аску в эту сферу деятельности. Рей встал с места и куда больше заинтересовалась картинами. Помимо них здесь оказалось много чего интересного. — Я могу походить по дому? — спросила позволения Аянами. — Только по определённым комнатам, — ответил Николае. — Хельга, проведи-ка ей экскурсию. — А может мы пойдём все вместе изучим ваши хоромы? — предложила Мария. — Да, у вас интересное место жительства, — поддержала Аска. — Хорошо, пойдёмте, — встал с места Николае. Компания двинулась по дому. Тут везде всё было обставлено в стиле вычурного эстетизма, каждая деталь украшения была чем-то дополнительно украшена. Ручки дверей были выполнены в виде львиных глав, на всех стенах висели картины и портреты, освещение состояло из ламп в виде позолоченных подсвечников, витых какими-то змеями. В просторных залах висели громоздкие люстры. Николае с талантом харизматичного экскурсовода начал рассказывать в каком веке какой герцог заложил фундамент этого здания, когда происходили достройки и перестройки каких частей и так далее. Ребята минули ряды рыцарских лат, установленных у стен — стражники в грозном безмолвии приветствовали гостей в полном вооружении. Аска провела пальцем по лезвию алебарды, убедившись, что оно настоящее. — Сколько всё это стоит? — поинтересовалась она. Николае озвучил заоблачную цену. — И ещё дороже содержание этого дома. Ну, а его место в моём сердце — он бесценно! Ведь это семейное гнездо — моя связь со всем моим родом! — завил их новый знакомый. Мария с восторгом глядела на него. Заметив её щенячий взгляд, Хельга стала подначивать: — Хорошего женишка я тебе сыскала, да, Мария Венсен? — Да что вы! Я чувствую себя недостойной! — сказала та. — Да ладно, мне не чужда простота! — прервал её Николае фон Альтберг-Эренштейн. — Ты пилот Евангелиона, враг монстров, страж человечества, ты приносишь большую пользу миру! Твоя светлая кожа, твои светлые глаза, твои светлые волосы — всё в тебе светлое и прекрасное! — от таких слов немецкого богача американская девушка просто растаяла и кинулся ему в объятья. Николае прижал её к себе. — Правда они хорошо смотрятся вместе? — посмеиваясь, спросила Хельга. — Да уж, как приторно… — Аска уже начала морщиться от такого. Рей хранила стоическое безразличие. — Но, Николае… — Для тебя я Ник. Да близких я Ник. — Хорошо, Ник, я просто так мало тебя знаю, — напомнила Мария. — Не бойся, ты куда-то торопишься? Я много работаю, но в выходные — как сегодня — мы можем видеться, — заверил Николае. Дальнейшая беседа продолжилась в подобном духе. Во время прогулки Рей смогла определить место возмущений на том плане бытия, что был недоступен людям. Она почувствовала его как только вошла в дом. Оно располагалось чуть дальше над ними, в том месте, где прямо впереди находилась туалетная комната, предназначенная для обслуги дома. — Мне нужно отлучиться, — указала на это место Аянами. — Хорошо, Рей, мы тебя подождём здесь, — сказала Хельга. — Спасибо, — Рей направилась в туалет. Скрывшись за его дверью, она защёлкнула щеколду за собою, стала чисто-белой и бесшумно оторвалась от пола и прошла через потолок. Её голова появилась из пола с дорогим паркетом в комнате этажом выше, над её головой на самом потолке оказался развешен плакат с символом в виде буквы «W», царственного головного убора над средней палочкой, вроде короны, сверху украшенного нимбом. На стенах везде висели портреты одного известного немецкого политического деятеля тридцатых-сороковых годов прошлого века, Рей читала о нём в учебнике истории. Его портреты и фотографии буквально завешивали все стены и от его физиономии даже рябило в глазах. Но Аянами более всего заинтересовало странное устройство возле кровати с больным и старым человеком. Подле него спиною к Рей располагалась сиделка. Она следила за этим древним стариком — из всех людей, когда-либо виденных Рей воочию этот мог похвастаться своей ветхостью. Его кожа ужасно сморщилась и приобрела нездорово-коричневый цвет. Руки его покоились на груди, лицо с остатками чёрных усиков под носом казалось потёкшим формой, как у плавящейся восковой фигуры. На черепе почти не осталось волос. Левый глаз выглядел остекленевшим. Зато правым этот ужасно ветхий старец смог отреагировать на явление Рей. Должно быть он решил, что она бледный ангел смерти, восстающий за ним из самых глубин ада, где его видную персону уже давно заждались. Рей Аянами — все белая с красными глазами — опустила их взгляд на прибор цилиндрического вида в человеческий рост. От него тянулись провода к рамкам, уставленным у головы старика. Рядом с ним же возвышался штатив капельницы. Похоже это техно-оккультное устройство поддерживало жизнь в этом человеке, который всё никак не хотел с нею прощаться. Вид Рей его перепугал, он весь задрожал, сиделка засуетилась вокруг него. Она испугалась от того, как подскочил пульс дряхлого старца, отображённый рядом на экране. Рей всё поняла и быстро удалилась через пол, как появилась. Она выяснила для чего требовалось оккультное устройство, сочла ситуацию малоинтересной и покинула туалетную комнату. Рей присоединилась к друзьям и они вместе продолжили дальнейший обход дома. Закончилось всё это ужином в беседке у дома. Солнце уже висело над горизонтом, усталые друзья не спеша готовились расстаться. Мария радостно и сердечно попрощался с Ники, Аска чуть менее радостно с Хельгой, Рей просто обвела дом прощальным взглядом. После этого девушки вышли за ворота и сели в свой автомобиль. По пути Мария делилась самыми лучшими впечатлениями от встречи со столь умным, красивым, талантливым и богатым молодым человеком, как наследник семьи Альтберг-Эренштейн. — Николае просто превосходен! Он или мне кажется идеальным, или он такой на самом деле… Нет, я понимаю, тут может быть какой-то подвох, но… — Лучше его узнаешь в следующие выходные, — сказала Аска. — А пока мы отдохнём и ещё подумаем о нём на свежую голову. Нам не помешает навести справки. А то мало ли что… Николае и Хельга проследили за отъездом автомобиля, брат поглядел на наручные часы. — Пойдём, у нас ещё час до собрания, — сказал он. — Да, — кивнула сестра. — Что думаешь? — спросила она, когда они шли в гостиную. — Мария ничего, она белый человек по крови, по ней это отлично видно. Но мне нужно разговориться с ней одной. Аска, — Николае пожал плечами, — она красива, но разрез её глаз… он не столь узок, как у обычных обезьян, но во многом он выражает то неотъемлемое порочное влияние гибридизации… Николае поднялся на крыльцо дома и перешагнул порог, за которым к нему подскочил немолодой лакей. — Господин, поступил звонок от господина Крафта, он велел сообщить, что задерживается… — Ладно, ничего страшного… — кивнул Николае, идя дальше. — Так вот, Хельга, я пока только получил первое впечатление, делать на основе него выводы не стоит. — А что с этой третьей? — сестра не осмелилась назвать Аянами Рей по имени, словно опасаясь что она каким-то неведомым образом услышит и появиться как Мефистофель. — Скажу честно — от неё мурашки по коже, не знаю, какое она впечатление произвела на Карла, но… в ней что-то есть. — И мне она показалась жуткой… Николае с задумчивым выражением дошёл до гостиной и опустился на диван. — Если всё проанализировать, то она точно выведена искусственно, — говорил он севшей напротив сестре, — и это касается того пидараса Нагисы. И Икари. У них есть сила, их извращённость указывает на нарушение нервной системы, то есть, я хочу сказать, их изменяли генетическими манипуляциями. Всё дело в этих SEELE. И если верить Икари, его «Евангелию», то у них там произошло смещение власти. Гомункулы и мелкие людишки взяли власть на предикторатами, Синдзи проговорился, уверен, его не убили только из-за его особых способностей. Наш долг взять всё в свои руки. — Ты думаешь мы сможем? — неуверенно спросила Хельга. — Да, настоящий человек идёт к власти невзирая ни на что, — Николае поглядел на портрет Ницше, — только она движет сильнейшим из сильнейших, как говорил Заратустра. Хельга усмехнулась и как-то уныло поникла взором. — Я знаю, сестра, тебе не хватает воли к власти и силы, но ты нужна мне как моя рука, — высказал брат. — Спасибо, Ники, рада если ты так действительно думаешь… *** Солнце ещё ближе спустилось к линии горизонта, когда меж тесных улиц на севере Шварцбурга остановился дорогой автомобиль. Высокий господин средних лет в тёмном старомодном фраке с треугольным лицом, чуть заострённым носом и нетерпеливым выражением покинул сидение и подошёл к небольшому книжному магазину, втиснутому меж жилых домов. Двое его здоровых молодчиков, утомлённых долгой ездой и пробками на дорогах, едва поспевали за ним. Втроём они вошли в магазин. Их сразу же встретила обворожительного вида светловолосая красотка с вызывающим нарядом на грани приличия. — Здравствуйте, вы Карл Эрнст Крафт? — обратилась она к посетителю. — Да вы прямо экстрасенс, милочка! — загорелось в глазах у вошедшего с охраной господина. — Я не экстрасенс, я Сисификс, — усмехнулась красотка, — а мистер Нил О`Тип ожидает вас. — Надеюсь его 12 том «Откровений Глааки» при нём? — спросил Карл, не стесняясь строить глазки при том, что ему давно перевалило за сто. Впрочем, его фривольная собеседница жила на свете ещё со времён Атлантиды, так что… — Разумеется, — закивала Сисификс с игривым выражением лица завлекая Карла в дальний кабинет за нагромождённым стеллажами книг. Карл уже давно охотился за двенадцатым томом «Откровений Глааки», который считался навсегда утерянным или даже вообще выдуманным. Он прошёлся взглядом по гласившим названиями на обложках — «Кхаат Аквадинген», «Запретные культы», «Мистерии Червя без сокращений», «Откровение Глааки, том II», «Король в Жёлтом без цензуры для изысканных безумцев», «Биборан, том IV», «Священный Ахредуптусъ», «Некрономикон Экс-Мортис под редакцией Э. Уильямса»… Как опытный оккультист Карл сомневался в их подлинности, ибо знал, что только особо изощрённый безумец или же сам коварный и чудовищный Ньяртатхотеп, принявший облик человека, отважится в открытую выставить такие труды в свободном доступе для каждого заходяги — но с другой стороны, интуиция подсказывала ему, что свининка стоит выделки. Правда, она у Карла работала обычно плохо и потому он редко добивался успеха в жизни…