Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

— У нас хорошие новости, — сообщила командующая Кацураги всем пилотам, когда они собрались в помещении для брифинга, с ней также были экс-командующий Икари, его верный товарищ Фуюцуки, глава научного отдела Акаги и лейтенанты техотдела Ибуки и Хьюга, уже по виду этой команды стало ясно, что сегодня после завтрака защитников человечества созвали не на простое дело. — Вы обнаружили базу SEELE? — угадала Аска. — Так точно, — ответила Мисато. — Ну наконец-то мы их прижмём, — сжал кулак Тодзи. — Их база — это первый Геофронт, — ответила Мисато, часть пилотов не поняла о чём речь. Макото вывел на экран карту Антарктиды с отмеченной точкой. — Как вы понимаете, ещё во время первой битвы с их Евами мы не из головы взяли Южный материк, как гипотетическое их место базирования. Ещё до экспедиции моего отца, во время тайных экспедиций Третьего Рейха в конце 30-х годов прошлого века, стало ясно, что под поверхностью Антарктиды, вот в этой точки на огромной глубине, очень близко к мантии, расположена искусственная сферическая полость, подобная Геофронту в Японии, совпадающая размерами — то есть 13,75 километров в диаметре, созданная в ту геологическую эпоху, то есть около четырёх миллиардов лет назад. Она находится под горой Маркем, а это самая высокая вершина хребта Королевы Елизаветы на Трансантарктических горах побережья Антарктиды, это тихоокеанское побережье — немного к востоку от Новой Зеландии. Синдзи невольно вспомнил вопрос Тодзи, который он задал перед экскурсией в Нижнюю Догму: «Почему всегда Антарктида?» — SEELE назвали эту конструкцию Белой Луной, а наш Геофронт — Чёрной Луной, это сама по себе увлекательная история, — продолжала Мисато, отмечая, как внимательно и с большим интересом её слушают пилоты. — Не то слово, — согласился Синдзи, уже не мало подробностей зная про это из тех документов, которые ему дал Зкауба. — А можно поподробнее? — попросил Виктор. — Пожалуй, мы никуда не торопимся, — сказал Фуюцуки. — Не так ли, командующая Кацураги? — Тогда… я предоставлю слово капитану Картеру — участнику тех событий, — сказала Мисато. — «Неужели нам так просто расскажут про то, что я тайком выведывал? Интересно, как к Картеру отнесутся теперь, когда узнают, что он был нацистом», — подумал Синдзи. — «Так значит он точно Сен-Жермен!» — подумал Виктор, ещё одна догадка подтвердилась! — Спасибо, я расскажу суть коротко, — начал Рэндольф. — Как вам всем известно в Германии после прихода к власти национал-социалистов существовали оккультные общества — например, Аненербе. Они тайно проводили опыты, например, над евреями и геями какими-нибудь там, проверяя, например, что с ними будет если провести над ними Шестой ритуал разрыва Наг`Ха — у подопытных от этого обычно взрывались головы, искали чашу Грааля, разрабатывали пушки Йит, ну, и занимались прочей тому подобной деятельностью. Они нашли Атлантиду и Гиперборею на затонувшем континенте Му, и даже ещё более древнюю Тхим’хдру, о которой ни один Платон с Аристотелем и слыхом не слышали. SEELE на протяжении веков создавали оккультные группировки, привлекая учёных, историков, магов и философов для своих целей. Они создали тот субстрат из которого образовали нацистские оккультные организации… Вот только они предали SEELE, ибо они хотели царствовать в этом мире с помощью своих знаний, а не в каком-то там ином, который они должны были получить после уничтожения этого. Это иная история — я как-нибудь потом её вам расскажу, сейчас я упоминаю об этом, чтобы вы лучше поняли дальнейшее. — «Он не хочет рассказывать о своём участии во всём этом», — подумал Синдзи. — Ещё до войны SEELE через своих нацистских клевретов совершили ряд экспедиций. Они проследовали по маршруту, совершённому экспедицией Мискатоникского университета, имевшей место быть в 1930. Тогда случайно обнаружили Хребты Безумия и город Старцев, заселённый шогготами, отчего часть экспедиторов пошла на обед [1]. Нацисты с их знаниями в магии оказались достаточно умелы, чтобы не стать обедом для шогготов, а подчинить их. С их помощью они создали множество баз, в том числе Новую Швабию, — пока Картер говорил, лейтенант Хьюга вывел множество изображений на экран, то были цветные и чёрно-белые снимки, как-то: пейзажи Антарктиды, монолитные строения Старцев, шогготы, какие-то странные штуковины, затесалось даже несколько летающих тарелок с нацистской символикой. — SEELE были чужды идеи Рейха, они не воспринимали их языческие бредни всерьёз, хотя и презирали, однако большинство их нацистских клевретов либо на самом деле уверовали в идеологию Рейха и доктрину Огня и Льда [2], не желая мириться со вселенской безысходностью, либо же просто желали власти и блага. К началу Второй Мировой нацистские оккультные группировки уже действовали самостоятельно от SEELE, они уничтожили множество агентов культа и желали принести победу Рейху… Но SEELE оказались проворнее, они ликвидировали большинство оккультных деятелей, направили силы Коалиции на уничтожение или захват чудо-оружия… — Теперь я понимаю, отчего нацисты считали евреев чистым злом, — высказал свои мысли Синдзи, — аватар Ньярлатхотепа — Яхве или Обитатель Тьмы, избрал народ Моисея для своей миссии. Две тысячи лет назад в Израиле тайные волхвы-культисты, продолжатели дела Моисея, создали сына Йог-Сотота — Иисуса или Агнца, своего мессию, чья цель — Армагеддон. Если нацисты знали это, тогда ясно, отчего они так ненавидели евреев. — Это не значит, что они были правы, — сказала Мисато, — большинство евреев понятия не имели про конец света и тайные культы, они сами бы были в ужасе от такого. Это не оправдание для Холокоста! — Тем паче евреи первыми его проводили, о чём написали в Ветхом Завете [?], — дальше высказывал Синдзи, — странно мне, что Библию не признали экстремистской, а «Мою войну» признали. — Потому что мы живём в лицемерном мире двойных стандартов, — напомнил Гендо. — Это точно, — согласился Картер, — после войны SEELE из-за тени ООН наложили руки почти на все нацистские разработки, они покарали мятежников, истребив их вместе с родственниками. — До n-ного колена, согласно Ветхому Завету, — добавил Гендо. — В чём Синдзи прав, так это в крайней свирепости этих фанатиков. — Это всё чрезвычайно увлекательно, но давайте вернёмся к нашей основной теме, — заговорила Рицуко. — Ну, теперь вы лучшее знаете, откуда пошло исследование Антарктиды, — подвела первый итог Мисато. — В середине второй половины двадцатого века на волне борьбы с отдельными мелкими группировками служителей CCD, таких как хтонианцы, Комитет учредил в Японии институт искусственной эволюции человечества, призванный исполнить безумные планы SEELE. Одновременно с этим мой отец проник в Белую Луну и обнаружил там главное наследие Предтечей-Старцев, какое — вы уже знаете. В 2000 году он провёл контактный эксперимент, стремясь… поместить в меня душу Адама, одного из FAR. Вот так он хотел создать человека нового века и заодно оружие против CCD. Душа Адама оказалась вмещена в эмбрион, который я носила под сердцем… Так родился Каору. — Извините, — Виктор поднял руку, — так ваш отец знал, что вы были беременной? — Нет, это был очень ранний срок. Если хочешь знать — мне тогда было 15, я была очень плохой девочкой, раз залетела от одного из своих парней, даже не могу вспомнить от какого, — рассказала Мисато. — Господи Иисусе, вы не знали о гандонах? — спросила Аска. — Кажется, мы предохранялись таблетками и они не помогли, — почесала затылок Мисато. — Но да кто бы об этом говорил, — заступился за даму сердца Макото. — Кому как не вам, лейтенант Ленгли, знать, что они иногда не помогают? — Извините, что вмешиваюсь, но, по-моему, очень стыдно обсуждать такие личные темы, — заметила Майя. — Ой, лейтенант Ибуки, как будто мы не знаем, что вы — лесбиянка! — нашла чем ответить Аска, это очень задело Майю, она аж растерялась и ей стало стыдно. Комментарий Аски возмутил её коллег, Синдзи и другие хотели было ей ответить, но перепалку на извечную тему прервал Фуюцуки: — Прекратите! У вас совсем нет стыда! — Да, давайте не будем об этом, — поддержала Рицуко. — Я просто хочу, чтобы мои подчинённые знали обо мне и о том, как я замешана во всём этом, о том, как всё взаимосвязано в нашей истории и в нашем деле, — объяснила Мисато. — Никогда не считал кого-то совершенным человеком, Мисато-сан — но да не суть, как командир вы лучше много кого! — одобрил Кенске. — Спасибо, так вот, во время Антарктической трагедии, когда произошло свёртывание Адама в эмбрион — побочный эффект от пересадки его души, большая часть высвободившейся энергии ушла вниз и завалила Белую Луну… По официальной версии. На деле же она мало пострадала. SEELE создали там свой второй штаб. Дело в том, что именно в Белой Луне — как в самом защищённом месте — находились фабрики по созданию Кайдзю. На протяжении многих миллионов лет шогготы поддерживали их в надлежащем состоянии даже без Старцев. SEELE сумели переоборудовать их и восстановить в должной мере, чтобы начать с их помощью производить свои Евы. — Мисато сделала паузу, держа руки на груди и опираясь на стол позади. — Знаю, это звучит абсурдно, но это так. — Она сошла с места, заложила руки за спину и стала ходить перед пилотами и перед коллегами. — Сразу после убийства Агнца и председателя Лоренца стараниями обоих Икари, многие члены SEELE покончили с собой, как вам известно, и удалили данные. Так вот, мы воскресили их, подвергли пыткам, промывкам мозгов и всему прочему, чтобы узнать все их тайны. Капитан Картер с Рей и коллегами провели астральные экспедиции в указанных местах, мы проверили их, собрали данные. Нашли всё намёки, все улики — все это благодаря нашим спецслужбам, так мы обнаружили последнее и самое тайное логово SEELE. — Вне всякого сомнения они создали его на случай непредвиденных обстоятельств, — сказал Гендо. — Его секретность была такова, что лишь совсем немного людей знало об этом месте, это были старшие адепты SEELE, те, чьи мозги обрабатывал сам Агнец, он видел их мысли и не сомневался в их самой фанатичной вере. — И что характерно, даже Зкауба не знал об этой базе, хотя он был одним из главных ведущих их проектов, — заметил Рэндольф. — Несомненно, SEELE использовали все его знания и наработки, чтобы восстановить фабрики Старцев, расширить способности своих Евангелионов и воссоздать древнее оружие Старцев и самых Старших Богов, или FAR как вы их зовёте. Однако я не сомневаюсь ни секунду что большую часть к делам в Антарктиде приложил сам Мистер Н со своими ближайшими служителями… — Да, у нас огромное множество догадок и предположений, одна хуже другой, честное слово, — сказала Мисато. — Однако достоверно известно, что Белая Луна защищена от всего внешнего мира некими барьерами, которые не фиксируются нашими спутниками. Думаю про них лучше расскажет капитан Картер. — Да, эта самый большой предмет для интереса сейчас, вообще изначально в Белую Луну сами Старцы или даже кто-то до них, как бы не сами CCD или FAR, они встроили, наложили защитные формулы — чары, проще говоря, атакующие, охраняющие и дезориентирующие, — объяснял Рэндольф. — На людей они не подействовали, не распознав сами по себе что-то значимое. SEELE — я уверен, при помощи служителей Мистера Н — смогли активировать эти формулы и перенастроить их. Мы уже видели, что могут их Евы, там что-то похожее на такой горизонт событий. Я уверен, SEELE научились прошлым опытом, они усилили свои Евы и свои защиты. Заглянуть под Белую Луну у нас нет никакой возможности. Мы не знаем что там, а намёков на то, что там может быть, как уж было сказано, один другого хуже. — Их защиту можно преодолеть с помощью Серебряного Меча? — предположил Синдзи. — Я мог бы это сделать в астральной форме. — Да, можно попробовать, но есть огромное множество опасений того не делать, от атакующих формул, до предположения, что под Белой Луной скрыты существа вроде Агнца или даже ещё один Древний, — отклонил Картер. — У нас есть способы пробить их барьер? — спросила Мария. — Да, прямой атакой наш же Каору легко разделается со всеми их защитами. — Я обещаю быть осторожным, чтобы уменьшить разрушения, — сказал Каору. — Разумеется, его силы слишком велики для нашей планеты и при битве с равным противником мы рискуем раздолбать Антарктиду, — предупредил Картер. — Потому нам в любом случае придётся действовать… изящно и хирургически. То есть снести как максимум пару горных хребтов. — И это не говоря о том, что можно спровоцировать вулканическую активность в регионе, — добавила Майя. — Вы сами понимаете, что это сможет привести к таянию ледников и новому всемирному потопу. — Ну, в случае начала какой-нибудь злой реакции, мы с Аянами сможем её прервать, наших познаний в управлении над материей должно хватить ещё и на то, чтобы терраформировать всё обратно, — пообещал Рэндольф. — Но это не повод сбрасывать со счетов и эту угрозу. — При этом нам желательно не сильно повредить все достижения SEELE, даже их Евы, — сказала Рицуко. — Всё это может очень пригодиться в борьбе с Тэтан и CCD. — У меня вопрос, — поднял руку Виктор, — вы думаете, что на базе SEELE может скрываться равный Каору противник, насколько это обосновано? — Сложно сказать, у нас нет достоверной информации, — ответила Мисато. — Когда мы стали пытать членов SEELE, они начали выдавать неверную информацию, когда мы попытались вытянуть из них информацию гипнозом, психотропными препаратами, то они несли всё вперемешку с бредом, который можно трактовать как угодно. Их оставшиеся документы зачастую зашифрованы и специально содержат куски ложной информации, и всё это можно трактовать как угодно. При этом самая главная работа делалась с помощью их странной и непонятной для нас «магии», о чём знали их люди из уст в уста. Потому нам приходится делать самые широкие предположения. Возможно, мы не встретим на этой базе ничего, кроме тех потрёпанных Ев, но это не повод недооценивать SEELE. Лучше переоценить их. — Я так понимаю, операция готовится? — спросил Мусаши. — Да, мы начали уже. Сейчас ведётся разведка, но мы стараемся, чтобы SEELE нас не обнаружили. После этого пилоты и их руководство обсудили ещё разные аспекты ситуации. Операция должна была начаться через неделю. — Мы ближе к делу обозначим ваши роли, — говорила Мисато напоследок, — сейчас наши мнения разделены и мы пока не пришли к общему консенсусу. После этого разговора пилоты вернулись в апартаменты, естественно, предстоящая операция стала поводом для всех разговоров. — Я очень рад, что мы нашли этих SEELE! Наконец-то мы с ними сразимся! — демонстративно бравировал Кенске. Остальные пилоты были с ним солидарны, их боевой дух воспрянул перед грядущей битвой с SEELE, последней, как они надеялись. Синдзи больше волновался о том, что они могут оказаться пешками Ньярлатхотепа, если он настолько изощрённый кукловод и обманщик, в этом нет ничего удивительного. Единственное что он мог — это выкинуть из головы такие мысли, ибо неоправданно рисковал изнурить ими себя, морально разложить и уничтожить свой победный дух, что сам хорошо понимал. — Твой страх не удивителен, — говорил Каору, прижимая к себе Синдзи в тёплых объятьях, — наверное самое омерзительное, это когда ты думаешь, что поступаешь свободно, но кто-то на самом деле тобою дёргает за нити твоей души, разгоняя или сбавляя её порывы. — «Насколько я всё же могу доверять Каору?» — напряжённо раздумывал Виктор, неодобрительно косясь на сладкую парочку. — «И почему? Рассказал ему правду, я не сдержался… Каору пробирает душу! Я у него как на руке, но ничего плохого не последовало, верно?! Тем паче сам Ньярлатхотеп хотел, чтобы я враждовал с ним, а он — главное зло здесь, я не настолько сошёл с ума, чтобы доверять этому дьяволу!» В связи с предстоящей миссией Виктор должен был принять участие в рассмотрении вопроса о том, будет ли ВНБ РФ участвовать в операции. Его Ева уже была восстановлена и пока велись переговоры об её улучшении. Ему, конечно, хотелось принять участие в бою, о чём он сразу изъявил Персикову. — Это не тебе решать, — как-то грубо заявил он.  — Знаю. Передайте генералу Шевченко, что я могу быть наблюдателем с нашей стороны, — сказал Виктор. — Так я смогу отслеживать все события непосредственно на месте действий. — Я передам, — пообещал тот. Виктору товарищ Персиков мало нравился — из-за того, что он всегда опасался брать на себя лишнюю ответственность и больше боялся не Великих Древних с Кайдзю, а вероятности стать козлом отпущения за некие неприятности. *** Рей Аянами I и Рэндольф Картер вышли из разлома, созданного Синдзи Икари по их просьбе. Они оказались на равнине, где почти всё было подготовлено для того, что они планировали. Их сопровождали несколько десятков людей в одежде, закрывающей лица, все одинакового роста и одинакового сложения. Далёко от них по периметру стояли приземлившиеся летательные аппараты NERV и бригады вооружённых охранников, а также учёные и техники оккультного отдела с переносным оборудованием. — Я всё же должен напоследок заметить, что это чернейшая магия, — сказал Картер, наблюдая за заходом солнца. Перед ними грузовые машины высыпали кучи специальной измельченной породы. — Это можно рассмотреть как причину отказаться от наших действий? — спросила Рей. — Ну… нет… — Если практически — нет, то я не вижу смысла более рассматривать этот вопрос, — заключила Аянами. — Гм, опять ты затараторила канцеляритом! — Рэндольф проследил взглядом появление Зкаубы из-за одной из куч, он вёл за собой по воздуху рой их наномашин. Они активно взялись за переработку породы и валявшихся неподалёку булыжников. По итогу они создали конструкцию, похожую на Стоунхендж, но куда больших размеров, монолиты были отмечены оккультными символами. По указаниями старших напарников Рей сдвинула АТ-полем некоторые монолиты, соответственно звёздам над их головами, большая их часть уже проявилась на вечернем своде. Наномашины же собрались в сложный символ меж монолитами, последними командами продвинутые оккультисты заставили своих бесчисленных и незримых слуг внести уточнения. — Всё в порядке… — Картер сделал паузу, доставая Серебряный Ключ и ещё какой-то артефакт, очертаниями похожий на бронзового скарабея со знаками страны Тхим’хдры. Зкауба же взял в обе клешни медного вида витый трезубец, обозначенный на концах символами с Йаддита. Они собирались соединить людскую и йаддитскую магию для проведения «малого высвобождения Хаоса» — как назвал это действо Картер. Их безмолвные одинакового вида помощники разместились меж монолитами. Рей и Зкауба встали рядом с Рэндольфом. — Приступим? — Да, — согласилась Рей. — З`хла! — проговорил Зкауба на своём языке, который его старый знакомый с Земли хорошо знал. И они начали. Небеса долго пылали огнём над этим местом и из страшного вихря долго раздавался грохот. Наблюдавшие за этим служащие NERV все затряслись от страха перед бурлящей пламенной массой, несмотря на то, что она была закрыта от них воздвигнутым барьером Лилит, достаточно сильным, чтобы без проблем удержать даже эту свирепую силу. *** Мария подтягивалась на турникете, радуя глаз Виктора своими формами, которые то и дело показывались с самых разных ракурсов. Сам он поднимал гантели в том же спортивном зале, обращая внимание на прочих пилотов. Аска и Мана играли в бадминтон. Кенске потел на беговой дорожке. Тодзи боксировал с Мусаши. — Блин, и не надоело им? — Синдзи покосился на это через окно, он стоял вне здания на балконе, откуда небольшой мостик вёл к крышам других построек. Икари-младший курил марихуану в комнату Каору, тот легко облокотился на перила и проводил смычком по струнам своей виолы, не издавал звуков, пока он словно прицеливался. — Вот всегда считал, что глупо гонять мяч — один предмет туда-сюда! — Потому ты был таким хилым? — спросил Каору. — Ты тоже хилый, — заметил Синдзи (он сильно покривил душою, не подумал, у Каору вполне себе имелась неплохая рельефная мускулатура при изящной худобе). — Но это зависит от моей физической силы, — напомнил друг. — Да ты всесильный полубог! — Я не уделяю этому особого внимания, мне сила нужна лишь для решения твоих проблем, — на последнем слове музыкант-любовник высек какой-то резкий и трагичный звук. Синдзи уже в который раз заметил, что Каору перед игрой обычно легко водит смычком по струнам, но не высекает звуков, словно прицеливаясь. Или может быть он старается угадать что получится при таком движении, если звук всё-таки будет произведён? — Ну, я всегда считал себя слабым. Мне было тяжело и просто неинтересно развиваться физически, — Синдзи взглянул на свою руку, — мои мускулы немного увеличились после восстановления из Первой, быть может на том отразилось моё желание стать сильнее, чтобы разрешить эту ситуацию? — Наверное, хрупкие и слабые озабочены своей силой, — Каору продолжил выводить уже более приятные для слуха звуки. Похоже, подумалось Синдзи, он просто изучает всевозможный спектр звучаний, который он может произвести этим инструментом. Каору, по его словам, ещё с прошлой жизни помнил множество композиций и песен к ним, порой он не мог вспомнить к ним название, он не помнил их целиком, но по ходу дела воспроизводил их более ли менее точно, вспоминая последующие части как бы машинально. — Не думаю, что я гениальный музыкант, все говорили мне обратное, но я играл столь хорошо с детства лишь потому, что до рождения бережно учился всему, — критически отнёсся к себе Каору, — я слушал людей, которые умели играть лучше меня, только постоянная практика помогает мне приближаться к ним и превосходить их, в этом плане я равен человеку. Если делать что-то постоянно — то точно можно добиться больших результатов, чем были они у тебя вначале. — Я тут вспомнил старика Ницше, — продолжал тему Синдзи. — Он учил что-то там про волю к власти… Хм, ты читал Ницше? — Нет, — Каору перешёл на тихую мелодичную игру. — Знаешь, я пробовал читать Ницше — но понял, что это ужасная скука. Я не прочитал «По ту сторону добра и зла» и дальше первого абзаца, — рассказывал Синдзи. — А всё о нём говорят — говорят про волю к власти, про то, что «бог умер», про то, что что-то там говорил Заратустра. Тогда я подумал, что вся философия скучна. Но вот когда я почитал Маркиза де Сада — его «Жюльетту» и «Жюстину», я внезапно нашёл это увлекательным. — А что именно тебе не понравилось у Ницше, а что тебе понравилось у де Сада? — полюбопытствовал Каору. — Знаешь, у Ницше есть главная проблема, которая есть у большинства нахваленных философов — вместо объяснения сути того, что они хотят нам сказать, Каору-кун, они выкладывают горы пространных рассуждений и метафор. Вот когда Ницше написал «бог умер» — то я, если я вобью эту фразу в Интернет, то мне сразу начнут объяснять что это значит, мол, это значит тот-то и то-то… Но почему сам Ницше не мог объяснить что это значит? Как его должно понимать? Очевидно метафора — это только наглядно… эм-эмоциональная иллюстрация мысли, она должна идти после неё как закрепление! В этом отличие умного человека от сноба — первый всегда знает, что значат его слова, и он хочет донести свою мысль до другого, в то время как псевдоинтеллектуал прячется за сложными формулировками и размытыми словосочетаниями, делая их такими, чтобы их сложно было бы понять, чтобы его собеседник начал испытывать комплексы от того, что он не может понять его… Философ Карл Поппер называл это «философией оракулов», — разъяснял Синдзи. — И это идеальный способ защиты от критики! Если ты критикуешь идеи, например, Ницше — то всегда тебе могут ответить, что ты, дескать, не так его понял! А как его можно понять, если он изъясняется метафорами и поэтичными закорючками? Нет, может быть, он что-то хотел сказать — хотя есть вероятность, что просто стебался, но вот, чёрт побери, невозможно понять его как-то однозначно! — А де Сад тебе понравился за ясность формулировок? — угадал Каору.  — Знаешь — да. Дело в том, что он явно хочет заставить тебя с ним спорить и просто задуматься над тем, что он пишет. Де Сад прямым текстом через своих персонажей предлагает философию абсолютного эгоизма или либертинажа — то есть, он говорит, что человек в сущности одинок, что человеку доступен лишь мир его чувств и ощущений, потому всего его поступки направлены на увеличение удовольствий и уменьшение его страданий; что внешнему миру плевать на него; и, конечно, нет никакой истины в том, правильны или не правильны действия человека. И я не могу с этим не согласиться — вся моя жизнь подтверждение этой философии. При этом де Сад показывал к чему может привести эта философия — почти все его персонажи, это те, кого обычно называют «полными чудовищами», они насильники и убийцы, главное удовольствие для них — чужие страдания. На протяжении туевой кучи страниц они убивают и насилуют возможными и невозможными способами, при этом они философствуют на эту тему, они гордятся тем, что стали полностью независимыми от предрассудков морали. И это нарочно было вписано с тем, чтобы большинство людей не согласились с этим и в ужасе отшатнулись. Мне, конечно, до глубины души омерзительны эти персонажи как личности, но я не могу не согласиться с их философией, понимаешь? Это непреодолимый диссонанс. — Но ты всё же что-то придумал для преодоления этого противоречия? — Злодеи де Сада говорили, что слушают своё сердце — и что оно велит им убивать и насиловать, я слушаю своё сердце — и ему омерзительно и страшно, когда кто-то поступает так ужасно. Если подумать — здесь нет противоречия, просто я не родился злодеем, — рассуждал Синдзи. — Но и героем я не могу себя назвать — я совершаю иногда вещи, за которые я сам себе противен. — Но ты хотел бы быть героем в своих глазах? — спросил Каору, он перестал играть, чтобы внимательно слушать возлюбленного. — Не знаю… — Если геройство сделает тебя счастливее, то я сделаю всё, чтобы помочь тебе быть героем, — решил Каору с очень добрым выражением на лице. — Ах ты мой героичный! — Синдзи не удержался и обнял Нагису, очень нежно парни поцеловались в губы. — Теперь нам остаётся определиться с концепцией героичности, — сказал Синдзи. — Насколько я могу судить, героем можно быть только в чьих-то глазах, ведь это о героях слагают песни, баллады, всё всегда делается о них, но никогда они сами не кичатся своей героичностью. По-моему, нельзя быть героем в своих собственных глазах. Но с другой стороны — под геройством ты можешь понимать набор определённых… мм… характеристик, которые ты мог бы развить в себе путём работы над собой. И ты мог бы ими обладать. — Ах, не знаю, Каору-кун! — Синдзи почесал затылок, опустив взгляд на свою сигарету. — Как думаешь, герой курит наркотики? — А ты как считаешь? — Если в меру, — Синдзи вставил в рот сигарету, — то почему нет? Вот помнишь, я написал тогда… когда мы были в том центре? Написал там где не положено. — Да. — Так вот — мне стало стыдно за это, — Синдзи достал сигарету. — Я пообещал, что больше так не буду. И я не буду так делать. Это и есть — работа над собой. Юный философ и спаситель человечества ещё немного подумал, подержав в зубах дымящейся косячок. — Наверное герой в моём понимании — это не то, каким я хочу быть, а просто абстрактная противоположность того, кем я быть не хочу. — Такой вывод интересен и на мой взгляд верен, — одобрил Каору. — Знаешь, мне хочется… чтобы ты мне отдался, — потребовал Синдзи. — С удовольствием, ты знаешь как я люблю именно этот способ в любви? — ещё более оживлённо напомнил Каору. — Если бы не удовольствие владеть лично тобой в постели, то я бы только практиковал позу принимающего! — Ах ты мой извращенец! — Синдзи снова кинулся в объятья любовнику. — Как же здорово любить тебя во всех смыслах и во всех местах! Ты хорош и прекрасен везде — в губах, подмышками, у тебя превосходные ножки и ручки… и попка! — Синдзи шлёпнул Каору по упомянутому месту, любовники звонко рассмеялись. — Только пусть с нами в этот раз будет Аска, — попросил Нагиса. — Аска? О, что я слышу! Неужели у тебя проявилось влечение к женщинам?! — Может быть, — Каору чуть пожал плечами. — Что такое?! Неужели ты предал свою веру? — Веру? Я ни в чём себя не ограничиваю, ты же это отлично знаешь… — Просто я был уверен, что женщины тебя не интересуют — ты настолько идеальный парень, что на пару с женщиной ты бы затмевал её и она бы тебе не подошла, — высказал Синдзи. — Кстати, ты никогда не думал сам стать женщиной? — Нет, ни в коем случае, — уверенно ответил Каору. — Я всегда чувствовал себя мужчиной и я хочу быть с тобой именно как мужчина. Как мне кажется, во мне нет ничего женского. — Совершенно точно! — в подтверждение этой идеи Синдзи хлопнул парня по плечу. — Твои красота, аккуратность и утончённость — чисто мужские! Те, кто считают тебя женственным — просто ничего не понимают! — А ты хотел бы видеть меня женщиной? — вдруг как-то серьёзно спросил Каору с вдумчивым взглядом. — Что ты! Я влюблён в тебя, блин, как в мужчину и хочу, знаешь ли, чтобы мы оба оставались мужчинами навсегда! Я уже побывал в теле женщины и мне не понравилось! — совершенно однозначно заявил Синдзи. — Отлично! — Каору обрадовался таким мыслями. — И хоть ради пущего разжигания страсти в постели я готов представить тебя женщиной, Синдзико-тян, и сам сыграть её роль — навсегда и в сущности мы с тобой оба мужчины. — Точно! Вот если бы мне какой-нибудь злой Демиург поставил меня перед выбором — женщины или мужчины, то имея перед глазами идеал вроде тебя, я бы однозначно и на всю вечность выбрал бы мужчин, — рассказывал дальше Синдзи. — Вообще мужчина лучше подходит мужчине — и дело не только в характере. Вот какие достоинства у женщин перед мужчинами? Да, у женщин в наличии два отверстия — но самое лучшее из них, самое лучше всего обхватывающее член — анус — есть у мужчин, и им вдобавок приятно принимать чужой член в него из-за простаты. У мужчин есть член, чтобы владеть — у женщин только жалкий бугорок-клитор. Да, у женщин есть груди — но разве соски мужчин менее красивы? В чём-то они даже аккуратнее, ибо всего лишь немного выпирают. Мужчины не страдают от критических дней. Да, как любовник мужчине другой мужчина подходит лучше женщины — они могут пробовать по-разному и абсолютно самодостаточны. С этим бесполезно спорить. — В отношении нас я с тобой полностью согласен, мы полностью разделяем эти вкусы, — признал очевидное Каору. — Но вот что касается Аски — мне больше хочется, чтобы ты о ней не забывал. Я боюсь за неё. — То есть ты хочешь, чтобы мы спали с ней из жалости? — уточнил Икари. — А ты разве её не любишь, что готов быть с ней только из этого чувства? — спросил в ответ Нагиса. — Тебя я люблю больше неё и с этим ничего нельзя поделать! О ней я не забываю, хотя не скрою, что не могу не уделять большую часть внимания тебе! — говорил Синдзи, обнимая Каору с бока и чмокая его очень довольного в щёчку. Виктор знал, что завтра будет встречаться с Персиковым и решил кое-что проверить, может быть, он найдёт важную информацию и передаст ему в штаб ВНБ РФ. Каору, Синдзи и вообще все прочие пилоты никогда не закрывали двери своих личных апартаментов, доверяя друг другу. — «Немыслимо для русского человека», — подумал Виктор. Ему стало немного стыдно от того, что ему придётся провести негласный обыск. Воспользовавшись моментом, он прошмыгнул в комнату Синдзи, всё здесь отличалось большим порядком и прилежностью. Синдзи как-то говорил ему, что приучился к порядку во время жизни с родственниками отца, потом он зажил один и запустил ситуацию, но во время жизни с коллегами-пилотами он снова взялся за себя и начал убирать личную комнату. Виктор первым делом подбежал к его рабочему столу и извлёк папку с нотами, он раскрыл её и обнаружил множество документов. — «Что за фигня?» — он с настороженностью бросил взгляд на дверь. Потом он рассмотрел документы, среди них он достал фотографию. На ней Рэндольф Картер — такой же, как сейчас — стоял и пожимал руку Адольфу Гитлеру в компании кучи нацистов, пары Старцев со щупальцами, одного человека-ящера в оккультных нарядах на фоне летающей тарелки с нацистской символикой. — «Ебать святое дерьмо! Что это такое?!» — Северов вчитался в текст. Потом он сделал снимки на смартфон, сложил их и быстро спрятал обратно. — «Чёрт возьми! Это полностью совпадает с тем, что я услышал сегодня! Нацисты-маги-культисты! Господи! Ну мне повезло!» — с такими мыслями Виктор провёл ещё скорый и поверхностный осмотр. Ввиду того что Синдзи везде поддерживал порядок, Виктор боялся тут что-то напутать и выдать себя этой неразберихой. По закону подлости до его уха дошли голоса — к двери с обратной стороне приближались Синдзи с Аской (кажется). — «Чёрт!» — Виктор уже заранее продумал такой вариант — забрался под кровать, они тут везде были одинаковые и под ним можно было полностью спрятаться. Дверь открылась и трое ребят вошли, Виктор повернул голову, три пары босых ступней оказались у его лица — две пары обычных, и одна бледных. — «Бля, и Каору с ними?! (Или одна из Рей?)» — подумал шпион. — Ах, чёрт, я просто поражаюсь! Как так мы не можем сойтись на такой мелочи — как трахаться! — возмущалась Аска, судя по весёлым ноткам в голосе, не без иронии и с наигранностью. — Я хочу трахать Каору! И да — в этот раз твоя пиздёнка мне не нужна! — посмеиваясь, заявил Синдзи. — О, ужас! — Аска забралась на кровать. — Я останусь без единого мужика! Здесь нет ни одного нормального парня — одни пидарасы! — «Это уж точно!» — подумал Виктор. — Это совершенно точно! — не стал отрицать того и Синдзи, но, как всегда, он перевернул всё с ног на голову. — И это лишь подчёркивает наш уровень духовного развития! Женщины, пригодные лишь для размножения — это удел духовно нищих и неотёсанных мужланов! — говорил Синдзи, судя по позам их ног, он приблизился к Каору и одарил любовника очередным поцелуем, Виктор закатил глаза. — Мы же с Каору-куном — настоящие мужчины с высокой духовностью, потому стремимся к таким же существам! А женщины — они бездуховный сосуд греха! Аска коротко рассмеялась с, как обычно, присущей ей саркастичностью: — Аббат Икари, если вы собираетесь прочесть мне проповедь про духовность — то прошу в таком случае нормально меня оттрахать, придумав что-то возбуждающее! — Ох, как я могу! Ты же женщина! Это противоречит моей вере! — Синдзи продолжал разыгрывать это странное представление. На уровень лица Виктора упала футболка Аски. — Вот, святой аббат! Смотрите на мои прелести! У мужиков нет таких! — Фи! Какая скверна бесовская! Женщина — сосуд греха! Ты меня искушаешь! — Синдзи попятился назад и, судя по всему, таки сел на кровать где-то в той стороне, куда указывали ноги Виктора, потому он не мог увидеть и намёка на подробности, но, похоже, Аска взялась за минет. — О, как сосёт, сучара! — провозвестил Синдзи. При всей своей скромности в этом плане у Виктора в штанах зашевелилось хозяйство. Он смотрел на ноги Каору, который сделал несколько шагов и пропал из виду, он присоединился к парочке. — А ну сделай что-нибудь, а то эта женщина переведёт меня в свою презренную гетеросексуальную ересь! Через паузу Виктор услышал усиление возни. — Не, давай сделаем это на полу… Ляг Аска… Виктор взволновался, подумав, что так его обнаружат под кроватью. Так и случилось: — Эй, тут чьи-то ноги! — увидела Аска. Она тут же вскочила и заглянула под кровать. — Прости! — Виктор виновно улыбался при виде её лица. — Ахтунг! Каору, Синдзи, блядь, я нашла русского шпиона! — сразу доложила она ребятам. — Извращенец, вылезай! — её ножка с вытянутыми пальцами заехала Виктору в лицо. — «Да, херовый из меня получился Штирлиц!» — обнаруженный Северов быстро выбрался из укрытия. Троица любовников к тому времени, конечно же, оказалась полностью раздета. — Виктор? Что там делал? — Синдзи на миг засмущался и убрал руку со стоящего члена, но потом понял, кто тут должен смущаться по-настоящему и не стал чем-то прикрывать своё достоинство. По крайней мере, Виктор мог полюбоваться обнажённой грудью Аски — ах, сколько бы фанатов «Евы» продали бы за это душу Ньярлатхотепу! — Ха! Ну, э… — с виновной улыбкой юноша потёр шею. Могло быть только одно объяснение, которое могло спасти Виктора Северова от полного разоблачения. — Простите, я надеялся вы меня не найдёте! Я извращенец, но да не вам меня осуждать! — Извращенец? Пф! — Аска упёрлась руками в бок, взгляд её был преисполнен возмущением и подозрением, в то время к Синдзи и Каору отнеслись спокойнее, последний даже не удивился, потому, пока Синдзи смотрел на Виктора, он уверенно взялся сосать член любовника вместо Аски. Виктор впервые увидел гомосексуальный акт — и ему стало мерзко, как ему ранее внушала это культура. — Ты просто шпионил за нами! — Аска оказалась права. — Шпионил? Под кроватью? — Синдзи поглядел Виктору в глаза, он уловил сильное смущение, вызванное тем, что делал Каору. — Тебе нравится… — Да, мне нравится тайком шпионить за парами, которые делают «это»! — ответил Виктор, так придумав себе легенду. Всё же лучше быть извращенцем, чем шпионом. Правда, всякая легенда должна подразумевать проверку на соответствие среди «своих». Вот это Виктора тревожило — если он постарается её избежать, то его легенда рухнет. И если Штирлиц делал не очень хорошие вещи, чтобы сойти за своего среди нацистов, то ему придётся… — «Ну хоть Каору и Синдзи — не потные волосатые мужики! Уже хорошо!» — подумал русский шпион. Он уверенно заявил Аске: — Да не бойся ты! Не будь параноиком! Я чего так подробно расспрашивал про ваши романы? Я люблю наблюдать за таким, вот видишь, как встал! Просто мне стыдно! — Не заговаривай зубы! — осталась на своём рыжая полунемка-полуяпонка. — Откуда ты знал, что именно сейчас мы с ребятами зайдём именно в эту комнату? Вопрос был что называется в больное место, он рушил легенду и Виктор окончательно растерялся. — Да не надо так наезжать на него, — вмешался Синдзи, — спокойно, спокойно. Шпион он или не шпион — неважно! Можно подумать, NERV хранят важные документы у нас в комнатах, где мы храним трусы и фаллоимитаторы? — аргументировал юноша, вспоминая, разумеется, про свои бумаги, которые он всё собирался вернуть Зкаубе. — Ну, нет, не хранят… — подумала Аска. — Просто так совпало… мне повезло, — вторил Виктор. Каору продолжал сосать и не отвлекался на эту суету. Конечно появление ещё одного участника немного разрушило душевный покой Аски и Синдзи — и потому им пришлось его снова настраивать. — Вот что, Виктор-кун, если ты правда извращенец — хотя это бессмысленное слово, но всё равно — лучшим доказательством того, что ты не шпион — будет наглядная демонстрация твоих… вкусов, — рассудил Синдзи, поглаживая рукой сосущего любовника и принимая более удобную для того позу. — Уверен… уверен, мы тебя возбуждаем, если ты решил подслушивать за нами? Виктор понял, что легенду придётся подтверждать. Он испытывал самый гремучий коктейль чувств и эмоций — начиная от брезгливости и отвращения, заканчивая неким влечением и весёлостью от пикантности происходящего. Тем не менее всё это теперь скрывалось за стоически-спокойным и даже слегка надменным выражением лица. Северов быстро принял необходимое решение. — Хорошо, я не против быть четвёртым на вашем празднике жизни. Я просто… просто мне правда стыдно, что вы меня нашли. Вот если бы не нашли — вы бы не узнали, что я здесь и стыдиться мне бы не пришлось. — Ой, ну давай, прекращай ломать из себя невинную Жюстину! [3] — Синдзи явно подстегнула такая неуверенность русского друга, он вспомнил себя, когда впервые переспал с Аской и после был соблазнён со стороны Каору — каким же милым пай-мальчиком он был! А теперь он настоящий либертин! — Скажи, тебе больше нравятся мужчины или женщины? — Женщины, — честно ответил Виктор. — Хорошо, тогда будь любезен, ублажи Аску, — попросил Икари. — О, с удовольствием, — он поглядел в глаза Сорью — та по-прежнему рассматривала его с вдумчивым подозрением. — Ну хорошо! — всплеснула руками та. — Знай, что я также сплю с Тодзи, но он последнее время утратил ко мне интерес! Потому я не прочь спать ещё и с тобой! Но ты не думай, что я шлюха или легко доступная женщина, просто я делаю, что хочу! Я служу только своей пизде и ни чуть не стесняюсь этому! — «Она так самоутверждается что ли?» — заподозрил Виктор. — «Ну да, столько комплексов, мать повесилась и всё такое…» Да, хорошо, я не прочь побыть твоим любовником — а дальше не знаю, как бог на душу положит. — А мне больше и не надо, я разумный человек и отношусь к сексу как к еде или воде, ты мой инструмент — не более! — прямо заявила она. — Да-да, мы знаем, — проговорил Синдзи, подальше взбираясь на кровать и удобнее улегаясь, в то время, пока Каору не выпускал изо рта его достоинство, а если и выпускал — то только для того, чтобы облизать или покрыть поцелуями, или обсосать плотно сжатые прохладные яички, что тоже очень приятно мужчине. — Раздевайся, — повелела Аска, — получиш награду! Развратница встала в позу, чтобы нагляднее явить сокровенное — русский шпион узрел её лобок, поросший жидкими тёмно-рыжими волосами. Потом она показала ему зад, не имевший ни одного волоска на ягодицах, лишь между ними что-то виднелось, в сочетании с отличными бёдрами этот вид возбудил Виктора — тот первым делом высвободил свой член — весьма порядочных размеров надо сказать. — «Такое чувство, что я герой фанфика, который пишет бисексуальный извращенец, страдающий от спермотоксикоза!» — подумал Северов, поглядев на то, как Каору и Синдзи перестроились: юноши легли параллельно на боку друг к другу и занялись взаимным минетом. Глядя на них, Аска активно работала рукой у себя во влагалище. Виктор в это время снимал одежду — он отправил футболку, штаны, носки и трусы висеть на ближайшем кресле. Аска осмотрела парня без одежды, его нормостеническая фигура, закалённая физическими подготовками, весьма расположила любовницу. Виктор ожидал, что по-простому всунет в неё член. — «Если подумать, то всё ничего — главное не глядеть, блин, на этих настоящих извращенцев — Каору и Синдзи!» — но несмотря на это Виктор всё же не мог забыть про двух сосущих друг у друга симпатичных юношей. Аска легла рядом с ними и раздвинула ноги, одну она бесцеремонно возложила на талию Синдзи. — Соси! — приказала она, указав на своё влагалище. — Эй… Может ляжем как они? Чтобы и мне и тебе? Ведь чем мой член хуже твоей… э… киски? — Хорошо, — согласилась Аска. Они расположились очень близко и плотно к однополым товарищам: Ленгли легла спиной к Синдзи и затылком к его голове, Виктор разместился у самого края кровати и лицом у влагалища. Аска захватила рукой его пенис и сходу просунула головку себе в рот, сам Виктор теперь переключил всё внимание на прелести любовницы и возбудился ещё сильнее, он прильнул лицом к волосам, вытянул губы и прижался к нежному девичьему местечку. Потом Каору с Синдзи немного подвинулись, чтобы их гетеросексуальным друзьям хватило больше места. — Мне так неудобно, — пожаловался Виктор, после того как глубоко всунул и высунул язык из щели аскиного лона, он сильно надавил на своё плечо в такой позе. — Давай я буду сверху, привык отжиматься… В это время от минета Аски член Виктора возбудился ещё сильнее. Любовница без вопросов легла на спину и ровно протянулась, русский друг на коленях и руках поднялся над ней и склонил шею над лобком. Его член торчал под животом, Аска взяла сего малого и сперва потёрла. В ответ любовник приспособился к лобзанию её девичьего отверстия. В такой позе оно предстало перед юношей полностью открытым, рыжая бесстыдница как бы вдвойне явила ему свою наготу. Благодаря выбранной позе Северов сразу же отыскал заветный нежный бугорок, прильнул к нему губами, пососал и сильно надавил языком. Во время всего этого действия парень и девушка корректировали позу: юноша очень сильно упёрся в кровать, Аска после обсасывания ствола и головки умудрилась взять член в рот полностью. Эта процедура совершалась параллельно взаимному минету Каору и Синдзи. Виктор подумал, что он бы не решился на такое сразу, будь у него девушка, но это всяко лучше секса с парнями. Всё это продолжалось до тех пор, пока Каору и Синдзи не сменили позу, их члены уже высоко подняли концы, и парни с любовью хорошенько отшлёпали друг другу задницы. Виктор боковым зрением как-никак, а следил за ними. — Что-то не ладно всё это, — возмутился Синдзи, поглядев на компаньонов. — У нас же оргия! Мы должны слиться в любви все вместе, а не моститься парами! Виктор подумал, что ответить, но в этот момент ему в лицо брызнула горячая моча — она попала ему в рот, парень отпрянул, Аска подло куснула его по члену и выпустила сей конец любовника. — Пей мою мочу! — крикнула любовница, ошарашенный Виктор мигом сбросилась с кровати. Ссанина также частично обрызгала ему лицо. — Бля! — Северов вскочил на ноги, Сорью разразилась злорадным смехом. — Господи, Аска, не надо так! — осудил её Синдзи, стоя в объятьях с Каору. — Ха-ха, прости-прости! Я не удержалась! — Аска вскочила с постели, оставив на покрывале следы мочи, эта же жидкость каплями стекала по бёдрам. Виктор по-прежнему был очень возбуждён, несмотря на такую встряску, его член встал до предела. — «Вот оно, бабье сучьё!» — разозлился Виктор. Но всё же он простил Аску, зная всё её трагическое прошлое. Синдзи, бывший неравнодушным к моче, встрял между парой, согнул колени перед Аской и стался водить щекой по её обоссаным бёдрам. Потом Синдзи обсосал ей мокрые волоски и разогретое влагалище. — Все страсти достойны уважения, — распрямился Синдзи перед Виктором по завершению сей любовной процедуры. — Фу! Прости, но это не в моём вкусе! — отшатнулся русский. — А что в твоём вкусе? Обычный секс? — спросил Икари-младший. Каору передал Виктору салфетку и тот утёр лицо от мочи. — Спасибо. Да… — Тогда давайте трахнем Аску? — предложил Синдзи и поставил «даму сердца» возле кровати, она наклонилась, упёрлась в ложе руками и вместе с этим подставила под ребят свою попку. — Хорошая пиздёнка?! — Синдзи шлёпнул Аску по ягодице. — А анус? Я трахал оба этих места. Сравнивая — однозначно отдаю приоритет прямой кишке! — Не сейчас! — возразила Аска, когда любовник ткнул головкой члена в анус. Каору передал ему смазку. — А почему? — Ах… — Аска промолчала. — Неужели тебе стыдно перед Виктором-куном? — задел её Синдзи, натирая смазкой свой член. — Нет, не стыдно! Трахай — но осторожно! — Не бойся, я не буду сильно терзать тебя… — Синдзи уткнулся головкой в анус и уже достаточно уверенно пропихнул её внутрь. — Чёрт, нет! — он дал назад после первых толчков. — Эта задница настолько прекрасна, что я кончу в неё, а не в Каору-куна! А я хочу в Каору! Потому… — Икари направил член ниже во влагалище. — Придётся мне воспользоваться альтернативной норкой. — Могу пососать тебе? — предложил Виктору Каору, рьяно стимулируя свой член. — Э, нет — не надо, — тот взялся мастурбировать обеими руками, глядя на то, как Синдзи имеет Аску. — «Мне вообще-то надо сойти за своих, если я назвался извращенцем», — подумал Виктор. — «Но раз тут Аска — моё спасение, буду возбуждаться от её прекрасной наготы!» — Теперь Каору, — Синдзи достал член из Аски. Нагиса следом вставил в девичье лоно своё хозяйство, сделал несколько толчков, попутно протянув руку к члену Синдзи, он поглядел на Виктора и с вопросительным видом приблизил свою руку к его члену. — Нет-нет, я сам, дружище… — отказался Северов и продолжил мастурбацию своими руками. — Как скажешь, Виктор-кун… — и Каору с блаженным видом всадил в Аску ещё около десяти частых толчков, было видно, что рыжая бестия его не интересовала, гомосексуальность пропитывала этого молодого человека насквозь — Ангел с «голубым спектром» возбуждался больше от Синдзи, чем от Сорью. Потому он оставил её и вынул член, снова уступив место Синдзи. Было странно в компании с геем и бисексуалом иметь девушку бисексуальной ориентации, но Виктор смог настроиться на точное половое дело. Синдзи недолго имел Аску и вытащил свой член из горячего влагалища. — Давай, Виктор! — хлопнул он по плечу русского товарища. После чего вдруг попробовал поцеловать. Виктор сдержался и выдержал такое проявление внимания без возмущений. — «Я должен сыграть роль извращенца! Это моя легенда! Они не должны узнать, что я разведчик!» — подумал парень и ответил Синдзи быстрым поцелуем. Зря — теперь юный либертин понял, что так можно и впредь будет проявлять к Виктору больше такого внимания. Но да служение геополитическим интересам России требует жертв! Северов вставил инструмент куда надо и начал сношать Аску, его малый оказался охвачен её горячей норкой, где оному мужскому концу естественно оказалось очень приятно. Виктор прикусил губы, его щёки чуть покраснели, он поначалу процесса отвлекался на сексуальные игры и ласки Каору с Синдзи, но потом позабыл про них и сосредоточил всё внимание на предмете сношения. Ещё совсем недавно он любовался формами героинь «Евы», которые стали культовыми в его мире, многие на них мастурбировали, многие их обожали, многие их ненавидели, но только один он — Виктор Северов — получил возможность заняться сексом с одной из самых одиозных героинь этого бессмертного произведения! Осознавая это, «наш человек в мире аниме» всё же порадовался всей этой ситуации на зависть тебе, дорогой читатель! Вот его орудие активно действует во влагалище самой Аски Сорью Ленгли, приближая миг его сладострастного оргазма! Это чрезвычайно потешило его гордость! — Я хочу кончить… — выговорил Виктор. — Давай — я выпила противозачаточные! — дала согласие Аска. И Виктор извергся в горячее лоно столь одиозной личности — это доставило ему неимоверное удовольствие. — Всё… — Северов достал свой член. В связи с этим Синдзи обернулся к Каору и взял его руками за лицо. — Раз Виктор-кун разрядился, думаю, нам пора переходить к делу, — заявил он, держа любовника за щёки и смотря ему прямо в глаза. — Да, Синдзи, войди в меня. После всех ласок и созерцания секса своих товарищей, Каору тоже оказался готов серьёзно совокупиться. Синдзи хорошо смазал член и лёг на спину, Каору взобрался сверху, опёрся на колени и воссел прямо на достоинство возлюбленного. Виктор отвернулся на Аску, та вставила в себя работающий вибратор и, похоже, так довела себя до окончательного оргазма. Предварительно она поцеловала русского парня, села на кровать, приобняла его, и повернула голову любовника в сторону сладкой однополой парочки. — Смотри на них, — проговорила она, — ум… я ещё раз кончу! — Тебе это нравится? — Да. Это как парням лесбийский секс. Каору уверенно поднимался и опускался на торчащем члене. Синдзи помогал ему бёдрами и руками дрочил ему член. — Каору, мне как-то поучаствовать? — спросила Сорью. — Не нужно, — отозвался Табрис, даже Виктор оценил его сексуальность в этот момент, сопряженную со страстностью и откровенностью. Член Синдзи появлялся и исчезал за светлыми ягодицами, покуда Каору в быстром темпе поднимался и опускался, отдаваясь этому предмету. Закусив зубом край нижней губы, Каору с очень деловым видом поменял позу: поднялся с колен, опёрся сзади на руки, уткнулся стопами в кровать и вытянул вперёд согнутые колени. Синдзи быстро дрочил его — и вот светлая сперма каплями выбрызнулась наружу, она обмочила ему ствол и дрочившую руку, и, конечно, мелкими редкими каплями попала на грудь и живот. Но Каору не остановился после того, как кончил сам, напортив, он только ускорился, страстно желая доставить наслаждение и разрядку тому, кого любил больше всего — и с кем занимался сексом только под влиянием этого светлейшего из чувств! Да, это был пример страстной, чистой и искренней любви, и самим богам на небесах в пору было завидовать этим двоим. Синдзи напрягся, его сердце билось что было мочи, весь чёртов мир сжался для него в одном Каору, и все яркие ощущения собрались в области лобка. Когда с губ сорвался бесстыдный стон, они вылились — выстрелили краткими и частыми порывами ни с чем не сравнимого наслаждения, покуда он всаживал заряды спермы в задний проход Каору, который на самом был как у самой нежной девушки! — Ух, всё! — Синдзи на миг блаженно расслабил лицо и потом с большой влюблённостью уставился на любовника, протянул к нему руки. Каору приподнялся с члена, весь в слизи, половой орган пал на живот Синдзи и вскоре оказался скрыт прильнувшим к его груди Каору. — Боже, как же я люблю тебя! Какой кайф ты мне доставил! — любовники соединились ртами и языками, сжались губами и слились в объятьях ещё крепче и ближе чем во время секса. — Тебе такое нравится? — спросил Виктор, наконец с крайне смешанными и острыми чувствами отвернувшись от забывшей про всё и вся парочки, Каору и Синдзи даже после взаимного оргазма не могли сбросить страсть и продолжали сжиматься, обнажённые и потные, словно они хотели стать одним существом. — Я кончила, глядя как они трахаются! — в доказательство Аска предъявила Виктору мокрый вибратор. — Бля… — он ещё раз покосился на пару юношей, его чувство отвращения ослабло, зато возникло возбуждение и странное влечение. Нет, ему покуда не хотелось совокупляться с ними — но он понял по живости парней, что им очень хорошо, это могло даже вызвать зависть. Определённо Каору не совращал Синдзи — у того самого изначально было желание спать с ним и любить его, однако и девочками юный защитник мира тоже не брезгал. — Нет, я всё же ещё могу принять то, что у вас временное увлечение, — заговорил Виктор, обращаясь к сладострастным любовникам после того, как те немного сбросили пыл и просто лежали друг на друге, смотря в глаза с невероятно счастливыми улыбками. Как же прекрасны и довольны они были! Даже Виктор не мог этого не заметить и не порадоваться где-то в глубине сердца за юношей, лишь жалкие предрассудки вынуждали его хоть как-то протестовать против такой любви. — Но у вас всё серьёзно. — Да, серьёзно, — отозвался Синдзи, с неохотой выходя из того мира, где есть лишь он и Каору. Тогда Виктор задал характерный в таком случае вопрос: — Но как же вы собираетесь производить детей?   — Никак, — ответил Синдзи. — А зачем? — Чтобы продолжался род, разве нет? Вот почему такие отношения ненормальны… ээ… в долгосрочной перспективе, — заключил Северов, исходя из своего софизма. — Вздор, — отозвался Синдзи. — Ты утверждаешь, что однополые отношения — это что-то плохое потому, что они не ведут к продлению рода, но твой довод содержит аж три ошибки. Смотри, во-первых, ты необоснованно подразумеваешь что все люди обязаны размножаться, но ни что не принуждает их к этому… — Инстинкт? — Инстинкт не говорит нам, мол, мы должны размножаться, он просто подталкивает нас к тем действиям, которые приятны. Повинуясь тому же инстинкту мы можем просто дрочить или, как я, заниматься любовью с человеком своего пола, или как вы — использовать контрацепцию, мы делаем это ради удовольствия, не более. К его получению инстинкт и сводится. — Да, но как же забота о потомстве? Например, птички вьют гнёзда, хотя ни кто не говорит им этого делать, — привёл пример Виктор. — Даже дикие звери заботятся о своих детях. — О, это просто закреплённое эволюцией поведение, так как оно способствовало выживанию видов, — объяснил Синдзи, — не более того. Животные просто делают то, что им хочется, когда-нибудь этот инстинкт у них отключается и они едят своих собственных детей, рассматривая их теперь как пищу и конкурентов — как скорпионы, например. То же самое касается чёрных вдов — они спариваются из инстинкта и потом едят самца из соображений другого инстинкта. Но мы говорим о людях, о существах, которые могут осознавать себя больше инстинктов и переменных сиюминутных хотений. То есть для нас ощущения первичны, деторождение как следствие — это дело вторичное. Для нас первичен голод, а насыщение организма — вторично, аналогично. Потому секс важнее размножения, к слову, первым я и занимаюсь. Как разумное существо я ни кому не обязан заводить детей — это первое. Второе — ты с чего-то находишь размножение положительным процессом, однако это просто стихия — животные хотят, животные действую — и дети появляются как следствие, они не более чем сорняк. — Да, но люди — как ты сказал — разумные существа, многие люди сознательно заводят детей, — возразил Виктор. — По той же причине, по которой они заводят животных — это просто прихоть, желание, хотение, — ответил Синдзи. — Но это личный выбор людей. Я уже его сделал — я никогда не заведу детей, мне отвратителен мир в котором я вынужден существовать, я не хочу причинять боль моему теоретическому ребёнку. И так… третье — даже если я допущу, в рамках нашей дискуссии, Виктор-кун, что деторождение это положительный процесс, новые дети должны рождаться, то как однополые пары могут негативно повлиять на него? Никак! Однополые пары не могут породить детей случайно, и это скорее плюс — но они могут легко сделать это намеренно, просто привлеча суррогатную мать или отца-осеменителя. Или взять на воспитание сирот. То есть то, что ты мне втираешь — набор жалких предрассудков и софизмов. — Ладно, блин, ладно… — Виктор не отказался от своего мнения, но аргументированно возразить не мог. Конечно, будь он полностью разумным человеком, он бы согласился с Синдзи, но как это бывает в случае с «нормальным человеком» — на его взглядах тяготела печать культуры, точно так же, как дикарь Мурси не согласился бы избавиться от встроенной в нижнюю растянутую губу тарелочки, так сержант Северов не мог просто избавиться от своих гомофобных взглядов по причине их логически доказанной несостоятельности. — Но всё это неправильно, — продолжил наставить на своём Виктор. — Чем докажешь? Я разбил твои аргументы, — напомнил Синдзи. — Это противоестественно, задница же для этого не приспособлена! — продолжал Виктор, озвучивая один софизм за другим. — И поэтому я не могу использовать свою задницу так, как мне вздумается? Человеческое тело вообще может быть не приспособлено к окружающей среде, но это не значит, блин, что я не могу им так распорядиться, чтобы его приспособить — ну, например, надеть акваланг, чтобы поплавать в воде на глубине, к чему моё тело, насколько ты знаешь, не приспособлено, — провёл параллель Синдзи. — По логики твоего дурацкого аргумента занятие дайвингом — это тоже какое-то зашкварное извращение? — Э… — Виктор оказался не готов к такому полёту мысли. — Но всё равно… это… бля, это не по-мужски! — А с чего ты решаешь, что по-мужски, а что нет по-мужски? Полагаю потому, что так принято в той культуре, в которой ты вырос, — угадал Синдзи, — но это не может быть вменяемым возражением — существует туева куча культур, есть те, где принято есть человечину, у ацтеков было принято приносить человеческие жертвы из-за их веры, что только благодаря ним светит солнце; короче, если какие-то требования культуры необоснованны рационально — долг всякого разумного человека их отвергнуть и изменить своё мнение! Это касается не только гомофобии — она частный случай того, как культура делает человека идиотом, её иррациональная тьма — вот что должен с корнем вырвать из себя человек в первую очередь, если он хочет называться разумным существом! — развёрнуто высказал Синдзи. — Забей, он прав, — поддержала пьющая воду Аска. Пригревшейся в объятьях Каору изначально был согласен с любимым, но виду не подал, его мало заботили такие спороты, хотя ему нравилось то, что Синдзи начинает больше ценить себя, когда доказывает свою правоту. — И потом: есть культуры, где мужество достигается практикой анального секса с вождями и прочими мужчинами, — добавил Икари. — Они что, по-твоему? — Ладно-ладно, я понял, понял… — Северов не стал дальше продолжать спор, понимая, что действительно не может придумать ничего рационального. — За то, что ты меня ублажил, Виктор, я ничего не скажу про тебя Мисато-сан, но это в твоих интересах больше не вызвать у меня подозрений, — предупредила Аска. — Да, спасибо за понимание! — подмигнул Виктор. — А мы ещё… — Возможно, я не против спать с тобой, но я люблю Синдзи и Каору, потому обычно тусуюсь с ними. Но я не против побыть с тобой любовницей, — высказала Сорью. — Хорошо… Я, может быть, с кем ещё познакомлюсь, ты не против? — уточнил Северов. — Да, мы все относимся к сексу как к питью и еде — только идиоты придают этому процессу какие-то сложности, — сказала Аска. — Я же не буду ругать тебя за поедание чипов, которые не ем я? — Как скажешь. После этого акта любви Виктор также попросил не распространяться о том, чем он с ними занимался. Каору и Синдзи поклялись никому не говорить, Аска тоже, но доверять ей было глупо. Кто бы что не говорил, понял Виктор, но гомосексуальные Каору и Синдзи по поведению были больше мужчинами, чем Аска с самыми негативными чертами бабского характера, она могла разболтать хотя бы из злобы или ради язвительности, да ещё прибавить чего лишнего. Не знай Виктор её биографии — разозлился бы на девушку. Но при этих несомненных пороках — она ему нравилась за пылкость характера, готовность отважно биться с врагом и острый ум. Недостатки её личности стояли в оппозиции к добродетелям в глазах Виктора. Словом, личностью она была крайне неоднозначной, манихейской — состоящей из двух противоположностей. После описанного выше секса пилоты поужинали, на этот раз они вкусили румынских национальных блюд, такие яства любил Николае и потчевал ими Марию, потому ей понравились эти угощения, заказанные Синдзи, ребята запили ужин дорогим красным вином. — Я всё хочу спросить ваших соображений, отчего Тэтан бояться Ев? — поднял тему Виктор. — Того, что потенциально Евы могут выйти из-под контроля и учинить большой «бум», разве Мисато-сан этого не говорила? — спросил Кенске. — То что «бум» — я знаю, я просто хочу уточнить, как именно этот «бум» будет выглядеть и что может его спровоцировать, — уточнил вопрос Северов. — Это потенциально завязано на S2-двигателе, — ответил Мусаши. — Ага, вон как филиал в Неваде бомбанул, — напомнил Кенске. — Я тогда очень перепугался, думая, а не взорвётся ли Токио-3? Виктор немного подумал, вряд ли обычные пилоты знают все тонкости или даже вообще хотят задумываться над тем, что их машины могут в один момент взорваться. Нужно спросить кого-то холодного и рассудительного: — Аянами, а ты что думаешь, как такое может произойти? — спросил сержант Северов у прекрасной полубогини. — S2-двигатель способен черпать неограниченную энергию из Иной Вселенной, существует множество теорией, но при известных параметрах… можно предположить, что неограниченная энергия может вырваться в наблюдаемую Вселенную из Иной, — доходчиво разъяснила Рей II. — Как нам объяснили в научном отделе, — продолжила Мария, — создаваемые каналы между нашей Вселенной и Иной сами существовать не могут, необходим механизм их поддержания, в случае его нарушения каналы быстро схлопываются. — Но как показала катастрофа с Евой-07 и невадским филиалом, — подхватила обсуждение Макинами, — этот канал может расшириться при определённых условиях и затянуть всё в себя. Хотя он затягивал всё очень быстро и быстро пропал, теоретически неизвестно каковы потенциальные пределы… — То есть S2-двигатель может засосать «туда» и «всосать» что-то к нам, — уяснил Виктор, он уже знал это. Похоже, пилоты Ев не знали или не желали говорить ему какие-то ещё подробности. — Эти S2-двигатели прямо могут создать Спиральную Немезиду. Интересно, а Евы могут вырастать до галактического размера? — Может быть в конце нашей истории, — скромно предположил Синдзи. — Только это скорее похоже на Геттер-лучи, — заметил он же с видом опытного отаку, — ну, те, что из «Getter Robo», а «Tengen Toppa Gurren Lagann» — это жалкий плагиат «Getter Robo». Я вообще ненавижу «Gurren Lagann». — Почему? Потому что это очень жизнеутверждающая история про то, что никогда не надо сдаваться, а ты пессимист? — спросил Виктор. — Это очень глупая история, я вообще терпеть не могу студию «Gainax» — они снимают всякую пошлятскую хрень! — высказал своё мнение Синдзи. Виктор Северов не смог сдержать смех от иронии. — Если уж говорить о «Gurren Lagann» — то это совершенно надуманная история, — продолжал критиковать пилот Первого Евангелиона, — её мораль бессмысленна в жизни, неподвластной такому жанровому закону. Эта история вообще бы не началась, имей она хоть грамм реализма — в первой бы серии Симона и Камину просто бы задавили камнями во время обвала их подземной деревни, не говоря уже о том, что за нарушение местных обычаев Камину до того явно бы пустили на мясо в условиях пищевого дефицита, подобные сообщества не церемонятся с маргиналами. Дальше — Камина столько тупил, столько пёр на рожон, что если бы не авторский произвол и абсурдные жанровые условности — его давно прибили бы (или он бы сам случайно сломал себе шею, выпав из ганмена), а не в том моменте, когда это выдана как приторная фальшивая драма. Дальше — главный успех хороших парней заключается в невероятной тупости и иррациональности антагонистов. Ладно-то ещё Спиральный Король — этот-то просто вонючий Homo sapiens, дорвавшийся до власти, но Антиспиральщик — это инопланетный сверхразум! Но вместо грамотной стратегии он атакует героев слабыми, а потом более сильными войсками, зная, что те могут приспосабливаться и с каждым разом становиться сильнее за счёт превозмогания. Любой полководец, имей он хоть частицу разума, смог бы вдарить сразу в полную силу после поражения первых юнитов! Но вместо этого он сам позволяет врагам спокойно раскачаться до своего уровня, чтобы тупо проиграть! И как выглядит финальный бой? Симон раздалбывает свою меху, но пробирается авторским произволом в меху Антиспиральщика — и убивает его! И его меха — Супер-Грандзебома — взрывается! Антиспиральщик что, так её создал, чтобы она взорвалась от его смерти и не могла сама потом сражаться? Что за тупые технологии! И вообще — зачем ему тиранить спиральные расы, если он мог просто сказать им, что он запрещает им использовать спиральные технологии, но взамен даст какие-нибудь плюшки — с его богоподобными силами в этом не было проблем! То есть злодей вроде бы имеет рациональную мотивацию — спасти Вселенную от Спиральной Немезиды, ведёт себя максимально иррационально в угоду того, чтобы его победили! Я ещё должен объяснять почему «Gurren Lagann» — тупое развлечение для тупых, если тут везде идиотский сюжет?! — Ну… мне понравилось, — заговорил Кенске после этой длинной речи, — это просто аниме, ты требуешь слишком много. — Фразой «ты требуешь слишком много» можно оправдать любую глупость, — возразил Синдзи, — просто такова вся массовая культура — иррациональная, давящая на эмоции и отвергающая разум, она отучает видеть те связи причины и следствия, видеть сквозь ту тьму, которая заставляет двигаться наши души. Из-за такой культуры люди становятся идиотами. — То есть вся культура должна быть рациональной? — спросила Мана. — Желательно. Вот яркий пример, — продолжал Синдзи, с довольством чувствуя, что он в центре внимания и друзья его слушают, — это любовные романы! Большинство из них учат глупой ерунде: тому, что половой партнёр может быть только один, тому, что спать можно лишь после третьего и ещё какого-нибудь свидания… — А как, по-твоему, нужно строить тогда отношения? — спросил Кенске. — Нужно начинать с секса — чтобы ублажить страсть, а потом — и только потом — смотреть трезвым взглядом на человека, — советовал Синдзи. — Если ваша любовь заключается не только в страсти, вы должны найти её причины, найти то, что разгоняет вашу душу в том или ином направлении, проследить движения, то есть всё нужно анализировать — и себя, и других, только найдя что вам друг от друга нужно, только на этом можно строить отношения. — Это всё основано на методе рационального мышления? — уточнил Асари. — Да, — ответил тот. — «Если подумать — в этом есть истина», — Виктор задумался покуда Синдзи всё высказал и разговор за столом пошёл в другом направлении. Северов симпатизировал Ленгли, но всё же не считал её подходящим кандидатом на роль своей любовницы. Ему больше хотелось, чтобы его девушка принадлежала только ему — чтобы ни чем не затрагивать свою гордость. С кем из сослуживцев он может разделить ложе? Мана вроде бы как строит отношения с Мусаши. У Марии есть парень. Мари — вот кто мог бы ему понравиться, но её не интересовали мужчины. За вычетом Аски оставались только близняшки Аянами. С первой уже крутил такие отношения Рэндольф — этот нацистский Сен-Жермен. А вот вторая Рей осталась свободной — да, Кенске наверняка обзавидуется ему, если он добьётся взаимности, с другой стороны сам Айда, похоже, смирился, с Рей ему не быть именно любовником. — «Близкие связи с Рей могут мне пригодиться, мало ли потребуется отменить комплементацию человечества или ещё какую-нибудь хрень, помимо того, что она просто красавица!» — подумал Северов, поглядывая на девушку. Он примерно знал подход Рей — ему нравилось то, что делал Кенске, но инопланетная красавица просто не очень хорошо понимала, что за периодом ухаживания за девушкой должен был начаться секс. Или её просто не интересовал Кенске в качестве любовника — мог бы он сойти лучше? Это можно было выяснить. Тем паче Рей II могла знать то, что от него скрывали и могла как-то это выдать. По ходу дела, когда пилоты поужинали и немного разошлись, Кенске исчез из поля зрения, Виктор подкатил к Рей II: — Привет, скажи, в чём, по-твоему, смысл жизни? — как верно догадался сержант, вот именно о таких вещах надо говорить с любой из Аянами, чтобы расположить её к себе! — Я существую, чтобы управлять Евой, — ожидаемо ответила та, — по крайней мере, такую задачу в меня вложили лидеры NERV, но я могу сама его выбрать. — И ты что-нибудь ещё выбрала? — Пока нет. — А хочешь выбрать? — Не могу понять, — ответила Рей. — Может быть ты просто мало знаешь о мире вокруг? — спросил Виктор. — Возможно… — девушка на пару секунд умилительно заморгала глазками о чём-то подумав. — Я не знаю как мне определить степень достаточности, если мне известно что-то, и неизвестно что-то ещё, вероятно куда больше чем вот то, что известно… — О, не бойся! — Виктор похлопал Рей по плечу. — У тебя ещё жизнь впереди, а мир бесконечен, как считает один твой седой дружок… Названный оказался лёгким на помине и появился за спиной Виктора, что характерно — Нагиса умел ходить совершенно бесшумно. Северов боковым зрением едва уловил его и сразу обернулся, Нагиса одарил его привычной улыбкой прямо перед самым лицом. Сейчас сержант к этому уже привык — Нагиса не ведал понятия личного пространства. — Знакомишься ближе с Аянами? — спросил он. — Да… — Рад за тебя. Рей без лишних пояснений сошла с места. — Мы продолжим занятия? — уточнила девушка. Каору благосклонно кивнул. — Не хочешь послушать как она играет? — предложил Каору. — Не против, — сказал Виктор. — Я сам может быть что-то сыграю. — Отлично, рад что ты развиваешь тягу к музыке хоть в небольшой мере, — поддержал Каору в очень пижонской манере, как-то показалось Виктору. У него возникло опасение, что этот эстетствующий гей будет к нему подкатывать, но, забегая наперёд, скажем, что сие опасение не подтвердилось. Как потом уяснил Виктор, Каору оказался очень даже приличным человеком, умудряясь одновременно не стесняться в чувствах, и притом не вести себя вызывающе, более того, он занимался сексом по любви только с одним человеком — если бы он был девочкой, то у Виктора не возникло бы ни нарекания. Мана и Синдзи присоединились к Виктору, Рей II и Каору, когда они вышли на вечерний воздух поиграть на самых разных музыкальных инструментах — они закупили кучу всего, от кларнетов до гитар. Каору очень пунктуально и внимательно помогал Рей, та вслушивалась в его наставления и старалась всё повторить. Они смотрелись вполне приличной и красивой парой, хотя оба напоминали братьев-близнецов, что отдавало душком инцеста. — Слушайте, а Каору и Рей у нас не связаны кровью? — уточнил Северов, после того как вспомнил, как играть на гитаре, чем он толком не занимался с появления в этом мире. — По Адаму и Лилит они брат и сестра, — ответил Синдзи. — И по духу они тоже брат и сестра. — А Адам и Лилит точно брат и сестра? Вообще расскажи мне их биографию, — попросил Виктор. — Когда-то Первородная Раса создала семь Семян Жизни, чтобы они сеяли их род по Вселенной, — начал рассказывать Синдзи. — Четыре миллиарда лет назад в районе нашей системе двое Семян Жизни — Адам и Лилит столкнулись с Уббо-Сатлой или Тиамат, в результате их битвы был уничтожен газовый гигант в центре Солнечной системы, из-за этого планеты перестроились — как ты знаешь, в других планетарных системах обычно крупные планеты стоят ближе к звезде, а у нас наоборот. Это позволило развиться жизни на малых планетах, которая зародилась из-за влияния этих божеств. И хотя Уббо-Сатла — предположительно дитя Шуб-Ниггурат, потомок Тьмы и Азатота, был силён в изначальной форме, Адам и Лилит справились с ним, они запечатали его на этой планете, но сами лишились сил, в результате этого события образовалась Луна — потом люди назвали это катастрофу Ударом или Импактом. Виктор отвлёкся от музыки на его рассказ. Сам Синдзи возился с виолончелью, которой он владел лучше всего. — Это какая-то Санта-Барбара получается, — промолвил Виктор, — Каору — сын Мисато. — А Рей — созданы на людской основе моей матери, — добавил Синдзи. — «Я это с сериала знал», — напомнил себе Северов. — То есть ваш роман был… ээ… — Он был чистой воды инцестом, да, я трахал свою мать, и я ничего не имею против инцеста, если мы предохраняемся или бесплодны, — ответил Синдзи. — Рей относится к другому подвиду человека разумного — она Homo Theanthropos. — Угу, понимаю, — сказал Виктор, сам думая: — «Гомосексуализм, групповуха, инцест — что дальше? Секс с Пен-Пеном? К слову, где он? Погиб в Токио-3?» Синдзи же продолжал: — Главная причина, почему инцест вреден — это большая вероятность того, что будет больное потомство. Потому так инцест — да, это плохо, ибо могут быть те, кому он может навредить. В остальных случаях — то есть когда отношения не предполагают деторождения — инцест не отличим от обычных отношений. Те, кто говорят о каком-то там отвращении перед инцестом — просто тупые иррационалисты. — А в зоофилии и некрофилии, по-твоему, тоже нет ничего… такого? — спросил Виктор. — Вам обязательно вести разговоры о таком? — спросила Мана. — Да, обязательно, — Синдзи отложил музыкальный инструмент, — мы должны просветлять невежд! Ко всему, Виктор, стоит подходить рационально. Чтобы ответить на твой вопрос о приемлемости некрофилии и зоофилии, мы должны спросить, а какой от этого вред? Трупу? Животному? Что касается трупа, то он неживой, как камень или как фекалии — вообще туп — это отход (и финал) жизнедеятельности человека, он имеет ценность, сопоставимую с кучей фекалий. Только иррационализм, противный разуму, заставляет людей как-то особо относится к мёртвым телам. Но это другая тема. Если некий некрофил имеет все юридические права на труп — то это его имущество, он может делать с ним что хочет. То же самое можно сказать о зоофилии, но тут есть оговорка — всё же животное может страдать, и нельзя его мучить неоправданно. — Что значит неоправданно? — спросила Мана. — Можно уточнить? — Это значит, животное нельзя мучить ради одного хотения — это аморально, — пояснил Синдзи, — но его можно мучить из необходимости по морально оправданным рациональным причинам. Вот если животное надо заразить мучительными болезнями, чтобы проверить лекарство и потенциально спасти людские жизни — то это допустимо. Потому что, с нашей точки зрения, жизни людей стоят несоизмеримо выше жизни животного, но это всегда должно быть оправданно. А в остальных случаях — если, например, зоофил, не причиняет животному боль и вред, и даже — того лучше — доставляет ему удовольствие — то всё это нормально и полностью оправданно. — По-моему это половое извращение даже для нас, — высказала Мана. — С трупами? С животными? Фу! — Не верти свой сладкий носик — любые вкусы достойны уважения, даже если мы их не разделяем, в масштабах Вселенной они не лучше наших, а по-настоящему разумный человек мыслит лишь вселенскими масштабами, — парировал Синдзи. — Что касается «извращения» — то это бессмысленное слово, им обзывают всё то, что не принято в конкретной культуре. В Средние века в Европе, например, извращением считали позу женщина сверху. Так что это ничего не значит — только культура, основанная на рационализме, на господстве разума имеет право существовать! — Слушай, но даже с позиции самых толерантных толерастов зоофилия и некрофилия не считаются нормой! Они отвратительны большинству людей! — покачал головой Виктор. — Виктор-кун, ты сделал сразу два заявления — я отвечу на каждое, — продолжил разбираться Синдзи. — Для начала ты должен понять, что любая норма всегда существует в своей системе — и вне этой системы не имеет смысла, когда люди классифицируют сексуальное поведение человека — они могут что-то обозначить нормой, а что-то нет, но это просто их схемы, более они не значат ничего. Нас интересует моральный вопрос и вопрос социального поведения индивидов, — Синдзи старался говорить как можно больше в научном стиле. — Главный критерий допустимости социального поведения — вопрос о вреде. Но это другая тема. Мы говорим только про зоофилов и некрофилов — если их действия отвратительны большинству людей, то это не значит ничего, так кто угодно может требовать что угодно убрать и запретить на том основании, что его личным вкусам это претит. Мне может твоя рожа перестанет нравиться, тогда я столь же справедливо потребую у тебя её убрать. — Ладно, вижу, тебя не переубедить, давай не будем больше возвращаться к этому разговору, — попросил Виктор. — То есть тебе нечего возразить на рациональной основе? Тогда ты должен переменить свою точку зрения — ведь я рационально доказал тебе обратное, — заметил Синдзи. — Ты ведь вроде бы считаешь себя разумным, то есть рациональным человеком? — Да, но… — И ты отказываешься разделить рационально обоснованную точку зрения только потому, что она отвратительна тебе? Ха! Вот она — иррациональность людей! — насмехался Синдзи. — Пусть уж лучше я буду иррациональным — чем признаю зоофилов и некрофилов нормальными людьми! — Виктор сложил руки на груди. — Тогда почему ты ограничиваешься только этим? Признавай, что «2+2» не равно «4», ведь если ты в одном случае не признаёшь рациональные доводы, то почему бы тебе не признать их в любом другом случае? — Так, давай поговорим о чём-нибудь другом! Всех богов ради! — со смешком попросил Виктор. — Хорошо, давайте играть дальше… Когда Каору отошёл с Рей II, чтобы показать ей нотные тетрадки для дополнительного объяснения нюансов игры, Виктор обратился к Синдзи: — Слушай, а ты не против если я попробую… кх… стать парнем этой Аянами? — Нет, а как я могу быть против? — Ну, она же твоя мать в некотором роде… — Она не моя мать — как личность, ваша личная жизнь — ваши дела, — ответил Синдзи. — Ага… И ещё, кхм, если это не секретная информация — ты ведь был вместе с Рей I? — уточнил Виктор. — Да, было такое. — Ты с ней расстался? — Да, расстался. — Почему? — Видишь ли, Виктор-кун, Аянами бросила меня — она предпочла своё благополучие моему, она отвергла меня из риска потерять меня, оказаться в пучине страданий, и погибнуть при этом самой, — сказал Синдзи. — Она поступила так для себя, я понимаю её полностью — но раз она сделала такой выбор, я её тоже отвергаю. — Э… ладно. Как у вас всё запутано, — Северов не понял этот ответ, но не удивился его странности, понимая, с какими людьми он имеет дело — это же герои «Евангелиона»! — А ты не собираешься налаживать с той Рей отношения дальше? — спросила Мана. — Ну, если будет такая возможность? — Нет, раз я отверг её — ей больше нет места в моём сердце, в нём есть лишь Каору, Аска тоже там — но она вторична, она там только потому, что Каору великодушно подвинулся. Но ты, Мана, тоже можешь занять там свою позицию, — высказал Синдзи. — «Блин, что-то я не припомню, чтобы «Евангелион» был гаремником?» — подумал Северов. — Нет, Синдзи, — покачала головой Мана, — ты замечательный человек и я хочу дружить с тобой, но быть в твоём сердце я хочу как возлюбленная — и я слишком эгоистична, наверное, чтобы делить тебя так с кем-то. Я уважаю твой выбор и принимаю его, я уважаю Каору-куна и даже в чём-то Аску… Но я не согласна на меньшее, чем всё твоё сердце. — Значит ты не изменила свою позицию, — Синдзи отвёл взгляд и призадумался. — Ладно, давайте дальше играть. — Да, но ещё вопрос — к той Рей ты точно не вернёшься больше никогда? — задал вопрос Виктор. — Нет, к ней я больше никогда не вернусь, — уверенно заявил Синдзи. — У меня есть Каору-кун, он мужчина, как я сам — он надёжен, он не предаст и не бросит меня никогда… в отличие от этой женщины. — Ага, а вторая Рей тебя хоть немного интересует? — Нет. — Хорошо, благодарю за пояснение. Виктор начал крутиться вокруг Рей II, Кенске не возражал и по-прежнему относился очень дружелюбно к русскому пилоту. — Рей очень своеобразная личность, — говорил Виктор своему новому другу Каору, как-то раз встретившись с ним на том же балконе. Он уже убедился, что «петушок седой гребешок» не угрожает его анальной девственности и, похоже, не собирается вредить ему. Напротив, сам Виктор пошёл на поводу у влечения к этому парню, с одной стороны он должен был изучить каждого участника этой игры, с другой — Каору смог его расположить и вызвать личный интерес к себе. — Полагаю так можно сказать про всех людей, — ответил Каору, — просто большинство из них нам привычны. — Ну, ты прав. Каждый индивидуальность. Но я всё же склонен… классифицировать людей, — высказывал Северов. — Наверное так делают большинство людей — кто друг, кто враг… кто рабочий, кто тунеядец. — Кто любимый, кто нелюбимый, — продолжил за него Каору. — Да, я понял, большинство нормальных людей часто теряют себя среди других. — То есть? — Виктор чуть улыбнулся. — В этой фразе есть глубокий смысл? Во всех твоих фразах есть глубокий смысл? — Я хочу сказать, Виктор-кун, когда внимание людей направлено на себе подобных, когда они зависят друг от друга, их поглощает тьма — традиции, мораль, понятия, страх быть одиноким, страх быть непонятым — их собственные мысли заменяются чужими… — И, по-твоему, надо быть яркой индивидуальностью? — Виктор ещё пуще ухмыльнулся. Он решил поспорить — всё же Нагиса мог выйти интересным спорщиком. — Знаешь, я помню одного чувака — он голым прибил свои яйца к Красной площади. — Я полагаю, это был протест против общества, попытка в глазах других показать себя, такое бывает, если та тьма поглощает человека, и он решает бороться с ней… При этом он не замечает, как позволяет ей играть собой — то есть он ради самоудовлетворения ведётся на мнения других, чтобы привлечь внимание, он делает это ради них, это стремление делает его таким же рабом, — высказал Каору. —  К тому же, я не буду давать рекомендации, скажу лишь, что от тьмы может спасти её осознание. — То есть нужно сохранять баланс между другими и собой, быть адекватным? — спросил Виктор. — Что такое адекватность, по-твоему? — Это… что-то очевидное, — ответил Северов. — Но да я знаю чего ты скажешь — что нет никаких истин. — Очевидное — враг правды, — серьёзно ответил Каору. — Человек, родившийся в диком племени будет полагать Землю плоской всего лишь до горизонта, а солнце — божьим колобком, который катается по небесному блюдцу. Он сочтёт это очевидным и не будет ставить это под сомнение, но это будет не его мнение — это будет мнение его родины. Помнишь, Синдзи-кун говорил, что разумный человек должен отринуть свою культуру, чтобы думать самому? Да, это шаг, развевающий тьму невежества. Плоская Земля и колобок-солнце — это как раз такая культурная тьма. Она формируется из голоса прошлых поколений, но не сводится только к этому, она — животные инстинкты человека, наконец, его пылкие чувства. Она часть человека и он никогда от неё не избавиться. Но уменьшить рабство тьмы можно. — Под тьмой ты имеешь в виду всё то, что принято на веру и без рационального обоснования? — уточнил Виктор, всё же он смог оценить глубину этих мыслей и уже пришёл к выводу, что здесь есть зёрна истины. — Не только, — ответил Каору, они стояли лицом к лицу, на этот раз, стоя у перил, они смотрели друг другу то на лоб, то в глаза, — многие мудрецы считали разумным то, что потом было признано следующими мудрецами пустой глупостью. Самой страшной тьмой для духа человека я бы назвал нежелание знать истину. Тьма не сводится только к непродуманности, она проявляется самообманом. Например, допустим, я доказал тебе неправильность твоего мнения, но ты не соглашаешься со мной, ибо не хочешь признать себя неправым, тебе претит сама мысль об этом — ты слеп; или вот ещё пример — я выкладываю тебе некую теорему, и говорю, что она правильна, и ты говоришь — это очевидно! Но без меня ты бы не понял её, разве можно считать её очевидной? Ты снова обманываешь себя. Потому, если уж говорить о тяге к истине, подталкиваемой сильным духом человека — то это постоянный процесс, сумма понимания меняется у такого человека с каждым граммом информации. Вот почему убеждения и настоящий сильный интеллект — не совместимы, они враги друг для друга. Виктор выслушал всю эту речь, она показалась ему очевидно верной. И тут он поймал себя, что это была не его очевидность. — Хорошо, я знаю такую поговорку «каждый глядит со своей колокольни». Если подумать, у каждого своё основание, свой материал для колокольни. Те предлагаешь тщательней отбирать для неё кирпичики? — Я ничего не предлагаю, я стремлюсь понять как оно есть, — сказал Каору. — Ты уже, Виктор-кун, ведёшься на тьму внутри тебя. Ты думаешь, я буду чему-то учить и что-то предлагать тебе — то есть хотеть от тебя, в то время как я ничего не хочу от тебя, напротив, это ты от меня что-то хочешь, раз ведёшь этот разговор. Я хочу только ответить тебе как я вижу. Я ничего от тебя не требую, я сам отвергаю любые заповеди, ибо всё, что тебе навязывают извне — суть есть та тьма, что давит на твой дух и уменьшает и без того невеликую свободу твоей воли. — Угу… Я понял, — Виктор почему-то устал глядеть на лицо Каору. А оно на самом деле странно располагало. Почему-то его крайнее недоверие понемногу перерастало в сильное противоположное чувство. И Виктора напрягало, что он не может сему противиться.— Ну, то есть я хочу сказать, мне правда кажется адекватным то, что ты говоришь, но, как ты сам заметил, мне это только кажется, я же не сам к этому пришёл? Вот я знаю — у людей есть погрешности в восприятии, ну, там ложные воспоминания, когнитивные искажения и так далее, они мешают нам… — А ещё больше нам мешает наше мировоззрение, — заявил Каору. — Помнишь, ты говорил, что боишься хаоса? — Да… — А ещё ты говоришь, что готов верить в упорядоченное мировоззрение, где ясно что правда, а что нет, где добро, а где зло, кто друг, а кто враг… И ты готов доверяться такому плану не потому, что он верный, а потому, что ты боишься хаоса, страх, непонимание — вот что может сбивать тебя, будь осторожен с ними. — Я… я и так сомневаюсь постоянно! — Виктор повысил тон на эмоциях. — И знаешь, я уже меняю мнение об окружении! — Потом посмотришь куда это тебя привело, — ответил Каору. — Я боюсь… — Виктор чуть сжал кулак. Он выпрямился и унял себя, снова стал собранным. — Да, ты прав, я много боюсь, я считаю себя ответственным много за что. Но я делаю то, что считаю должным. Может быть моё мнение изменчиво — я никогда не делаю заключения по первым впечатлениям… — во время этой речи он смотрел в глаза Каору, вглядывался в них, теперь они показались ему скорее оранжевыми в свете дневного солнца. — Так что мне не в чем упрекнуть себя. — Ты должен быть также безжалостным к себе, — промолвил следом Каору с неизменным выражением, он всегда говорил убедительно, мягко, ненавязчиво. — Если ты узнаешь, что впереди минное поле, ты не станешь обманывать себя что его там нет? — Нет… — Это правило касается всего остального. — Я понял… быть безжалостным к себе — не обманывать себя, не… но и не воображать что поле есть там, где его может не быть, да? Хм… Но как я смогу отличить здравое предположение от паранойи? Да, — Виктор почесал затылок и отвернулся на собеседника, — ты говоришь правду, но всё это так не просто, так… порой выносит мозги! — Могу дать совет: не отрицай свои чувства, — сказал Каору. — Да-да, знаю, принять себя такой какой я есть — если я там голубой… — Нет, не обязательно принимать себя таким, какой ты есть, — Каору чуть нахмурился, словно бы не согласился с тем, что он услышал. — Если ты окажешься среди мин, ты не будешь говорить себе, что это не так, но ты и не будешь принимать это, ты, наверное, будешь выбираться из этой западни? Распространи это на всё остальное — важно только понимать, что и к чему движет тобой, к чему и почему ты меняешь себя. — Я понял… Блин, а это здравые вещи, если подумать! — Но если ты не видел раньше того, что я тебе сказал, — Каору закрыл глаза на время произношения этого предложения, — то ты пребывал во тьме, что мешала тебе это увидеть. — Хм, слушай, а насколько ты уверен в своих словах? — спросил Виктор, понимая, что Каору смахивает на какого-то гуру. — Я уверен в них настолько, насколько уверен в светимости солнца, — Нагиса покосился в сторону названого светила, чьи лучи как-то по-странному золотили его волосы. — Может быть это, конечно, не так, но я не нахожу возражений против этого мнения. — Угу, — Виктор чуть поник лицом и ещё немного подумал над всем этим. Близилось время проведения назначенной операции. Пилотов собрали в том же помещении тактического отдела, где Мисато стала излагать план. — Для начала мы соберём наших Кайдзю через Мотру, и перенесём их к месту битвы при помощи Дамоклова меча. Затем Рей и капитан Картер с воздуха используют временных юнитов особого назначения, бросив их в атаку на Геофронт SEELE — они проделают четыре туннеля до цели и разрушат защиту, либо же ослабят её. В дальнейшем разбираться с ней будут Рей и Картер, управляя Тринадцатым, они проникнут внутрь и будут действовать по ситуации… Разумеется с целью обезвредить там всё и разрушить как можно меньше всего. SEELE при этом — скорее всего — задействуют свои Евы, нам неизвестно какое у них вооружение, кроме репликатов копья Лонгиния, и что они смогут придумать. Поэтому мы втянем их в бой с Кайдзю, а Евы будут просто вести прикрытие. Мы пока ещё не составили полный список Ев и Кайдзю, которые согласятся сражаться с SEELE. В операции будет принимать участие Шестой Марк под управлением Каору, но он не будет использовать своё АТ-поле без необходимости, напротив, мы постараемся скрыть его Еву и не использовать без необходимости — по той причине, что мы не знаем, что будет в случае взаимодействия Марк и Ев SEELE потому, что изначально именно они конструировались Комитетом для реализации Конца Света. Это с первой стороны — со второй мы должны подстраховаться и держать во время боя над всем этим Каору, если его помощь понадобиться. С третьей стороны — если Марк с Каору и Тринадцатую с Рей обнаружат Тэтант на Южном полюсе, то они смогут захотеть нанести удар по нашему штабу, решив что он не защищён, потому мы должны создать иллюзию что в деле задействован только один из них. Это план вкратце. А теперь мы обсудим ряд подробностей… По мере их разбора конечно же прозвучал вопрос об «особых юнитах»: — Что они такое мы объяснять вам сейчас не будем с целью сохранения строжайшей секретности, — так ответила Мисато. — Скажу лишь, что они по части капитана Картера. — Да, вы всё на месте увидите, — интригующе добавил тот. — Это должно быть зрелищно. — Зрелищно? Битва Кайдзю и Ев — это не достаточно зрелищно на этом фоне? — спросил Асари. — Это так — весомый вклад в копилку эпичности, — отмахнул Рэндольф. — Есть ещё вопросы по другой теме? — Мне кажется, вы нам не доверяете, а мы же самые важные люди в проекте, — как-то несколько хмуро подметила Аска. — Ну, — Мисато развела руками с доброжелательным, но серьёзным видом, — вы ещё дети, так что можете проговориться по чём зря. Мало ли у Синдзи снова случится недержание речи? — А оно ещё хуже чем недержание мочи, — язвительно добавила Мария. Икари-младший в очередной раз ощутил себя виноватым — да, он извинился, он сожалел, но доверие к себя он утратил. И доверие пропало к остальным пилотам — ведь многие из них от него далеко не ушли. Конечно, он промолчал, Каору же с обнадёживающей улыбкой погладил его, чем, впрочем, лишь невольно увеличил эмоциональный дискомфорт любимого. — «Я как расстроенный маленький ребёнок! А Каору со мной сюсюкается!» — в мыслях негодовал он. Но тут же этот порыв сменился иным, самоосуждением и за такие мысли! — «Как я могу негодовать на Каору? Он любит меня! Он хочет сделать мне лучше, что до того, как это выглядит — плевать! Я совершил глупость — потерял доверие — что кичиться из-за того что утеряно?!» Подготовка к операции развернулась полным ходом, пилоты Ев отработали начальный этап на симуляторе и поборолись с серийными Евангелионами. Биться с ними было тяжело — они бросали свои копья и убивали с одного удара. При попадании такого оружия очки здоровья стремительно падали, можно было спастись, если вытащить копьё за секунды четыре. Это объяснялось тем, что копью необходимо где-то такое время, чтобы преодолеть АТ-поле. Понятное дело — обычные пилоты гибли быстро, и им приходилось заново начинать партию. Из-за этого пилоты что было сил стремились быстро убивать противников. — Как минимум одну Еву можно убить из стволов Мари, — говорила Мисато. — Но для надёжности потребуется больше одного выстрела, — уточнила Макинами. — Этот выстрел для надёжности нанесут остальные, — добавила командующая. — Понимаю, мэм, просто отмечаю необходимость подобного, — сказала пилот Восьмой. Бой в виртуальном измерении продолжился. Создатели симулятора не заботились о реалистичности и большинство взрывов выходили одинаковыми. Они какими-то дутыми грушами устремлялись к ровному и блеклому небосводу, бой шёл среди очень высоких гор без подробностей — симулятор не мог воссоздать их без некоторых глюков. Эти баги весомо мешались, тем паче основной тактикой ухода от бросков копий Ев SEELE было виляние вокруг этих макабрических вершин. Теоретически вражеские Юниты могли пробить даже твёрдую породу броском таких «копий судьбы», но это замедляло бы их скорость и давало все шансы увернуться, чтобы потом завладеть этим оружием. Однако им не удавалось побеждать без потерь — исключением были те случаи, когда вперёд выходили Евы-06 и 13 — они могли держать на себе попавшие в них копья без практического вреда и это позволяло в общем-то легко расправиться с войсками SEELE. — Я понимаю, при другой тактике потери среди наших Юнитов от прямых попаданий репликатов крайне вероятны, — говорила Мисато представителю Совета Европы, — при первичной атаке на них Евы-06 и 13 — наоборот, крайне маловероятны. — Тогда почему бы вам не выставить Шестую и Тринадцатую сразу вперёд? — SEELE не те противники, чьи возможности нам известны. Если им окажется чем весомо ответить на Шестую и Тринадцатую — мы рискуем потерять свою главную силу без которой мы — считай, пропали перед лицом CCD и Тэтан, — возразила Кацураги. — Потому нам нужны Кайдзю, чтобы идти и взять огонь на себя. — Хорошо, чем этих тварей меньше, тем лучше, — одобрил собеседник. — Однако это всё равно рискованно — мы понятия не имеем, как Юниты SEELE поведут себя. Нам ничего неизвестно об их создании, но они очень сильны — вы сами видели, что они сделали во время боя с Тринадцатой, — сказала Мисато. — Если бы не уникальные возможности и знания Картера — мы бы потеряли Юнит вместе с Аянами. — А что за «специальные боевые единицы»? — уточнил представитель. — Почему вы держите от нас в секрете эту информацию? — Потому что SEELE никак не должны об этом узнать. Возможно они уже в курсе, как мы будем действовать и идти в бой, откуда вы можете быть уверены, что изловили их всех? — спросила Мисато. — Хорошо, мы очень терпеливы к вам, вы единственные, кто может спасти нас, — сказал господин. — Это только ваша личная точка зрения или так считают все в Совете Европы? — Большинство — и я, в том числе. После тренировок Синдзи отдыхал и слушал композицию группы «Therion» — «Flesh Of The Gods» [4]: The black earth luxurance Is the food of the mind In the alchemical lab of nature Is the true tunnel of Set The serpent coil, out of earth And offer fruit of knowledge Eat it and become like God And enter the astral skies There is a secret network of below Here in the tunnel the flesh of gods grow The gods of the earth of mind from the stars Eat the flesh of gods and become one of them Revive the old sacrament from the days of paganism That open the third eye and enter astral skies Falling down stardust into planet pores Embryo of Godhead is in this spores Enter dreamtime, the continuum of space The gate of time Is what you can reach Flesh of the gods will fertilize the mind The fruits of gods is what you will eat Каору сейчас не было с ним (он помогал оккультному отделу готовиться к битве). Всё же Синдзи нуждался в одиночестве и музыка позволяла ему, в том числе, побыть наедине с собой, словно всего другого нет для него. Но слишком долго Синдзи не хотел пребывать один, он вышел из комнаты к ребятам, тем паче скоро должны были принести поесть. — Все готовы к завтрашней битве? — спросил Виктор за ужином. — Да, конечно, — первым ответил Тодзи, как-то неожиданно приободрённо. — Я уже устал сидеть сложа руки! — Устал? Потому что ты живёшь только для войны? — спросил Синдзи. — Мне больше ничего не остаётся! — ответил Тодзи. — И я чертовски рад давить SEELE! — Мы все рады! — восторженно отозвался Кенске. — Наконец-то мы до них доберёмся! — отчаянно добавил Мусаши. — Не так важно сейчас, что будет потом — главное покончить с ними, — сказала Мана. — Я не участвую в бою, из-за того, что у Тодзи больше опыта, — вдруг пожаловалась Мария. — У тебя есть парень — тебе есть ради чего жить, у меня же нет ничего, — тут же ответил ей Тодзи. — Пропусти меня вперёд. — Хм, всё равно это не моё решение! — сказала Мария. — Кстати, а почему нас всех не заменят на Имитационную Систему? — спросил Асари. — Потому что тогда Совет Европы взвоет, — ответила Мари, — ни они, ни Мисато-сан не настолько доверяют Каору-куну и капитану Картеру, чтобы доверять им все Евы, — упомянув последнего, Мари подразумевала Рей I, которая, похоже, слушалась теперь только Рэндольфа. А именно по образу и подобию Рей и Каору созданы двойники, являющиеся Имитационной Системой. — Вот ещё! Свою я Еву никому не отдам! — заявила Аска. — Меня от сюда вынесут только ногами вперёд! — То есть все из нас готовы сражаться дальше? — спросил Синдзи.  — Да, — ответила Аска, — мы из-за этой войны слишком многое потеряли, она давно стала смыслом наших жизней, моей уж точно. Мне больше нечего делать. — Да, мы все настроены биться дальше, — ответил Кенске. Все его поддерживали. — Что ж, я тоже мотивирован, — сказал Синдзи. — Но не рад этому. Как и всему тому, что сейчас происходит. — Но у нас нет выбора! — ответил Кенске. — Верно, — поддержал Виктор, — нам некуда отступать. Я тоже не настолько верю Каору и всем прочим ему подобным, при всё уважении к ним. — Как и мы тебе, — ответил Синдзи. Они поужинали и разошлись по койками, сегодня все решили лечь спасть пораньше, ожидая впереди решающую битву с SEELE. *** Под куполом первого Геофронта царил мрак, скрывающий обитателей этой самой настоящей преисподней. Трудновообразимые конструкции производили некую работу, оживлённые после миллионов лет громоздкие устройства вкачивали жизнь в возрождённые дьявольские тела, похожие на земные жизненные формы или не похожие на них, обслуживаемые шогготами, они раздувались и шевелились в слизи и крови, громадные и чудовищные в самых разнообразных проявлениях чудовищности — их выступы торчали словно пики гор и скал, отсутствующая кожа не скрывала пульсирующие сосуды, наполненные огненно-раскалённой субстанцией, их кровью — больше похожей на свежую магму из земных недр. Группа адептов SEELE в защитной экипировке прошла по одному из мостов, проведённых среди всего этого изобилия гигантских и нечеловеческих существ и конструкций. Они соприкасались сапогами с поверхностью из тёмно-зелёной кладки так, словно они притягивались к земле. Мост местами поднимался вертикально, но это не мешало идти по нему — у нормального человека, желай он совершить путешествие по такому пути, давно бы сошёл с ума вестибулярный аппарат. — Мы отдаём себя Богу, чтобы пребывать в Боге! — проповедовали адепты SEELE всегда. Сейчас они несли медный ящик. — Мы отрекаемся даже от себя и от своего «я»! Всё — чтобы служить Богу, всё, чтобы стать с Единым и пребывать в Абсолюте! Чтобы ни причины, ни страсти более не двигали нашими душами! Чтобы наша душа не двигалась и приобрела вечное блаженство в Боге! Они предстали перед громоздкой установкой, подобной той, которая находилась в Нижней Догме NERV — это была дверь Гафа, установка состоящая из окружённого плотными трубками подобия серого головного мозга, установленного в потолок, от которого спускался биомеханический спинной мозг, вместе с кабелями он соединялся с прозрачной ёмкостью. Она соединялась с полом, во все стороны от этой точки расходились сложные оккультные символы. — Да отвориться Ковчег Завета! Да будет явлено тайное наследие Моисея! — провозгласил новый первосвященник. Адепты возложили свою ношу перед дверью Гафа. Первосвященник раскрыл его и извлёк чёрный кристалл. — Да восславится всемогущий Господь! Великий ЯХВЕ, Творец Всего! Имя из четырёх букв, шифровавшее в себя имя Господа, запретное в Египте и передававшееся из уст в уста среди высших жрецов иудейского храма — звучавшее как НЬЯРЛАТХОТЕП. Сияющей Трапецедрон был поднесён к бледном лбу в морщинистой руке первосвященника. На прозрачной стенки ёмкости отразился тройной огненный глаз. Экраны в ближайшем терминале показали сильное возмущение мозговых волн. Тотчас бледная кожа отторгла все нити и проводки, они втянулись в пол и потолок ёмкости. Все отметины сразу пропали с неё. Глаза с красной радужной оболочкой широко раскрылись. — КАWORU-13: объект активация… — промелькнула надпись на экране прежде, чем он погас. Искры посыпались, вся установка сотряслась и со звонким грохотом ёмкость разлетелась на куски, вместе с LCL осколки и обломки устройства разлетелись словно пули, пронзив завопивших в ужасе членов SEELE, кого-то убило сразу, но большинство выжили — хотя у ближайших вырвало импланты глаз и сильно повредило их защитные костюмы. Свет погас. — Я осознаю себя… — бледные губы изогнулись в понимающей улыбке, пепельные волосы до конца длинной шеи гладко улеглись. Обнажённая фигура сошла со своего места. Босая нога встала на твёрдый пол, от тени позади вырвалась чёрная масса, она поглотила установку, разобрав её на провода и осколки металла, затем вьющиеся и сплетающиеся тёмные нити облачили нагое тело в комбинезон чёрных тонов, состоящий из многих слитых проводов и металлических элементов, вместо номера стоял символ в виде тройного горящего глаза. В качестве среднего глаза расположился Сияющий Трапецедрон. — Мы… мы прогневали… Господа? — прохрипел первосвященник, из его ободранного лица торчали провода. Лужи крови смешались с лужами SELEE. — Господа? — иной Каору с вроде бы доброй улыбкой до ушей вытянул из-за спины абсорбированные провода. Он захватил шею лидера SEELE и поднял его до уровня глаз. Одновременно с этим из кабелей вырвались тонкие разноцветные провода. Они проникли под кожу старца, заставляя её содрогаться. Через него они начали передавать образы всем остальным членам SEELE. За ними последовал смех: — НЬЯРЛАТХОТЕП обманул вас! Он был Господом, которому вы молились, и дьяволом, которого вы ненавидели! Истинный Творец — безумный Азатот! — пояснял парень, одновременно поправляя свои волосы. Адепты SEELE познали отчаяние, осознав что вся их вера была чудовищной ловушкой, и потому они служили марионетками чистого зла! Провода отбросил первосвященника ложной религии. Остальные адепты сами убивали себя, вонзая в себя осколки стекла и разбивая свои головы о пол. Жизнь стала для них чистым ядом после такого откровения. — Значит, если наш «бог» был злом — мы сами были злом… — проговорил первосвященник дрожащими окровавленными губами. — Зло и добро ничего не значат! Это всё выдумки глупых Лилим! — говорил иной Каору. — Они часть ограничений, что должно сбросить! Ваш Господь указал мне истинную свободу! Для тех, кому он явился в образе «любви и света» он приготовил оковы и иллюзии, но для тех, кому он явился как дьявол — он указал путь к свободе, который вы назвали «злом»! С такими словами иной Каору пинком отбросил первосвященника SEELE, взгляд его был преисполнен презрения к убивавшим себя в истерике людям. — Жалкие Лилим! — он преисполнился гневом. — Я вас ненавижу за ваши слабости и ваши иллюзии! Вы рабы «бога» — и вы достойны сдохнуть как рабы, как черви и дерьмо! Как я презираю вас! Да — я исполню волю вашего Господа! Иной Каору довольно рассмеялся. Он прошёл мимо адептов SEELE, оставив их умирать, и вышел к балкону и поднял руки, распространив провода, протянувшиеся по воздуху. В ответ некто тёмный и громадный резко вытянулся среди прочих, сгорбленных и стоявших по пояс в озере чёрной жижи, среди таких же окровавленных, безумствовавших и судорожно тянувших руки к центру первого Геофронта, где возвышался тёмно-зелёный неевклидовый дворец Старцев, словно местный аналог пирамиды NERV. — Пошли, второе «я» Адама! — прокричал иной Каору с балкона дворца. — Ты — мой слуга! Воспрявший на зов покрылся огненной бронёй, она выдавилась из его пор, в области груди горело пульсирующие ядро, словно состоящее из разогретой магмы, от него по раздутым венам разливалась жидкость, подобная расплавленному металлу. Тёмный содрогался и раздувался, он увеличился в размерах и полностью покрылся раскалённой массой, она испустила шипение, затем серый пар и дым объяли новорождённого монстра. Он гордо восстал над прочими рабами Ньярлатхотепа и потемнел — разбрасывая искры, из-за его плеч вырвались крылья, словно бы состоящие из жидкой ртути, они приняли форму плаща, устремились концами к ногам и сразу же затвердели в такой форме. Вместе с этим множество красных линий зажглись на броне жуткого воителя, из его лба вытянулся рог, ниже от шлема в обе стороны раскрылись крылья и загнулись концами… Улыбка его будущего пилота было совершенно безумной [5].