— Александр Аркадьевич Немировский (Могултай, Wirade), «Причины Холокоста» [1].
Фашизм и нацизм психологически намного сильнее любой гедонистической концепции жизни. […] Тогда как социализм и даже капитализм более неохотно говорили людям: «Я предлагаю вам хорошо провести время», Гитлер говорит им: «Я предлагаю вам борьбу, опасность и смерть», и в результате целая нация бросается к его ногам.— Джордж Оруэлл.
Мы будем чувствовать внутреннее удовлетворение. Наши возмущения будут погашены. Чувство триумфа, что наконец справедливость Иеговы была преподнесена. СПИД остановлен. Геи исчезли, гомосексуалисты, лесбиянки. Убийцы, наркоманы — все исчезли. Вы будете жалеть таких людей? Нет! Нет. *сладострастный смешок* И тех, кто не против, чтобы они жили, вы будете жалеть их? Нет! А как Иегова уберёт эти тела, всех тех, кого он убил? Иезекииль 39 и Откровение 19 (вы можете посмотреть их дома — у нас нет времени), говорят нам, что Он созовёт своих диких зверей и птиц, чтобы они съели их плоть. Но, их огромное количество трупов будет слишком много для них. Значит, Иегова несомненно воспользуется каким-нибудь научным способом в его распоряжении, возможно антиматерией, чтоб разложить их гниющие тела.— Чиро Ауличино, проповедник христиан Свидетелей Иеговы, «Ты будешь со мной в раю» (2007) [2]
Но Господь накажет народы, сражающиеся против Иерусалима. Он пошлёт на них ужасную болезнь. Их кожа начнёт гнить, когда они ещё живы, глаза станут гнить в глазницах, а язык будет гнить во рту.— Библия, Книга пророка Захарии, 14:12.
Положи мне путь, в поход я отправлюсь, день наступил, настало время! Я скажу — и Шамаш лучи уронит, Сина лицо я закрою ночью, Ададу скажу: «Тельцов отзови-ка, Облака прогони, убери дождь со снегом!» Мардуку и Эйе принесу известье: «Рожденный в дождливый день, будет в засуху похоронен, Ушедший по течению воды, вернется пыльной дорогой». Царю богов я скажу: «Обитай в Эсагиле, Что велел ты — я свершу, исполню приказ твой, Как взмолятся черноголовые, их молитвы отвергни!» Сокрушу я страну, обращу в руины, Города разрушу, превращу в пустыню, Моря всколыхну, истреблю их богатства, Искореню болотные заросли, спалю их как Гирру, Ниспровергну людей, погублю всё живое, Никого не оставлю, даже на семя!» Скот и зверье не пущу на пажить. Подниму я общины друг против друга, Сын отца возненавидит, не даст ему покоя, Мать, улыбаясь, будет строить дочери козни. В обитель богов, куда злому нет входа, введу злодея, В обитель государей всею проходимца. Зверей подводных заставлю подняться, Где увидят их — опустеет город, Горных зверей заставлю спуститься, Где ступят они — будет место пусто, Зверей степных без числа пущу по стогнам града, Приметы сделаю дурными, святилища приведу в запустенье, В обитель богов высокую я впущу Сангхульхазу, Пышный царский дворец обращу в руины, Шум людей прекращу, отниму у них радость, Как костер, вражда запылает на месте дружбы…— Вавилонская поэма о боге чумы Эрре (Шамаш — бог Солнца, Син — бог Луны).
По телевизору шло обсуждение на каком-то американском канале: — Честно говоря, сэр Цион, меня тоже очень сильно беспокоит возросшая активность доминионалистов, такое впечатление, что человеческое безумие продолжает демоническое… — говорил один из участников программы — вероятно бывший американцем, обращался он к бородатому еврею старше средних лет. — Меня пугает остервенелость. Америка не смогла удержать нашу маленькую голубую Землю от хаоса, она сама в нём погрязла даже больше Европы, где правительства сдерживают своих праворадикалов, безумцев и сектантов. Там даже меньше самоубийств, а у нас каждый день сотни американцев кончают с собой от безысходности и невероятно острого духовного кризиса. Сотни религиозных радикалов выходят на тропу войны против свободы и демократии. — Я прекрасно вас понимаю, мои чувства были такими же, когда Израиль бы уничтожен и в последние дни его агонии, он и сейчас агонизирует, но Израиль — уже не Израиль, это просто кучка страдающих и умирающих от радиации беженцев… — Цион говорил на удивление хладнокровно, взгляд его восточных глаз производил впечатление выжженной пустыни, похоже, такой стала его душа, уподобившись Иерусалиму после попадания арабской кобальтовой бомбы. — Мои двоюродные братья схлопотали смертельную дозу радиации, их больше нет. Я до последнего молил Бога спасти их, показать свою силу, но этого не случилось… Некоторые радикалы говорили, Бог наказывает Израиль за отход в сторону светскости, они нашли в этом подтверждение своих слов — они говорили это и раньше, но называли Гитлера «божьим палачом»… Сейчас в вашей стране доминионалисты считают, что Америка — «истинный Израиль»… Я думаю, — человек говорил с какими-то усталыми паузами между предложениями, — они просто хватаются за надежду. Я тоже за неё держался. Но когда во время «Бури» мой родной брат изнасиловал на моих глазах девочку… А я читал молитвы… Ничего не случилось. Мой брат всегда имел эти наклонности — но он бы и не подумал делать это с ребёнком… он покончил с собой. Я остался один… Я теперь пуст внутри, и даже покончить с собой не хочу — я хочу узнать, чем всё закончится. Вот только теперь я уже не верю ни в какого бога. Я согласен с Икари Синдзи — теперь да… — Я тоже перестал верить в добрых богов, — признавался собеседник. — Возможно, да-а-а, Икари Синдзи прав — он сказал, нет надежды, и нам не на что рассчитывать. — Кроме как на самих себя, Стив, — говорил бывший раввин, — но мы слишком слабы и ничтожны… Возвращаясь к доминионалистам — эти люди не оступятся от своих взглядов. Подобно исламистам с Востока, они превратились в армию таких же отмороженных убийц. Они сделают это во имя самих себя — ведь эсхатология лучше всего разрушает нормы морали… нормы, придуманные людьми, не богами. Я верю в пророчество «Некрономикона» и в одного бога — в Азатота. Я везде вижу слепое безумие, только сумасшедший творец-дьявол мог допустить такое. — Доминионалисты уже убили множество критиков, а полиция всё не может их унять, ходят слухи вплоть до того, что агентство национальной безопасности в половину на их стороне, — рассказывал Стив, вид у него, в общем-то, был таким же морально убитым. — Меня теперь не так беспокоит вопрос своей жизни… — выдохнул Цион. — Теперь я дошёл до того, что буду говорить лишь то, что думаю. Когда я был иудеем, я не так уж от них отличался. Вера в то, что Израиль избран Создателем Вселенной ни чуть не более доказательна, чем в их случае… Мы были такими же глупцами, потакающими своему самолюбию — «нас избрал бог!» — «наша вера истинная, а вокруг идолы!» Именно иудаизм был причиной ненависти к евреям со стороны всего мира. Если офицер Икари прав — Ньярлатхотеп был богом Авраама, Исаака и Моисея, потому как пить дать он — также известный в Египте как змей хаоса Апоп, в Угарите как бог смерти Мот и бог чумы Эрра-Нергал в Вавилоне — он мог нарочно дать нам такую религию, чтобы наш народ истреблял другие и чтобы нас всех потом века ненавидели… Очень возможно… Теперь, смотря на доминионалистов, я вижу людей вроде бывшего себя со стороны. Мы старались не замечать геноцид ханаанеев или даже одобряли его, потому забавно, что мы так ненавидим Гитлера, хотя он не сделал ничего такого, чего не сделал бы Моисей, Иисус Навин и прочие наши пророки и патриархи. Эти люди тоже не будут замечать своей жестокости, прямо как те исламисты… Кхм, но да лучше я скажу о главном, о чём хотел сказать… На фоне общего информационного ада моё открытие потонуло. — Да-да, обязательно расскажите об этом, — поддержал американец. — Да, Стив. Перед тем, как бежать из разгромленного Израиля, я смог обнаружить древние документы — неопубликованные Кумранские рукописи… я подробнее выложил эту информацию в сеть — там любой может с ней ознакомиться. Из неё следует, что Иисус был сыном Йог-Сотота, и его последователи — апостолы — называли его Агнцем. Они верили, что он должен быть принесён в жертву, чтобы иметь духовный опыт общения с Йог-Сототом, своим отцом. Но, по их представлениям, Иисус не был Сыном Человеческим — Мошиахом — которого ждали израильтяне. В смысле, тайная религия ессеев была не такой, как официальный иудаизм. Они считали имя Йог-Сотота тайным именем Творца Вселенной, которого в Каббале называют Эйн Софом — многое они узнали из Египта и Греции; они считали, что в результате грехопадения Лилит Адам Кадмон — «Первочеловек» — отпал от духовного мира и попал в мир материальный, созданный Азатотом — сгустком мирового хаоса, который и ответственен за существование материи и страданий. Предположительно, они считали Лилит первой спасительницей, которая раскаялась и принесла себя в жертву, чтобы спасти Единого Духовного Человека… Тут явно прослеживается связь с гностическим мифом об отпадении Софии от Эонов и о рождении Сакласа или Ялдабаофа — Демиурга. Ессеи использовали для Лилит также имя Ашеры — они считали его истинным, а имя Лилит — греховным, полученным после грехопадения, они считали её ещё одной ипостасью Единого Йог-Сотота, который, к слову, не рассматривался как нечто личностное. Что интересно, эта религиозная картина мира противоречит Мифам Ктулху, несмотря на основанность на них. Согласно Мифам Ктулху именно безумный Азатот служит Первоначалом Мира, в то время как Йог-Сотот — сущность вторичная или третичная, так как иногда упоминается Бесформенный Туман, который был порождён или эманирован Азатотом, и потом уже Бесформенный Туман породил Йог-Сотота, который содержит в себе обозримую Вселенную. В некоторых случаях атеисты-скептики Азатота интерпретируют как Большой Взрыв, а Бесформенный Туман как квантовую запутанность или неопределённость, которая предшествует наблюдаемой Вселенной — Йог-Сототу; атеисты-скептики считают это всё просто ложно истолкованными природными явлениями, о которых безумные культы могли судить лишь метафорически. Таким образом эта религия SEELE своего рода гностицизм Мифов Ктулху. Они отрицали первичное бытие Азатота и ставили выше него Йог-Сотота. Йог-Сотот описывался как «не локальный» вселенский разум. Не добрый и не злой в нашем понимании, но SEELE считали необходимым стремиться к единению с ним и даже называли его «высшим» надчеловеческим благом. — Почему необходимым? — спросил Стивен. — Это сверхценность. Подобные догматические учения — не только религиозные, но и светские — такие, ну, как коммунизм или мондиалистский либерализм — меряют смысл человека тем, как он служит неким вышестоящим якобы объективным и более важным вещам: прогрессу, богу, обществу… Эти вещи абсолютизируются сами по себе как самоценности, которым следует служить человеку, не они для него, а он для них. Просто потому что. У SEELE вполне обычная сверхценная религия вроде того же нацизма или традиционного иудаизма. Здесь во главе стоит догма, признание чего-либо абсолютно истинным вне зависимости от опыта, какого угодно опыта, хоть религиозного, хоть обычного. Пророк Мухаммед, например, мог чувствовать то, как Коран входит в его сознание извне, но он не мог ничего сказать об его источнике — об Аллахе — или о том, говорил ли этот источник о себе правду: тем не менее, утверждение о том, что Аллах является мировым божеством — Всевышним — является основополагающим для его религии, хотя не основано ни на чём, кроме веры — это и есть пример догмы. Почему Йог-Сотот выше Азатота или наоборот? Это догма, не требующая доказательств, — развёл руками экс-раввин. — Но ладно, давайте вернёмся к этой древней религии ессеев. Она, возможно, во многом, переняв заскоки эллинов, стала прототипом для классического христианства, гностицизма и манихейства. И вероятно ессеи — далеко не первые последователи такого «ктулухианского гностицизма», учитывая общую невероятную древность Мифов Ктулху. Согласно пророческой эсхатологии и сотериологии [3], что тех тайных ессеев, что, по всей видимости, современных SEELE, в конце времён должен появиться третий мессия — истинный Спаситель, «Новый Адам», который должен пожертвовать своей жизнью для искупления первородного греха Лилит или Ашеры, таким образом, полностью вознеся в сферу духа всё человечество в лице «восстановленного духовного единого человека с не локальным сознанием» — Адама Ришона. Думаю, эта концепция нескольких мессий нашла отражение и в классическом иудаизме, где есть концепция двух мессий, «мессии сына Иосифа» и «мессии сына Давидова»… Возможно, намёки на подобные воззрения о трёх мессиях сохранились в «классических» Евангелиях, которые были написаны много позже совсем другими людьми, которые окончательно мифологизировали дело и описали всё с точки зрения своего богословия и политического воззрения. Иисус в Евангелие от Матфея в главе 10 говорит ученикам: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как приидет Сын Человеческий…» То есть Иисус и Сын Человеческий — разные лица, потому я вначале думал, что Иисус был просто раввином, который проповедовал скорый приход машиаха, но его ученики, всё делящиеся на разные секты, разделённые политическими и богословскими взглядами, приписали Иисусу много чего своего… Но да давайте к сотериологии SEELE. — Вы говорили, у них был последний мессия — кто это третий мессия, дорогой равви? — Если я правильно понял, SEELE полагали им Каору Нагису. — Он модифицированный человек, не так ли? — Атеист-скептик скажет так: он не поверит в божественность Каору Нагисы, объяснив его способности генными модификациями, — чуть улыбнулся экс-раввин. — В любом случае, похоже, мой народ не смог в очередной раз распознать истинного машиаха. — Какая жалость… — Стивен рассмеялся. — Я думаю, ни один, даже самый либеральный раввин не смог бы подумать, что истинный «Сын Человеческий» окажется генномодифицированным японским геем-альбиносом! Цион также посмеялся: — Я думаю, их можно понять! Будем надеяться, уважаемый офицер Нагиса хотя бы появился на свет от девственницы, раз в деле были замешаны генетические манипуляции… Из моей публикации… да, я уверен, радикалы уже назначили за мою голову хорошую награду, что иудейские, что христианские, что мусульманские — но я потерял всё, я могу лишь дать человечеству ещё одну правду, которая ещё больше сведёт его с ума… — Цион говорил об этом с нервозно-весёлым тоном, что было не удивительно. — Так вот, давайте вернёмся к теме Иисуса. В открытых мною текстах говорится так о зачатии Иисуса… Там сказано, что трое халдейских магов — тех самых, которые остались в христианском мифе упомянуты как три волхва — заклинаниями царя-колдуна Соломона и его Кольцом призвали… Голос Божий, или как-то так — там употребляется очень заковыристое имя — Хапексамендиос или как-то так [4]. Он дал им «Ключ Навуходоносора». И три волхва вызвали… Йог-Сотота. А вернее нечто, бывшее частью его из-за Первых Врат — его… тут употребляется слово, обычно используемое в контексте «половой член». Во множественном числе… — Э… Тентакли? — Стив дурно улыбнулся. — Похоже… Чтобы они зародили новую жизнь в «девственнице» Марии — вернее не «девственнице», а в молодой девушке, думаю, она вела до того нормальную половую жизнь с Иосифом, — рассказывал Цион. — Её завербовал какой-то римский легионер по имени Пантер, низший приверженец ордена халдейских магов — они были уверены, что Мария — потомок Соломона по каким-то своим соображениям, не озвученным в части доступных мне текстов; из-за этого муж Марии Иосиф решил, что она ему изменяет… За это Пантер насадил плотника на гладий… — Какая «Санта-Барбара»… — Ну, это уже более естественно, чем «Мехиаель родил Мафусала»… — посмеялся Цион. — Миллионы иудеев вас ненавидят за то, что вы оставили веру, миллионы христиан ненавидят вас за то, что вы говорите такие вещи, — напомнил Стив. — Пф! «И будете ненавидимы всеми за имя Моё», — процитировал «классическое» Евангелие от Матфея бывший раввин. — Я привык как-то, в Израиле меня даже обвинили в убийствах жены и пасынков… Так вот, — продолжил основной сказ Цион. — Пантер назвался Иосифом — тогда это было проще сделать — он странствовал с Марией по Египту. Они посетили скрытую гробницу Нефрен-Ка — ныне под Дамасском. Там они увидели Стены Истины, показывающие будущее, которые описывал известный оккультист Людвиг ван Принн. На Стенах Истины они увидели будущее распятие Иисуса и посчитали это необходимым для спасения человечества. Потому Иисус с детства готовился к этому. — А что произошло в момент распятия? — Ну, сколь сообщают тексты, апостол по имени Иуда не был предателем — он по договору с Иисусом всё это сделал. Простонародье и простые сектанты сочли это предательством… Тут мало что сказано об этом. — Цион подумал чего бы ещё сказать. — Раз уж мы затрагиваем тему межличностных отношений святого семейства, думаю, интересным будет сказать, что Иисус был женат на Марии Магдалине и имел детей. А блудницей Марию Магдалину выставили нарочно, никакой блудницей она не была. — Это странно, если учесть, что его отец Йог-Сотот, — заметил Стив. — Знаю, но в «Некрономиконе» сказано, что… эмн… что гибридное потомством Древних от смертных может свободно скрещиваться с ближайшими родственными видами. При этом с поколениями генетическая информация Древних, э-м, как бы полностью исчезает, э-э, как бы ни странно это не звучало… Я не биолог и уж тем паче не ксенобиолог, но официальная версия о непорочном зачатии того страннее — откуда у Иисуса тогда взялись бы хромосомы по мужской линии? Впрочем, если честно я также не знаю, откуда у Йог-Сотота могли быть хромосомы… Если допустить версию, что это существо из материи — то генетическая информация у него может быть; хотя помню — на научных сайтах писалось, у Предтеч, ну из тех, чьи тела выкопали в Антарктиде, цепочек ДНК не обнаружили, мол, неземная форма жизни и не наша эволюция — определённо про них писал Альхазред… С другой стороны, Стив, если Йог-Сотот мог кого-то обрюхатить, ясное дело, он мало похож на ту абстрактную высшую сущность, якобы охватывающую собою всё бытие, как его описывали именитые мистики Этьен-Лоран де Мариньи или Рэндольф Картер из Бостона. Однако, вот что я думаю, классическая христология о Богочеловеке, возможно, поможет нам логически примерить эти два теологических взгляда — можно даже предположить, в рамках нашей несомненно богословской дискуссии, что Йог-Сотот — высшее бесконечное существо, но он может иметь аватары, как говорят в Индии, своего рода побочные тела в рамках его бесконечности-присутствия — или «Шхинв», ежили по-нашему, по-еврейски. Как Иисус, согласно наиболее распространённым представлениями, был богочеловеком или Theanthropos, то есть единением человека и Бога, точно также настоящий отец Иисуса — по нашей версии — мог быть неким существом из материи, со спермой и с нужными цепочками генов — и одновременно — как указали бы нам мистики — он был бы един с истинной природой Йог-Сотота как безграничного существа. Точно также он мог зачать двойню Уэйтли из Данвича, если можно верить, конечно, этим городским легендам… — Как интересно вы всё говорите, — похвалил Стив, — обычно высокие теологические дискуссии о Боге невероятно скучны нормальным людям и слишком абстрактны, и до боли в зубах приторно-тошнотворны — бог совершенен и всеблаг — при этом в нашем человеческом понимании, просто и при этом непонятен — непонятно откуда при его всеблагости столько зла на Земле, но тут… Вы говорите очень интересные вещи! — Да-да, мои слова уж куда занимательней скучных талмудов, где страниц на двадцать описывается, когда в субботу можно подтереть зад, а когда — нет, — Цион снова усмехнулся, согласно кивая, а потом продолжил эту тему скандалов, интриг и расследований двухтысячелетней давности. — Ещё там говорилось, что Иуда принёс в жертву Иисуса из «любви к нему, которой он любил Агнца больше женщины»… — Чтобы это могло значить? — Ну, Давид тоже любил Ионафана «больше женщины», целовал его и дарил ему подарки… Так что, даже будучи раввином, я был толерантен к ЛГБТ-сообществу, я часто напоминал об этом. Стив посмеялся: — Может быт тут Not Gay? — Бог его знает… Я также прошу особо акцентироваться моих читателей на халдейских магах, — продолжил тему Цион. — Я до конца не уверен, что первоисточник говорит именно это, мой брат составил сразу несколько противоречивых вариантов. В частности там говорится о еретическом учении тех самых халдейских магов, якобы они были аколитами Эрры-Нергала и происходили из регионов павшего Вавилона. Я вышел на связь со знакомыми специалистами по Вавилону, от них я узнал о похожих именах, упомянутых в писаниях на дворцовых табличках. Якобы при царе Нимроде — личности скорее легендарной, чем исторической — при нём был основан какой-то культ, их целью было то ли низвергнуть верховного небесного бога — Х’т’ханида с некой звёзды, возможно с Бетельгейзе, он считался братом спящего К’туллу, то ли ещё что-то: мои христианские друзья сочли их люциферианами, мол, ещё в ту эпоху при царе Нимроде они приносили в жертву детей, чтобы укрепить Вавилонскую башню, чтобы захватить Рай или типа того… Кто-то считал, что эти культисты-маги были выжившими потомками служителей Нефрен-Ка. Имя Нефрен-Ка один раз упоминалось, если конечно его верно перевели. Легенды связывают Нефрен-Ка с Ньярлатхотепом, а он — один из наиболее главных Богов Цикла Ктулху. В общем: якобы эти халдейские маги — аколиты Эрры-Нергала, потомки тайного культа при Нимроде, потомки жречества Нефрен-Ка, они тоже засветились, цели их были корыстны — править миром через Израиль. — Кто такой этот Эрра-Нергал, бог чумы? — Да, это хтоническое божество аккадской мифологии, владыка преисподней, бог смерти, мора, войны и разрушения, — пояснил Цион. — Я часто видел, как в разные времена почитатели Мифов Ктулху, включая Альхазреда, утверждали, что Яхве, бог евреев, Мот, бог Угарита, и Нергал, вавилонский бог преисподней, — одно и то же существо, известное как Ньярлатхотеп — Тысячеликий Ползучий Хаос безумных Иных Богов. Икари Синдзи утверждал именно это, и, возможно, он узнал об этом из «Некрономикона», а возможно — по ходу войны с Древними от самих… Древних. При этом по функциям Мот, Яхве — схожие божества. Когда я был раввином, я по причине предвзятость, отмахивался от теорий происхождения «мифа» о Яхве от Мота. И лишь сейчас поражаюсь единству! Вплоть до тонких мелочей: например, обряд варки козлёнка в молоке его матери (крайне дурацкое табу), строго запрещенный Танахом, впервые появляется в текстах из Угарита: там его совершают жрецы, чтобы родились боги-близнецы Шахар и Шалем, защищающие людей от Мота. То есть исходно обряд был, по-видимому, направлен против Мота. И его запрещает иудеям Яхве, как странно? Словно это и в правду послужило оружием против него. — Может козлёнок отсылает к Шуб-Ниггурат? — предположил Стив. — Я разговаривал с одним адептом Шуб-Ниггурат, он пытался изгнать Ньярлатхотепа как раз сварив козлёнка в молоке матери его, буквально. — Очень возможно… Да, за этим может скрываться что-то оккультное и космическое, — допустил Цион. — Так вот, оба гневные, Яхве и Мот, именовались милостивыми и несущими смерть одновременно, их почитали разрушителями и творцами, а Ньярлатхотепу приписывают дарование тайной погибельной мудрости, двуличную милость, обман, коварное зло, единство противоположностей, разрушение привычного порядка вещей. Мот в одной финикийской легенде выступает как творец мира: «И от него [Мота] было семя всякой твари и рождение всего. И принял Мот вид, подобный яйцу. И воссияло солнце, луна, звёзды и великие светила. Были же некие животные, не имевшие чувства; от них произошли разумные животные, и назвались они Зофасимины, это значит «Стражи неба». Зофасимины это, скорее всего, или (астрологические) планеты, или знаки Зодиака. Теперь по поводу Нергала, как вспоминаю — цитирую по учебникам — у меня идеальная память: «Общеизвестно, что в традиционных культурах хтонический мир связан как со смертью, так и с плодородием; усиление влияния законов нижнего мира в месяц кислиму способствовало плодоношению садов, финиковой пальмы, урожай которой приходился на указанный месяц. Изобилие и богатство, приносимое в этот период обуславливали такие эпитеты Нергала как «Царь изобилия» — по-шумерски «Lugal-ḫe2-ĝal2», «Изобильный шквал» — «U4-ḫe2-ĝal2» и «Царь финиковой пальмы» «Lugal-gisgišimmar». Считалось, что IX месяц благоприятствовал коммерческой деятельности». И одновременно эти божества, по функциям параллельные (просто Мот у западных семитов, Нергал у вавилонян), стремятся к разрушению жизни… — Выходит, да-а-а, ваш народ почитал древнее зло?. — И больше половины человечества, — констатировал Цион. — Скорее всего… убийства первенцев и геноцид Ханаана — воистину мы не видели этого… не видели здесь зла. Полагаю, Гитлер тоже не видел никакого зла в уничтожении нашего народа. Теперь, мне как еврею стыдно, что я когда-то был иудеем… *** Мисато Кацураги не собиралась проигрывать своему избраннику по части потакания своим похотям и адюльтеру: — Если мой муженёк думает, что может поставлять пилотов через свою постель, я докажу — я не лыком шита! — высказала она Рицуко, впервые после длительного периода, они могли беседовать о таком — прямо как когда-то давно. — И что ты задумала? — спросила Акаги, потряхивая сигаретой над пепельницей. — Помнишь, я говорила, что курила марихуану? — Да… Во время учёбы? — Я познакомилась тогда с одним американским стажёром. Я сегодня просмотрела его в MAGI — он, как прежде, вполне недурен… Как внешне, сколь его помню, так и по характеристикам, — рассказывала Мисато. — Кто же он? — Смит Торрен, 27 лет, 5 лет назад его взяли из эскадрильи США, тогда он был кадетом аэрокосмического полка, то есть я вынула его из той же коробки… [5] — сообщила Мисато. — Ты послала ему письмо? — Да… — И как он ответил? — Он согласен, я же сказала, пусть подумает! Мои сиськи — это большая награда, но всё же ему предстоит отныне посвятить жизнь борьбе с невообразимым злом! Человек обязан подумать, прежде чем подписываться на такое. — У американцев же есть пилот — эта Келли Уоллис, — напомнила Рицуко. — Она привязана к Еве-25, я не хочу довлеть на Трампа, пусть держит её как талисман. Ты же помнишь — одно из условий сложенного на скорую руку CG-договора: этот Юнит остаётся США, по аналогии с Одиннадцатым и Двенадцатым, которыми владеют китайцы. — Пф! С NAU мы уже развернули фабрики по автоматической постройки любых Юнитов! — Рицуко снова скинула пепел. — Ну мы должны быть спокойны в своём величии, как советуют Картер и Юй, — Мисато с доброй улыбкой повторила жест и захватила уголком рта сигарету, словно леденец, с лёгким — едва заметным — запашком марихуаны. — Я спала со многими мужчинами, желая найти замену Кадзи, да и так пристрастилась… Я вспомнила этого Смита только потому, что он был лучшим. Лучшим в постели, только уж очень он любил мой зад!.. — Какая пошлость, — в словах Рицуко ни звучало ни капли осуждения, хотя ранее таковые нотки могли появиться в её словах. — Я решила разбавить твою депрессию и предложить… поучаствовать в наших играх. Синдзи научил меня тому, что на войне надо выстраивать отряд методами Эрнеста Рёма или древних спартанцев — только у нас не одни мальчики!.. Хе-хе! — Ты обкурилась? Я просто думала, я тебе отвратительна… — призналась Акаги. — Я решила дать тебе второй шанс. Искупление. Как подруга. Все мы можем ошибиться, — рассудила Кацураги. — Может быть… ты права, я правда много ошибалась… — Рицуко чуть кашлянула. Смит Торрен материализовался на телепортационной платформе. Сотрудники персонала вежливо обратились к нему, он и они помахали руками своим коллегам на экранах, наблюдавшим за ситуацией в Германии из филиала в Массачусетсе. — Майор Аянами, лейтенант Торрен прибыл! — мужчина отдал честь перед Рей I. Американец вышел в униформе, аналогичной той, каковую носил Сабуро, но ростом был выше — приличного сложения, гладко выбрит, с приятным лицом больше овальной формы, чистой кожей, с выразительными карими глазами, более всего бросалась причёска — Смит носил волосы, задранные вверх, чёлка как бы загибалась над лбом и концами направлялась вниз, то же самое было по бокам, своего рода образуя корону, при этом волосы он себе выкрасил в чисто белый цвет, который, впрочем, смотрелся довольно-таки неестественно. Это никого не удивило — в NERV некоторые сотрудники красили волосы в ненормальные цвета, в знак ранее описанной традиции походить на фантастических аниме-героев. Следом за ним материализовалась сумка. — И вещи мои! — забрал новоприбывший. — Спасибо. — Командующая Кацураги ожидает вас в своём кабинете, — обратилась к нему Рей. — Давайте я вас провожу сперва в вашу комнату, чтобы вы оставили вещи. — Спасибо большое, для меня большая честь стоять в вашем присутствии! — низко поклонился Смит. — Ваши благодарности излишни, — без эмоций ответила Рей, мягкой походкой направляясь прочь от телепорта. — Нет-нет! Только благодаря Небесным Рыцарям до сих пор существует человечество! Вы настоящая богиня-спасительница для меня! — заливался благодарностями Смит. — Вы, однако, благодарите меня за должное, благодарность за личное понравилась бы мне больше, — на устах Аянами-Лилит блеснул намёк на улыбку. Её лицо, словно от фарфоровой статуи, высеченной рукой гениального скульптора, показалось мраморно-белоснежным. У Смита забилось сердце, как у робкого студентика! — Я могу похвалить вашу небесную красоту! — в немного неудобной улыбке американец обнажил тщательно вычищенные зубы. — Вы прелестны! Рей не изменилась в лице, хотя обычная девушка точно бы растянулась в довольной улыбке от такой похвалы. — Наверное негоже, чтобы вы лично меня провожали? При вашем чине? — заговорил далее Смит. — Я не возражаю… — Вы такая скромная! Рей промолчала, она подвела Смита к двери и выдала ключ-карту. — Я отведу вас к командующей Кацураги. — С-спасибо! — Смит вошёл и осмотрел скромную, но уютную комнату со всем необходимым — ничем ни хуже и не лучше прежней, в которой он жил в Америке. — Я тут надолго? — Вы можете жить вместе с другими пилотами. Мы скоро сменим штаб-квартиру, — рассказала Аянами. Смит посмеялся: — Прошу прощения, а можно личный вопрос? — неземная красота Аянами не могла отпустить его. — А у вас есть мужчина, который вас любит? — Да, — Рей впервые за всё время моргнула, Смит только сейчас это заметил, потом всмотрелась ему в глаза. — О-о! — Смит немного нервно и виновато улыбнулся. — Тогда прошу прощения! Как я мог подумать, что такая красота останется без спутника жизни! — Я не принимаю причины ваших извинений, — рассудительным тоном промолвила Рей. — Вы полагаете, это как-то мешает вам проявлять ко мне чувства? И реализовывать их? — Э-э… Но я не думаю, что ваш мужчина, кем бы он ни был, потерпит претендента на вашу красоту! — посмеялся Смит. Рей должна была ответить чем-то таким — рассмеяться, развеселиться на такой флирт или даже скорее на приятельское общение. Но Аянами оставалась неизменной. — Какая-то вы… простите… немного бесчеловечная? — наконец честно высказал лейтенант Торрен. — Верно, — Аянами снова моргнула. — Я не жила в обществе обычных людей, оно мне чуждо и я не желаю жить по их правилам. Теперь они представляются мне тривиальными. — Вот оно что! Теперь понятно! Вы как с другой планеты! — Почему «как»? Я действительно инопланетная форма жизни, просто ношу человеческое тело и осознаю себя как «Рей Аянами» только в единстве с ним, — прямо ответила собеседница. — Тогда… — Смит подумал, нужно сменить тактику общения. Простая житейская беседа тут не покатит. — Тогда, гм, Рей, как вам живётся на Земле? — Достаточно оптимально, комфортно. — Вы как Супермен… У-ум, — Смит подумал, о чём бы таком спросить столь нестандартную личность. — Прощу прощение, — развёл он руками, — я наверное слишком скучен для вас! У вас такое лицо… словно вы созерцаете вечность — и скучаете! — Вот для этого мне нужны другие, чтобы они развлекали моё одиночество, вымывающее тягу к жизни, — прямо высказала Аянами. — Я очень ценю искусство и свободу, и эстетику, и мечты, которым меня обучил майор Картер — мой любимый. Моё земное существование — капля, по сравнению с этим, но даже это я стараюсь ценить… — Угу… — Смит призадумался. — А как именно ты ценишь это твоё «земное существование»? — Например, соединяюсь с другими. — У-у… В смысле?.. — Смит жестом показал совокупление — как бы ввёл член во влагалище, согнув указательный одной руки к большому пальцу и несколько раз проведя указательным другой меж ними. — Что это значит? — не поняла Рей. — Я не пользуюсь телепатией из уважения, и мне незнакомы подобные жесты… — Я говорю про секс. — Понятно. Да. — Понятно? Да?.. Э… Ну да, ты же любишь это ради удовольствия? Все нормальные люди любят секс… — говорил Смит, разрываясь между желанием соблазнить Аянами, такую красавицу, пользуясь такой ситуацией, и боязнью перед этим — мало ли как отреагирует этот Картер… Да и что могут быть за запросы у этой девушки? — «А чёрт! Голову же она мне не откусит! На богомола не похожа!» — подумал Смит. — Рей, эм… У меня к тебе предложение. Не думаю, кхм, что командующая будет сильно против… Ты не займёшся, короче, со мной сексом? У Рей ни одни мускул не дрогнул на идеальном лице. Она не шевельнулась — просто в один миг вся её белая униформа с короткой юбкой, и без того соблазняющей оголёнными ножками, вдруг целиком распалась на множество прилегающих к телу тонких точек — и они мигом исчезли! Аянами предстала полностью голой с голубой макушки до мягких стоп, как у недавно родившегося младенца! Смит чуть дрогнул. Но потом посмеялся, не отводя взгляду. — Вот все бы бабы так! — он вцепился сперва взглядом в очень приличные оголённые груди, свисающие манящими аккуратными мячиками и выступающие этими сосками! Похоть выбила остатки осторожности. — Вот так я наслаждаюсь земным существованием, — деловито пояснила Рей, чуть наклоняя утончённую шею. — Давай, разденься и мы займёмся этим на кровати, и я отведу тебя к командующей… — Класс-класс! — Смит взялся избавлять себя от униформы. — Ох, ты не пожалеешь, моя красавица! Ум! — американец поспешил поцеловать столь здравую и прогрессивную японку. Вид наипрекраснейшей из девушек — чистой, белой, аккуратной, голой, большегрудой: полностью затмил всё! Смит повиновался только похоти и всячески восхвалял судьбу! — Чёрт! Как мне с тобой повезло, Рей! — уже оголив грудь и остававшись в штанах и обуви, Смит начал целовать девушку в щёки и в губы, потом бережно ущипнул соски. — Пусть сдохнут от зависти те, у кого нет девушек! И кому не дали! Вот все бы бабы так! — хлопнул руками заливающейся от радости Мужчина. — Ты можешь больше думать о своём удовольствии, нежели о моём, в этот раз меня возбуждает мысль, чтобы моим телом воспользовались для удовлетворения, — пояснила Рей Аянами ровным голосом, гордо стоя, чуть вперёд выперев грудь. Новый любовник стягивал носки — отшвырнул трусы, с благоговением схватился за груди, американец нагнулся и одарил их жадными поцелуями — даже не совсем: он жамкал их губами, сильно схватывая, особенно, конечно же, доставалось соскам. Из члена при этом капнуло предсемя — ни на миг не переставал впиваться в груди, Смит Торрен схватился за своё приподнятое достоинство, смазал пальцами и принялся надрачивать, возводить, готовить к предстоящей пальбе: — И-исусе! О, боги-боги! Иисусе! — шептал американец, насладившись мячиками Аянами, он поднял голову выше — к мордашке, они с Рей поцеловались, особенно Смиту пришлось по вкусу то, что её юркий и явно опытный язык умело и похотливо проник ему в рот. Следом Торрен решительно отправил белокожую японку на ближайшее ложе, даже толком не застеленное. — Я войду в тебя! И удовлетворюсь! Как ты хочешь! Я так хочу! Так хочу! У Смита аж затряслись руки: этими чуть дёргаными движения он разместил Рей на ложе; что характерно — Аянами сейчас оставалась в том же выражении лица, только теперь оно стало чуть ожидающим, Торрен рассмотрел у альбиноски даже намёки на румянец. — «Значит, она всё же реагирует!» Смит полностью забрался на кровать и переместился спиной к выходу, на коленях любодей оказался позади головы Рей: — Пососёшь мой член? — опустил он к личику девушки своего малого. Аянами просто раскрыла ротик — сперва Торрен провёл головкой по тёплым и мокрым губам, а после через аккуратные зубки опустил свой инструмент во внутрь — и стал двигаться, опуская и погружая. — Ничего, сейчас я тебе… Тоже сделаю приятно! Мужчина нагнулся, коснулся губами лобка и начал проводить языком по влагалищу, смачивать слюной и потом активно лобзать половые губы. Аянами оказалась девушкой с опытом — и хорошо сосала, Смит крайне возбудился и взялся отправлять ей в рот каплю за каплей. — А-ах! — разогревшись, Торрен оторвал губы от влагалища. — Вытащи, спасибо, эх, Рей! Член его покинул девушкин ротик. Любодей быстро поменял позу и оказался лицом к лицу с прогрессивной блудницей, отродясь не знавшей моральных предрассудков; он во всю улыбался: — Теперь я трахну тебя, Рей! — его карие глаза лучились превеликим счастьем, он был весь в нетерпении! Рей-Лилит смотрела на него с прежним в целом, но, кажется, более приятным и одобрительным выражением. — Вот так! — в благодарность за минет, Смит глубоко засосался с ней — и быстро вставил куда надо член, мокрый от слюней самой Рей! — О-ох! Американец во всю разогнался, сношая что имелось сил. Он оторвался взглядом от божественного лица, посмотрел вперёд, закрыл глаза, как бы сбросил восприятие, и снова воззрел на прелести грудей и на это лицо! — Ох-ох! Иисусе! — шумно вздыхая и покрываясь потом, весь краснея, мужчина продолжил акт, вкладывая отчаянные силы в движения. Энергия скопилась на раскалённом конце и в сладострастной простате — вот уже, уже! — И-ис-су-се! Господи! Господи! — Смит выстрелил, разрядился очередью: во влагалище Рей выплеснулась первая порция спермы, затем вторая, третья — всё это сопровождалось крайним удовольствием, ни сравнимым ни с чем на Земле! К сожалению, с каждой порцией оно затихает, и с последней где-то совсем пропадает, зато потом наступает приятная прострация, когда завершаются столы и движения, и только бешено колотится сердце! Смит посмотрел на Рей, чуть приподнятый над ней. Поцеловал, вытащил хозяйство, всё мокрое от извергнутой спермы. — У-уф-ф… Мужчина бухнулся совсем рядом, прижимаясь к Рей боком и обхватывая её горячей рукой на уровне грудей, Рей, всё тем же взглядом глядящая в потолок, обхватила рукой нового любовника. Он уткнулся лицом вниз за ухом и замер, лишь учащённо дыша и наслаждаясь длящимся послевкусием. — Ох! — таки через пару минут после акта Смит привстал, снова чмокнул Рей в губы — быстро и без затяжки на сей раз. — Как хорошо потрахался! — двери открылись. — Мне надо ополоснуться!.. Ай! — у Смита душа в потные пятки ушла — на пороге появился сам Рэндольф Картер! — Ебать! — великий волшебник запросто мог обратить любодея в овцу или того хуже. Как так могло получиться?! — Э-э… — Смит дрожащим взглядом посмотрел в лицо мастера-оккультиста — надо сказать, совершенно спокойное. — Прошу прощение за вторжение, исходя из моих манер, мне следовало бы подождать, покуда вы закончите, но всё же я полагаю себя достаточно веской персоной, чтобы не ожидать вас. Разве что я очень хотел бы, чтобы вы усладили мою женщину, тем самым оказав мне содействие в выполнении своего рода «супружеского долга», — очень витиевато высказался Картер с куда более явным, чем у Рей, налётом на приветливость, но таким же. — Ха-ха-ха! — Смит рисковал заглядывать в глаза Рэндольфу, чтобы не спровоцировать, хотя того что он уже успел увидеть в холодных глазах оказалось достаточным, чтобы заключить: — Вижу, вы с Аянами с одной планеты, потому не будете на меня гневаться… — Я стою настолько выше этого, что ни один мой нерв не напрягся, потому, если вас это пугает, вы можете быть спокойным, — выговорил Рэндольф достаточно доброжелательно. Рей встала и любовно, видимо повинуясь тем, чувствам, что пробудил в ней Смит, придвинулся к Рэндольфу. — Я сейчас мигом ополоснусь! — Смит провёл рукой по своей необычной причёске. — Простите! Любодей скользнул в душевую комнату. Рэндольф приобнял Рей — та в ответ подняла руку и они взялись за мизинчики. — В отличие от тебя он всего лишь игрушка, — промолвила Лилит, уже теперь ясно и игриво улыбаясь, и направляя своё лицо к лицу Картера. — Да, любовь моя… *** — Ты говоришь, любила бы меня до слёз, не будь лесбиянкой? — поинтересовался Виктор Северов, сидя на пару с Мари Илластриэс Макинами за кружками хмельного. — Ну не до слёз, ну наверное ты вызвал бы у меня куда большую страсть… — предположила собеседница. — Обидно… Может тебе телепатией сменить ориентацию? Сделать тебя хотя бы би?.. — придумал вариант русский. — А тебе бы понравилось, сделай тебя би? — в голосе Макинами дали знать о себе нотки неодобрения. Они оба посмотрели на спокойное море — зонт над головами защищал ведущих беседу от палящего зноя с внешнего фронта, так сказать. Холодное пиво спасало изнутри. Они в очередной раз оба подметили, как после решающей битвы за Землю в Антарктиде прыгнули из пекла на небеса. Вот так неоднороден Демон Жизни. — Наверное — нет, не надо… — Виктор коротко подумал, таки решив выложить свои чувства, тем паче хмель развязывал язык. — Мне хватает моего странного увлечения Каору… — Если я лесбиянка — я хочу всегда быть лесбиянкой, и дело тут не в выборе ориентации и не в ориентации, знаешь, вообще. Просто твоё «Я» — священно, — рассуждала Мари, — неприкосновенно… Ни бог, ни дьявол не имеют права его менять. Я не хочу перестать быть собой ни на нанометр. Это так… так пугает, когда твою личность могут изменить извне. Помнишь, какие ужасы рассказывала Хикари? — привела она пример. — Тэтан ей хотели переписать личность, чтобы она воспринимала мир так, как эти чудовища, чтобы принимала как обыденное их ужасы и мерзости? Даже если эта ведьма Харлот из Мира Снов — чудовище, она хотя бы спасла её от необратимого… Хорошо, что ей стёрли память. — К стиранию памяти ты относишься, значит нормально? — поймал её на этом Виктор. — Я бы отказалась от такого, но так как это пошло совершенно точно на благо Хикари и она дала согласие, я — за, — пояснила собеседница. Потом вернулась к упомянутой теме: — А что до Каору, то Каору — камон: самый красивый парень на Земле! У Синдзи идеальный вкус, если как говорят, «Каору Нагиса» был создан его бессознательным. Даже я на него запала и мне в кайф, когда он сосёт и потрахивает мою кисоньку — не буду таить греха, — улыбнулась Мари, поглядев в глаза Виктору, — думаю, тебе с ним надо чаще практиковаться — Каору куда уж интереснее с тобой, чем со мной! — Ага-с… Ну мне хоть не стыдно теперь втюриться в него, коль уж Гребешка любят даже убеждённые лесбы, — заключил Северов. — Не знаю, я не би и уж точно не гомо, боже упаси! Мне было бы здорово, будь Каору женщиной… Уверен, ему бы подошло. — Синдзи говорит, что — нет, что Каору — самое мужское, что есть в нём, — передала слова Мари. — Не знаю, не знаю, почему Каору тогда убеждённый гомо? — озадачился Виктор, меняя позу и с придыханием берясь за подбородок. — Скорее всего, гм, он пан, мне кажется, ведь он же полюбил ту Армандру, о которой он рассказывал, — напомнила Макинами. — Кто? Пан? — не понял Виктор. — Пансексуал — пансексуальность это влечение к конкретной личности, независимо от пола. Что-то вроде бисексуальности, но круче, — поясняла Мари. — Пансексуальность… — Виктор допил пиво. — Ах! Напридумывали вы там, либерасты, на Загнивающем Западе и в Пиндостане. — В Пиндостане скоро воцарится новая Пуританская Англия в гибриде с Рейхом — там больше всего убивают геев в последнее время… Ну, среди цивилизованных стран, — припомнила Мари. — Кхм, ну, а твоя ориентация — мне представляется, что пан — про тебя. А тебя смущает член Каору или тебе это не нравится? — Не нравится… — Виктор задумался, попутно акцентируясь на привкусе пива на губах. — Или тебе не нравится, что тебе не нравится, — Мари также допила пиво и решила налить себе ещё. — И мне плесни… по пол стаканчика, — пальцами показал Северов, — хватит на сей раз… — Угу… — Пасибо, — взял он стакан. — Не знаю, я всегда был чужд рефлексии. — Правда? Хорошо тебе… Наверное ты не был одинок. — После начала обучения на потенциального пилота меня окружало много сослуживцев — моим хорошим другом стал генерал Шевченко… И оказалось — он был оборотнем даже тогда! Картер сказал, у этих тварей нет души и даже нормального сознания, но все эмоции они имитируют. Только имитируют! Вот подстава-то! — Виктор бахнул ладонью по столику. — Я не только потерял друга, но и оказался… как оплёван! — Он залпом выдул всю порцию пива. — И этот Каору! Меня не смущает, что он парень — иногда тошно, но… Раньше мне было тошно от других мужиков рядом и противно от поведения Синдзи. Но когда Каору мне заводит — мне становится всё равно! Я могу содомировать Синдзи! Но да ладно — он как баба! Но Каору!.. — Виктор осёкся. — Вот, бля, я тебе как подружка подружке выкладываюсь! — он скрыл смятение чувств за последовавшим пренебрежительным хохотом. — Ты ведь влюблён в красавицу-принцессу, раз делал ей предложение? — спросила Мари. — Она мне нравится — горячая, боевая, смелая… Ну, коль ты в неё влюблена, то не должна задаваться такими вопросами? — рассудил Виктор. — А ты раньше влюблялась? Ну шоб сильно? — русский пьяно улыбнулся. — О-ой, — Мари взялась фамильярно перебирать пальчиками. — Мне не везёт в любви всю жизнь! — Расскажи… Изложи душу. — Пф! — выдохнула женщина. — Ну, о`кей, начну с того, что я втюрилась в Юй! Ещё когда дело было в Киото. Но она была с Гендо. И она натуралка безо всяких закосов. — Угу… — Я только ей призналась. Она отнеслась к этому нормально. И подарила очки. Я их всё время с собой ношу. Только когда у меня выправилось зрение из-за проклятья Евы, я вставила в них простые стёкла. Так привыкла к ним. Они для меня не сколько память о Юй, сколько память обо мне, — взялась рассказывать Мари. — «А в аниме она без очков не видела ни метра», — припомнил Виктор, — «впрочем — могла придуриваться перед Младшим!» — После Юй я уехала из Японии в Англию — в институт Святого Форда под патронажем PISCES [6]. Там я выучилась и стала сотрудницей NERV… После какого-то времени работы в английском филиала я перевилась в Германию — туда, где нынче наш штаб — и там начались мои горести добродетели… В тот год немецкий филиал NERV только был довершён — возводился он на базе уже существовавшего секретного военного института, основанного Каротехией в годы правления Гитлера по тайному указу Гимлера. — Привет, я Кёко Сорью Цеппелин! — вышла к группе молоденьких сотрудниц и сотрудников приятная женщина, можно сказать, почти ровесница — на вид, во всяком случае. — По указу фрау Химмилфарб, я проведу для вас небольшую экскурсию… то есть вполне себе большую! Перед встречей с командующим Вейссом, который вас распределит! Мари оторвала взор от схемы базы, где обозначались не засекреченные участки. — Как вы все, наверное знаете, раньше здесь находился штаб паранормальный дивизии CC! Это место планировалось как тайный штаб Рейха на экстренный случай, потому тут вырыли глубочайший бункер под нами. Каротехия — уверена, вы о ней тоже наслышаны — проводила как раз там всякие наиболее экстравагантные исследования… Правда вы знаете — большая часть телепортаций силой мысли заканчивалась в ближайшей стене, одного парня до сих пор не достали, это даже местная достопримечательность! — рассказывала Кёко, проводя группу по коридору базы. — Некоторые сотрудники рассказывали, там бродит его неупокоенный призрак — этого бедного замученного еврея, слитого с каменными отложениями, которые поднялись тысячи лет назад от самой мантии. Они даже провоцируют небольшую магнитную аномалию, которая была важна при осуществлении телепортации… — Ещё тут таким образом произвели открытие поля Геллера? Первое успешное испытание было в конце 42, а не в 43 во время Филадельфийского эксперимента, — решила побравировать своей осведомлённостью Мари. — Ну! — приветливо обернулась к ней Кёко. — Я бы не назвала тот скачок через варп успешным испытанием чего-либо! Они обе посмеялись. — Эйнштейн, судя по его дневникам, был того же мнения, — добавил Питер Ленгли — также недавно прибывший сюда, но не с группой Мари, он происходил из местных. — Более того, он высказался совершенно невоздержанно… Гейзенберг был куда скромнее, хех! — добавила Кёко. — Это как-то печалит мою родину, — хмыкнул Питер. — Не уж-то немцы нас опередили? — У вас нет причин горевать. Некоторые открытия и изобретения можно разрабатывать независимо и примерно в одно время, — высказала Мари, — радио изобрели итальянец Маркони и русский Попов, тут — всё аналогично. Думаю, ядерное оружие могли успешно изобрести и немцы, не уступая американцам. Думаю, если бы немцы не потеряли тот злосчастный завод по производству тяжёлой воды и больше сосредоточились на ядерном оружие, а не на заклинаниях «Некрономикона» — они бы имели куда больше шансов. — Какая ты умница! — вдруг сделала ей комплимент Кёко — Мари моргнула, будучи не в силах не проникнуться миловидностью собеседницы! Она редко улыбалась, но сейчас не сдержалась. Кёко могла похвастаться отличными волосами и хорошо составленными чертами — они полностью перешли к Аске по крови и гораздо лучше выразились уже теперь в её внешности, сделав юную Ленгли настоящей красавицей! Увы, Питер Ленгли всё время был рядом с Кёко Сорью Цеппелин — и она отвечала на его довольно явные знаки внимания, и вскоре не осталось никаких сомнений в том, что они пара. Он делал это везде и всяко — в столовой, в лаборатории, даже на испытаниях. Монстр Франкенштейна, которого они собирали, элемент за элементом — сперва продумывали всё в теории, и выращивали эти части с помощью сложнейшей системы электро-химического воздействия на ткани. Никто не давал гарантии и никто не мог предсказать до конца результат. Сложно было даже сказать, почему власти выбрали именно такой вариант. — Если вас это смущает, — отшучивалась по такому поводу доктор Химмилфарб [7], одна из руководительниц проекта «Е», — то вспомните научную фантастику 19 века? Полёты на Луну и подводные лодки — это всё было предсказано Жюль Верном и иными — так что чему удивляться? — «Огромный человекообразный киборг — прямо как в мультиках», — Мари глядела в пустые глазницы высоченного черепа. Из-за какого-то сбоя — в отличие от японского филиала — у них вышел четырехглазый гомункул, а вернее — целая серия оных. — «А чего я рассчитывала? Правильные девочки должны быть с правильными мальчиками, правильные мальчики — с правильными девочками!» — резко Мари оторвалась от научных формул, посмотрела через проекцию — по ту сторону во время перерыва Питер снова любезничал с Кёко. Сложнейшее сочетание квантовой механики, использование самых трудноуловимых энергий на самых малых уровнях — гравитационной и ядерной, они загнулись в самые мысли человека — сознание образовывалось из электрических сигналов, блуждающих среди нейронов. Все сомнительные теории всплыли здесь — вплоть до откровенной мистики и древней магии. Они использовали дистанционный нейроинтерфейс — говоря для непосвящённого человека, предназначенный для передачи мыслей на расстоянии — гениальное изобретение одного американского техника-любителя и по совместительству — психиатра, впервые испытанное им в 1900–1901 годах на шизофренике Джо Слейтере (то ли Джо Слайдере) родом с Катскиллских гор [8] — чудо-технарь, похоже, будучи сам немного — или даже много — безумным, пытался с его помощью говорить с некой инопланетной сущностью родом со звезды Nova Persei — или же, если понимать слова безумного гения буквально — эта сущность и была Nova Persei, по ошибке земные учёные приняли её за новую звезду, когда она вырвалась из тела шизофреника, в котором её заключил некий злой враг, бывший звездой Алголь, и исказила пространство-время, потому её след был виден с Земли на расстоянии в 1500 световых лет. Всё их дело покрывала пелена мистики и странности. Молчаливые и непонятные люди Комитета, странное единодушие правительства по всем вопросам — при этом полное финансирование, никакой коррупции и расточительности! Те, кто пытался на этом подзаработать, говорят, долго не жили и гибли от «несчастных случаев» вместе с семьями! Годы шли — удача за удачей, клетки более не выстраивались в непонятные образования, а формировали нормальную мышечную и костную структуру. Странным образом Евангелион сам проявлял возможность ассимилировать ранее созданные несовершенные ткани и перестраивать их в нормальные. Кое-кто говорил о душе, которая знала как управлять плотью. Но душа была объяснением постфактум из одного слова. Просто одно слово — ничего не дающее. Учёные не подошли к этой разгадке ближе, чем на пару тройку хороших теорий. Самым поразительным, впрочем, была возможность клеток Евы ассимилировать окружающую материю определённого рода — и перестраивать её на самом элементарном уровне! — Может это ранее заложенные программы? Предтечами? На квантовом уровне? — предполагала Кёко, когда они однажды вместе с Мари обсуждали этот вопрос. — Как минимум они функционально схожи со светом и имеют крайне малую массу частиц — слава богу, хоть не нулевую, — уныло зевнула Макинами. — При таком подходе я даже боюсь, мы ненароком взорвём планету… — Лучше не думать об этом… Они снова поглядели на Еву-02 за стеклом. — Красавчик! — Мари показала зубы смирному гомункулу. — Всё же при жутком виде, я склонна считать их нашими ангелами-хранителями! — Я тоже так думаю… Главное оставалось впереди — использовать их! Благодаря возможности ассимиляции несовершенных тканей под более совершенные — производство Ев развернули во всех концах Земли — в США, в Англии, в Китае, в Израиле, во Франции и в России — помимо уже упомянутых Германии и Японии. Даже в Антарктиде на восстановленной базе Старцев внутри тамошнего Геофронта под горой Маркем и даже на Луне — наиболее экстравагантные эксперименты перенесли на орбиту, а потом аж на естественный спутник Земли — база Табха уже воздвигалась, и первые ткани будущего Евангелиона-06 сформировались в условиях, отличных от земных, которые также должны были способствовать в теории этому росту (базу Табха назвали символично в честь района на северо-западном берегу Галилейского моря в Израиле, который считался местом чуда размножения хлебов и рыб и четвертого явления воскресения Иисуса). В Японии Силами Самообороны совместно с независимой корпорацией при содействии с Германией готовилась и очень близкая альтернатива в лице «Реактивного одиночки». Оставалось только отладить управление. — И судьба впервые серьёзно меня потроллила, — сообщила Мари Виктору. — Это была трагедия… — Завтра из Америки прибудет первый доброволец, вот, ознакомься с досье, — передала Кёко. — Угу, — Мари посмотрела документы. С фотографии на неё взирала приятная рослая женщина — овальное лицо, облегающая причёска коричневатых волос, приятные голубые глаза — словом, особа, располагающая данными прелестями, чрезвычайно напоминала Кёко — объект тайных воздыханий. — Лейтенант ВВС США Джессика Райан, лётчик-испытатель, с прошлого года зачислена в Невадский филиал, проходит стажировку в аэрокосмический полк. С ней уже проводили работы на Четвёртом, думаю помнишь. — Но это лишь проверяли интерфейс… Гм, странно, почему её доставили к нам, а не стали проводить работы там?.. — Мари перевернула страницу. — Инициатива Канепхрена. — А, этот… он мне так напоминает Амброза Декстера — он у нас был с лекциями, уверена, ты его помнишь. Харизматичный, но зловещий какой-то… Никогда не понятно, чего на уме у таких людей. — Мари чуть надула губы. Поначалу ничего не предвещало. — День добрый, — Абдул Канепхрен возник в дверях в компании Джессики Райан — облачённой в бежевую униформу и снимающей солнечнозащитные очки с приветливой улыбкой: — Хай, девочки! — в её голосе звучал едва отдающий американский акцент, но по сленгу и тону она явно также хорошо владела немецким, на котором и заговорила с молодецкой бравадой. Все обменялись приветствиями. — Вышла кое-какая заминка, — взялся пояснять Абдул, — лейтенанту-испытателю негде жить, уверен, эм… Илластриэс Макинами, вы поможете Джессике расположиться? Вы живёте одна — уверен, у вас достаточно места… — Конечно, какие проблемы, — Мари не стала скрывать интереса, потому придирчиво изучила мордашку Джессики, крылья носа показались чуть увеличенными — поменьше бы, и форма бы посглаженней, а то чуть похожа на картошку, и всё будет лучше, хотя, впрочем, и так очень даже хорошо! Высокая и спортивная — Джессика производила достойное впечатление отважной американки! — Буду очень рада, большое спасибо вам, сэр Канепхрен! Я давно отказалась от мужчин и буду вдвойне рада соседствовать с женщиной! — вдруг прямо высказала Джессика, также с большим интересом изучая Мари. Та удивилась, но виду не подала — сердце вот только быстрее заколотилось. — «Это намёк, Джессика как я?!» — поразилась в душе Мари. Она ни разу не встречала лесбиянок случайно. Да ещё и таких милых! — И верно, — высказала Илластриэс, стараясь, впрочем, соблюдать пристойный вид, — не люблю шумные мужские компании! — Вот чудно! — ничего не стесняясь, Джессика не ограничилась одним намёком, её быстро бегающие глазки показались Мари очень тёплым, высматривающими и ждущими. Сэр Канепхрен щедро улыбнулся по такому поводу: — Оставляю вас вместе наедине, — очень двусмысленно промолвил этот бронзоволикий гражданин, — а мне пора по важным делам, ещё в Японию слетать надо, — элегантно пошёл он, не выпуская из руки трость. — Раз herr решил оставить Джессику на тебя, Мари, займись ей! — подмигнула Кёко. — А я пойду поищу Питера, к концу смены он обычно ходит в столовую. Скорее всего, подумала Мари, Кёко тоже что-то подозревала насчёт ориентации благородных девиц. — Естественно, — Мари подошла к Джессике, — пойдём, у меня просторная комната… Если хочешь, я могу поспать на полу… — Мне кажется, мы поступим умнее, если будем спать на одной кровати, — лаконично решила вопрос Джессика. — И верно! — согласилась Мари. — Чего стесняться? Мы же обе одного пола? — это у неё вырвалось с нотками издёвки над традицией: — Что могут делать на кровати правильные девочки, кроме как спать? — Знаешь, есть девочки… которые такое могут делать! — Джессика дальше засмеялась. — Что именно? Делать уроки под одеялом? — пыталась прознать Мари. — Холодно. — Вызывать духов? — Север. — Ум, — Мари окинула быстрым взглядом потолок. — Может заниматься неправильными вещами, даже не знаю? — Неправильными? Неправильными для кого, девочка моя? У каждого человека свои вкусы, нельзя придумать правильное и неправильное одно для всех, — здраво рассудила Джессика. — Важно, чтобы человек делал с другим всё по согласию, и всё! — Ну… я знаю, — Мари ощутила смущение. Они посмотрели друг друга в глаза. — Ты мне нравишься, — напрямую высказала Джессика. — Редко вижу девушек, красивее себя! Эх, не будь уже у меня женщины, ты могла бы стать моей второй половинкой! Мари как громом сразило! Лесбиянка — прямо как она — вполне себе приятная — с незначительными изъянами, военная, деловая, отважная, весёлая, активная — ведь что делать гетеросексуальной женщине среди лётчиков-испытателей? — как с неба упала! И она занята! Мари растерялась и как язык проглотила. Джессика продолжила себе болтать о всяком с лёгким оттенком мужеподобности в тоне, а также в мимике и в движении. Понятно стало, ей точно не нужны мужчины — она и без того вмещает в себе вдоволь мужского! Ей нужна женственная девочка! Так они дошли до пункта назначения. Мари кратко объяснила, где можно разложить вещи. — Ты какая-то грустная, — заметила вдруг Джессика, незадолго до сна, всё же ей не была чужда чувственность. — Что случилось? — Нет-нет… Эм… — Мари вспомнила Юй и прогневалась на судьбу! К чёрт фальшь! Нужно быть искренней! — Меня бесит, что ты уже занята другой! Повисла пауза. — Ой, извини-извини, — Макинами помотала головой, охваченная стыдом. Снова вспоминалась та сценка с Юй, когда стащила очки! И как она себя вела, а?! — Да нет, всё в порядке! У тебя нет верной подруги, которой ты могла бы высказаться, ха-ха, по столь интимному вопросу? — очень доброжелательно поинтересовалась Джессика. — Выговориться? Не… Не на эту тему, — Мари подумала. — Я влюблена в Цеппелин, но она тоже женатая… И даже не лесбиянка! Она не подозревает о моих чувствах. А так, она моя единственная подруга. У меня никогда не было много друзей. — Но ты интересная женщина! — продолжала весело говорить американка. — Уверена, тебя достают парни? Всё же иногда… — Иногда подкатывают… — Когда я училась, это меня бесило! Уй! Прости! Уверена, тебе даже такое общение понравилось бы! — Джессика приобняла Мари, надавила ладонью на плечо. — Ты очень одинокая, это страшно! — Страшно? — Илластриэс чуть дрогнула. Джессика находилась так близко… Совершенно точно, она всё время оставалась одной! Во время учёбы у неё никого не было, кроме однокурсниц, с ними она могла обсудить свежие сплетни и кое-как помочь друг другу по учёбе — да и только! И всё — ни семьи, ни спутницы жизни, ничего! Кёко вышла замуж и у Джессики есть женщина, где-то там в США… Далеко. А она близко. Так легко её поцеловать… Гендо — проклятый гетераст — уже увёл у неё Юй, Питер увёл Кёко. Очевидно, если она хочет быть с кем-то, ей необходимо увести! Поступить, словно те подлецы! Потому Мари повернулась к Джессике и плотно приблизила своё лицо к её, между ними едва ли осталось пять сантиметров! Мари ждала приглашения, она жаждала его! По взгляду всё было ясно. — Слушай, я-я… — Джессика неудобно заулыбалась. — Я не могу изменять своей женщине! — Ты её?.. — Мари демонстративно оглядела комнату и развела руками.— Где она тут? Она не увидит, если ты не скажешь… Мари не стала останавливаться. — Послушай, я сделаю всё, всё, ум, чего ты хочешь? — одержимая жаждой ласки, Макинами снова прильнула к Райан. — Я не прошу тебя, не прошу тебя бросать свою любовь и жениться на мне… Прошу, удели мне внимание… — шептала Мари на ушко. Сложно сказать, похоть или жалость сподвигли Джессику к дальнейшим действиям — но Макинами изведала очень приятный поцелуй, от девушки, а не от какого-нибудь гетераста с членом, как давно хотела! — Ладно, при условии, что моя женщина не узнает. Ты права, её тут нет и, похоже, мы надолго разлучены… Знаю, я изменяю ей, это плохо, но… наверное если она не узнает — она не расстроится, потому плохо не будет. — Говоря это, неверная Джессика коснулась щёки Мари. Той так это понравилось! — Давай побудем плохими девочками и будем делать всякие мерзости, я так этого хочу! Я так хочу чьих-то объятий! Мне совершенно наплевать — чьих! Неважно, Джес, кому ты изменяешь, мне наплевать на это! — говорила Мари, распаляя себя. Ей казалось, она не контролирует свои действия — тепло в груди и жар во лбу руководили ей. — Только чтобы ни слова! — Джессика поднесла палец ко рту. Она сама чувствовала себя явно неловко, в первую очередь из-за измены. — Ты делаешь это из жалости ко мне, — честно высказала Мари, — а не из похоти. Потому нет ничего постыдного в твоих действиях… — Ну ты мне в обще-то сразу приглянулась! Ты красивее моей женщины, и хотя я люблю её далеко не только за внешность, ты очень даже меня соблазняешь! Абдул намекнул мне на это, что меня сразу удивило — я думала, он очень религиозен, потому не должен потворствовать таким делам, — поделилась Джессика. — Ох, не знаю, откуда бы… этот Канепхрен может знать о моих пристрастиях! — Мари это не понравилось. — Если только Юй не рассказала… Он мог вынюхать — этот Канепхрен! Джессика посмеялась: — Сколь я с ним знакома, он часто загадочно говорит, что знает больше, чем говорит… ха-ха! Ну ладно, главное он добрый верующий, не то что моя мать! — А что с твоей матерью? — спросила Мари. — О, она очень повёрнута на религии, у нас в Техасе — да и в Южных штатах — все такие, наверное! Как узнала о моей ориентации, так сказала, что у неё нет дочери! — А отец? — Его давно нет в живых… — Жаль… Выходит, ты тоже была одинока, пока не нашла себе подругу? — Ну, как сказать… Я никогда не считала себя одинокой. У меня были друзья, знакомые. Многие гневались на мою ориентацию, когда узнавали. Но и я плевала на них! — махнула рукой эта мужественная, сильная и независимая женщина. — Я считаю, если мать может отказаться от дочери лишь потому, что дочь — лесбиянка, это не мать — это матка, которая чисто механически произвела тебя на свет лишь потому, что один мужик посадил в ней семя. То же самое касается друзей — те, кто не могут терпеть тебя за лесбиянство, ну и хуй с ними! Эти люди не заслуживают быть моими друзьями! Уж лучше не иметь друзей вообще, чем иметь сто подлецов и идиотов с масками друзей! — Как отлично звучат твои речи! Так разумно и так воодушевляюще! — уже это восхитило Мари. — Знаешь, если бы я только верила в бога, я подумала бы, что это он тебя послал за мои упорные труды! Джессика снова засмеялась: — Хорошо, моя языческая Венера! — после этого любительница девичьих прелестей быстро оголилась по пояс и выставила перед Мари свои достоинства — груди с торчащими светлыми сосками предстали желанному взору. — А теперь посмотри на мои! — Мари взялась оголяться. Быстро оказавшись в одеянии той самой библейской Евы, женщины взялись за лобзания и пощипывания. Вот она! Нахлынувшая волна страсти. Ласковые пальцы Джессики щекотали соски, а её язычок проник прямо в рот. Илластриэс не замедлила заметить, что эти ласки оказывают нужное действие на все чувства, и что она, Мари, близка к тому, чтобы упасть, как спелый плод к ногам горячей любовницы! — «Ей это точно приятно!» — отметила Мари, когда Джессика осыпала охочую до ласок лесбиянку жадными поцелуями. — У меня не так много опыта, потому действуй ты, я вижу, ты хочешь… — Я обожаю делать куни! — Джессика продолжала брать инициативу, показав, что не зря столь напористую даму приняли в вооружённые силы самой демократичной страны на земном шаре! С этими словами лётчица-испытательница широко раздвинула новой знакомой бёдра и, уткнувшись между ними лицом, исступленно впилась губами во влагалище, при этом она царственно выгнула спину и выставила свои ягодицы аккурат к зеркалу, где Мари их увидела! В те мгновения, ей показалось, она созерцает самые прекраснейшие ягодицы в мире! Язык Джессики проник глубоко во влагалище Мари, а её пальцы нежно и часто массировали задний проход. — Попку! — Мари решила, что раз всё дошло до такой умопомрачительно страсти, нужно пускаться во все тяжкие: — Давай я помою попку, Джес, и ты заберёшься туда языком столь же рьяно! — Обязательно! — лишь ради этого обещания негодница оторвалась от дела. — О-о… — Мари секунду за секундой фиксировала нарастание. Испытательница обсосала груди и поприкусывала соски. — Я знаю, где у тебя тайник удовольствия, лисонька моя! — последовательница постельных дел великой Сафо взялась массировать клитор. — Тут! Верно?! — Ах! — Мари не могла не заметить выражение Джессики. — Вижу, у тебя загорелись глаза! Ух, скажи, тебе же нравится самой?! Не правда ли хорошо, что я тебя соблазнила?! Что ты бы делала без меня, моя лесбияночка?! Вдали от дорогой подруги! — Ха-ха!.. — Джессика немного растерялась от таких слов. — Говори-говори! Небось прикинулась несчастной, а сама под каждую юбку тут залезла?! Любительницы своего пола засмеялись. — Нет-нет! Что ты! Просто я вижу, Джес, у тебя загорелись глаза! — заметила Мари. — А у тебя поднялось настроение! Как приятно сделать кому-то хорошо! Разве это не истинное добро?! — залилась счастьем уроженка Техаса. — Давай! Продолжай! — разгоряченная полубританка-полуяпонка потянула руки. — Я возбуждена! — Есть, мэм! — Джессика продолжила ласки, не поленилась по-новой пройтись по самым нежным местам, наконец сразу после этого опытная лесбиянка мастерски впилась губами, язык уткнулся в бугорочек! — У-у-у! — сердце Мари бешено забилось. — Давай, пожри меня! Высоси меня до сухо! Какая же я шлюха, как мне приятно! Ох, как мне должно быть стыдно! Я достойна кары! Джессика пососала в своё удовольствие, потом оторвалась и подняла указательный палец: — Погоди, дорогуша! У меня кое-что есть! — последовательница Сафо бросилась к личным вещам и вскоре извлекла гибкий двухсторонний розовый имитатор. — Я уверена, ты хочешь, чтобы тебя потрахали! — Джессика поцеловала предмет наслаждения и достала смазку. — Пусть тебя не пугает сходство с мужским причиндалом! Он не осквернит нас! — О-го-го! — замотала ногами Мари. — Накажи меня! Она с удовольствием пронаблюдала с горящими глазами, как Джессика несколько раз погрузила и извлекла из неё смазанный имитатор. — Нравится?! — Продолжай! — Я его ещё не включила! Штука завибрировала. Джессика вставила другой конец в себя — и недавние подруги слились, можно сказать, в миссионерской позе! Затем Джессика заняла положение наездницей, грудь её затряслась перед взором Мари — изменница скакала и постанывала, пассивная партнёрша взялась разминать ей клитор… — О, слава Содому и Гоморре! — брызнула слюной прыгающая Джессика. — Я пронзаю тебя! Пронзаю! Скажи, мы мне грязные слова! — Какие мы шлюхи! Какие шлюхи! — вторила Макинами. — Давай снимем и отправим это видео твоей подруге! Пусть она смотрит, как ты тут без неё! Джессика рассмеялась. — Чёрт! Мне так хорошо, что я готова согласиться! — продолжала прыгать изменница. — Ах, а как же её сердце?! — спросила Мари. — Плевать! Когда я наслаждаюсь — на всё плевать! — Мерзавка! На том неутомимые проказницы замолкли и направили всё внимание на грязные ласки. В конечном счёте они обе изверглись — в сам момент оргазма, казалось, та лесбиянка, которая вызвала реакцию у партнёрши, получала не меньшее удовольствие. — Ох, как же с тобой здорово! Ебать! — высказала Джессика. — Так как насчёт отослать ролик с твоей изменой твоей пассии? А-а? — не дожидаясь ответа, Мари уточнила: — Это я не серьёзно, если чё… — Я понимаю — я бы никогда так не поступила! Я хочу воплотить с тобой все свои грязные фантазии, но никогда не пойду на подлость! Я хороший человек! Просто ты права, если моя любовь ничего не узнает о наших проказах, то как она расстроится? Не как, верно? Потому нет вреда — нет и… — Джессика подумала о том, что могут быть иные последствия — ведь как быть с чувствами Мари к ней? А, впрочем, сейчас она думала сердцем и следовала за желаниями и страстью — потому такие вещи не стали особо волновать обнажённую женщину, возлежавшую подле своей новой знакомой — такой же голой и страстной. Мари и Джессика договорились скрыть свой роман, последняя решила поведать эту тайну лишь своему дневнику, где очень подробно расписала мысли и ощущения, снабдив их огромным числом новых и самых откровенных желаний — всем тем, что она собралась сделать с Макинами. Увы, попытка скрыть отношения на работе потерпели полный провал — всё потому, что Мари улыбалась и можно сказать, сияла. Да и Джессика не скрывала свою ориентацию — во всяком случае — в поведении и манерах. Такое близкое нахождение бравой лётчицы и вечно холодной к мужчинам красивой ботанши не могло не породить правдивые слухи. Первой об этом открыто заговорила Кёко — совершенно-по доброму, когда однажды ей довелось вместе с Мари оказаться в баре после рабочего дня: — Вижу, стоит тебя поздравить. Ведь ты нашла себе пару. — Ты про Джессику? — не стала отрицать Мари, немного поворачивая голову. Они пили сладкий ликёр. — Разумеется — я уверена, что вы ближе, нежели подруги… — Это так видно? — не стала отрицать Макинами. — Ну, мне не одной, значит, показалась. Просто ты всегда отвергала мужчин, и Джессика прямо говорила, он ей не нужны. Вы живёте вместе и очень хорошо смотритесь… — Тогда я могу сказать одну вещь. Всё это время… — Мари уж посмотрела в лицо Кёко. — Мне нравилась ты. И… эм… я знаю, мы не можем быть вместе, — она резко мотнула головой и запила. — Верно, я жената на Питере, он иногда меня выбешивает, но всё равно, я скорее счастлива с ним, чем нет… Кроме того, у нас будет ребёнок! — призналась Кёко. — Поздравляю тебя, — сказала Мари. Джессика с Мари принимали ванну и всячески щекотали и лакали друг друга в тёплой воде, сдобренной ароматизаторами. Подруги натирали друг другу спинку, и всё время норовили пройтись пальцами по клиторам. Коллеги почти позабыли про завтра. — Мэнди обещала позвонить вечером, — сказала Джессика, — пообщаться перед серьёзным запуском. — Я бы не назвала его серьёзным, максимум — одно движением пальцем, — промолвила Мари. Женщины расположились так — Джессика, как наиболее страстная и сильная, облокотилась, расставила ноги и прижимала к себе более женственную Мари, чьи ноги просторно выходили из приятно пахнущей ванны. Близость в тепле казалась им земным раем — Эдемом, словно они были Лилит и Евой, словно по их версии истории девочки выгнали мужланского козла Адама к Змею и разделили счастье на двоих под тем деревом. И именно Ева предложила есть плоды познания добра и зла — и скоро психопатический Яхве должен был отреагировать… — Это более опасный — если можно так сказать — запуск, так как это уже не тестовые капсулы, а тестовое тело, — поясняла Джессика по скайпу своей первой любовнице — Мэнди Фогель, она раскрыла ноутбук на кровати, обёрнутая чистым полотенцем. — Но это ернуда, в конце концов я собираюсь сражаться с Кайдзю и Ктулхами верхом на мехе! — Ах, я, признаться, никогда не чувствовала в себе романтику войны, — позже говорила Мари, по-прежнему лёжа после ванны в компании Джессики. — Но если честно, я уже мечтаю, как мы с тобой будем вместе крушить этих монстров! Джессика, судя по едва заметному оттенку во взгляде, поняла, что рано или поздно потребуется решить проблему с любовным фронтом — она любит и Мари, и Мэнди — как быть? Да ещё как она поступила с верностью Мэнди… Но пока она верно не стала поднимать этот вопрос накануне запуска и, как всяко раньше, взасос поцеловала Мари. — Дай мне сразу свою вымытую до блеска попку! — содомитка вставила себе во влагалище вибратор и облизала губы. — Ох, как я это люблю! — Мари повернулась — попка и влагалище оказались прямо у лица Джессики. — А как я люблю делать тебе хорошо! — и американка, как славно умела, сперва прошлась язычком по аппетитно выглядывающему бугорку клитора, затем прижала к нему пальцы, и начала умело массировать, постепенно, активно пуская слюни, активная лесбиянка впилась поцелуем прямо в заманчиво темнеющую дырочку! Язык прошёл до самого предела и взялся расширять предварительно вычищенный до блеска задний проход. При этом саму Джессику активно услаждал работающий вибратор. После очень долгого и тщательного вылизывания японо-британки, американка встала на колени, ещё смазала проход и вогнала в попку имитатор, став таким образом из лесбиянки самой настоящей содомиткой! — Не щади меня! — Макинами сильнее обхватила мягкую подушку. — Накажи меня за соблазнение! Накажи! После анального сношения довольная Мари — со всё ещё торчащим из зада работающим вибратором — сама подползла к разместившейся полулёжа Джессике и, как верная собачка или кошечка, начала преданно и с превеликим удовольствие вылизывать своей любви клитор — Джессика с постаныванием разрядилась прямо в лицо! На следующий день Джессика облачилась в тёмный контактный комбинезон с большим числом красноватых полосок, обвешанный каким-то дополнительным оборудованием, для непосвящённого оно выглядело как какое-то техногенное месиво. На голову ей разместили шлем — после чего американка села в кресло, где старшие техники бережно ввели провода от облачения. Огромный серо-коричневый мускулистый торс — без ног и головы, зато с руками, высился за стеклом — огромные кулачища дополнительно сковывались креплениями. Кёко и Мари стояли за спинами операторов терминала и наблюдали из командного центра за тестовым запуском. С ними присутствовали доктор Химмилфарб и командующий Вейсс. На экранах побежали показатели растущей синхронизации. — «Всё должно получиться — раньше-то мы достигли таких успехов! Даже действуя через невозможное!» — думала Мари. — «Что это, как не сила науки?!» — Дура! — в настоящем рассказывала Мари Виктору. — Я поверила в силу прогресса, но как оказалось, сам дьявол — Мистер Н — руководил нами! Без него мы бы ни одной Евы не создали! Тестовое тело — недовершённый Евангелион — резко двинулся. Что-то замкнуло и сверху посыпались искры. Замигал красный свет и завыла сирена. — А-а-а-а! — Джессика, залитая мутным LCL, издала приглушённый и сильно сдавленный крик. В следующие мгновения — когда никто ничего не мог сделать — Мари увидел кровь, окрасившую янтарную жидкость внутри капсулы — потом Джессика разом затихла и как бы откинулась — пустая одежда со всеми потянувшимися бесполезными проводами упала на сидение. Мари не кричала — но ощущение было такое, словно вопль ужаса застыл в горле. Рядом операторы в панике докладывали о пропаже всех жизненных показателей. Пилот просто исчез, даже кровавый оттенок пропал с глаз. Имитационное тело слабо переливалось мрачной багряницей — и этот эффект пропал, покуда машину наконец отключили. — «Воздействуя своим АТ-полем на клетки человека, оно также механически разрывает его, и делает частью себя, наверное, как обычный материал!» — осознала Мари, в голову стукнула чудовищная догадка. — И почему мы только не посадили приговорённого к смерти заключённого?! Тогда мы бы знали, что этот эффект сработает! — Кёко била кулаками по столу. — У нас мало D-персонала?! Мари просто молча стояла, буквально проглотив крик и будучи не в силах выплюнуть ни слова. От неё как кусок отрезали. — Я предвидела нечто подобное, — только потом тихо и сдавленно заговорила она лично наедине с Кёко. — О, Мари, мне так жаль! — Цеппелин вдруг крепко обняла её. Тогда Мари не выдержала — и тихие слёзы впитались в лабораторный халат. — Прощу прощение, мне следовало предложить кандидатуру из D-персонала, — позже извинялся Абдул Канепхрен. — В некотором роде смерть Джессики на моей совести — мы слишком торопились. Успех окрылил нас, и мы пренебрегли предосторожностью. Но в любом случае, — он не упустил шанса идейно смотивировать персонал, — лейтенант Джессика Райан исполнила свой долг перед Богом и обществом, главное — она отдала жизнь за правое дело. Жизнь человека имеет смысл лишь в контексте божественного замысла, сама по себе — она ничто. — «Вот ведь ублюдок!» — злилась в душе на него Мари. — «Свой просчёт перекладывает на бога!» — Как же нам использовать вообще весь проект «Е», если АТ-поле разрывает пилота?! — пугался один из сотрудников во время ещё одной приватной встречи. — Я думаю, — сказал какой-то пожилой профессор, почёсывая бороду, — мы должны задаться вопросом как Ева определяет, что куда ассимилировать? Она как-то знает. Её иммунная система знает что нужно и что не нужно — мы должны обмануть её! Пилот должен быть понят Евой как часть себя! Работы пошли в этом направлении. Мари не смогла вернуться полностью в прежнее русло — ей хотелось внимания, пустота за сердцем давала о себе знать! — «Я должна найти Мэнди Фогель! Она осталась одна — и я одна, мы будем вместе после смерти Джессики!» — наконец придумала Мари. — Тогда личная жизнь впервые вышла для меня на первый план, — рассказывала она Виктору. — Ты же поделилась с Кёко? — Да, поделилась… Она сказала, что я могу попробовать — и что без меня они справятся. Я подала рапорт о переводе — всё равно меня ничего не держало в Германии, — поясняла Макинами. — Я так и сказала доктору Химмилфарб: прощу перевести из-за негативного эмоционального состояния из-за смерти Джессики. Она добрая женщина, она знала про роман Мэнди и Джессики, и разрешила мне без проволочки. Меня перевела она под предлогом заодно сопроводить перевозку как раз того злополучного имитационного тела. Его Кил приказал использовать как основу для сборки Седьмой Евы. Я прибыла на место — прямо в Неваду, где встретилась с Мэнди. — Прощу прощения, — обратилась Мари, улучив момент, — вы лейтенант Фогель Мэнди? — Я, чем могу помочь? — уделила ей своё внимание эта молодая женщина, у неё были немного толстоватые щёки, узковатые — по меркам европейца — броские карие глаза, небольшие напомаженные губы, рыжеватые волосы позади сходились в короткий хвостик. Очень аккуратно приглаженная бежевая униформа обнажала её шею, позволяя увидеть какие-то тёмные и очень маленькие бусы. — Я Мари Илластриэс Макинами — младший лейтенант технического, как вы. Специалист по… Впрочем, неважно, я прибыла недавно. Я была очень близкой знакомой лейтенанта Джессики Райан. Наше общение было коротким… и… — Мари Илластриэс… М… — Макинами. — Мари Илластриэс, я первый раз о вас слышу! — промолвила Мэнди. — Джессика сказала, что не будет вам обо мне говорить. У нас одна ориентация и я знаю, что вы были её близким человеком. Джессика, как я поняла, опасалась, что вы заподозрите её в неверности, если узнаете, что Джессика живёт в одной квартире с другой лесбиянкой, — Мари решила озвучить полуправду. — Но между вами ничего не было? — серьёзно спросила Мэнди. — Ничего, — уверенно солгала Мари. — Просто дружба. В это сложно поверить, потому Джессика не стала вас подбивать на лишние сомнения… — А почему Джессика жила с вами под одной крышей? — уточнила Мэнди. — Возникла загвоздка — как сказал Канепхрен — Джессика не хотела, чтобы её подселили с парнем. Она не любила мужчин. — Да, это в её духе… Вернее она не любила их знаки внимания. Особенно наглых и самоуверенных, — согласилась Мэнди. — Я решила навестить вас. Просто воспоминания гложут. Джессика очень боялась за вас. Потому я ей пообещала вас проведать если с ней, Джессикой, что-то случится, — продолжила дезинформировать Макинами. — Если что-то произойдёт. — Угу, да, она обо мне чрезмерно пеклась… Было такое. Джессика на самом деле была очень доброй, — на последней паре слов голос Мэнди сник, она шмыгнула — видно было, фактически овдовевшая женщина переживала траур. — Я знаю, она мне очень понравилась, — Мари подошла поближе. — Я не хочу, чтобы ты была одна… Очевидно, находясь в потрясении после смерти любимой, Мэнди без колебаний шагнула к Мари и они крепко обнялись. — «Есть! У меня теперь новая девушка! И у неё тоже! И ей и мне будет теперь, чем заполнить место в груди!» — подумалось тогда Макинами. — «Я же соблазнила Джессику, теперь осталось её соблазнить». — Очень жаль, что она погибла… — прошептала Мэнди. — Мы так много не успели! — позже, когда Мари и её новая знакомая расположились в одной комнате, она продолжила: — Мы хотели сочетаться браком и завести детей. — Каким образом ты бы хотела это сделать? Взять из приюта? — GCC [9]. — Значит, вы обе хотели быть матерями, несмотря на риск отклонений? — Да, мне хотелось бы смешать кровь во имя нашей любви… Как делают нормальные родители! — пожаловалась собеседница. — То есть, по-твоему, лесбиянки не могут быть родителями лишь из-за невозможности передать детям генетическую информацию? — А разве назначение женщины не в размножении? — спросила Мэнди. — Но тебе необязательно воспитывать родных детей. — Всё равно — это суррогат. Цель человека — двигать Прогресс человечества, а не жить для себя, я считаю, — высказала Мэнди. — Угу-угу, — пренебрежительно отнеслась к этому Мари, — говоришь, как сектантка. Что-то в нашей конторе все только о прогрессе думают, или о прогрессе, или о Боге. — Я не верю в Бога, хотя выросла в религиозной семье, как и Джессика, по крайней мере — в личностного Бога я не верю, по-моему, только прогресс важен. Только ради него я теперь могу работать и жить, теперь, когда нет Джессики… Она отдала свою жизнь ради прогресса, и я должна жить ради продления её дела. — Как скажешь, твоя жизнь — твоя судьба, и твоё право. Но мне больше думается, Джессика подвергла себя риску не ради абстрактного прогресса, а ради борьбы с конкретной угрозой в лице Кайдзю, — высказала Мари. Дальше они продолжили проводить время вместе. Наконец они легли вместе, поначалу очень скромно подводя дело к этому в первый раз. Много они не говорили — и это было хорошо — они просто начали с касаний, поначалу поглаживали лица и руки, просто держались за пальцы и глядели в глаза. Потом перешли к поцелуям, сперва в щёки — потом в губы, потом Мари уже куда активнее начала залезать новой любовнице под одежду. Ими двигали не сколько романтические чувства или даже похоть, сколько желание ощутить близость другого человека, к которому ты не равнодушен. — Давай разденемся, — предложила Мари, быстро устав от одежды Мэнди, через которую ей было не пролезть как следует. — Хорошо, — Мэнди приподнялась на колени и быстро сдёрнула одежду, Мари увидела её сиськи и не смогла не поздравить себя с успехом. Она также быстро выставила перед новой подругой прелести и засосалась: — Джессика была со мной откровенна, чтобы намекнуть — только намекнуть — что ты любишь, когда активная девушка тебя ублажает, я правильно поняла намёки Джессики? — поинтересовалась Мари, берясь лапать выставленные перед ней достоинства. — Да, Джессика права… Мне нравится лежать и наслаждаться. Я покажу тебе наши с ней записи… откровенного характера. Джессика их не пересматривала, но ей очень нравилось, когда нас просто снимает камера. Психологически она от этого возбуждалась. — «Поверь, поверь — я хорошо это знаю, детка!» — мысленно говорила себя Илластриэс, активно берясь обсасывать долгожданные сиськи. — Потом покажешь… — Хорошо… Вторым делом Мари взяла Мэнди за колени, раздвинула ей бёдра, руками обхватила ягодицы и языком глубоко проник в вагину. Мэнди охватила тёплая волна истомы, она закрыла глаза и отдалась изысканной ласке. — А теперь, — после того, как Мэнди кончила, Мари огляделась по сторонам. — У тебя есть искусственный хуй? — Нет, Джессика любила такие штуки… И забрала их. Мы иногда с ней общались по скайпу и она себя удовлетворяла. — Так как её личные вещи остались у меня, а её единственный живой родственник — повёрнутая на религии мамаша из праведного Техаса — весьма не либеральная — не думаю, что ей пригодился бы двойной электронный фаллоимитатор-вибратор! — щёлкнула пальцами Мари, оглядываясь в поисках халатика или чего-то такого, что можно быстро накинуть и сбегать в свою комнату (а они находились в апартаментах Мэнди). Вскоре Макинами вернулась, вооружённая этим копьём любви и тюбиком смазки, и любовницы снова слепились в тесных объятьях, и предались множеству не-пуританских и непростительных с христианской точки зрения услад: каждая из них становились то любовником, то любовницей, то господином и его рабой, то педерастом и содомиткой. — А-ах! — после этого довольная Мари растянула руки и ноги, лёжа подле столь же растрёпанной, довольной и усталой Мэнди. — Спокойно ночи, — поцеловала Макинами напоследок свою новую пассию, — сладких снов! Свет, погасни! Программа отключила освещение, Мари быстро уснула. — Вскоре мы обе взяли отпуск, — вела повествование Мари перед Виктором. — Чего греха таить — она полностью заменила мне Джессику. Всё было идеально. Меня только поначалу бесило, что Мэнди загорелась идеей смешать нашу генетическую информацию для рождения ребёнка. — Как такое возможно? — спросил Северов. — Это называется GCC-оплодотворение. Берут два партнёра одного пола, извлекают у них сперму или яйцеклетки — как при нормальном экстракорпоральном оплодотворении — а потом «перемешивают» генетическую информацию из двух спермотозоидов и двух яйцеклеток — и потом оплодотворяют «коктейлем» яйцеклетку там или запускают туда спермотозоид. Эту технологию разработали на основе исследований во время работ с Евами. Богатые геи или лесбиянки начали платить деньги, чтобы сделать себе детей с кровью обоих партнёров. При этом значителен риск получить дефектный плод. — Чего только эти геи не придумают, — закатил глаза Виктор. — Идиот, гейство тут не причём, — резко возразила Мари. — Человек может быть геем и идиотом, или натуралом и идиотом. Люди идиоты тогда, когда они говорят или делают что-то, не подумав, прямо как ты сейчас. Кроме того, я должна заметить, что натуралы используют ЭКО. Зачем? Если нельзя забеременеть естественным путём, почему бы не взять ребёнка из детдома? — Людям хочется, чтобы была родная кровь, — сказал Виктор. — Вот именно — это сверхценность. Бесполезная вещь, которую делают ради личного хотения. Дети в приёмной семье могут нормально любить биологически не родных родителей, и родные дети могут травить родных родителей ради квартир — и родные родители могут делать гадости родным детям. Эта родная кровь не значит ничего. — Может люди опасаются дурной крови? — предположил Виктор. — Наследственных заболеваний, отклонений? — Может быть, но они что думают — при рождении своего ребёнка у него не могут появиться отклонения или он не вырастет ублюдком? Родители садистов и маньяков — тоже садисты и маньяки? При взятии ребёнка из детдома гораздо больше шансов узнать его перед этим и выяснить, нет ли у него болезней. — Тут дело в психологии, наверное, — банально сказал Виктор. — В настрое. — Я продолжу дальше мой сказ… — Мари повела речь о произошедших следом событиях. Парочка сняла по дешёвке номер в аризонском отеле, где представилась сёстрами. Мари села на кровать, раскрыла ноутбук и включила запись: это был видеоархив Джессики и Мэнди, и они часто повторяли все те сладострастные непристойности, которые когда-то запечатлела камера. Особенно Мари понравилось следующее видео, которое она просматривала довольно часто, ибо Мэнди дошла тут до самых крайностей: — О, боже! Я люблю тебя, Джессика! — кричала Фогель в ответ на долгое лобзание и сосание её влагалища. — Я всё же хочу взять твою фамилию, — ласково проговорила Мэнди. — Я хочу, чтобы у нас был ребёнок. — Но нам лучше взять его из детского дома или пусть его родит одна из нас от другого мужчины, но не нужен этот GCC. — Нет, я хочу внести свой вклад в цивилизацию прямо как нормальная женщина! — Слушай, это я так понимаю для тебя сверхценная идея, да? Не внести вклад, а быть как кто-то? — наконец осудительно спросила Мари. — Я… я просто не хочу чувствовать себя ущербной лишь, потому что я лесбиянка, — призналась Мэнди. — Боже всесильный, Мэнди, я тоже лесбиянка — и я не чувствуя себя ущербной! — всплеснула руками Мари. — Не капельки! Чем ты объективно ущербна? Никто не отбирает у тебя возможности родить! Ты хочешь подвергнуть рискам нашего будущего ребёнка ради личных комплексов? Мэнди не смогла ничего ответить на эти рациональные аргументы. — Знаешь, мне иногда кажется, некоторые возводят для себя сверхценности — вещи, которые они делают просто ради делания! Вернее ради удовлетворения от делания! — Мари умолкла на короткое время, обдумав дальнейшую мысль. — Мне кажется, многих бед можно было бы избежать, если бы люди не зацикливались на идеях фикс. У кого-то это Бог, у кого-то это Прогресс. Мне кажется надо быть проще. — А зачем тогда жить? — Ради личного удовольствия. — Это эгоистично, это не для меня… Мари вдруг рассмеялась: — Ты лицемеришь. Неужели не понимаешь? Я же только что объяснила тебе на твоём примере, наглядно — ты готова подвернуть риску осложнений даже нашего ребёнка, чтобы угодить твоей сверхценности. Чтобы быть как твой идеал, хотя твой сложившейся идеал — это порождение твоих комплексов. То есть это надо тебе, моя кисонька. Чтобы ублажить определённые чувства, ты готова рисковать ребёнком. Разве это не эгоизм? Вспомни матушку Джессики — ради благочестия она отреклась от родной дочери! Но что за мудачка! А всё потому, что она возвела в сверхценность своего выдуманного бога и его надуманные правила. — Мои родители пытались меня лечить, — стала в ответ на это рассказывать Мэнди. — Мне давали препараты, чтобы вызвать отвращение к женщинам. Но добились только того, что меня тошнило при виде врачей. — Вот видишь! Твоим родителям не нравилось твоё пристрастие, и лишь ради этого они мучили тебя! И ты будешь такой же, как они, если хочешь детей через GCC-оплодотворение, — убеждала Мари. — Тебе должно быть стыдно. Неужели ты не уразумела урок? — Ум… — Мэнди ничего не ответила. — Не знаю… — Что ты не знаешь? — повысила тон Мари. — Ты познала на себе эгоизм родителей и хочешь обрушить свой эгоизм на ребёнка, ты уподобишься своим тупорылым родителям. — Ну… наверное ты права… да, — наконец удручённым тоном признала Мэнди, похоже мысленно возвращаясь в сложное юношество. — Теперь ты понимаешь, кто на самом деле эгоизм? — Ладно, я ещё подумаю… Поговорю с хорошими медиками, я много таких в NERV знаю, — сказала Мэнди. — Я не дам своего согласия на GCC-оплодотворение вне зависимости о того, что ты надумаешь. Тебе меня не уговорить — так как речь идёт о нашем ребёнке, о его здоровье, и тут я непреклонна, — на том Мари поставила точку. — А ты должна победить свои комплексы, — она взъерошила волосы Мэнди, — чтобы они не победили тебя. — И к чему привели ваши отношения? — далее интересовался Виктор. — Ни к чему хорошему же, да? У нас ведь правило драмы… — Ну-с, она раскрыла дневник Джессики, — ответила Мари. — Мы ранее поклялись его не читать, но она всё же прочла… — Ты мне солгала! — прокричала Мэнди. — Я не стала говорить правду, чтобы просто ты не подумала обо мне и о Джессике плохо, — прямо говорила Мари. — Я не читала её дневник, и не знаю как она это описала… — Она описывает все свои грязные фантазии — и как она с тобой это делала! И как ей было стыдно! И как приятно от того, что стыдно! — Мэнди всегда была склонна к излишней эмоциональности и к психологической слабости, как подумалось Мари. — Мне тоже было немного стыдно, но я была очень… очень одинокой! Я подумала, ты тоже останешься одинокой, потому решила найти тебя. — Ты хотела отнять у меня Джессику! — обвиняла Мэнди. — Не хотела! Я просто хотела спасть с ней, пока была такая возможность! — сказала Макинами. — Так секс для тебя главное?! — злилась Фогель. — Нет! — Тогда почему ты не могла просто дружить с Джессикой, как ты лгала мне?! — Секс не главное, но и не последнее! Я же человек! Повисла паузу, Мари мрачно стояла — с оттенком стыда, Мэнди собиралась с мыслями и глядела с огоньком злости: — Прости меня, — сказала Мари, делая шаг навстречу. — Не прощу! Уходи! Для тебя секс — главное! — махнула руками Мэнди. — Не главное, не ври! Я тебе хоть раз изменила?! — Откуда мне знать! Ты же мне об этом не скажешь! — Где я могла?! Я всё время с тобой была! И так долго! Так долго мы жили вместе! — Всё равно! Иди! — махнула рукой Мэнди. — Собирай манатки, вали! А я найду себе другую! Мари с поникшим лицом взялась собирать сумку. — Тогда я не стала настаивать, подумала — потом позвонит и попросит вернуться, — поясняла она Виктору. — Но не сошлось? — Может быть, она захотела бы, но дальнейшие события… она мне не позвонила — и я решила узнать, ну, что с ней. Я волновалась. Я думала, Мэнди захочет найти другую ради этого GCC-метода, ну, если другая женщина будет не против. Всё ради этой сверхценной идеи стать как бы «нормальной» семьёй, — рассказывала Макинами. — А что я узнала потом… П-ф-ф! — Сожалею, — отвечал один из администраторов NERV, — я понятие не имею, где Мэнди Фогель. Её перевели из нашего филиала по прямому указу Комитета… Не знаю куда, это вне моей компетенции, но её нет на базе, она покинула нас два дня назад. — «Так быстро? Что это может значить?» — Мари быстро направилась прочь, она достала телефон и набрала номер: — Господин Фуюцуки-сан? — кое-как она натянула приветливый тон, хотя была совсем не рада. — Это Мари Илластриэс Макинами. Вы говорили, я всегда могу обратиться к вам, Фуюцуки-сан? У вас есть возможность поговорить? Угу… Спасибо. Вот мой вопрос — вы не могли бы мне сказать, куда была переведена младший лейтенант технического отдела Мэнди Фогель из второго филиала, оператора местного комплекса MAGI? Угу, я буду очень благодарна, если вы скажете… Позже Фуюцуки перезвонил: — Её перевели в Шварцбург. Зачем — не знаю, личный приказ Комитета, официально она числится в базе данных MAGI среди персонала, но её рабочий график не заполнен вообще. Может быть, ещё не составили? — в голосе Козо звучало дурное подозрение, хотя он пытался, как всякий человек, найти нечто позитивное. В любом случае это был не телефонный разговор. — Хорошо, простите, спасибо за информацию. От меня большая благодарность! — Да не надо, ты же не узнала, что с ней? — Козо хотел лучше разузнать дело, но прекрасно знал о прослушивании всего и вся, потому не хотел провоцировать Мари на донесения до ушей Комитета чего-то личного. — Ладно, прощай, если я более ничем не могу помочь… — Спасибо. До свидания. — Всего доброго тебе, Мари… — Здравствуйте, доктор Химмилфарб, вас беспокоит Мари Илластриэс Макинами, — обратилась она далее к ещё одной старой знакомой из Германии. — У вас есть минутка? — Да-да, что ты хотела? — голос доктора звучал очень усталым. — Я хотела, чтобы вы перевели меня в Шварцбург… — Нет, ни в коем случае! — Почему? — Э… У нас нет свободных мест! Не звони мне больше! — на том явно чем-то чрезвычайно раздражённая Химмилфарб бросила трубку. — Фрау Химмилфарб никогда раньше не вела себя так ни с кем, — поясняла для Виктора Мари, — я сразу насторожилась, она могла быть суровой, но она всегда была доброй — и никогда бы не истерила. — А в чём была причина? — Поясню позже. Я всё равно смогла отправиться в Шварцбург. Тогда в Неваду прибыла группа персонала как раз из Шварцбурга для работы с Четвёртым и Седьмым, на этих Евах как раз экспериментировали с S2-двигателями. Чтобы заменить нехватку там, меня перебросили. Я улетела на том же самолёте, на каком прибыли они. Мари собрала личные вещи в компактную сумку и вышла к приземлившемуся под невадским солнцем самолёту. Опустился трап — появилась группа из немецкого филиала, несколько знакомых лиц — среди них Мари на глаза попался какой-то ранее не виденный мужчина, он произвёл несколько очень странных движений при ходьбе, зная физиологию, Мари вообще никогда бы не подумала, что так можно изгибаться при походке! Она присмотрелась к нему, во время сближения не могла не отметить подозрительных стеклянных глаз незнакомца. — Кто это? — смело поинтересовалась она у одного из сопровождавших сотрудников. — Свами Чандрапутра, — тот вгляделся в список пассажиров, — должность не указана, она под грифом «Херувим». — Пф! Индус? — Макинами прошла куда надо и села в салон, пока машину заправляли, думала, как и что. — «Фрау Химмилфарб не озвучила причину, почему я не должна там быть? Что-то не так… Мэнди, ух и угораздило же тебя! Всё не могло так совпасть случайно!» Мари прибыла в немецкий филиал и первым делом разыскала Кёко. В первый удачный момент давние подруги поговорили по душам. — Док Химмилфарб весь месяц не своя — напряжённая, жуть! — рассказывала Ленгли. — Почему — не знаю. Вроде ничего такого не случилось. Ты должна знать, никаких ЧП у нас нет. Вторая благополучно завершена, по плану начата Десятая. Пока без нормальной системы питания — но всё ж, это большой успех. У NERV Японии есть нормальный пилот, жаль, нам — простым смертным — так мало о нём говорят. Поразительно, как любит всё скрывать Комитет! — Это уж точно! Даже зам. командующего всея NERV не знаете чего там с Мэнди, или просто не может сказать по телефону… — опёрлась на щёку Мари. — Про Мэнди точно ничего не слышала? — Нет. Ни слуху. — Химмилфарб должна знать… что-то мне подсказывает! Мари искала доктора. Нигде на рабочем месте её не оказалось. Один сотрудник видел, куда она пошла — на нижние уровни. — Спасибо, — Мари быстро побежала в то место, вскоре оказалась в безлюдном коридоре, довольно-таки далёко под землёй. Впереди показалась доктор Химмилфарб — Мари узнала её по волосам — спешной походкой та отдалялась, топот разносился тут эхом. — «Нервное она торопится и у неё нет на меня времени!» — Мари остановилась. Вдруг Химмилфарб обернулась — верно услышала шаги, ещё раз обернулась и остановилась. И крикнула: — Мари! — в голосе звучала злость, явно смешанная с тревогой! — «Ну вот!» — Мари спешно приблизилась к ней. — Извините, простите, доктор Химмилфарб! — Мари, я же велела тебе не появляться здесь! — выпалила женщина. Мари заметила в её руке некий пульт и пистолет. — Что вы собрались сделать?! — сразу спросила Илластриэс, испугавшись. — Положить этому конец! Иди… иди за мной раз ты тут! — Химмилфарб вся была на нервах, Мари помнила, как однажды среди коллег во время дружеской беседы эта женщина хвалила своё воспитание — мол, в детстве она была крайне импульсивной и непостоянной, но благодаря строгости родителей смогла стать дисциплинированным и пунктуальным человеком. И сейчас под напором эмоций эта маска слетела! — Иди со мной! Мари быстро пошла за вооружённой женщиной. Химмилфарб дрожащей рукой спрятала пистолет в карман халата и открыла проход в сектор, куда Мари не было доступа. — Куда это вы? — Макинами шагнула следом. Вдруг послышался грохот — прошла вибрация. — Что это?! — Бомба, которую я заложила, чтобы отправить вас в ад, грязные ублюдки! — Химмилфарб направила пистолет против первого попавшегося в коридоре человека, прямо за раскрывшейся дверью. Мари узнала его — это перед ними оказался Избицкий — один из членов Комитета. — Что вам нужно? — спросил тот напряжённым голос, поднимая руки. — Уничтожить вас! Кил уже отправился в ад! Теперь ваша очередь! — Химмилфарб быстро подошла к Избицкому. — Но перед этим я хочу видеть вашу Скинию! Сияющий Трапецедрон! — Вы специально ждали, пока Зкауба будет в Неваде для этого мятежа? — выговорил Избицкий, щуря характерные еврейские глазки. — Да, — немка вытянула руку с пультом, — одно нажатие — и MAGI всё взорвёт! Наоко поделилась со мной всеми лазейками в своё время! — «Вот дерьмо!» — Мари замерла в страхе. — Химмилфарб!.. Для чего вы это затеяли?! — Чтобы спасти мир, Мари! — отвечала доктор. — Комитет служат CCD — одному из них, самому Ньярлатхотепу! Я ходила в Мире Снов — и он поймал меня! О-он — с тремя огненными точками! Как бы глазами! Чёрный весь! Чёрный Ползучий Хаос Иных Богов! Он сам раскрыл свои планы! Сказал, как я могу убедиться, что его слова правда! Сказал кое-какие пароли! Я смогла узнать о ваших планах! Вы хотите уничтожить мир! Ньярлатхотеп приходит к нам в материальный мир через ваш камень — его привезли с Юггота! Потом он попал в Атлантиду, когда Атлантида отправилась ко дну из-за козней Ньярлатхотепа; потом этот камень попал в руки рыбака, он отнёс его к египетским вельможам! Это привело к ужасам правления Нефрен-Ка и к Казням Египетскими, к геноциду в Ханаане местных народов от рук евреев, поклоняющихся Ньярлатхотепу! В I веке халдейские жрецы Нергала — Мельхиор, Бальназар и Каспар — вызвали Ньярлатхотепа, они хотели создать мессию для Израиля, чтобы через евреев править миром! Но Ньярлатхотеп, он же Нергал, он же Яхве — использовал их! Этот мессия — он создал ваш орден! Он — ваш семиглазый Агнец, но он только предтеча истинного разрушителя! Да! Вы должны были помочь ему создать истинного мессию-разрушителя мира — Табриса «Сына Человеческого» — вот зачем был нужен контактный эксперимент с Адамом! Вы убили команду Кацураги, когда зачищали следы! Ньярлатхотеп во всём виноват, а вы — его пешки! — Ересь! Мы служим всеблагому Абсолюту, призванному спасти человечество, а не уничтожить! И если думаете, что мы служим демонам, к чему вам наша Скиния? — задал вопрос Избицкий после всей этой сбивчивой и гневной речи, смотря в дуло пистолета. — Я хочу её видеть! Давай! Отведи меня… нас к ней! — Химмилфарб бросила взгляд на Мари. — Хорошо… — согласился Избицкий. — Шхина покарает вас. — Как бы не так! — Химмилфарб указала на что-то спереди. Мари заглянула и обратила особое внимание на свисающий с груди амулет в виде кривой пятиконечной звезды с подобием ромба или очень кривого глаза внутри — с языком горящего пламени, она достала его из-под халата. — Веди! Мари ничего не осталось, кроме как пойти следом. Они двинулись по коридору. Макинами сообразила: — Доктор Химмилфарб, я хотела здесь появиться потому, что знала правду, — начала лгать Илластриес. — CCD управляют Комитетом, потому я так хотела вам это сказать… — Что? Знала? — доктор сильно удивилась, посмотрев на неё. — Я хочу помочь вам и выяснить их тайны! — уверенно сказала Макинами. — Я всецело на вашей стороне… Избицкий молчал. — «Она импульсивна в напряжении, она должна сделать глупость, иначе — кранты!» — подумала Мари. Они прошли по мосту, под которым в мутной воде смердел шоггот — Мари впервые увидела в живую этих тварей, и, надо сказать, до этого ничего ужаснее сотен смотрящих как из кошмара глаз ей лицезреть не приходилось! Тварь ничего им не сделала, то ли из-за наличия амулета у доктора, то ли из-за наличия Избицкого — к чьему затылку был приставлен пистолет. — Теперь я должна взорвать базу, чтобы уничтожить Скинию! — пояснила Химмилфарб, как только они оказались перед дверью, которую отворил Избицкий. За ней лежала тьма. — Включите свет! — Его не предусмотрено здесь… — ответил Избицкий. — Я согласна! Это место нужно уничтожить! — вдруг резко подыграла Мари, осознав с особенным ужасом, что же задумала доктор, она точно их убьёт, принесёт себя в жертву для борьбы с неким мнимым злом! Или не мнимым? Судьба часто шутит над слишком умными. — Но почему вы не хотите это так сделать?! — Я хочу узнать, там ли Трапецедрон — или нет! Если там! О-он… — Химмилфарб всмотрелась в темноту. Ей не хватало рук. — Надо достать фонарь. Обитатель Тьмы — эта тварь не переносит света, потому что Исаак, что Нефрен-Ка, что Моисей, что те подонки из ордена Звёздной Мудрости, что вы — общаетесь с ней в полной тьме. Также, да, чтобы не видеть её, потому что, как говорит Библия, любой магически незащищённый умрёт, посмотрев на Ньярлатхотепа! В одной руке доктор держала пистолет, в другой пульт — самое важное, его бы она не доверила. — Я всецело на вашей стороне, дайте пистолет, я придержу этого ублюдка! — протянула руку Мари. — А вы идите и смотрите, раз на вас Знак! — Х-хорошо! — решилась Химмилфарб и отдала Мари пистолет, та приставила его к виску Избицкого. Видя это, Химмилфарб достала фонарь. Мари не должна была ошибиться — она не могла стрелять в голову, иначе был велик шанс, что мёртвый палец надавит куда не надо. Это как обезвредить бомбу: — «Ну, Господи, помогли, если ты есть!» Он помог. Выстрел был в кисть у основания — Мари рывком подвела ствол и спустила почти в упор. Химмилфарб вскричала от боли, в брызгах крови пульт полетел на пол. Мари мигом рванулась и подхватила его. — Да! — ничего не произошло. Она взяла его. — Мари! — с ненавистью прокричала Химмилфарб. — Вы сошли с ума! — Мари, стоя спиной к содержимому Скинии, направила пистолет на женщину с окровавленной рукой. Избицкий в следующий момент схватил амулет и начал срывать его — из-за повреждённой руки Химмилфарб не смогла его удержать. Получив этот оккультный предмет в своё расположение, Избицкий бросил его далеко-далеко, и схватил раненую с остервенением. При этом он зажмурился. Химмилфарб посмотрела на Мари — и глаза её расширились, лицо исказила гримас ужаса. — «Позади меня нечто во тьме!» — Мари обернулась — ничего, просто сумрак, и какой-то сундук с двумя фигурами, что-то вроде коленопреклоненных крылатых ангелов по краям, смотрящих друг к другу лицом к лицу. В следующий миг Мари обернулась на звук падения, Избицкий держал бледную и уже бездыханную Химмилфарб. — Быстро выйдете оттуда! Это опасный артефакт! — пояснил Избицкий. Мари покинула это место и член Комитета быстро закрыл дверь. — От чего она умерла? — спросила девушка. — От воздействия артефакта… под чьё влияние она попала. Ею манипулировал CCD, вы слышали?! — врать могла не только Мари. — Он подчинил её, — лгал Избицкий. — Она хотела вызвать CCD! Неосознанно! — Господи! — будучи рациональным человеком, ищущим наиболее логичные и исчерпывающие объяснения, Мари этому поверила. Ведь если SEELE служили Ньярлатхотепу, то почему сам Ньярлатхотеп поставил себя под удар, направляя кого-то якобы для того, чтобы его можно было победить? (Конечно, тут Мари подвела рациональность — всякому рационально мыслящему человеку стоит помнить, что не следует по себе рассуждать о ком-то, кто смотрит на мир и мыслит совершенно иначе). — Я прикинулась, только прикинулась, что разделяю её бред! Чтобы получить пистолет! — Господь направил вас! — Избицкий очень довольно посмотрел на Мари. — Ну это слишком! — Нет, не слишком! Всё это план божий! Вы остановили её! За это вас должно наградить! — настаивал Избицкий. — Хорошо, тогда дайте мне встретиться с Мэнди Фогель, — попросила Макинами. — Она моя подруга и куда-то пропала по вашему ведому. — Мэнди Фогель?.. Помню такую! Если она ваша подруга, она должна была вам сказать, что добровольно участвует в нашем эксперименте по производству пилотов! — Она мне ничего не сказала… Ну, то есть мы поссорились накануне! — Тогда… я сведу вас вместе, когда можно будет… сейчас она не в тех условиях, чтобы встречать гостей — её нельзя беспокоить… — Угу, тогда вы дали мне слово. — Даю слово! А вы дайте слово, что ни одной живой душе не расскажете о том, что сейчас происходило?! — потребовал Избицкий. — Хорошо-хорошо! Мари с большой тревогой разыскала Кёко — она сидела в заполненном после взрыва больничном крыле с Питером — того немного контузило, как пояснял врач, но ничего страшного. Заботливая супруга явно очень за него беспокоилась. — Мари! Слава богу ты здесь! — увидела её Кёко. — Я тоже рада, что ты цела! — Мари обняла подругу. Позже она узнала: официально Мэнди и Химмилфарб погибли при взрыве, которым последняя собралась уж точно убить главу Комитета — председателя Кила Лоренца (в его смерти доктор уж очень хотела удостовериться, похоже, даже перед тем, как отправлять в воздух весь филиал! С рациональной точки зрения это можно объяснить тем, что Ньярлатхотеп (если то был действительно он) в первую очередь хотел уничтожить лидеров человечества, и, опять же, рационализм подвёл здесь Мари). — Простите, сэр, — обратилась Мари к Избицкому, зайдя к нему в кабинет, — это правда, что лейтенант Фогель погибла при том взрыве? — Нет, она жива… — у Мари поначалу отлегло от сердца. — Но мы посчитали благоразумным отнести её в список погибших. Так как она впереть более не вернётся к мирской жизни. — В каком смысле? — Она прикована к аппарату. — Что? Прошу, вы обещали, сэр Избицкий, позвольте мне её увидеть! — взмолилась Мари. — Конечно, сейчас все операции с ней завершены и вы можете увидеть результат… Вы как раз вовремя пришли с просьбой, как я обещал, — Избицкий поднялся с места. — Я хочу верить, что её мужество послужит для вас отличным примером. — Её мужество?.. — Мари уже во всю чувствовала нечто дурное. — Да, она избрала вместо жизни для своих похотений, жизнь для Прогресса и человечества, и в конечном счёте — для самого Бога. — Избицкий вышел из кабинета. — Пойдёмте со мной… Избицкий провёл Мари в закрытый для посторонних сектор базы. Они оказались в крыле, похожем на госпиталь, где все палаты были надёжно закрыты. В такой мрачной и откровенно дурной атмосфере они дошли до нужной палаты. Когда Избицкий открыл дверь, Мари ужаснулась — прямо посреди комнаты в специальном кресле громоздилось нечто неимоверно раздутое, состоящее из плоти, голое, дышащие, и сохраняющее черты Мэнди Фогель! Да — это была она! В какую «китиху» её правители? Её таз сделался неимоверно широким, ноги и руки словно уменьшились, влагалище выпирало и было всё время раскрыто. Мари могла предположить, что ей удалили тазовые кости (или сделали так, чтобы они рассосались?) и увеличили матку. — Что с ней?! — Илластриэс нервно сглотнула, подходя ближе на ногах, ставших ватными. — Необходимы дети-пилоты, мы изменили её, чтобы она регулярно приносила нужное потомство, необходимое для экспериментов, к которым у вас нет допуска, — пояснил Избицкий. — Это безумие! — Мари присмотрелась к лицу с распухшими щеками, у Мэнди заплыли глаза, в рот была вставлена трубка для подачи питательных веществ, никак на её появление она не отреагировала. — Я знаю, — спокойно промолвил рядом Избицкий, — вы человек душевный, Мари, потому рассуждаете так о нас. Как я давно говорил: душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно… [10] Мари посмотрела на него со смесью ярости и отвращения, свет медицинских ламп отразился в очках, придав взору настоящего огня: — Во имя какого бога вы это сделали?! — Во имя Творца и Господа всех христиан и евреев, во имя Бога Авраама, Исаака и Моисея, во имя того Бога, который вывел нас из Египта и поверг Содом и Гоморру, во имя которого христиане шли на смерть при Нероне, — спокойно и уверенно ответил Избицкий, — во имя Единого Бога мы стали ловцами душ человеческих и делаем всё ради спасения мира… — Спасения души! — в стёклах очков продолжал отражаться свет. — А плоть спасать не надо?! — Дела плоти известны, они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное [11], — поучал Избицкий. — Да — такое спасать не следует. — Хватит читать мне проповеди! Она пошла на это добровольно, я поняла?! — махнула рукой Мари на тот ужас, в который превратилась Мэнди. — Совершенно добровольно — это подвиг настоящего верующего. Смогли ли вы, неверующие в Бога Вечного, а стало быть в Воскресенье, обречь себя на такое?! — Смогу! — выпалила Мари, заливаясь слезами. Она сняла очки и горько расплакалась. — Фогель происходила из правоверной семьи, издревле род её служил нам в Германии. Она боролась со своим пороком с помощью науки. Мы помогли ей — мы сделали её настоящей матерью, дабы она исполнила Божье предназначение женщины: рожать детей! — провозгласил Избицкий, похоже, с его точки зрения за Мэнди надо было радоваться. Вот так прогрессивные христиане решили эту проблему — буквально превратили женщину в машину с помощью науки, и кто ещё скажет, что наука и религия — враги? Мари требовалось больших усилий, чтобы с кулаками не накинуться на говорящего ей всё это человека, в сознание прошёл лишь его взгляд — совершенно спокойный, преисполненный ледяным пламенем веры и потому безжалостный. Этот человек совершит всё что угодно ради идеи. — Вижу, это глубоко трогает ваши чувства, — продолжал Избицкий. — Возможно, вы тоже сможете совершить подвиг, принеся себя в жертву ради малых сих. — Что бы я стала таким… аппаратом? — размазывая слёзы, Илластриэс посмотрела на свою бывшую — сколько десятков новых жизней зарождалось в этом непомерном чреве? — Нет, для вас будет иное испытание, после которого у вас будут все шансы снова стать нормальной, как сейчас. Раз вы рискнули собой, чтобы уничтожить предательницу Химмилфарб, уверен, даже при всей вашей душевности, Мари, у вас достанет смелости, когда вы узнаете альтернативу… — Избицкий стал рассказывать. — От него я узнала о планах Комитета использовать матерей в качестве ещё одной альтернативы Имитационным Системам, создаваемым на базах Рей и Каору, — повествовала Мари для Виктора. — Чудовищно… Даже при условии, что от этого зависит выживание человечества, — Северова всегда пугало это больше всего в проекте «Е». — Именно. Потому я пошла на операцию по изменению квантового строения моего тела. Они вживили в меня клетки Серафима. Что-то такое отработали на тебе, я не читала отчёты ВНБ. Я чуть не сдохла… Клетки Серафима сделали нежизнеспособными почти всех, набранных из D-персонала, как и гомункулов, которых произвели из Мэнди и других, ей подобных. Обнажённая Мари Илластриэс Макинами лежала в капсуле, заполненной LCL. Все волосы выпали, кожа шелушилась со всех мест, ногти слезли с пальцев. Специальная маска закрывала обезображенное лицо, способствуя дыханию, питание подавалось через трубку. Множество постоянно работающих приборов отслеживали состояние подопытных. Зкауба трудился над компьютерными данными, уже ловко орудуя многостворчатыми клешнями, ударяя по кнопкам. На экранах высвечивались показатели — особое внимание уделялось мозговой активности, с ней у большей части дела обстояли худо. В остальных капсулах покоились постепенно разрушающиеся скелеты — у некоторых взамен шелушившейся ткани разрастались хорошо заметные опухоли. Среди подопытных большая часть — совсем маленькие дети, распавшиеся в непонятно что, вышедшие из чрева специально до того изменённых женщин-«китих». Мари видела сон, океан LCL — подопытная плыла со множеством сопровождающих, дети и взрослые — все нечёткие и подратые, как ободранная селёдка. — Я умерла?.. — Мари щурилась, впереди вдруг возникла Солнечная дева. — Юй-кун?! Она аж оторопела — точно Юй! — Я знала, что ты будешь здесь. Ты ведь хочешь жить? — мягко улыбаясь, произнесла Юй. — Хочу! Не хочу умирать! — попутно она заметила, что прочие начали распадаться — из-за присутствия Юй? Это постигло, впрочем, лишь D-персонал, набранный из взрослых приговорённых к смерти преступников. Дети выпустили чёрные маленькие крылышки и куда-то разлетелись — в спокойной янтарно-жёлтой LCL остались лишь они вдвоём. — Не ждущим жизни следует даровать покой… — Я хочу жить! Хочу! — закричала Мари, резко бросаясь к Юй, она отчаянно дёргала руками и ногами в надежде доплыть до неё. Когда же она коснулась Юй — свет, исходящий от первой влюблённости, оказался светом лампы. Мари пришла в себя в палате. У неё ничего не болело, разве что конечности оказались затёкшими и сильная слабость владела телом, немного тошнило. Девушка хлопала глазами. Вкус и запах LCL чувствовались везде, и казались успокаивающими и приятными. За ходом времени она не следила, ровно, как и за окружающей обстановкой. Рядом прошли какие-то люди в белых халатах. — Вы пробудились, — обратился к ней мужской голос. Мари не знала этого человека. — Да-а… — она плохо помнила что там к чему. — Как вас зовут, можете сказать? — М… Мари… вроде. — Она была готова пожать плечами, почему-то данный вопрос помыслился утратившим всякое весомое значение. — Вам нужно подняться, — мужчина взглядом призвал крепкого-то ли санитара, то ли кого-то такого. Вместе они помогли подопытной привстать — слабость оказалась жуткая, голова тряслась, лёгкая судорога прокатилась по конечностям. Зато Мари увидела своё голое тело, до того накрытое лёгким одеялом — оно выглядело полностью нормально, разве что не было никаких волос, она как только что родилась. Макинами тяжело моргнула и провела рукой по гладкому затылку. Дальнейший разговор проходил в полутумане, она снова провалилась в самом скором времени. После череды приходов и пробуждений она наконец весомо окрепла для того, чтобы самой подняться. Она встала, придерживаясь за тумбочку. Особо опираться не понадобилось — ноги не подвели и верно её удержали. Мари посмотрела в ближайшее зеркало — её лицо, гладкое, чистое — без намёка на недавние уродства. Дальнейшие несколько дней Макинами лежала в палате и приходила в себя — прорезался аппетит и вновь омолодившаяся испытательница отлично ела. По истечению недели люди Комитета выпустили её из тесного медицинского комплекса. Она смогла выйти и подышать свежим воздухом. Её тепло одели, так как на улице царила зима. Это впервые заставило Мари осознать, сколько много времени заняли её преобразования в капсуле — так как стояла только середина лета, когда она ложилась в полном отчаянии на этот рисковый эксперимент. Не ради Прогресса и уж тем более не ради какого-то бога, и не ради Джессики и Мэнди, которых уже фактически нет. Чёрт знает ради чего это она… — Однако вы единственный счастливчик, — позже говорил ей человек Комитета, которого она ранее не знала. — Все остальные погибли. Наступила смерть мозга и мы разложили разросшиеся ткани. Гомункулы все в коме. У вас же… не фиксируется более никаких изменений, вы как прежняя… Мари подробно изучила документы. — Давайте выясним, были ли не за зря мои муки, — предложила Мари, также подумав по поводу своего состояния: — «Не превращусь ли я в ребёнка со временем? Будет забавно, прямо как герой одного фильма…» В сложном костюме, похожем на тот, в который облачили Джессику, на этот раз сама Мари расположилась в кресле. Первая синхронизация. Запах и вкус LCL пришлись очень по душе. Когда все визуальные эффекты завершились, пилот дёрнула руку — и Ева повторила её жест. — Есть! — в глаза загорелся огонь. Она теперь прекрасно видела. — Учитывая, сколько жертв было принесено ради одного удачного случая… — позже в кабинете грустил командующий Вейсс. — Я конечно рад за вас, очень рад, но вся ситуация в целом… не располагает к оптимизму. — Прекрасно вас понимаю, сэр, — Мари сидела напротив начальника — Мне доложили… Кёко сильно пострадала во время прошлого теста? — Она помутилась рассудком. Конечно, кх, уже хорошо, что её не растворило, — говорил Вейсс. — И ещё неизвестно, как ваш организм поведёт себя дальше при повышении синхронизации до уровня генерации более мощного АТ-поля. Я с каждым днём боюсь, что нападут Кайдзю — и окажется, мы столько денег вгрохали зря в оружие, которое даже не сможем запустить. — Я сама думаю… Я рисковала жизнью. Была на грани. И если это не окупится… а, впрочем, лучше не думать. Я хочу навестить Кёко, вы выдадите мне разрешение? — попросила Мари. — Да? — Конечно, ей это может пойдёт на пользу… Но подробнее вам стоит обсудить это с её лечащим врачом — Рейнет Кёниг, она всё время наблюдает за ней по просьбе Питера Ленгли. Мари вошла в больничное крыло для обычных сотрудников. Супруг больной вёл беседу с некой женщиной, вероятно с той самой Рейнет. — Здравствуй, Мари, — обратился он к ней. — Здравствуй, Питер… — Это фрау Кёниг, — представил женщину Ленгли, — лечащий врач моей жены. Голос Питера не звучал шибко грустно — это насторожило Мари. Она обменялась приветствиями с Кёниг. — Когда Кёко пришла в себя после извлечения из капсулы, она кинулась истерически искать Аску, — стал рассказывать Питер. — Мы надеялись, это пройдёт, но её психоз только нарастал. Она кричала, что оставила Аску в комнате. В рабочей комнате. — Когда мы решили успокоить её, приведя в комнату, фрау Ленгли вдруг схватила тряпичную куклу среди своих вещей, — далее поясняла доктор Кёниг. Мари сразу поняла о чём речь: — Помню такую — эту куклу она сама сшила в детстве и всегда носила как талисман. — Она стала думать, словно эта кукла — её дочь, — далее рассказывала Кёниг. — Она всё время держит её при себе и пробует заботиться о ней… Кормить, поить. Это похоже на обострение шизофрении, но, очевидно, оно вызвано воздействием АТ-поля. Нам не удалось обнаружить какие-либо изменения в тканях головного мозга при томографии, но очень возможно, что они повредились — и если так, то вряд ли подобное можно излечить. Сейчас нам только удалось её успокоить. Людей фрау Ленгли, к сожалению, путает, даже близких, настоящую Аску не узнаёт вообще — я показывала ей её фотографии… — Вы, надеюсь, не приводили Аску к ней? — спросила Мари. — Нет. Во избежание психологических трав для Аски, это лучше не делать, — ответил отец. Мари кивнула: — Может меня она узнает? — Попробуем, — Питер быстро наклонился головой ко входу в палату. — Зайдём, — открыла дверь фрау Кёниг. Кёко лежала на постели с куклой в руках. Доктор заботливо подошла к ней и заговорила доброжелательно — как с маленьким ребёнком. Мари было больно на это смотреть — во что деградировала её любимая? С дебильной улыбкой она укачивала куклу. — Кёко… — осипло позвала её Мари. — Аска?.. — Кёко обернулась. — Посмотри, Аска, тётя пришла… кто ты, тётя? — Кёко вытянула на руках примитивную куклу с глазами-пуговицами — словно что-то иное может смастерить ребёнок. — Я Мари Илластриэс Макинами, твоя коллега и… подруга, не узнаёшь? — Нет… — Кёко сама глазами ребёнка посмотрела на Мари. — Разве ты не доктор Кёниг? — Доктор Кёниг — это я, — обратилась к ней врач. — Она — Мари Илластриэс… — У-у… Наоборот, — Кёко сделала неуклюжий жест рукой, словно веля поменяться местами. — Она часто всё путает, — пояснила Кёниг, — и главное, не ясно лечение… она успокоена, но сознание пока не проясняется. Кёко крепче прижалась к Аске. — Я не отпущу мою дочь! — вдруг её голос напрягся. — Три красных глаза сказали, заберут её! — голос женщины напрягся. — Три красные глаза! Три красные глаза! Она перевернулась и спряталась под одеялом. Кёниг кинулась её успокаивать. — «Три красные глаза?» — Мари показалось, она где-то уже слышала это. — Успокойтесь, никто вашу дочь не заберёт! Мы на военной базе! Здесь охрана! — говоря это, Кёниг на всякий случай достала ампулу и шприц с транквилизатором. — Мне страшно… — Кёко завернулась в одеяло и замерла. — Ей снятся кошмары, — далее рассказывала Кёниг. — Про три страшных красных глаза… Иногда про что-то другое. — Про что именно? — спросила Мари. — Про то, кхм, что она гниёт. Про то, что её душит петля. Про то, что пытаются украсть Аску… — перечислил Питер. — Вам лучше не говорить об этом при ней! — обернулась Кёниг к Питеру. — Выйдете лучше… Кёко более или менее успокоилась. — Увы, я не верю в её излечение, — обратился к Мари Питер за порогом палаты. — Уверен, это следствие микроскопических повреждений мозга АТ-полем. Прогресс, что оно более не разрывает на кванты, но… Кёко — ещё одна жертва на этот алтарь. — Ясно… — Мари выдохнула. — У меня такое чувство, что мы сами служим какому-то тёмному богу. Идолу. Приносим жертвы. — Совершенно верно. Но всякий рационалист согласится, что ничего не поделать тут. Ты ведь всегда выступала за рационализм верно? Мы делаем это ради человечества. Благо большинства важнее блага меньшинства… — говорил Питер, с какими-то язвительными нотками, словно желая ниспровергнуть сей тезис. — Когда-то жители Древнего Востока бросали в пасти идолов Молоха и Ваала своих младенцев и зажаривали их заживо. Они это делали не как самоцель — не были же они изуверами? — о, нет, они полагали своих жутких богов реальными, и задобряли их жертвами, чтобы получить хороший урожай или отвести беды. Они ни чем не отличались от нас с нравственной точки зрения, потому очень лицемерно считать их изуверами. — Возможно в Комитете что-то смогут сделать со мной… Использовать меня как образец?.. — в слух думала Мари. — Чтобы больше не было жертв… — Возможно… — Питер обернулся к вышедшей из палаты женщине. — Я всё же дала ей лёгкое снотворное. Лучше её не беспокоить… — Угу… Пойдём со мной, я попрошу назначить на твою роль кого-то другого. — Питер зашагал прочь. — «Он уже нашёл себе новую девку, ещё женатую?» — Мари поглядела на фрау Кёниг. — «Во даёт… А, впрочем, хорошо живёт. Наверное, он никогда не любил Кёко! Вот тебе — праведный гетеросексуальный мужчина и развращённая лесбиянка!» — Я должен тебе сказать, Мари, что Комитет принял директиву об изготовлении психоматриц, — позже сообщил ей Питер, когда они собрались побеседовать наедине. — Кёко была неудачей, — сказал он сразу за этим, прежде того, как Мари всё до конца осознала. — Её пустили в расход! — поразилась она. — Как и ты, Кёко сама согласилась стать подопытной, другое дело, мы скрыли от неё подноготную, — рассказывал Питер. — Почему? Вы же её фактически на смерть отправили! — Кёко выказывала недовольства по поводу политики Комитета… — пояснил Питер. — Негодяй! — не сдержалась Мари. — Ты всё знал! — Разумеется, но что я мог сделать? Я лишь напомнил себе, эта жизнь цинична — и потому мне следует всё воспринимать столь же цинично! — повысил тон Ленгли, всё-таки Мари задела некие струнки в его сердце. — Не вздумай читать мне нотации! Мари едва сдержалась, стиснула зубы — и правда, что оставалось в её силах? — Аска, значит, станет пилотом? — тихо процедила вопрос Мари. — Именно… Я хорошо её воспитаю, можешь не беспокоиться, — пообещал Питер. — Фрау Кёниг уже договорилась о разводе, скоро Рейнет выйдет за меня, у нас будет полная семья! — Ну посмотрим… — Мари отвернулась. — А чему вы будете учить дочь? — Я буду учить её полному и беспросветному цинизму. — Вот к каким выводам вы пришли?.. Кёко была бы в ужасе. Она говорила мне, Аска добрый ребёнок, неужели вы хотите уподобить её такому негодяю, как вы? — прямо спросила Мари. — Именно! — прямо ответил Питер. — Я не желаю, чтобы моя дочь пострадала, когда она поймёт, что, как правило, другим людям на тебя наплевать, главное — жить для себя и думать только о себе — и никогда не вестись на громкие слова: «прогресс», «бог», «человечество», «общество» — это просто дутые куклы за которыми конкретные люди скрывают своё желание использовать тебя. — Я не идеалистка. Но если никто не будет жертвовать собой или ставить себя под удар, общество погибнет, и тогда погибнет каждый, — аргументировала Макинами. — Каждый погибнет в любом случае, и каждому будет полезно обобрать брата своего. Я знаю, обществу для блага нужен альтруизм большинства, а индивиду для блага надобен свой эгоизм. Но почему с точки зрения одного человека я должен думать об общественном благе? — задался философским вопросом Питер, разведя руками. — Есть только одна причина — потому что общество уже дало тебе кров и всё прочее. И потому требует от тебя услуги и жертв. Однако ничто, кроме совести, не обязывает человека этот долг выплачивать. — И что же, вы хотите жить без совести? — Конечно, ведь совесть — это просто порождение моего же собственного сознания. Она как комплекс неполноценности, — рассуждал Питер. — Ты просто хочешь думать: «ах, какой же ты негодяй, Питер Ленгли, зато вот какая я хорошая, у меня есть совесть! Я принесла себя в жертву!» Но ничего ты своей жертвой не добилась, Кёко — мертва по сути, и ещё много кто умрёт. — А если бы получилось, я бы их спасла! — выпалила Мари. — Но гарантии нет, и нельзя предвидеть результат точно… Я вот вообще думаю, Мари, всё заранее предопределено — и не утонет тот, кому суждено быть повешенным, — высказывал свои взгляды Питер, — а человек, который согласен с предрешённостью, неуязвим для мук совести — ведь он прекрасно понимает, что наши мысли нам не принадлежат, и мы не властны над собой. — И этому вы будете учить маленькую Аску? — Именно этому — нет ничего для человека, спасительней этих систем! — в голосе Питера прозвучало явное злорадство. — Пф! — Мари отвернулась. — Я думаю, нам не о чем больше разговаривать… — А каких принципов придерживаетесь вы? — спросил Питер. Мари остановилась. — Если вы ответите мне что-то в духе: «нормальной, человеческой порядоченности», то должен напомнить, она непригодна для этой планеты. — Пока её населяют такие, как вы — может быть! — бросила Мари. — Если я исчезну с неё, поверьте, ничегошеньки не изменится… Хотя бы потому что почитатели сверхидей останутся — ведь во имя чего убили Кёко? — Питер, похоже, считал её теперь мёртвой. — Её убили ради будущего человечества! Она солдат, погибший на войне! И мне мерзко на вас смотреть! — Мари сплюнула и поспешила убраться подальше от омерзительного негодяя, славящего свой разрушительный нигилизм. — Постой! Может мне отдать Аску на твоё воспитание?! — вдруг обратился к ней Ленгли. Мари остановилась: — А можно? — она не хотела оставлять ребёнка своей любимой на попечение такому негодяю. — Мне нет дела, кто её будет воспитывать, — покачал головой Питер и поднял палец. — При одном условии. Ты будешь моей. — Твоей женой? — Не обязательно. Я просто хочу тебя. Сейчас. — Питер шагнул навстречу. — Так давно-давно хочу твоё тело, но когда моя жена ещё не поехала крышей, я чувствовал себя… короче, мне было стыдно. Хотя сейчас мне тоже стыдно — но лишь за то, что я хранил верность! В любом случае, отдайся мне — и я переложу заботу об Аске на тебя. Мари моргнула, ей было мерзко не то что спать, а стоять с этим человеком. И потому она должна была сделать всё, чтобы не оставлять Аску с таким негодяем! — Хорошо, это в память о Кёко. — Вот и отлично! Питер провёл Мари к постели, где они разделись. — Какая прелесть! — Ленгли с большим удовлетворением осмотрел свисающие мячики грудей Макинами, схватил их и взялся дёргать. — Боже, как долго эти штуки прозябали в женских объятьях! Скажи, им известны мужские ласки? Я хочу заключить в них свой хуй! Соси! — потребовал грязный натурал. Мари пришлось встать на корточки и взять в рот фаллос, и пососать. — О-ох, — Питер погладил её почти лысую голову, только немного поросшую волосами, — как у тебя там приятно! Мари только ради Аски сдержалась, чтобы не сомкнуть зубы. Когда у негодяя встало достаточно, он повелел: — Всё! Ляг! Ля-я-я! — Они разместились так, чтобы Питер смог поместить член меж её грудями. — Сожми… Во-о-от… Подлец приступил к движениям в узкой ложбине. Макинами зло глядела на него. — Скажи какой я грязный, — потребовал Питер от Мари. — Не будь такой букой, выскажи… — Тьфу! — Мари набрала в рот слюны и запустила ему плевок на грудь. — Ах! Как классно! — довольствовался тот. — Скажи, скажи о том, какой я бессовестный! Питер вытащил член и дал Мари пощёчину. Потом ещё и ещё, и больно ущипнул её. — Во-о-от! — гетеросексуальный мужчина немного подрочил. — Чувствуешь, как мы возвращаем природный порядок? Женщина должна быть с мужчиной, а не с другой женщиной. Это нравственно. Мари, честно говоря, не смогла удержать смех. — Ладно, кончай быстрее! — потребовала она. — Вот ещё! Сейчас я войду в тебя! — он расположился на коленях так, чтобы Мари расставила ноги — и фаллос вломился в раскрытую куночку. — Я слышал, религиозные народы Африки практикуют коррекционное изнасилование! Их мужчины насилуют лесбиянок, чтобы вернуть им нормальную ориентацию! — Питер продолжал разгоняться. — Скажи, что это нравственно! — Пошёл ты! — снова плюнула в него Мари. Питер ускорил напор. — Ух! Как жадно твоя пизда глотает мой ху-уй! — Ленгли охватил ещё больший задор. После ещё нескольких минут сношения в такой позе, он отстранился, смахнул со лба пот и выпил воды. — Хочешь? — Нет… — Тогда садись на меня! — грязный гетераст снова плюхнулся на кровать. — Сядь на моего коня! — схватился он за свой высоко стоячий член. — Поскачи на нём! — Мари пришлось с огромным внутренним отвращением усаживаться на сей кол. — И может, ага, у тебя образуется нормальная ориентация! — Мари плюнула на него, попав в лицо, и начала скакать, потрясая грудями. — Найдёшь себе отличного мужа и наконец заведёшь детей! — продолжал довольный Питер, с издевательским глумлением глядя на предмет своей страсти — на это тело, и слегка потрясая ногами. — Ты исполнишь свой долг перед обществом и самой природой, продлишь род! Будешь знать, зачем нужна пизда, лесба! Скачи! — Питер с силой хлопнул Мари ладонями по бокам. — Скачи! Скачи! Чтобы это скорее закончилось, Мари максимально ускорилась, а негодяю от этого только было приятно — он сдерживался, наслаждаясь растягиванием процесса. Наконец вид быстро трясущихся сисек взял своё — и гетераста прорвало, вулкан взорвался — и горячая сперма заполнила детородное отверстие Мари, заставляя Питера в эти секунды испытывать невероятное блаженство! — Ах! — после этого негодяй встал и снова выпил воды. — Вот видишь, — довольно посмотрел он на Мари, — как это от природы делается! — Так и сказал? — Виктор тем временем набирался злобы. — Ага, — Мари перевернула пустую бутылку. — Выходит… тебе реально мерзко делать это с мужчинами? — предположил Северов. — Есть немного… но я хочу делать это с друзьями вроде тебя, чтобы вам было приятно. Потому я наслаждаюсь вашей радостью. Если мне будет противно это из-за Питера — значит, он победил, а я не хочу, чтобы он победил! — стукнула по столу Мари. — А Питер — мудак! Думаю, ему надо было сделать какую-нибудь гадость, чтобы окончательно стать по ту сторону добра и зла, как он думал! — Знаешь, почему я пришёл к тем выводам, которые исповедую? — спросил он Мари, стоя голым возле кровати с бутылкой воды и переводя дыхание. — Почему? — спросила та, всячески стараясь подать своим видом, что происходящее никак её не задевает. — Подвинься, — Питер улёгся рядом. — Я прочитал один рассказ. Фантастический. Его написал один специалист по Древнему Востоку, из России, кажется, кажется еврей. Рассказ назвался «Охранники Молоха…» Или как-то так — подробности не помню, ты уж прости, они неважны… Суть в том, что герои живут в мире, где реальны выдуманные боги. И чтобы людям не угрожали Ваалы и Астарты, им приносят в жертву младенцев. У них целые центры для этого. И общий идейный посыл в том, что необходимо жертвовать меньшинство тогда, когда большинство может выжить благодаря этому. И это единственная разумная позиция для общества. Но именно тогда, когда Кёко, которую я любил, отправили на смерть… Я подумал, подумал, что мог бы думать тот ребёнок, которого приносят в жертву? Сжигают заживо? Я подумал, что общество — похуй на общество и его мораль… Оно не имеет права нам указывать. Потому этот рассказ помог мне понять — да, сколь вредна мораль для личности… Потому я очень благодарен тому еврею-востоковеду. — Угу… — Мари взяла таки попить воды. — Довольно болтать! Давай сношаться! Я уже месяц нормально не сношался, Рейнет целые сутки занята с Кёко! Питер с таким словами разместил Мари раком и взялся сильно и яростно сношать её со спины, и всячески вонзаться ногтями в ягодицы, и щипать, шлёпать, попутно извергая ругательства и богохульства! — О-о, И-исусе! — Ленгли снова заполнил семенем горячее влагалище в такой позе, не меняя её, мужчина весь покрылся потом, красный, он откинулся с усталым и частым дыханием. — Он же не дал тебе опекунства над Аской? — цыкнул Виктор. — Солгал? — Нет… Ну, меня перевели из немецкого филиала. Я не могла быть матерью Аске, даже приёмной. Даже как жена Питера, — говорила Мари. — Я понадеялась в итоге, подумав, Рейнет Ленгли о ней позаботится, она вроде хорошо ухаживала за Кёко. Я потому подумала, Питеру будет плевать на Аску… — А не насиловал ли он Аску? — забеспокоился Виктор. — Я не спрашивала. Буду надеяться, нет, не хотелось бы об этому думать… — покачала головой Мари. — Нет, не насиловал, — внезапно к ним подошла Аска, похоже, стоящая всё это время где-то там близко позади. — Ты нас слушала? — повернулся к ней Виктор. — Да, решила прислушаться… — Аска посмотрела на Мари. — Отец меня не насиловал, но он развратил меня в другом смысле. Я однажды совершила один мерзкий поступок, вдохновлённый отцом. Я теперь его ненавижу. Он — мразь. Аска села между Виктором и Мари и взяла у русского недопитый стакан. — Правильно, красавица! — приобняла её Мари. — Рада! — Пф! — Аска моргнула, о чём-то подумала, посмотрев на донышко и вернув стакан Виктору. — Мне так жаль тебя, Мари, — проникшаяся сочувствием рыжая красавица в ответ заключила немного захмелевшую подругу в объятья. — Как ты настрадалась! Я тоже настрадалась! Виктор посчитал это зрелище очень трогательным и улыбнулся. — Давай будем вместе, — прошептала Аска. — Я больше никогда не буду грубой с тобой. Прости меня за все мои наскоки, я такой плохой стала из-за отца! Но больше не буду! Я никогда больше не буду плохой! Потому неважно, неважно… что у меня в прошлом… — Да-да, неважно, — гладила её по спине Макинами. — Ну я рад, что вы так воссоединились! — улыбнулся Северов. — Вот как хорошо, что я потянул за язык Мари! Девушки посмеялись: — Кажется русский шпион выведал наши тайны! — спохватилась Мари. — Вот подлец! — на радостях Аска вскочила и щёлкнула Виктора по носу. — Ах, а меня чморить не надо! — Северов закрыл голову руками.- Ты же теперь как бы паладин! — Слушай, Вик-кун, я чё подумала! — радостно заулыбалась Мари. — Ты не можешь определиться со своей ориентацией, так вот, я предлагаю тебе попробовать с другим геем — не с Каору, а как раз с Сабуро… — Да не буду я… — Ты послушай! Послушай! — у Мари очень поднялось настроение из-за появления Аски. — Вик-кун, я знаю, о чём говорю, ты не должен скрывать свои чувства от себя! Просто попроси Сабуро дать тебе поэкспериментировать, если тебя не вставит — значит, ты не гей! Ты пан! Пансексуал! Просто тебе, значит, нравится только Каорка-кун! — Угу, спасибо, — Виктор тряхнул головой, — я возьму это к сведению… — Я сама поначалу не любила геев и прочих лесб, — поделилась своим опытом Аска. — Хотя пробовала с одной девушкой. Мне пофигу на это было. Потом меня возбудила Рей… Ну ещё мне нравится делать всякие штуки с Маной и Мари, это просто приятно. Хотя у меня нет яркой страсти… — она посмеялась. — Ну наверное нет! Но парней я точняк больше люблю! Я люблю Синдзи, потому мне нравится, когда он на меня смотрит и возбуждается, когда меня имеют всякие!.. — Не знаю, меня будоражит что-то, когда я с Каоркой-куном, блин… — Виктор потупил взгляд в глубоких размышлениях. — Ну ладно, наверное, э-э, ты права… Мне стоит посмотреть, — Северов встал с места. — Пойду поищу Сабуро… Раз он тут. *** Смит Торрен сел напротив командующей Мисато Кацураги. Та отнеслась к нему с прежним радушием, и американец довольно улыбнулся в ответ — попутно отметив, как хорошо, что на войне его «девушка из Нагасаки» не разучилась радоваться. — Давай выпьем! — достала она бутылку. — С радостью! — у Смита ещё оставалась неприятная мысль, может после секса с Рей к нему будут претензии со стороны Мисато? Письмо её содержало игривые намёки и обращения, она желала его тут видеть не только как умелого любовника, но и — с другой стороны — как отважного пилота: в таком случае она не доверила бы ему столь опасную должность. — Оно безалкогольное, — уточнила Мисато. — Я стараюсь пить только такое. — Верно! — одобрительно махнул рукой Смит. — Нечего пьянствовать! — Я давно тебя не видела… — И ты меня… — Должна сказать, я вышла замуж. Смит сразу же перестал пить: — Так ты не… э… — он озадачился. Мисато весело посмеялась с лёгким намёком на смущение — как молодая и энергичная! А ведь ей уже за тридцать. — Не бойся! Я хочу не отставать от своего мужа — Кацураги Кадзи. Он так похож на моего отца! — Гм, помню, ты говорила, отец не уделял тебе внимания… — Верно. Кадзи мне его уделяет. И не только мне. — Он тебе изменяет? — Не то… чтобы это можно так назвать — мы открытая пара. И не только — я и все пилоты Ев открыты, Синдзи главный идеолог этого образа половой жизни. Кроме того, Кадзи привлекают не только женщины… — Мисато рассказала об инциденте с Сабуро. — Я хотела не отставать от него, говорю же! — командующая снова посмеялась. — И именно поэтому ты вызвала меня? — Смит перешёл на совсем уж панибратский стиль. — Я полагаю тебя верным мне и нам. Верность — вот что нам нужно. Я знаю, ты прямолинейный добродушный рубаха-парень. Ты не задумаешь уничтожить мир силой Ев и не будешь долго рефлексировать над вселенским ужасом. Вот почему я выбрала тебя. — Мисато довольно смотрела на старого приятеля, говоря всё это и наливая себе заменителя. — А ещё, я хочу, чтобы Кадзи пришёл и застукал нас на рабочем месте. Он не разозлится — это уж точно, очевидно, он с удовольствием присоединится к нам. — Э, ладно, тем паче я… я уже спал с Аянами Рей. — Когда? — подивилась Мисато. После чего рассмеялась: — Ах она негодница! — Нас застукал Картер — её парень, да? Он ничего не сказал — вернее сказал, ему всё равно… Но мне как-то стрёмно с этими ксеносами и псайкерами, — говорил Смит. — Я хочу сношаться с кем-то более человеческим… — Я — 100% человек! Ты же знаешь! — заверила Мисато. — Да, но с Рей я испытал такое… Ни одна женщина мне до того так не доставляла! — честно признался Смит, видя, что с Мисато можно быть до конца откровенным. — Тогда скажу тебе, Рей не нужно бояться. Она спит с Картером — а также с кем угодно ещё. Она совершенно свободна в этом плане, она — бисексуалка и нормы приличия ей неведомы, как и стеснительность, — рассказывала Мисато. — Признаться… — Смит не смог сдержать непристойной улыбкий до ушей. — Признаться, я, э-э, куда больше соблазнён Рей… Если она би — я хочу видеть, как она ласкает другую девушку! Пусть это будут Аска… и Мари! — Синдзи как раз спец по таким вопросам, да и Кадзи, впрочем, кхм-кхм, тоже. — Мисато подумала. — Уверен, ты можешь поговорить об этом с Синдзи и с его Братством Друзей Извращения. — Братством чего? Мисато всё рассказала, в том числе о том, какую оргию она провела на день рождения Синдзи, и всё-таки откровенно добавила: — Я не вступила туда с Кадзи только потому, что мы всё-таки ревнуем друг друга и позволяем сношаться с другими это… только от разу к разу — случайно. Но часто. — Но я вступлю в это Братство, ты же знаешь — я люблю тешить плоть, и какой мужчина не любит? — раскатал губы Смит. *** Аска Сорью Ленгли продолжала испускать языки пламени, крепко сжимая саблю. Громовержец Тор развалился под ней, весь дымясь и оплавляясь. Ярость изливалась из голубых глаз и сотрясала само пространство Сновидческого царства, казалось, сам Асгард мог развалиться. Шут унял пробудившийся от этого страх — псайкер держал свой прямой меч кошмаров. Локи прекратил надругательство над Синдзи: — Шут-с! Её-с! — указал негодяй-извращенец на Аску. — Он-с против-с тебя-с! — Если я его одолею, ты отпустишь Синдзи? — спросила Аска, с трудом удерживаясь о того, чтобы не взорваться во всех смыслах. Тем не менее она отлично понимала необходимость контролировать себя. Ей верно подумалось, что коварный Локи хочет спровоцировать её на неконтролируемый выброс плазмы с последующим уничтожении всего Древа — как ни как, а он стремился вызвать Рагнарок во славу Ньярлатхотепа — похоже, Аске довелось исполнить роль Сурта. — Подумаю-с! — Локи приставил к горлу Синдзи нож — взгляд у того любимого полон боли, скорби и стыда: он знал, Аска ни за какие уговоры его не бросит, они поклялись что погибнут вместе. И обстоятельства так сложились! — А почему я? — занегодовал Шут, не шибко желая выходить против огненной барышни в честный поединок. — Потамушто-с! — с издёвкой озвучил Локи. — Ладно! — и Шут ринулся к Аске, сам подумывая о каком-нибудь плане. Серафим отдалился от Знака Локи и воздействие на него прекратилось, это позволило псайкеру задействовать все крылья. Всей псионической силой он сдул пламя Аски, последней пришлось собрать всю концентрацию и стянуть алую стихию в саблю. Теперь она выглядела как состоящая из чистой раскалённой плазмы. При этом у Ленгли пропали все следы нечеловеческой внешности — на окружающий мир снова с ненавистью глядело теперь уже розовое лицо симпатичной молодой девушки с развевающимися рыжими волосами позади; оставались лишь крылья, которые она сложила в подобия гребней за плечами, дабы не мешались. Шут особенно явственно обернул АТ-полем меч предсмертных кошмаров. Ленгли обрушила давление щита на поверженного Тора, прижала его ногой к земле, и встала на брата Локи, чтобы не дай бог не выпустить заложника. — «Хорошо, значит она не будет его применять!» — подумал Шут, подлый псайкер чертовски не любил открытый бой, ведь он не Челубей или Пересвет! — Кто ты такой?! — наконец спросила Аска. — Ты похож на Дитя, вроде нас, а не на земных божков, вроде этих! — Ну-с… кхе-кхе, это долгая история! — Шут остановился в боевой стойке напротив, его кроткие и узкие вороньи крылья распространяли сумрак. — У меня тоже вопрос: что ты такое? Ты Аска Сорью Ленгли — но… ты из другой возможности?! — осенило вдруг Шута. — Ты верно назвал меня! Я — Красный Рыцарь Селефаиса! Шут моргнул и дрогнул крылышками за затылком: — Ага! Сновидец! Но ты не человек! Я вижу, ты больше демон, чем я! — Больше демон? — выразительные голубые глаза Аски посмотрели на него с большей злобой. — А, по-моему, демон как раз ты! — О, — Серафим мерзковато улыбнулся, — я то зло, что делает благо! — Я сейчас тебе покажу, благо! — Аска взмахнула саблей, пространство при этом исказилось, в Мире Снов оно повиновалось мысли, потому при должном приложении воли Аска его просто сократила — Шуту лишь псайкерские инстинкты, усиленные всеми развёрнутыми крыльями, помогли избежать смертельного выпада — выжигающее всё лезвие прошло совсем рядом, когда он уклонился, опалило ему перья, срезало крыло и оставило глубокий оплавленный след на доспехах из предсмертных снов, похоже они оказались не в состоянии выдержать прямой удар. — Сука! — кипя от злости, Шут устремил меч в ответ, перед рукой Аски возгорелся щит из чистого пламени, он смог отразить прямое попадание лезвия — и сам Шут отдалился как по инерции, отброшенный от щита силой своего удара, пламя же приняло голубой оттенок — и изверглось в ответ чередой острых сверкающих пик или копий. — Не достанешь! Шут распростёр телекинетический барьер, с громким бьющимся звуком, ледяные стрелы разлетелись в сверкающие дребезги о невидимую линзу. — Тебе меня не взять! — проревел Шут, от ранее полученных ожогов исходил тёмный дым, к нему добавилось нечто такое, восходящее от оружия псайкера. — Я вырву тебе сердце! Меч кошмаров густо задымился — чёрная тьма вырвалась с лезвия, усиленная псайкером — он взмахнул, и выстрелил чернотой. — Хреня! — Аска взмахнула саблей — огонь разбил клубящуюся тьму, прорвался через неё. — Сука! — Шут сам создал в руке быстро растущий шар пламени и метнул стихию против стихии — они столкнулись и опалили развалины вокруг, горящие и дымящиеся обломки разлетелись во все стороны — столб густых искр поднялся на сотни метров, венчая столкновение. Затем выпущенное пламя всё разом стянулось в сторону Ленгли. — Хи-я! — взмахом руки Аска приняла в себя этот огонь, он как впитался через доспехи и кожу. — Спасибо, ты сделал меня сильнее! Потерпев тут неудачу, Шут сосредоточился на основной специализации — на ментальных манипуляциях — призрачный натиск обрушился на сознание Аски, Шут запустил туда все кошмарные образы: от зловещей куклы с глазами-пуговицами до повесившейся матери, ранее он видел их в уме у той версии Аски. — Хм! Это вообще откуда?! — даже не шелохнулась та. Она пылала — и выжигала всю тьму и скверну. — Тебе не победить меня этими жалкими фокусами, урод! Доктор Химмилфарб научила меня ещё маленькой девочкой побеждать кошмары! В своих снах я стала отважным героем, и я побеждала мразей в сто раз хуже тебя! Меч пламени обрушилась на Ангела Смерти, отделив ему левую руку почти по самое плечо, покрыв сплошным ожогом всю эту сторону и испепелив половину крыльев! — Ва-а-а-а! — в страшнейшей агонии Александр Ларкин врезался в пылающие развалины. Меч кошмаров вылетел из рук. — Он проиграл! Давай мне Синдзи! И мы уйдём! — приказала Аска, громогласно обращаясь к не изменившемуся в лице Локи. Она направила на него языки пламени, буйствующие перед ней. — Или я выжгу тут всё дотла похлеще Суртура! — Хорошо-с! Так-с интереснее-с-с! — проговорил Локи. И убрал нож. Расслабил хватку. Синдзи тот час отдалился от него и быстро взмыл на потрёпанных белых крыльях. Посрамлённый, он приземлился возле Ленгли. Быстро посмотрев друг на друга, они взялись за руки — и пузырьки-вселенные скрыли их, северяне приподнялись, зловещие шары растворились и пара исчезла без следа. — Проклятье! — израненный Шут напряг все силы, чтобы хотя бы подняться. Раны страшно болели, и даже упорное сопротивление сознания не могло полностью преодолеть последствия ожога пламенем Ктугхи. Тор встал куда более резво. — Ты решил их опустить, чтобы позабавиться? — поинтересовался ас у братца Лафейсона, усилием мороза охлаждая свои ожоги и раны Шута — у того перестало так сильно болеть. — Они-с ещё-с вернуться-с! — уверенно ответил Локи, становясь в характерную позу. — Спас-сибо… — Шут, дрожа лицом, поблагодарил Тора. — Нам нужно исцелиться… ах!.. Сам псайкер испытал смешанные чувства — поначалу вспыхнувшая злоба на Ленгли постепенно уступала место некоторой гордости: весь в саже и мокрый, он даже искреннее по-доброму улыбнулся: — «Ну хоть оправдала себя…» — Я боюсь, мы не справимся с Затхогом, — горестно высказал Синдзи, пролетев через отображения галактик — они вырвались из сгущения пузырей, те быстро сошли, словно морская пена на глади бытия, и пропали, сомкнувшись в хлопнувшую точку позади. Вдвоём они оказались на луне Юпитера — большую часть горизонта здесь занимал газовый гигант со знаменитым коричневым пятном, взятый в кольцо. Жукообразные обитатели направили усики восприятия в сторону возникших гостей. — Пока ничего страшного — главное, мы спаслись!.. — Аска уселась в тени ближайшей скалы, отдалённое Солнце слабо освещало эту мокрую и заснеженную местность через едва заметные скопления облаков, подобных морозному туману. Синдзи следом сложил крылья и лёг так, чтобы голова его находилась у Сорью на коленях. — Я был унижен… — проговорил он, впрочем, не плача и не выражая даже особых внешних страданий. — Он хотел убить твою волю, чтобы сделать тебя слабее… — Аска с очень недовольным лицом положила руку на голову Синдзи, в то же время в этом жесте она выразила неподдельную нежность. Высокие прямоходящие жуки-философы оттенка нефрита, покрытые поблёскивающим жёстким покровом, суетились среди наваленных камней и шевелили усиками… *** — Знаешь, Сабуро-кун, — начал Виктор, отыскав напарника, ожидающего Каору, — ты пока тут без своего Седого Гребешка прохлаждаешься? — Буду рад, если он придёт, — поднял взгляд Хирю. — У меня к тебе предложение… интимного характера… ээ… — на Виктора нахлынул жуткий стыд, который также потребовалось перебороть ради собственного блага. — Ты хочешь меня трахнуть? — тряхнул головой Сабуро, выходя из задумчивости. — Ну да… Только я не гей… Э… Видишь ли, — Виктор взялся почёсывать подборок, — будь другом, мне нужно разобраться в моей ориентации. — А какие у тебя с ней проблемы? — Видишь ли, — присел рядом на диван Виктор, — всегда считал себя 100%-ным натуралом, и считал любую альтернативу мерзостью и извращением, которые обошли меня стороною… Но я втюрился в Каорку-куна. — Все хотят Каору, — хмыкнул Сабуро. — Я знаю, и земля, и небо, и даже Азатот… Кхм. Так вот, я хотел бы выяснить, насколько я гей, а насколько натурал, — всё равно чётко и конкретно излагал Северов, несмотря на волнение и смущение. — До того у тебя не было с парнями? — прямо спросил Сабуро. — Да-а, было… И мне не понравилось. Вернее нет — не совсем… кхм… У меня было с Каору — и мне понравилось с Каору, но потом набежали какие-то левые пидарасы, Синдзи и… Меня это сбило — мне было и мерзко, и… я не смог развернуться, обматерить их и уйти. Я в этом участвовал… Воспоминания и ощущения очень смешанные. Я хотел бы разобраться… — изложил дело Виктор. — Ты решил попросить меня предоставить тело? — Сабуро чуть приподнял бровь над узким азиатским глазом. Виктор очень неудобно улыбнулся: — Я никогда не… не знакомился с парнями, — далее сознавался Северов. — Я очень волнуюсь — эх! — прямо скажу. Ничего серьёзного — только дружба. Мы же оба в Братстве Друзей Извращения? По уставу я могу тебя попросить… — Я тебя понял. Да, ради дружбы я не против. Всё равно Каору полностью поглощён Синдзи… — Сабуро подумал. — А как ты хочешь? — Я при любом раскладе сверху. Просто хочу попробовать с тобой… наедине. Чтобы уж точно определиться… И если не понравиться — ты уж извини! — Виктор развёл руки. — Угу, это-то понятно. А что ты чувствуешь ещё сам? — спросил Сабуро. — Тебе какие парни нравятся? — Ну-с, мне вообще тошно от идеи жахаться с большей частью мужиков. Чего я не буду — так это… трахаться с волосатыми, и толстыми, и мужественными… Не тошно мне только со стройными парнишками — вроде тебя и Синдзи, особенно если вы хорошо выбриты. Со спины вы даже не отличаетесь от девушек. Так что я могу вас поиметь… вы узкие. Но меня если вставляет, то так — слабо… — Виктор немного подумал, отметив, что сейчас подпил, потому на не шибко трезвую голову красивые девушки и стройные гладкие парни и правда могут казаться на одно лицо. — Я попробую тебя удовлетворить… если ты так хочешь, — согласился Сабуро, поправляя волосы. — Давай, а я подумаю… Вымой только там тщательно! — Разумеется! Вскоре парни оголились и оказались на одной кровати и присмотрелись друг к другу: — Хочешь целоваться? — учтиво поинтересовался Сабуро. — Не, не с тобой… — Виктор озадачился, сейчас он ни чувствовал ничего к Сабуро — ни особого отвращения, ни влечения, просто низенький (для японца — это вроде нормально), крепенький мужчина, смахивающий несколько на девочку благодаря в меру отпущенным волосам, или скорее — благодаря выделяющейся иссиней чёлке — на эмо. — Давай я для начала пососу тебе? — предложил Сабуро. — Давай, да-а… — Виктор хмурился, он полностью лёг и вытянулся. — Тем паче у тебя я точно сосать не буду. — И не надо, я больше сам обожаю сосать и люблю, когда меня ебут, — высказал эмо-гей, берясь за дело — стручок Виктора оказался во рту у сосунка. Попутно Северов просто расслабился и посмотрел на потолок. Сабуро удобнее расположился — больше на боку — и взялся надрачивать себе по ходу процесса. Страсти Виктор не чувствовал — да, было приятно, когда тёплые и мокрые губы и язык ласкали чувствительную головку, у него даже вытянулось всё, но значимого желания продолжать не было. — «С Каору не так…» Виктор, раз всё равно некуда торопиться, решил пока подождать, хотя бы он мог доставить удовольствие Сабуро — раз тому это так нравилось. Время прошло — Сабуро быстро надрачивал, в конечном счёте Виктор ощутил намёк на приближение оргазма, но без страсти ему оказалось жаль тратить семя — будь он сейчас в тюрьме или в армии, то без чувства разочарования спустил бы Сабуро в глотку, но сейчас, при лёгком доступе к женским прелестям, таким манящим и страстным, русский решил воздержаться — с недовольной рожей, он уж был готов попросить Сабуро прекратить, как тот вдруг сам выпустил член изо рта и простонал, активно себе надрачивая: — К-кончаю! — семя выбрызнулось гею в ладонь, доставив тому огромное удовольствие — как долгожданная награда за труды. — Рад, бля, раз тебе это окупилось… — свёл брови Северов, вытаскивая руки из-под головы и потягиваясь с лёгким оттенком неудовлетворения. Сабуро переводил дух. — Всё же меня на тебя не вставляет, — Виктор сел себе на ноги. — У-ух… крутой у тебя член зато! — поднял на него взгляд лежащий Сабуро. — Это значит, ну уж точно, Сабуро, что я не гей и даже не би, наверное… — Виктор почесал мужественный подбородок. — Ах, аж от сердца отлегло, — гетеросексуал набрал воздуху в грудь и выдохнул. — Мы, геи — по крайней мере пассивные — отличаемся от обычных людей физиологически, — заговорил Сабуро. — И дело не в манерности — моё место между ягодицами — как влагалище, если обычному парню туда чё-то вставить, ему будет больно: мне тоже поначалу бы больно, но я привык… потому что это очень приятно. Меня выворачивает — в хорошем смысле — когда меня трахают! — Да, я заметил, ты больше похож на эмо — если б не твои мускулы… Гхм, как ты вообще попал в армию? Почему ты не стал певцом или модельером? — поинтересовался Виктор. — Моя матушка меня тренировала — она заставляла меня каждый день отжиматься и бегать, регулярно. Кроме того, мне хотелось летать, — рассказывал Сабуро. — В смысле стать лётчиком — боевым: это так приятно, знаешь, ощущать некоторый вкус опасности… Может, э-э, ты мне не поверишь или сочтёшь извращенцем — но это так близко по ощущениям… с хуём, который вгоняют в зад. Особенно поначалу или с неопытным парнем — который может в любой момент сделать больно, вогнать до конца, так, бля, что взвоешь… Но хуй — это так приятно. У меня все нервы играют, как струны — и вышибают из меня сперму. Каору и Синдзи такие же, можешь не сомневаться! — Знаешь, твои слова навели меня вот на что, — русский решил выложить соображения, — может быть Каору настолько похож на бабу вот — по осанке и по всему прочему, что я подсознательно вижу в нём очень красивую бабу? Если я воображаю, что он баба… меня это волнует, эх, заставляет вибрировать ту штуку внутри — между хуём и задом, уверен, нахуй, она тебе хорошо знакома… — Это точно… — не стал отрицать Сабуро. — Но почему же Каору так считает себя мужчиной? — думал Виктор. — Он к тому же Ангел, говорил, выглядит так, как хочет… При такой рвущейся гомосексуальности — уверен, он настолько не может скрывать свою ориентацию — она у него рвётся в словах и жестах, в тоне — что он прямо фиолетовый! — Думаю, это потому, ну, что он не сводит мужской пол к мужественности, — предположил Сабуро. — Он жил вне нормального общества, для него эти ярлыки, что типа мужественность — мужчинам, женственность — женщинам, ничего не значат. Он просто стоит выше этого и не видит того. А мужчиной он просто себя видит… отдельно от этого. — Да, хотя было бы круто, если бы он сменил пол! — Виктор хлопнул сжатым кулаком о раскрытую ладонь. — Вот, я попробую с ним наедине, когда он вернётся! — Русский встал. — Тогда я разберусь в своей ориентации! — сержант посмотрел на лежащего Сабуро. — Пасибочки, но нам не по пути. — Угу, да ни чё, я лишний раз хорошо кончил… — не расстроился Сабуро. — По крайней мере, я выяснил, что я не гей! — выдохнул Виктор, беря трусы. — Уже это круто! Аж от сердца отлегло! — Будь ты геем, тебя бы это расстроило? — поднялся следом Хирю. — Если Каору нравится видеть себя мужчиной, мне нравится видеть себя натуралом, — прямо высказал Северов. — С рождения нравилось. И будет нравиться до смерти. Конечно Виктор поплевал через левое плечо. *** Шут разминал восстановленную руку — в Мире Снов регенерация проходила гораздо быстрее, ибо в вещественном царстве, ограниченном расстоянием и количеством, требовалась лишняя материя для восстановления. К счастью, личная метафизическая воля псайкера регулировала данный процесс. Тор с прочими асами также восстановились. Впрочем, как следует оторваться на пиру северяне не смогли: — Господа! — ворвался в уставленный щитами зал воин из народа сыновей Имира. — Господа! — синекожий бугай нервничал. Все ощутили возросшее паранормальное присутствие. За ним вслед по каменному залу двигались двое. Пара стражей с ледяными топорами сурово выступила перед названными гостями. — А ну нахер с дороги! — поднял катану Синдзи. Левый из стражников вознёс лезвие, опознав одного из ранее напавших — оно уткнулось в АТ-поле. — «Табрис!» — содрогнулся Шут. Синдзи взмахом катаны разбил инистый топор. — Это один из тех! — Тор схватился за молот. Каору и Синдзи появились у входа — первый выглядел более вдумчиво и мирно, второй куда решительней и агрессивнее. — Один из них? — телепатически уловил Синдзи. — Значит, вы знаете нас?! — Нет, это не он! — всмотрелся Тор. Шут тоже это заметил — от этого Синдзи не исходило никакой демонической ауры, он был человеком. А вот тот, кто пришёл с ним — Табрис… Все обратили больше внимания на него, кто-то явно затрепетал. Тор сильнее стиснул рукоять молота. — Привет, Серафим, — обратился к знакомому Табрис вроде бы доброжелательно. — Э… привет, — Шут подумал, что раз эта сладкая гей-парочка не начала сыпать апокалипсисами и армагеддонами, то им что-то надо. Сыны Имира у дверей встали по бокам с ужасом, ощущая расходящуюся от Каору ауру АТ-поля, тот выглядел, как его запомнил Шут — довольно спокойно, но при этом альбинос почему-то показался куда добрее и гораздо величественнее, а ещё он сменил причёску, самую малость, волосы у него теперь сзади вроде были приглажены. — «Может это от того, что он нашёл себе парня?» — подумал псайкер. — «Никогда бы не решил, что он один из этих, но ему идёт гейство с такой внешностью…» — Наверное нам стоит попросить извинений за вторжение, — заговорил Каору, вынимая руку из кармана и жестом веля Синдзи дематериализовать катану. Тот явно стал сновидцем высокого уровня — Шут уже знал, что даже обладая пиком сил, он не имел никаких шансов навредить Каору, а тот до конца овладел своими способностями и стал ещё могущественнее, наверное, раз смог во время схватки в Антарктиде побороть и изгнать аж самого Ньярлатотепа. — Чё вам надо от нас, северян?! — Тор не спешил поднимать молот. — И кто вы будете?! — Я — Нагиса Каору или Табрис, а это Нагиса Синдзи. Мы сновидцы. Мы ищем наших друзей, один из них подобен Синдзи… — Ангел указал рукой на мужа. — Мы знаем, они были здесь. — Они напали на нас. Мы с ними сражались. И они отступили, куда, мы не знаем, но они призвали могущество Затаившегося у Порога, чтобы уйти, быть может за пределы земных царств и областей грёз, — рассказал Тор. — Больше мы ничего не ведаем, ни кто они, ни зачем. — Но они же пояснили, почему напали на вас? — спросил Синдзи, в отличие от Каору он казался куда злее и напряжённее. — Мы враждовали с одним из их друзей, сколь мы поняли — со львом Асланом, с этим мошенником, который провозглашал себя Абсолютом и питался слепой верой обманутых последователей, — пояснил Тор. — Мы убили Аслана. — Лжец, который питается верой адептов? — Синдзи поглядел на Каору. — Это не о том ли шарлатане речь? Тогда ясно из-за чего он нас сюда направил, хотел нашими руками прикончить эту марвеловщину! — Однако он не обманул нас по поводу Альтер Синдзи и Альтер Аски, — Каору закрыл глаза, во что-то вслушавшись. — Серафим, — Ангел следом ровно поглядел на псайкера, — ты же подтвердишь их слова? — Э, да-а, знаешь ли… — Шут подумал. — «Что делать? Скорешиться с ними, как хотел Арлекин? Они точно помогут мне вернуться из сновидческого царства…» — Серафим — это он? — понял Синдзи. — Да… — Тогда с ним нам надо потолковать отдельно, — предложил Синдзи. — Он же должен помнить о том, что за хуйня была на той русской базе? — Э… Они ранее со мной пересекались, — пояснил псайкер вопросительно поглядевшему на него Тору. — Они довольно стрёмные ребята… Я должен с ними объясниться. Уверен, у меня выйдет отвести их отсюда. — У нас нет желания марать о вас руки, никчёмные божки, — сурово поглядел на них Синдзи. Каору, видимо для контраста с ними, ещё шире улыбнулся, и по-пошлятски обхватил муженька за стройную талию и ещё по попке того хлопнул! Синдзи в ответ на это ехидно заулыбался. — Потому мы попустим ваше существование… Все слышавшие это самохвальство асы и сыны Имира заскрипели в сердцах от ярости и заскрежетали зубами! Будь эти слова произнесены из уст брутальных вояк, ещё более грубых, чем сами северяне — они бы это стерпели: но тут подобное позволили себе смазливые… стыдно даже сказать кто! Это был невероятный позор! Таким образом Синдзи и Каору (преимущественно первый) раздавили их морально! Кто в конце концов таков этот Übermensch, оказавшейся перед тотально превосходящей его силой? — Шустро-с! — отметил хитрый Локи, тайно наблюдая… *** — Кадзи уже должен вернуться, — сидя в кабинете, Мисато посмотрела на часы. — У вас ведь кончилась смена? — Смит пока напротив пил дорогущий кофе с изысканными сладостями. — Да-а, он сделал обход всех служб и я уже просмотрела его отчёт, — Мисато перевела рабочее кресло в альтернативный режим — оно отодвинулось. — Я договорилась обо всём с Рицуко, она приведёт Кадзи как бы случайно… Я правда не знаю, будет ли она принимать участие. — Кстати, а вы как ладите с Рицуко? Я слышал она была замешана в делах Комитета, повинного в смерти твоего отца, — припомнил Смит. — Извиняюсь, если лезу в личные дела… — Да не… Эм, — Мисато провела зубами по губе, — я с ней раньше дружила. Она помогала культу SEELE, но её с детства воспитали в этой секте. Если бы она сама в здравом уме разделила бы идеи SEELE, это было бы не простительно. Мне казалось, она раскаялась в таком прислуживании Комитету. — Ясно. Как у вас весело, однако, — Смит допил кофе. — Ну как взбодрился? — распутно улыбнулась Мисато. Она прибодрилась и взялась снимать с себя лёгкую жилетку. — Ещё! — следом вскочил Смит и начал второй раз избавлять себя от одежды. — Как круто служить в NERV, девки сами дают! — Нас такими сделала несчастная жизнь — вокруг слишком много горестей, а разумный человек будет всячески наслаждаться лишь осознавая, сколь быстротечна жизнь, сколько уязвима сама наша возможность наслаждаться и жить счастливо! Не упускать ни капли наслаждения! Ни для себя любимого, ни для другого! — с такими словами оголялась изменница. — А если бы не конец света, ты вела бы себя более целомудренней? — не удержался от вопроса Смит, расстёгивая молнию. — Не знаю! Раньше я стеснялась разве что — может быть — но Синдзи-кун так логично складно мне всё разъяснил… Выбил из моей головы общественные предрассудки — как он говорит! Тебе обязательно нужно познакомиться с Синдзи-куном — он подложит под тебя много хороших девочек и не только, и сам ляжет! Кадзи и мой сын-гей в один голос говорят — у Синдзи-куна отличная попка, лучше вагины любой девочки! Ха-ха! — Мисато уже избавилась от жилетки — бросила её на диван, и теперь показала оголённый живот и молодецкие плечи, великая блудница раскрыла последние застёжки и взору Смита предстали пышные груди, которые он когда-то уже имел удовольствие лобзать. — Я обязательно познакомлюсь с этим Синдзи-куном, если его речи делает девок такими дающими! — вытаращил глаза Смит, сам уже обнажившись по пояс и спуская штаны. — Тем паче на всех фотках Синдзи-кун выглядит очень милым, смазливым! Я с удовольствием его трахну! И признаться, я хоть сто процентный натурал, никогда не понимал, почему надо бить этих «весёлых ребят» — голубых и би? Если они только предлагают тебе своё внимание, в этом нет ничего оскорбительного! — снявшая тонкую маечку Мисато поглядела немного вопросительно, вот уж выше пояса ничегошеньки не осталось — голые груди аппетитно предстали взору Смита, тот во всю отдался гедонистическому вожделению. — Да, я вполне могу трахнуть их в зад, чтобы сделать им приятно — если они симпатичные! Но сейчас я хочу трахать тебя! Больше кого-либо на свете! Больше самой Афродиты! У-ум! — американец засосался и обхватил за попку свою «девушку из Нагасаки». Малый ниже пояса подоспел к бою! — Постой! — когда Торрен снимал последний носок и оставался лишь в трусах, а Кацураги избавилась от обуви и сама оголилась до нижнего белья, любовник всё же решил перестраховаться: — А Кадзи на меня не взъесться? Я знаю, ты говорила, он изменяет тебя даже с мальчиками, даже с сыном и его мужем, но всё же, что если он лицемер? И считает, что ему можно, а тебе нет? Ну, блин, знаешь как бывают тупые гопники, которые считают, что если они чужую бабу выебали — это круто, а вот ежили их баба другому дала — то она блядь и шалава! — Нет-нет, — качала головой Мисато, — мой Кадзи совсем не такой! Он честный и последовательный человек! — подняла она палец. — Всё, можешь не волноваться! — Э… — взгляд Смита пал на выложенный из кармана смартфон. — А давай мы запишем твои слова, которые я потом покажу Кадзи? Если чё? — Ну ладно, хорошо, я скажу ему, Смит, что убедила тебя в том, что Кадзи не обидится! — таки приняла предложение Мисато. Когда всё было сделана, она завершила свои слова смехом и привлекла к себе копьеносца. Тот впился поцелуем в её изящные напомаженные губы и вдохнул духи. — Снимай уже! — Мисато дёрнула его трусы. — Да-да! — Смит мигом избавил себя от них и во всей красе показал то достоинство, за которое Мисато так надолго запомнила этого американца! Распутная японка — далёкая от идеалов всякого пуританства — села на разложенный диван и взялась сосать выдвинутый рабочий инструмент, уже приводимый в действо. — Ты сосёшь столь же круто! — похвалил Смит, перебирая пальчиками волосы любовницы. Так угукнула и как можно глубже задвинула конец фаллоса. Потом она раскрыла рот и взялась ездить головкой по языку, и погладила пальчиками мошонку, и обсосала её, потом провела языком по долинному стволу — у Смита во всю встал! — Господи-Господи! Иисусе! Ляг уже скорее под меня! — затребовал любодей. — Видишь, как у меня торчит?! — Ах ты какой! — Мисато по-быстрому привстала, он прижал её руками и они снова засосались, давая друг другу полабзать горячие языки. — А сам не хочешь у меня там полизать? — попросила Мисато. — О, как же я — подчинённый — могу отказать начальнице?! — с восхитительной улыбкой подмигнул Смит и опустился на колени, мужчина буквально воткнулся в самое нежное место женщины своим лицом — сперва он просто провёл им, особенно стараясь стимулировать носом нежный бугорок и засовывая его в щель. Потом просунул язык туда и взялся вылизывать именно это сосредоточение женского удовольствия. Мисато хотелось опустить руки и крепче прижать физиономию американца, но она не стала этого делать, боясь испортить любовнику специфическую причёску. Вместо этого она придумала кое-что получше: — Слушай, я ссать хочу! Но сам понимаешь — прерывать нашу сценку… Давай я спущу прямо на тебя золотой дождь! — Э… — Смит не то чтобы шибко любил такое, но сейчас в возбуждённой ситуации и в официальном кабинете, он согласился: — Я только плотно закрою рот… И Мисато пустила струю и горячо обдала парню лицо! Моча спала ему на плечи и на грудь, и хорошо их смочила. — Ах, — раскрыл глаза Смит, — ты стала ещё грязнее! Под ним стекла лужа. — Полижи мне попку, не бойся, я её недавно тщательно вымыла, знала ведь, какие вещи мы будем тут делать! Я знаю, тебе нравится попка! Всем парням больше всего хочется ебать девок в жопы! Наверное поэтому натуралы так легко западают на симпатичных мальчиков вроде Синдзи-куна — потому что у них есть только попка! У-ум! — игриво развернулась Мисато. — Давай, моя жопа даже пахнет мылом, еби моё очко своим грязным языком! Хоть бы Кадзи сейчас нагрянул! Именно сейчас! О-ох! — Ты и спереди вымылась, молодец, — Смит раскрыл ягодицы, — и всё тут выбрито, как круто… — Ага, полижи мне там всё, я как начальница тебе это приказываю! Смит продолжил одной рукой себе мастурбировать, а другой лобзать зад Мисато, он вылизывал окрестности дырочки и несколько раз плотно и далеко просунул в неё язычок. — Можешь смазать всё там слюной и трахнуть меня туда! — разрешила Мисато. — Сразу в анал?! С радостью! — Торрен принялся собирать побольше слюны во рту, в великом изобилии блудень смазал зад Кацураги, заполнив слюнями задний проход. — Отлично, а давай ты, начальница, смажешь мне хуй к тарану? — Хорошая мысль! — Мисато обернулась и снова взялась за минет — по итогу член любовника оказался воздет выше некуда и слюна также в великом изобилии стекла с него. — Та-ак, о, И-и-исусе! Я готов входить! — довольный и разогретый Смит сплюнул себе в руку и ещё раз провёл по члену. — Давай! — Мисато развернулась и на четвереньках заняла положение на диване, пошло выгнула спину и предоставила седалище в полное пользование американца. — Давай, отомсти за Перл-Харбор! — Во имя демократии! — Смит взялся вгонять — уткнул головку в дырочку, та оказалась слишком узкой, не пускала, — о-уч, терпи-терпи, Мисато! — Терп… — она выговорила, болезненно морщась при растягивании сфинктера. — Лю! — так Мисато с болью и неудобством приняла в свои потроха мужское достоинство. — Давай! — отдающаяся содомитка надавила пальцами на диван от напряжения. — Во-о! — член протолкнулся. Смит стал им орудовать взад-вперёд, надо ли говорить, какое наслаждение довелось испытать этому гетеросексуальному содомиту, привыкшему довольствоваться каким-то там влагалищем? Едва ли можно было раскрутить рядовую девушку на такое утончённое наслаждение. — О, ебать, как круто! — пыхтящий натурал придержал Мисато за таз. — Класс! — сношал её Смит. — Чес слово, давали бы все бабы в жопу, кто бы согласился на пизду? Вымер бы тогда род людской… Мисато рассмеялась: — Ты совсем как Синдзи-кун, он тоже трахает девок только в задницы! Только бы Кадзи пришёл до того, как ты кончишь! — Я могу держаться… — заверил страстно ухмыляющийся долбильщик. — Но я же не могу долго сносить хуй в жопе!.. Она для того не предназначена! Мне больно! — напомнила Мисато, волнуясь, что Кадзи где-то запропастился. — Ничего-ничего, я смогу если чё в пизде тебя подолбить, потом на зад снова перейти… — Смит устремил голову к потолку кабинета, размеренно сношая заднее отверстие и сбрасывая в горючую и тесную кишку всё новые капли предсемени и мешая эти мужские соки со слюной. К счастью, Кадзи не заставил себя более ждать — и двери открылись, открыть их могла только Рицуко карточкой, и это, по предварительной договорённости, оказалась она — и Кадзи прошёл в кабинет, где его обнажённая жена на диване отдавалась в зад какому-то голому иностранцу. — Кадзи! Это не то, о чём ты думаешь, дорогой! — Мисато с красным лицом повернулась ко входу. — Ой, как мне стыдно! Тот час она начала громко стонать, желая изобразить всё как можно более пошло и грязно. — Какое бесстыдство! — осудила Рицуко, то ли в характерном для неё стиле строгого асексуального высоколобства, то ли наигранно. — Не то, о чём я думаю, шлюха?! Какая измена! И я спал с этой женщиной! Заключил с ней святой брак! Чтобы она изменяла мне — да ещё с какими-то гайдзинами?! — Кадзи сделал вид, что вспылил. Получивший пару рогов, муж решительно подошёл к грешной парочке… — Господин Кацу… — тут Смиту стало неудобно, такого момента он и опасался. И испугался, когда Кадзи вдруг достал пистолет и приставил к виску Смита! Тот аж отшатнулся — и сжавшая анус Мисато, исторгла его член: — О, нет! — обернулась она, видя реакцию мужа на любовника, в страхе поднявшего руки. — Сейчас сперва ты мне за всё ответишь, грязный гайдзин! Для меня будет делом восточной чести всадить тебе в лоб свинец! — заявил Кадзи. — А потом я поговорю с тобой, блядь! — бросил он на Мисато — и плюнул на неё! *** В стороне от северян Шут подробно расскал Каору и Синдзи о своём противостоянии со шпионами-оборотнями. — Это всё настолько мелочно — какая-то возня мелких шпионов, неужели они думают нас этим взять? — сложил руки на груди Синдзи. — Чего они такого могут поделать с нами? — Невинные Лилим могут пострадать, — сказал Каору. — Могут пострадать? — Шута это немного удивило. — Прости, Табрис, с каких это пор ты стал таким… моралистом? — Опыт прошлых жизней научил меня добродетели, как и этой. Я решил жить среди Лилим как один из них и защищать их, ради моего собственного комфорта, — высказал Каору. — Как мило! — улыбнулся Шут. — Я всё думал тоже начать новую жизнь… но как-то не сталось! — Его ведь Рей сотворила, ты говорил? — посмотрел на Шута Синдзи с долей ожидаемой и здравой настороженности. — На основе уже жившего человека, так что его личность — не дело рук Аянами, по крайней мере, прямо, — пояснил Табрис. — Так те Аска и Синдзи из другой временной линии? — Шут вернулся к одной из прежних тем. — Именно так, мы встретились с Рей из того витка, — рассказал Синдзи. — Она — милый человек, — в голосе отдали нотки сарказма. — Они наши друзья и мы должны найти их и помочь, — сказал Каору, — вместе мы должны сражаться со вселенским узурпатором Ньярлатхотепом. — Ху-ум, — Шут состроил сильную задумчивость, — а не присоединиться ли мне к вам? Я люблю Рей Аянами. Платонически. — А ну да, прямо как мы с Каору! — Синдзи взял мужа за руку. — Чего-то не похоже… — отметил Шут. — Или я зря принял вас… за того?.. Парни посмеялись и обменялись поцелуями. — Платон полагал женщин низшими существами и почитал любовь мужчины к мужчине, — пояснил Синдзи. — Фу! Чёрт побери этих греков! — А ты часом не гомофоб? — Синдзи с подозрительным видом снова материализовал катану и приставил её конец к груди Шута. — Нет-нет! — тот поднял руку и убедительно покачал головой. — Я убиваю и пытаю вне зависимости от ориентации, национальности и вероисповедания! Думаю, я очень толерантный человек, просто не надо приставать ко мне с подобным! Я уверен, вы сами ощутите себя не в восторге, если вас начнут донимать с этим женщины… которые вам не нравятся — неприятные женщины!.. Синдзи с улыбкой посмотрел в лицо улыбающемуся же Каору: — Какой милый человек! Нужно будет ему просмотреть гей-порно в целях повышения толерантности… — В таком случае я снова стану слепым, как был когда-то… — сообщил Шут. — Ладно, я просто шучу! Извиняюсь! Прошу простить меня за мой юмор! — учтиво поклонился Синдзи. — Если ты друг Рей, неважно в каком воплощении, и враг Ньярлатхотепа, значит, ты должен быть с нами? — Я был рождён из ненависти Аянами Рей к той судьбе, которая однажды привела её к страданию после комплементации, она — её ненависть — косвенно слилась со мной после моей смерти, как я вам уже говорил. Рей мечтала об отмщении. Я сно-душа, говоря вашими терминами, гибридного типа, наверное, так как я создан на основе изначально отдельного эволюционировавшего человека. Мой домен слился с доменом мщения Аянами, я так перестал быть самостоятельным существом, вот откуда мои крылья. Даже не знаю, сколь я теперь принадлежу себе? Ну, короче, я не против, в конце концов моя концептуальная природа обязывает пинать врагов Аянами, не говоря уже о том, что рано или поздно меня должно потянуть в бой против Ньярлатхотепа чисто инстинктивно, ведь это он напрямую стоял за SEELE, — рассудил псайкер. — В таком случае добро пожаловать в команду, — Синдзи очень приветливо протянул руку, похоже, совершенно искренне. — Мы тоже абсолютно ненавидим Ньярлатхотепа за всё зло! Вместе мы должны встряхнуть его и всех Богов Мифов Ктулху, которые ему прислуживают, которые хотят, чтобы он правил всей Вселенной и играл с нами, как с игрушками! Нам важны любые соратники с любой биографией — ксеносы, еретики, псайкеры, содомиты — особенно содомиты (мы с Каору, как ты понял, обожаем этим заниматься), шлюхи и потаскухи, колдуны, воры, убийцы, конокрады, педофилы, мегаломаньяки, казнокрады, русские, диктаторы, некроманты, ещё лучше — чернокнижники, интеллектуалы и быдло, даже расситы и даже гомофобы! Ктулху и Ньярлатхотепу непоздоровится: мы соберём с миру по нитке и удавим этих переросших каракатиц! — «Они на самом деле такие бравые герои?» — Шут принял рукопожатие, стараясь улыбнуться столь же приятно. — Если Табрис знает обо мне, — после этого честно сказал псайкер, — он знает о моём прошлом… — Если ты сам похоронишь своё прошлое — оно не воскреснет, — промолвил Табрис, блестя красными глазами. — В моих прошлых жизнях было много боли, которую я принёс другим. Как и в жизни Синдзи. Если ты не позволишь больше своему прошлому жить, нам не о чем о нём вспоминать. — Как мило! — снова довольно улыбнулся Шут. — Я прямо как Иисуса встретил, а ты даёшь, Табрис! Серафим похлопал Ангела по плечу. — Поверь, я как человек, лично встречавшейся с Иисусом, говорю тебе — он куда менее приятен, чем мой муж, — вставил Синдзи. — Хотя бы в силу наличия адских щупалец! Хотя… — мальчишечка-японец пошлятски улыбнулся, — Каору, тентакли… Надо бы когда-нибудь попробовать! — Что ж… значит я к нужному Мессии угодил, — Шут протянул руку Каору, тот вынул свою из карман и пожал «старому новому знакомому». — Каюсь в грехах. — Иди, Шут, и больше не греши, — так опустил грехи псайкеру истинный Сын Человеческий. *** Дональд Трамп сидел в кабинете, напряжённо перебирая бумаги и просматривая электронные сообщения. За дверью послышался шум. — Что там ещё?! — раздражённо рявкнул президент. Дверь открылась и в кабинете без спросу ввалились Тед Круз с толпой ранее виденных сторонников, включая вице-президента Майкла Пенса. По их бесцеремонности Трамп понял, что они опять чем-то одержимы: — Какого дьявола, Тед? Я велел вам быть на месте! У вас горячая ситуации! — Здесь моё место, господин президент! — заявил тот, встав напротив. — Властью, данной мне Богом, я заменяю вас, как человека, не способного управиться с властью в этой стране истинных христиан! — Это переворот! — обвинил Трамп. Среди пришедших с Тедом, он увидел своих телохранителей и важных лиц агенства национальной безопасности. Прекрасно осознавая, что они на его стороне, Трамп нервно встал, понимая — возьмут силой, если он вздумает сопротивляться. — Майк, он может наделать глупостей! Больших глупостей! — прямо заявил Трамп вице-президенту. — Глупости делаете вы, потому что не верите в Бога! — высказал Майк. Неожиданно среди важных господ появился некто, кого Трамп опознал как уже ранее виденного и важного — поначалу не сразу только вспомнил кто это. — Это же вы, Избицкий! Член Комитета SEELE! — Это одно из моих имён, — сказал сионский мудрец, вступая в кабинет президента. — Но более всего в христианском мире я известен как апостол Павел. Ибо как проповедовал Иисус, не успеют вкусить смерть те, кто слышал его слова… — Быть того не может! — Трамп начал размахивать руками от возмущения — и его схватили. — Увидите его, — распорядился Тед, низко склоняясь перед Избицким. Последний член SEELE повелел тому жестом распрямиться, прошёл мимо и безмолвно занял место президента США. — Постойте! Подождите! — закричал Трамп. — Я готов склониться перед вами, если вы докажете то, что вы истинный слуга Христа! — Пусть останется… — повелел Избицкий. Трампа оставили. Старец не спешил являть чудеса. — Пусть сядет туда. Трамп сел. Избицкий пристально поглядел на него, после чего расслабился в кресле и словно бы вошёл в транс. Трамп вздрогнул. В этот момент сознание его покинуло — и уже кто-то иной заговорил в теле: — О, да! Теперь я верю! Затем Трамп поник и чуть не свалился на пол, окружающие подхватили его за руки. — Пусть душа его прибудет в руках Господа, — раскрыл глаза Избицкий. — А нам следует приниматься за дело… Армагеддон будет день ото дня. Кто-то вбежал в кабинет и низко поклонился: — Великий Павел, наши люди задержали Циона Бен-Иегуду. — Хорошо, он должен невредимым прибыть сюда, — распорядился апостол. — Будет исполнено! — Все правоверны войска приведены в полную готовность, они готовы начать в любой момент, — сообщил человек в военной форме. — Пусть начинают, — приказал Избицкий. — Есть, сэр! Множество вооружённых бригад, отмеченные повязками на лбах с крестом и именем Бога, в разных частых страны с праворадикальными и христианскими лозунгами выдвинулись открыто брать военные базы, важные административные центры, склады, порты и всё прочее — где заранее по приказу из Белого дома была убрана охрана или совсем ослаблена — революционеров насчитывалось довольно мало на такую большую страну, но их командиры рассчитывали на полную дезориентацию сопротивления и на поддержку населения, впавшего в безумие. В Южных штатах проблем с этим не возникло. Действия самих радикалов при этом тоже были достаточно поспешными и плохо сгруппированными между собою — они надеялись на Бога и на общий хаос. По иронии судьбы они отрицали тождественность этих двух понятий. Главным их лозунгом было: «В Америке нет царя, кроме Иисуса!» В крупных мегаполисах гремели перестрелки — сеть заполнилась множеством сообщений на фоне ранее выложенных, посвящённых разбою во время «Бури». Возможность контролировать сеть по всей стране позволила доминионалистам отключить вражеские каналы связи и расширить возможности закрытых социальных групп, где христианские патриоты Америки координировали свои действия. Демократия умерла. — Путин и Европа на нашей стороне, Китай тоже скоро будет, — перечислял Гендо. — Остаются Исламские государства и Америка — их скоро не станет, а все прочие примкнуть сами. — Мир сочтёт NERV тиранами, если мы вмешаемся, — говорила Юй своему мужу и Фуюцуки, когда они сидели за столом и мирно пили чай, вокруг голограммами всплывали сводки новостей и сообщения от MAGI. — Потому пусть всё развивается как будет, я убедила в этом Рей и Рэндольфа. Убедить Мисато будет не сложно, вернее её не надо убеждать, её действия просто не должны быть решительными. — Потому я всячески одобряю твоей план, он как всегда аморален, — сказал Гендо, — но… — Но морален с другой стороны, — ответил Юй. — Ведь кто нас просит вмешиваться в дела чужой страны? NERV вне политики. Лишь когда человечество увидит оскал хаоса, обнажённый нашими противниками, оно само приползёт, словно побитый скулящий щенок, к нашим ногам и потребует у сверхчеловека Единого Мирового Порядка. — И мы этим займёмся? — риторически уточнил Козо. — Да, мы втроём. Рей и Рэндольф слишком отстранены от человечества, мой сын и его муж слишком ценят правду для умелых политиков и больше озабочены личной жизнью. Кацураги слишком нерешительна и неопытна, — рассуждала Юй. — Если задача Небесных Рыцарей спасать нас от угроз внешних, то наша задача — оберегать почву. Они возделают новое небо, а мы — новую землю, как предсказывал этот придурок. *** Душа снова чуть не ушла Смиту Торрену в потные пятки: — «Это какая-то шутка!» — тут американец по-солдатски взял себя в руки и подумал, что направленный на него пистолет стоит на предохранителе — ведь Кадзи сразу его достал и не переключал. — «Вот я дурак!» — Смит улыбнулся. — Руки мои подняты! — высказал любовник законному супругу. — Как и основное орудие преступления! Он опустил взгляд на член. Кадзи ухмыльнулся, с интересом рассматривая воздетый орган: — Как заманчиво… — вдруг он склонился и… взял фаллос в рот! — Фу! Я на такое не подписывалась! — и с такими словами Рицуко убралась прочь. Смит также озадачился, но потом вспомнил, что Кадзи бисексуален — и не стал более удивляться. Мисато посмеялась: — Я не обманула тебя, когда сказала, Кадзи любит такие вещи! — Как приятно! — заулыбался в ответ Смит. — Признаться, — Кадзи выпустил изо рта инструмент Смита, — очень приятно взять в рот штуку, которой трахали твою жену! — Может вы захотите посмотреть на то, как я её имею? — предложил лучившийся от радости любовник. — Да, — Кадзи почесал на этот раз отлично выбритый подбородок, — я на это посмотрю… Из-за твоей спины. Слушай, парень, ты же не хочешь, чтобы я строил препоны на пути твоего общения с Мисато? — А вы ревнуете? — Ревную. И она тоже. Но мы слишком любим плотские удовольствия, а это дело будет сильно ограничено, если мы будем сношаться только друг с другом, покуда рядом ходит столько отличных предметов для утех обоих полов, — разьяснил Кадзи. — От тебя требуется полная покорность. — Хорошо, что вам нужно? — Смит уже начал догадываться. — Повернись-ка спиною. Голый мужчина выполнил просьбу перед одетым и вооружённым пистолетом, который всё равно был направлен на застуканного любовника. — Да, как я и думал. Отличный зад. Хорошо дополняет твоё лицо. Вкус Мисато никогда не подводит. — Ах! — Мисато вскочила с места и приобняла Кадзи, — что ты затеял, проказник? Она поняла, что он хочет нанести ей удар всё тем же оружием. — Я хочу трахнуть хоть один раз Смита, только тогда я отдам тебе Мисато в свободное пользование, — поставил условие Кадзи. Мисато не удивилась, и решила поддержать мужа, так как ей были дороги его удовольствия — Да, Смит, я не отдам тебе своего тела более, если ты не будешь потакать моему мужу! — с такими словами обнажённая вакханка поцеловала вооружённого супруга-содомита. — Ладно, я согласен, — не стал долго раздумывать Торрен, и с некоторым смущением сознался: — Я занимался этим в армии, так что… — Тогда можно ты об этом расскажешь, покуда я буду раздеваться? — Кадзи отложил пистолет и взялся расстёгиваться. — Ну много я об этом не скажу… Я проходил курсы в Невадском филиале, это секретное место. Туда шлюх не возят. Потому пришлось с другими вояками. По дружбе в душевой. Начальство об этом знало и само за деньги делало это с нами. Как говорят у нас в Америке: «I’m not gay, but $20 is $20». — А как были ощущения? — интересовалась Мисато. — Когда я был снизу, я особой радости не чувствовал, — высказал Смит с некоторым смущением. — Когда тебя ебёт настоящий мужик — это… мне не в кайф, хотя, скажу честно, мне очень приятно, когда другому в кайф — неважно, кхм, мужчина это или женщина… Кхм, когда сверху — уже лучше, зад — есть зад, кхм, но всё равно лучше женский… зад, ха-ха! — посмеялся славный малый. — Ничего, ты будешь сношать меня, а Кадзи будет иметь тебя! Я уверена, так будет круто! Меня это заведёт до отвала! — заверяла Мисато. — Да-да, — почти раздевшись, Кадзи прислушался к своим желаниям, — я думаю немного дополнить наши планы, друзья… Хуй Смита меня до невозможности привлекает! Просто до этого я пердолил только мужчин сверху, но как-то меня мало пердолили парни… А теперь когда я увидел, как он пердолит тебя — мою жену!.. Я почувствовал себя униженным, и мне так захотелось, чтобы Смит унизил меня снова! Мне это так понравилось! Потому пусть сперва он поебёт меня — что может быть постыдные для мужчины, чем лечь под любовника своей жены? Мисато рассмеялась: — О, это шедеврально! Ах, Кадзи, ты всё такой же развратник! Смиту ничего не оставалось: — Ну, если ради Мисато — я на всё согласен! — Хорошо, если чё — мой зад чистый, я мылся перед этим, я знал, Мисато говорила, что хочет секса сейчас после работы, прямо на рабочем месте, намекнув, что я должен быть чистым везде, — Кадзи избавился от последнего носка и спустил трусы, его член встал колом. — Где у вас смазка? — Мы решили пользоваться слюной, так же приятнее, для этого мы так мылись! — сказала Мисато. — Тогда пусть Мисато подготовит мой зад слюной, а я буду сосать у Смита, — решил Кадзи. — Давайте… — не стал возражать американец. И его малый очутился во рту у Кадзи, когда тот на четвереньках расположился на диване, а верная супруга присосалась позади — разумеется Мисато стала ручками ласкать дорогому муженьку фаллос и яички, обсасывать мошонку, и водить от неё языком по промежности к анусу — конечно же она не обошлась без просовывания языка до предела. Кадзи в это время активно сосал заокеанский член, которым до того прямо в зад владели его женой! Смит не отрываясь наблюдал именно за этим — и очень-очень заводился! Вдобавок сосал Кадзи недурно, искреннее желая доставить ему удовольствие! — Думаю, хватит, — Мисато от всей души облобызала задний проход Кадзи и тот истекал слюной в этом месте. — Хорошо, — Кадзи выпустил обслюнявленный инструмент адьютера, — я думаю, ох, я тут тоже всё смазал… Теперь давай, Мисато, ляг, чтобы я вставил в тебя… — Нет-нет, я хочу со стороны поглядеть на ваше сношение! Ха-ха! Может вас это удивит, мальчики, но меня как натуралку очень заводят ебущиеся парни! — осведомила Мисато. — Прямо как вас заводят лесбы! — Хорошо, — Кадзи развернулся лицом к Мисато, — но ты будешь мне надрачивать! — Как скажешь, мой сладкий, — с такими словами Мисато поцеловала в губы мужа, и взялась за член Смита. — Я вставлю… Она уткнула этот орган в зад супруга и надавила — тот прошёл. — А-ах! — немного закряхтел Кадзи. — Что там? — живо обеспокоилась Мисато. — Всё нормально! Пусть продолжает! — Да! — Смит удобнее взял Кадзи и принялся содомировать его. Мисато наяривала мужу одной рукой, другой она поглаживала и похлопывала ягодицы Смита, потом подёргала его сзади за мошонку. — Мисато, давай ты лучше подставишь мне под физиономию свою пиздёнку! — попросил Кадзи. — Хорошо! — Мисато всё исполнила и разместилась тазом прямо перед лицом Кадзи. глядя на всё это, Смит по ходу содомизации горячего и узкого ануса почувствовал скорый оргазм — а спустить гетеросексуал, понятное дело, желал именно в Мисато. — Сука! Я хочу кончать в шлюху Кацураги! В эту блядь! — потребовал негодяй, и несколько раз вдарил рукой по Кадзи, и резко вынул из него член. — А-ах! — лишившись члена в заднице, бисексуал пришёл в неистовство, быстро найдя взглядом смазку — которую Мисато всё же приготовила — содомит схватил её и толкнул Смита к Мисато. — Давай, кончай мне в пиздёнку! — потребовала последняя, ближе к нему опускаясь и раскрывая ноги и руки. — Ла-адно, — Смит с некоторым опасением посмотрел на Кадзи, явно предвидя месть бисексуального мужа, лишившегося порции спермы в зад, — сейчас… Американец согнул колени и приготовился вставить торчащий фаллос в Мисато. Кадзи решительно смазал себе член, схватил за зад Смита… — Ой-ой! — Торрен понял, что ему не сдобровать. Член с силой уткнулся ему в мужскую дырочку, рефлекторно совращённый гетеросексуал тесно сжал сфинктер, и лишь увеличил свои мучения! — Яй-я! Больно! — Тихо-тихо! — дальше проталкивал Кадзи. — Расслабься, я его смазал! В первый раз больно, но ты говорил — у тебя не первый! — У-уй!.. — Смит сложил весьма страдальческое лицо, на это его плотнее сжала Мисато и расцеловала в губы. — Давай, имей меня! И отрешись от всего! — требовалась эта разгоряченная распутством вакханка. Смит вогнал свой малый и приступил к движениям. Кадзи также его сношал — это было весьма и весьма больно и неприятно! — Можно полегче, Кацураги-сан? — занемог американец. — Это ты расслабь зад! Я и так в пол силы! О-о! Как же мне охота! Смит подумал, может, Мисато того не стоит. Но сейчас он решил уже довести дело до конца — тем паче он был возбуждён и что-то приятное от воздействия на простату мелькало среди ощущений. — «Скорее бы Кадзи кончил! И я бы нормально поимел Мисато!» — подумал сношаемый. ласковые поцелуи Мисато и её тёплое влагалище его очень бодрили. — Кадзи, когда вы там уже? — вот уж в очередной раз неприветливо спросил Смит, ощущения были, словно он хотел, но не мог испражниться — так его распирал чужой член! Постоянно двигающейся член! — А! А-ах! — ответом послужил стон Кадзи, цедящий ругательства: — Сука! Как же хорошо! Сука! И вот горячая сперма очередью брызнула в мужской зад! И заполнила гетеросексуала изнутри пылающей, жгущей жидкостью, провоцирующей спазмы и чесотку! И экзекуция завершалась — с частым дыханием Кадзи покинул анус. — Отлично! — освободившейся от этого натиска Смит весь направил себя на честно отработанную награду — он зачастил в движениях и полностью переключил внимание на Мисато — у него там уже всё просилось к выстрелу — надо было только приложить последние усилия; и Смит их приложил: — Агрх-х! — со стиснутыми зубами он быстро и мощно сношал Мисато лицом к лицу — Кадзи с отстрелявшемся членом пронаблюдал как любовники спелись языками — и наваленный сверху американец испустил свой заряд! — Ах! Как классно! Господи! — простонал он, останавливаясь и вынимая член, весь покрытый спермой! Кадзи тот час влез и сперва присосался поцелуем к любовнику — потом к жене. — Как здорово! — Кадзи похлопал Смита. — Какой у тебя отличный зад! В кабинете зажглась голограмма Рэндольфа Картера: — Вечер добрый, — холодно-стоически обратился он к только что повеселишемся участникам оргии, это напрягло Смита, Кадзи и Мисато отнеслись к этому, как к чему-то обыденном: — Я немного подождал, пока вы закончите тешить низменные страсти… — Спасибо. Говорите, что вы хотели, майор Картер? — спросила Мисато. — Каору и Синдзи вернулись из Мира Снов, куда они отправлялись в поисках Альтер-версий Аски и Синдзи. Они нашли их след и Серафима. Они вернули Серафима в материальный план и сейчас он у нас, — докладывал Рэндольф. — Это в общем-то всё. Серафим настроен помогать нам. Вы можете продолжить свои развлечения, а мы пока внимательно расспросим Серафима. Он недавно, говорит, пересекался с Альтер-версиями Аски и Синдзи в Мире Снов, куда он попал после прохождение через зеркало CCD на базе ВНБ. — Нет, я должна сама с ним поговорить, — Мисато встала с дивана. — Можете не торопиться, — сказал Рэндольф. — Ничего срочного. Мисато вошла в комнату, где Рей I, Рэндольф, Юй, Каору и Синдзи находились в компании с Александром Ларкиным. По пути командующей позвонили и сообщили неприятную новость: — Здравия желаю. Прошу прощения, господин Ларкин, у меня пока срочная новость для остальных… — Да ничего, — Шут отвел с неё взгляд и продолжил разглядывать Рей I. — Я никуда не тороплюсь… — Что-то не так? — спросил Синдзи. — Мне, пока я шла, позвонили от служб внешней разведки. Хотя можно просто включить телевизор. В США начался государственный переворот — доминионалисты берут власть! — стала рассказывать Мисато. — Они захватили ряд важных пунктов, MAGI быстро анализирует информацию в сети, и выдаёт приличный список. Почти все Южные штаты под их контролем, откуда они набирают силы. Они взяли под контроль американскую базу с Евой-25. — А наш филиал в Массачусетсе? — спросила Юй. — Мне сказали, его пока не трогают, они брали, судя по всему, базы без боя. Войска по приказу в большинстве случаев переходят под их контроль… Мне сказали, Трамп недоступен, за него приказы отдаёт вице-президент Пенс, он на стороне доминионалистов, — рассказала Мисато. — Похоже, учитывая поддержку религиозно настроенного населения — а это большая часть страны — их «мятеж» удастся, и я даже не стала бы считать это мятежом. Это очень демократично — когда большая часть страны уверена, что мы абсолютное зло, и действует сообразно этой уверенности, — высказала Юй. — Даже при условии, что мы обезопасили их ядерный арсенал… Они закроются железным занавесом и устроят там тоталитарный ад! Они будут убивать людей за поддержку NERV, — сказала Мисато. — И казнить геев — я в этом уверен, — добавил Синдзи. — Я готов хоть сейчас пойти и порубить этих американцев! Ведь мы рубили исламских фанатиков, почему тех не можем? Они делают то же самое? — Синдзи, это большая политика… — сказала Мисато, явно теряясь в разных импульсивных желаниях. — Это всё потому, что вы связаны заповедями невмешательства, — высказала своё мнение Юй. — Но вы сами сказали, мы будем тиранами, если… — Но людям нужен сильный правитель, в эпоху слома безумцы берут власть и делают общество игрушкой своих сверхценных идей, — продолжала Юй. — Нам придётся либо деспотично взять бразды правления, либо попустить хаос. Дело лишь в том, как сделать первое. — Извиняюсь, что вмешиваюсь, — заговорил Шут, — но если вам нужно убрать кого-то по-тихому или подчинить кого-то, превратить в марионетку, то я — спец! — Спасибо, мы сам можем использовать напевы подчинения, — промолвил Рэндольф и поглядел на Рей. — Я уважаю свободу воли, — сказал Каору. — Но я считаю, мы должны защитить невинных, как мы поступали всегда, ведь ради спасения нуждающихся мы сражаемся с CCD — почему мы не можем сразиться с ними? — Боже мой, ты говоришь как идеалист? — Шут выгнул бровь. — Я просто стараюсь держаться людской морали, — высказал Табрис. — Но людская мораль ведь очень разная, — решил подловить его на этом Шут. — Насколько я понял, существует лишь две морально-этические системы, — стал объяснять Каору. — Согласно первой — предается самое благополучное и приятное выживание, оно основано на удовлетворение базовых потребностей — воли к жизни и воли к удовольствию, и ради этого самоосознающие себя существа собираются в общество, они скрепляют его эмоциональными порывами. Все ценности имеют ценность лишь потому, что обеспечивают комфорт и удовольствия. Другое дело — соблюсти интересы невозможно так, чтобы кто-то не страдал. Вторая же гласит, что существуют некие высшие ценности, которым сами люди обязаны служить вопреки их личному комфорту, при этом комфорт презирается в таких системах и почитается грехом. Якобы эти вещи — сверхценности — сами по себе абсолютны — речь может идти о неких богах или о чём-то подобном — но суть одна: это важнее твоих желаний. Такие учения всегда религиозно догматичны. Когда я попал в SEELE, они всегда воспитывали меня подчиняться высшим ценностями бога и прогресса, но при этом это были их желания. Именно ради безнаказанного стремления давить на других своим эгоизмом и при этом видеть себя хорошим, людям нужны второе морально-этические системы. Я, однако, хочу быть хорошим человеком, потому держусь гедонистической морали, так как любые интуитивно понимание добродетели имеют значения лишь в её контексте. К тому выводу я всегда приходил раньше, когда получал шанс жить счастливо, и отвергал Ньярлатхотепа. — Э-э… — Мисато дала сыну выговориться, так как ей было очень важно следить за моралью такого могущественного существа. Шут ничего более не сказал, потому Мисато продолжила: — Возвращаясь к политике, Трамп сказал, что будет рад нашей помощи, но он не отзывается, и если на стороне доминионалистов сам вице-президент… С какой стороны это мятеж, а с какой желание страны? — Что нам мешает подкинуть улики того, что это SEELE сделали? — спросил Синдзи. — Что те фанатики, что эти — какая разница, кто там и как? У нас будет повод уничтожить доминионалистов… — О, а Синдзи дело говорит! — усмехнулся Шут. — Вы право же, можете им гордиться, — обратился он к Юй. — Вы правы, — согласилась та. — Мы предвидели этот ход развития событий, Кацураги, — повела она дискус с Мисато. — Я должна заметить, в этом варианте фигурировал выживший член SEELE — кажется, Избицкий. Мы предвидели это. Дальше нам тоже известно, что будет — чем стремительней движутся события, тем меньше вариаций… — В таком случае, какой у вас план? — спросила Мисато. — Он таков: мы будем ждать, покуда ситуация не станет критической. Ведь даже если мы убьём лидеров мятежа, народ будет разделять их идеи, нам же не всю Америку под нож пускать во имя однополой любви и демократии? — покосилась она на Синдзи. — Нам придётся дождаться удобного момента, когда зверства достигнут пика, когда массовые расстрелы станут нормой, и люди сами взвоют. И вся планета увидит, кто те, кто против NERV. И тогда мы спустимся, подобно спасателям, и спасём. И тогда у нас не возникнет больших проблем фактически стать единым правительством. Обращу внимание, что у меня — бессмертной и могущественной — лично нет никакого особого желания управлять этой планеткой и тупыми приматами, её населяющими. Но раз мы говорим о долге и о морали, то аморально будет ничего не делать, когда есть возможность победить хаос и спасти многих от смерти, и аморально будет захватывать власть без желания со стороны мира, чтобы им правили, — вот так высказала Юй Икари. — Будь моя воля, я ограничилась бы ролью домохозяйки, но коли есть возможность расширить кухню до размеров всей планетки, почему бы умелым руками её не прибрать? — Я согласен со словами моей матери, — смирился Синдзи. — В этот раз её ницшеанство победило. Она права — ведь с позиции моей рационально-релятивистской морали общество существует для благополучия наибольшего числа его членов, и если большая часть некого общества хочет справлять ублюдский культ и казнить геев, как им можно возразить? Мне нечего возразить. Моя этическая система тут бессильна, — признал юный философ. — Совершенно верно, мой мальчик, надеюсь ты теперь окончательно убедился в слабости утилитарной морали? — подвела к такому выводу Юй. — Я не прошу тебя изменять своим принципам, просто смотри, дорогой, как порой они сказываются. Я ищу жизненную самореализацию как сверхценность, и готова найти её в управлении на Земле, покуда вы будете охранять Землю от всяких ужасов с тентаклями. — Вас хлебом не корми — а дай пофилософствовать! — Мисато немного насупилась, сама отчаянно пытаясь что-то придумать. — Однако я предложила действенный план. Для ускорения процесса, Кацураги, мы можем создать как можно больше ложных сообщений о зверствах этих мятежников, чтобы к реальным зверствам добавилось много вымышленных, ради пущего эффекта. Чтобы страны охотнее попросились под наше крыло от безумной Америки, ведь мы уже показали свою мощь в России и окрестностях, как можем мы легко уничтожить безумцев. Мы потом создадим регионы с местным самоуправлением — по сути это будут те же самые страны — полная свобода совести, слова и вероисповедания — только они фактически потеряют полную геополитическую самостоятельность, — излагала Юй. — Потом мы подкорректируем с помощью контроля сознания дальнейшие обстоятельства — и фактически, Мировое Сообщество станет единым государством… антихриста, — Юй довольно покосилась на Синдзи. — Мы пообещаем дать низкие паранормальные способности, гарант воскрешения на случай смерти от повреждений, если рассудок на момент смерти и тело в целом сохранены, идеальное здоровье и биологическое бессмертие людям, а наши идейные враги — фанатики, думающие, что мы зло — откажутся от этого. В конце концов они вымрут через века, а остальные будут жить и плодиться в нашей тепличной утопии. Тогда у нас останутся лишь внешние противники. Это будет идеальная утопия, доведённого до предела гедонизма, как мечтаете вы с Каору. — Этот сценарий я видела как, наверное, более благополучный для Лилим, это рай, где у каждого сохранится индивидуальность, — озвучила своё слово Рей I. — Опять же, решать вам, я готова поучаствовать в любом варианте, судьба человечества мне безразлична, мне ценна лишь ваша дружба. — Вот и договорились, верно? — Юй поглядела на Мисато с таким выражением, словно речь шла не о миллиардах жизней, а о покупке нового сервиза. И Мисато ничего не осталось, кроме как согласиться с этой мудрой женщиной. — Хорошо, покуда нет более верных предложений, я согласна… — Если мы вмешаемся сейчас, мы ещё можем спасти больше жизней, которых успеют забрать фанатики? — Синдзи вдумчиво поглядел в лицо своей матери. — Можешь, если ворвёшься туда и будешь рубить и рубить фанатиков, однако многие из них вздумают умереть во имя веры, чтобы попасть в рай, и будут драться и драться, и, может, многие к ним присоединятся. И многие подумают, что ты тиран и палач. Сколько крови ты прольёшь? Нет, я не имею много против этого, ты знаешь, сыночка, но, мой золотой, разве не больно тебе будет то, как тебя увидит мир? Ты же извенился перед этой Китаками? — Но я же буду сражаться с убийцами? — спросил Синдзи. — Синдзи, ты объявил войну тому, кого Библия называет «всеблагим богом», и мир увидел в тебе злодея и мессию тьмы, при этом, Ньярлатхотеп даже в официальной версии своих похождений в Атлантиде и Ханаане не скрывает ни потоп, ни казни первенцев, ни геноцид во всех видах, ни приношения себе в жертву девственниц, — аргументировала Юй. — Люди — идиоты, их утилитарная мораль во многом как раз ваш с Каору рациональный релятивизм, но он очень сильно извращён в их представлении. В первую очередь благодаря культуре. — Ты права, мама, я ненавижу культуру, и человеческую тупость… — Синдзи опустил нос. — Мне плевать что люди подумают обо мне… — сказал Каору. — Верно, но сколько людей погибло, когда ты, наплевав на интересы своей команды, начал высказывать, что думаешь? — напомнила Юй без намёка на упрёк. — Мне честно говоря не интересно, сколько погибнет простых обывателей — они никогда ничего не решали — но я должна напомнить, ты рисковал потерять любовь и дружбу, тех, кем дорожишь, не так ли? Ты говоришь, тебе плевать на мнения иных, но это касается только людей незнакомых, а вот мнение знакомых тебе важно — ты живёшь ради их любви, тебе нужна любовь, чтобы купаться в ней. Не боишься ли ты потерять этот источник жизни, для тебя? — в глазах Каору что-то грустно блеснуло, юному Ангелу ничего не осталось, кроме как согласиться с этой мудрой женщиной. — Я не критикую, я просто напоминаю. — Я сочла поступок Каору больше своим недочётом, чем его, Юй-сан, — заступилась Мисато, — я буду любить его как сына в любом случае, ведь у него не было злых намерений. — Каору, я помню Китаками меня упрекала в смерти её жениха, — напомнил Синдзи. — Моя мама права… Если мы ворвёмся и устроим побоище прямо сейчас, сколько случайно погибнет невинных? Моя мама права, нам надо подождать и хотя бы сделать так, чтобы как можно больше наших противников собралось в одном месте — этих проклятых доминионалистов! — Какие у вас моральные дилеммы, — покачал головой Шут. — А может ты чего предложишь? — спросила того Мисато. — Я? Я могу предложить только свои услуги — говорю же: убью, запытаю, промою мозги, я хоть и был всегда на стороне добра и света, хе-х, но паладинство мне чуждо, — высказал псайкер. — Ну если хотите моё мнение, то, как мне кажется, Юй-сан всё отлично придумала. Если вы захватете мир, у вас больше не будет таких эксцессов. Я только могу попробовать отработать технику промывки мозгов целым массам — так будет гуманнее даже резиновых пуль и слезоточивого газа… Хотя из-за недостатка практики я могу свести массы с ума, так что… На данный момент план Юй-сан представляется мне самым благоразумным вне зависимости… от ваших философских взглядов и тому подобного. — Хорошо, я ещё поговорю с кем-нибудь… Но пока тактика такая, да, — признала Мисато. *** — Мы меняем государственный строй! — объявил здоровяк в униформе морского пехотинца и с повязкой доминионалиста на голове, выступая с автоматом перед группой согнанных служащих базы. Рядом разместились верные новому режиму охранники и солдаты. — Отныне Доминион провозглашает по всей Америке Христианскую нацию, чтобы почётно встретить Второе Пришествие единственного Господа и Спасителя нашего — Принца Мира — Иисуса Христа! С жёсткими чертами лица, страшно вытянутый в плечах, этот сержант зверь был готов в любой момент замереть в жесте, отдавая чести в миг славного явления Иисуса на белом сияющем коне впереди армии святых и ангелов. — Келли Уоллис, — следом он посмотрел в планшет и взглядом нашёл крепкую двадцатилетнюю брюнетку с причёской-карэ и с подозрительно великой грудью. — Я, сэр! — отозвалась та. Прислужник нового режима придирчиво оглядел названую. И ухватил за грудь! — Эй! — Келли незамедлительно в ответ схватила накаченной рукой негодяя и тот отпустил её. — Накачала силиконом небось?! — оскалил рожу бульдог в личине агнца господнего. — Нет! Этот размер Богом данный — у меня грудь 35 дюймов! Никакой пластики, вы должны это знать из моей биографии, она вся есть если не у ЦРУ, то в базе данных этой базы! — высказала бой-баба. — И это что ещё за повадки, простите, какой вы христиан после этого, хватать чужих женщин?! Стоящие рядом посмеялись, да и сам фанатик оказался с юморком: — Вот оно как! — улыбнулся он. — Да, как говорил Господь: «утешайся грудями жены своей…» Но верите ли вы в Бога? — Верю… — на самом деле Келли фактически была атеисткой, так как никогда не задумывалась о подобном. — Можете ли назвать символ веры? — А какой вас устроит? — она стала припоминать специфику разных культов, так как о религиозных конфликтах часто говорили в новостях. Доминиалист снова рассмеялся: — К какой церкви ты принадлежишь? — У меня нет конкретной церкви — в смысле католической, протестантской… А разве не все христиане верят в одного Бога — в Христа? — В одного, но есть много ересей и отклонений. Некоторые даже учат тому, что Иисус Христос — не единственный путь к Спасению, что будто можно читать «Гарри Поттера» и оставаться верным христианином, что словно можно венчать мужчин именем Христа! — высказал воинствующий храмовник. После чего о чём-то своём подумал: — С тобой, — хлопнул он её по плечу, — мы ещё поговорим отдельно! Вы все будете рождены свыше, мы убедимся в этом! Или… или Господь поразит вас гневом своим! Не нужно ни в коем случае думать, что милосердие вселюбящего Господа позволить неверующим, богохульникам, шлюхам, содомитам, скотоложникам, ведьмам, колдунам, неправедным убийцам и иным грешникам жить! Господь простит любой наш грех до последнего дыхания нашего и до своего Второго Пришествия во славе своей! А тогда человек предстанет перед Судом и не уверовавшие или ложно уверовавшие — те, кто верили, что якобы «все пути ведут к Богу»; мусульмане; иудеи, казнившие Христа, индуисты, язычники, идолопоклонники и прочие нехристи — извращенцы, педерасты, содомиты, шлюхи, наркоманы, гики, развратники, пьяницы, волшебники и прочие — все они будут низвергнуты в ад! Их пожрёт озеро огня и серы, где их постигнет «смерть Вторая», как учил Иоанн в Откровении! Евангельское христианство — единственный истинный путь к Спасению, не содержащий ни либеральной лжи, ни поздних добавок — буквальная интерпретация Библии! — «Буквальная? Где там написано, что Америка — это Израиль? Вы предлагаете спасение от того, что сам этот божок с нами сделает!» — подумала Келли. — «Их бог вымогает поклонение под угрозой вечных пыток, какая мерзость! Никогда не поверю, что такой бог есть любовь. Идите нахуй!» Покуда фанатик читал свои речи, Келли задумалась: — «Вот мой звёздный час!» Покуда другие пилоты уже сражались с полчищами монстров, она отсиживалась на базе — её Ева строилась правительством США. Сейчас ей выпала возможность погеройствовать. По случаю удачного начала переворота Майк Пенс объявил: — Америка признаёт единственно истинного Бога — Иисуса Христа! Отныне Конституция полностью отменяется и заменяется Пятьюдесятью Благословениями! Никакой свободы вероисповеданий — ибо истинна лишь одна вера: есть лишь две религии — религия Бога и религия дьявола, под которой маскируется всё, что не от Бога истинного! Те, кто против Бога — на стороне дьявола, те, кто дружат с миром — дружат с дьяволом, ибо он — князь мира сего: этому буквально учит нас Библия! Никакой свободы слова — ибо истинно лишь одно слово — непогрешимое и абсолютно безошибочное Слово Божье: Библия, двух истин не бывает! Никакой либералистической блудливой лже-демократии, ибо у нас один Царь — Христос! Десять Заповедей Моисея отныне составляют основу нашей новой Конституции! Сегодня мы дадим человеку величайшую и истинную свободу — жить по Божьим законам, ибо лишь они спасают человека от рабства греха! С момента этого выступления, основанные на библейских текстах и принципе теократического права, эти Пятьдесят Благословений (англ. Fifty Blessings) должны были распространяться на всю Америку и предполагали опускание на страну железного занавеса — о чём правда особо не говорилось, так как фанатики были уверены в скором пришествии Христа, который Словом своим и армией ангелов и святых покарает всех неверных и будет править миром из своей резиденции — из Белого дома, а лик Христа должен будет занять последнее место в Долине монументов. Содержание этой новой теократической конституции не претендовало на оригинальность — когда-то самая демократичная страна мира провозглашалась христианской нацией: все религии запрещались, кроме «истинного христианства» (в чём оно заключается, в самом документе не пояснялось подробно, но подразумевался явный уклон в протестантизм и особенно в евангелизм, с акцентом на «буквальную» интерпретацию Библии, в чём тоже были сомнения, ибо, как верно поспешили сказать все злые языки, ни про какую Америку в Библии не слова — там много говорится про евреев, египтян, вавилонян, эфиопов, финикийцев, ливийцев и о многих прочих, но ни слова про американцев и русских — Тед даже пригрозил вырезать язык любому, кто об этом выскажется — ибо сие, якобы, есть большое искажение Библии и великая хула: по словам сенатора Техаса, лишь «истинные рождённые свыше» христиане могли понимать Библию правильно — любые вопросы по её пониманию могли перейти в голову лишь лжехристианину), вводилась «нравственная» цензура на всю публичную и частную информацию — все книги, противоречащие «буквальной» трактовке Библии, особенно учебники по геологии, астрономии, физике, биологии — подлежали сожжению, их авторы должны были покаяться, положив руку на Библию; вводилась защита института брака как союза мужчины и женщины: все формы сексуальных действий вне супружеской жизни в браке, включая мастурбацию, запрещались; анальный секс провозглашался самым страшным грехом во Вселенной — и карался смертной казнью, высшей мерой наказания также карались «половые извращения», так забиваться камнями или сжигаться должны были практикующие гомосексуализм, педофилию, скотоложство, вуайеризм, минет, каннибализм (приравненный в один ряд с этим), некрофилию, кунилингус, ануслизинг, секс с презервативами (ибо — этом равносильно аборту/детоубийству), совершившие смену пола, практикующие онанизм и прерванный половой акт; богохульство, публичная пропаганда атеизма и не авраамической религии карались казнью, пропаганда иной авраамической религии каралась лишением всего имущества и депортацией или пожизненным заключением с возможностью смены веры и покаянием, последнее приводило к долгому сроку заключения (публично можно и нужно было пропагандировать лишь «истинное христианство», частное исповедование «неправильного» христианства, ислама, иудаизма, не авраамических религий каралось иными санкциями, очень суровыми, но всё же не смертными — по крайней мере в теории; исповедание гностицизма, сатанизма, чьё определение не уточнялось, и культа Мифов Ктулху каралось смертью); всем не-христианам и «не правильным» христианам предписывалось принять «истинную» и «правильную» веру, лица, ранее сменившие пол, подвергались казни — как насильники над природой, богохульники и насмешники над Божьим замыслом; просто гомосексуалисты, не совершавшие «преступных» половых актов, были обязаны пройти принудительное лечение в специальных лагерях, которые вскоре обещали построить по всей стране — по крайней мере их так считали просто психически больными с припиской: «Христос обязывает нас ненавидеть грех, но любить грешников»; вводились телесные наказания; «истинным рождённым свыше» христианам разрешалось ношение оружия. Вот так правые традиционные ценности должны были одолеть загнивающий либерализм и самого дьявола! Разумеется это не могло не погрузить страну в полномасштабную гражданскую войну. Многие Северные штаты в первые же часы однозначно отказались принять такую власть потерявших всякие берега теократов — и объявили о сборе сил против доминионалистов, некоторые штаты открыто вышли из страны. Южные штаты, ожидаемо, составили основной плацдарм для новой власти, откуда набирались рекруты. Страны Европы находились в выжидании и официально не отвечали на запросы о помощи. Китай и обе Кореи проявили безучастие, разве что контингент американских сил, защищавших Южную от угрозы Северной, отказался подчиниться новой власти доминионалистов — тамошние командующие изъявили желание вернуться на родную землю и принять участие в подавлении доминионалистов, на радость Ким Чен Ына, закатившему пышный банкет по такому поводу. Президент Путин первым делом переговорил с NERV, узнал о дальнейших планах, и немедленно тайно же связался с Северными штатами — и договорился с ними о переброски оружия, боеприпасов, наёмников и солдат-контрактников, которых, разумеется, официально не существовало. Противники доминионалистов в США представляли собой самый разный контингент — от доброй части армии, отказавшейся так просто присягать новой власти «от Иисуса», заканчивая либеральными политическими организациями, ушедшими в подполье на территориях, где доминионалисты смогли сразу доминировать. Некоторые исламистские группировки и ранее мирные мусульмане — новые ассасины — выступили против новых крестоносцев, ровнявших мечети и публично сжигавших копии Корана, наряду с хентаем и «Гарри Поттером». — Доминионалисты действуют очень неосторожно, им на руку играет лишь общий хаос в стране, воцарившейся после «Бури», — говорил либеральный политический эксперт Стив Планк. — К сожалению, вице-президент Майк Пенс и многие другие лица возглавили этот мятеж против Свободы! Они предали Америку! Их неосторожность приведёт их в могилу! Они надеются лишь на скорое Второе Пришествие, но его не будет! Мы должны взять в руки оружие и защитить нашу свободу, ни один бог и ни один дьявол не сделают это за нас! Нью-Йорк оказался в числе штатов, сразу провозгласивших свою вражду к новой власти — на подмогу местным воинствующим радикалам прибыли отряды хорошо вооружённых солдат, набранных из числа части армии, перешедшей на служение теократам. К Сан-Франциско также выдвинулись элитные силы — авиация новой власти открыто бомбила город, в частности они первым делом сбросили фосфорные бомбы на гей-квартал Кастро — и объявили это божественной справедливостью, наряду с открытым забиванием камнями и сожжением заживо лиц, уличённых в однополых отношениях, о чём доминионалисты без стеснения крутили по национальному телевидению, вдохновляя радикалов и ещё больше ополчая против себя людей хоть толику рациональных — на свою беду эти идиоты забыли, что зверства действуют в обе стороны на своих и на чужих. — Библия велит уничтожать гомосексуалистов, это люди должны быть наказаны за свои похотения, противные Божьему установлению, ибо Бог создал мужчину и женщину для продления рода, а не для свершения мерзостей, как говорит книга Левита! Это долг каждого истинного христианина! — вещал Тед Круз. — Мы лишь поступаем по воле Бога! Кто ты, человек, чтобы судить Бога?! Нам могут возразить, что это негуманно! Да — это негуманно, отвечу я! Сильно негуманно! Ну и что? Всемирный потоп и казни Египетские тоже крайне не гуманны — но Господь совершил это, и показал, что подобное никак не противоречит его благости! Потому гуманизм не имеет ничего общего с истинным учением Христа о любви и всепрощении! Божью любовь и божье милосердие нельзя путать с человеческими постановлениями и договорённостями! Гуманизм — это ересь, извратившая учение Христа, призывающая любить и прощать врагов наших, в числе которых сам сатана! Человеческая мораль — это набор договорённостей, направленных на максимилизацию общественном комфорта, и потому попускающая всякие извращения, вроде того же мужеложства! Это мораль падшего Вавилона — а вернее восставшего в наши последние дни, чтобы вести войну против Господа! Вавилон Восставший — вот кто наш враг! Гуманизм и так называемая свобода вероисповеданий — это всё Блудница Вавилона, сидящая на звере багряном и соблазняющая народы ложными религиями! Что мешает блудникам и гуманистам договориться о том, что некая часть людей — не люди, и их можно уничтожать? Они договорились! Договорились, что эмбрионы не люди, и спокойно их убивали своими абортами! Вот такова их мораль — двуличная, ибо она исходит от сатаны — князя лжи! В другой своей речи Тед Круз говорил о дальнейшем: — Мы окажемся в опале у всего мира, как говорит Библия! В последние дни дьявол царствует на Земле, и NERV — его оплот! Дьявол отверз кладезь бездны и вызвал бесов и демонов, чтобы дать своим слугам силы сражаться с ними, и так совратить человечество на свою сторону в войне против Бога Всемогущего! Лжеучителя и лжесвидетели, вроде нынешнего Папы Римского, будут восхвалять зверя и дьявола! И Россия нападёт на нас в последние дни с края севера! Ибо Россия всегда была оплотом дьявола! Коммунизм и их содомия были предтечами антихриста, первыми, кто открыто объявил себя врагами христианства после пидорасов в Древнем Риме! Русские — инфернальные ублюдки, всегда враги царству святой Америке, новый Амалек! Господь истребит их всех, он обрушит на их войска чуму, разлагающую плоть! Будет много трупов неверных, и Господь, бросив их души в огонь ада, пошлёт зверей и птиц есть их трупы! Всех! — Проповедник ненависти выпил воды. — Скоро легионы вторгнуться на нашу землю во главе с самим антихристом — и тот час, когда нога антихриста станет на американскую землю, придёт Принц Мира Иисус, и прольёт на них гнев! Плоть врагов наших будет гнить заживо! Птицы и звери придут есть её! Ангел Сильный повергнет дьявола и заключит его в бездну на тысячу лет! А Иисус сядет на престол здесь — в Святой Америке, в истинном Израиле, и будет судить народы! Сперва он отделит овец от козлищ — бросит в ад миллиарды: всех неувероваших в Иисуса как в Господа и Спасителя! Потому, мусульмане, иудеи, буддисты, атеисты, язычники и все прочие — уверуйте, покуда не поздно! Может быть у вас остались считанные минуты до этого мига! Человек создан для вечности — вечности в Раю или вечности в аду, и большая часть людей попадёт именно в ад, ибо узок путь в Рай, и широк в ад! Неверующие, вы потом будете реветь слезами и просить Иисуса пощадить вас, но он не пощадит вас, и бросит вас в озеро огня и серы, к дьяволу и к ангелам его, к зверю и антихристу, ибо Господь дал вам множество шансов, которые вы упустили — сейчас шанс последний! И это будет справедливо! Все еретики, мусульмане, почитатели всех ложных культов и религий (а единственная истинная религия — это только христианство), геи, лесбиянки, извращенцы, насильники, убийцы, коммунисты, сатанисты, колдуны, онанисты, — легко мешал эти категории продолжавший Тед, — попадут в геену огненную, они будут вечно корчиться в озере огня и серы, крича: «Иисус есть Господь! Иисус, прости нас!» В невыносимых муках — там будут сам дьявол, антихрист, лжепророк его, все падшие ангелы — ложные боги, чародеи, Карл Маркс, Сталин, Путин, лжепророк-педофил Мухаммед, содомит-лжеучитель Платон, Заратустра, Гитлер, Пол Пот — все убийцы и все злодеи! И все неверующие! Они всё будут молить Бога о прощении! Но Бог их не простит — ибо он рад простить, но не может! Бог будет смотреть на их муки и плакать! Ибо он их любит! А что может быть страшнее для любящего отца, нежели вечные муки родных Чад? Но они сами выбрали ад! Сами! Бог никого туда не отправлял! Вместо того, чтобы принять Христа, умершего за их грехи, они по своей воле отвергли его жертву! Потому грех и смерть поглотили их! В этом нет вины Бога, в этом есть лишь вина этих людей, некоторых из которых мы сейчас казним, как велел нам наш всеблагой и вселюбящий Бог! — Мы должны предпринять всё для истребления дьявольских отродий, чтобы Христос не встретил ни одного из них на нашей земле, — далее говорил Тед своим офицерам, находясь в Капитолии, надёжно защищённом верными войсками. Голографическая карта показывала расположение авианосцев. Тед внимательно осмотрел её… В лучах рассвета самолёты США обрушили ковровые бомбардировки на южнобережные маленькие городки — рыбацкие домики разлетались в щепки. Жители с зеленоватым оттенком кожи и с ужасом в выпученных глазах бежали в прибрежные леса. На пепелища, окружавшие кратеры, выехали бригады доминионалистов с огнемётами, будучи сгруппированы очень плотным составом, они начали расходиться. — Не трогайте их руками, жгите заживо! Распыляйте на атомы! Во имя Бога! — призвал командир. — Во имя Бога! — хором ответили крестоносцы. Они двинулись по лесам и болотам, и когда находили скрывающихся — направляли на них струи огня и смертоносные лучи. От этого вскоре разгорелись пожары. — Всё, пошли дальше! — промолвил командир, осеняя пожар крестным знаменем. — Угарный газ добьёт выживших! — Нам нужна ваша помощь, — заговорил фантомный рыбочеловек — высокий глубоководный, обвешанный жреческими регалиями и увенчанный коралловой короной, предстал перед кругом важных лиц NERV, включая командующую Кацураги, майора Картера и прочих. — Ваши люди нарушили договор и истребляют наших на суше и в море просто так… У нас не хватит сил, чтобы защищаться… Если вы не поможете, мы будем вынуждены из самозащиты прибегнуть к запретным искусствам… У нас не останется иного выбора. — Господин Уил’ор’гр’гас, — японка с трудом выговаривала это имя, — нам известна эта проблема, — отвечала Мисато, — по ряду причин мы не можем сразу унять этих фанатиков. Но мы можем обеспечить вашу защиту локально на местах, — командующая посмотрела на Картера и прочих. — Пока что используйте шогготов, а я начну разрабатывать операцию по вашей защите, — пообещал Рэндольф. — Мы будем верить вам… — промолвил Уил’ор’гр’гас, почтенно склоняя венценосную рыбью голову. — Мне хотелось бы знать подробности, я дерзну их узнать… Как вы будете нас защищать? — Пошлём наших спецов из оккультного отдела, они быстро по-тихому порешат карателей, — пообещал Рэндольф. — Вперёд! Вперёд! — начальник эскадрона смерти гнал своих людей к высокому деревянному забору, лучи мазеров легко прожгли ту преграду. Они провались за него и обрушили потоки пламени на деревянные хибары — кудахтали разбегающиеся куры — скотину и птицу, которую жители не успели эвакуировать, они жгли на месте. Бутылки с коктейлями Молотов летели туда, на что жалко было тратить боезаряды огнемётов и мазеров, они ещё могли пригодиться на борьбу с чудовищами. Дальше по мере продвижения палачей, жители отстреливались из охотничьих карабинов, дробовиков, винтовок и ружей, даже из арбалетов. С оружием встали как обычные сухопутные гибриды, так и преобразившиеся и даже чистокровные особи. Жрец Уил’ор’гр’гас шёл среди них — перед ним сверкал чародейский фиолетовый знак, когда на него пал смертельный луч мазера, то верная магия из времён древнего Кшр’гарга легко отразила эту опасность — луч прожёг самого храмовника в бронежилете. Уил’ор’гр’гас сражал врагов заклятьям — колдовские всполохи расщепляли плоть противников, оставляя падающие дымящиеся кости или сразу обращая в густые кровавые лужи. — Шоггот! Здесь шоггот! — прокричал один из нападавших, давая дёру — названая аморфная тварь выбралась из воды — потоки пламени из дальнобойных огнемётов не смогли её эффективно сжигать, мазеры лишь прожигали чудище насквозь, но не имея значимых внутренних органов, оно не могло вот так сразу от этого умереть: потому шоггот смог быстро настигнуть доминионалистов. Он вырвал им головы и принялся громко жевать плоть и хрустеть костями. — Уходим, они наверняка будут бросать бомбы! — приказал Уил’ор’гр’гас, учтиво опасаясь бомбардировщиков с суши или с авианосцев, напоследок он бросил в отъезжающий автомобиль доминионалистов искрящуюся чародейскую молнию из набалдашника зелёного жезла, исписанного рунами. — На связи «Давид»! У «Саула» проблемы! — передавал по рации командир доминионалистов. Отряд гнал на полной скорости через пустую трассу — неожиданно на пути появился человек. Водитель едва затормозил — солдат тряхнуло. — А ну езжай дальше! — повелел Шут. Второй фургон с бойцами не остановился — и выехал в первый. Третий свернул в сторону, но всё равно задел второго — некоторые из людей доминиона вылетели прямо на трассу. По инерции одна из машин с визгом и страшенным грохотом таки достигла стоящего человека. — Не отвлекай водителя, — съязвил Шут, когда бок фургона врезался в прозрачный псионический шит. — Что тут произошло?! — спустя некоторое время несколько мотоциклистов остановились здесь — бойцы доминиона со знаком на светло-синих повязках выгрузились из колясок и слезли со стальных коней. — Да так, — ответил Шут, буквально возникнув из воздуха перед ними, — авария!.. Кто-то отвлекал водителя… Он взмахнул рукой и буквально разделил напополам ближайшего техасского здоровяка, прежде чем тот успел открыть рот. Остальные взялись нашпиговывать пулями неприятеля — один даже прострелил мазером насквозь. Шут упал на проезжий асфальт, ранее забрызганный кровью потрепавших аварию. — Быстрее, сожгите эту сатаническую мерзость! — потребовал заляпанный кровью боец новой власти, дрожа от страха, этот латинос едва не выронил из рук карабин. — Господи, Джон! — перепугался стоящий над трупом негр с дробовиком. — Вы видели, он убил его одним касанием?! — И тебя убью, черномазый! — Шут мигом вскочил и играючи въехал рукой в щёку чернокожего — и идеально срезал половину головы. Раны его на глазах восстанавливались. Вскоре вопли и выстрелы затихли над пустынной трассой. — Отправленные на уничтожение морских демонов пропали, — докладывал в Капитолии один из командиров, — «Самсон», «Давид», «Саул», «Исаак» и прочие — судя по всему, они были убиты чёрной магией! Это было не удивительно, все операции против CCD всегда совершались Delta Green или Фондом Уилмарта, а позже и NERV, с обязательной защитой Старшими Знаками, однако языческие символы были, понятное дело, здесь не мыслимы — по мнению доминионалистов — силы звёздам также давал сам Сатана. — Прикажете повторить бомбардировки? — предложил офицер за неимением иных продуктивных вариантов. — Нет, не стоит! Нам нужна авиация в других местах! — был вынужден отклонить это Тед. — Сатанисты Севера точно договорились с русскими, наши хакеры перехватили внутренние переговоры мятежников! Скоро русские высадятся для массового нападения, как говорит Иезекииль! Всемогущий Христос сокрушит их за одну секунду, но мы должны показать ему свою отвагу и силу нашей веры! Мы должны бороться всеми силами! Тогда Ангел заключит дьявола в бездну на тысячу лет, а Иисус повергнет антихриста! Самолётам требовалась дозаправка. Оппозиции удалось сбить сразу три бомбардировщика над Нью-Йорком — двое пали жертвой зениток, ещё одного уничтожили прямо в воздушном бою. Сейчас шли особенно активные перестрелки на узлах связи возле Вашингтона — ополченцы и полицейские, оппозиционеры из армии (впрочем — кого тут называть оппозицией, а кого как — не ясно, ибо война шла против легитимной власти, которая сама начисто отвергала всё, что до того обеспечивало ей легитимность) яростно наступали на фанатиков, теократы отбивались столь же свирепо, не жалея себя и рьяно прыгая под пули, лишь бы забрать с собой как можно больше «сатанистов». — Мир разделился на агнцев Бога и козлищ дьявола, — вещал Тед Круз почти всё время, — и слуги сатаны идут против нас в этот страшный час! У нас уже есть доказательства вторжения России! Русскоязычные «гоги и магоги» сражаются в рядах наших врагов с Севера! Вы можете посмотреть видео и показания очевидцев на наших сайтах! — Они намерены уничтожить Юнит, — осведомлял Келли один из сотрудников базы, уличив момент. Все они изобразили, что стали «рождёнными свыше христианами». — Я конечно не американка, но очень люблю эту страну, для меня она — вторая родина, я не могу позволить её гордости — тем более моей Еве — сгинуть так бесславно! — сказала Келли. — Из-за каких-то дегенератов! — Войска анти-доминиона скоро будут здесь, они должны сделать всё ради освобождения Евы, — говорил тот. — И тогда… — Тогда эти шизанутые взорвут нас! — понимала Келли. — Нам нужно самим себя спасать, а не на Иисуса на облачках надеяться! — Это точно… — Тогда я заберусь в эту Еву и разгоню этих христонутых ко всем чертям! Вскоре её опять забрал к себе христианский сержант морской пехоты, возглавляющий большой отряд доминионалистов, оккупировавших базу. Он выпытывал у Келли самые пикантные вопросы личной жизни, требуя покаяния за всё это. Келли старалась опустить многое, ибо знала — если эти фанатики узнают хотя бы половину, то казнят её особо изуверским способом во имя тожества христианской добродетели. Келли Уоллис с детства чуралась ложных добродетелей, вроде девичьей скромность и целомудрия, и какая речь могла идти о нравственных предрассудках при размере груди в 35 дюймов? Речь могла идти лишь о похотениях, достойных удовлетворения. Ещё до встречи с Синдзи эта либертинка купалась в сладострастье и без специальной пояснительной философии. Имя Христа она озвучивала не в молитвах, а разве что в стонах сладострастия, когда часами одновременно отдавалась своему парню и его другу на грешном ложе. И очень наверняка этот негодяй сам желал трахнуть Келли, но сдерживался под занесённой палкой своего мнимого господина и спасителя. Наконец выпал момент действовать — ждать дальше было некуда, из-за скоротечности действий доминионалисты были крайней неосторожны и решительны, они в любой момент могли принять фатальное для всей базы решение. — «Храни любой реальный Бог инженеров и программистов, додумавшихся до такого!» — кралась Келли к Еве-25 через тайных ход, не отмеченный на основном плане. После нападения Тэтан на базу NERV была разработана программа, позволяющая по сути вручную запустить Евангелион и отрезать его системы от управления в штабе, на случай отключения или — того хуже — взятия под контроль всех систем базы какими-нибудь хитрыми Ми-Го. Келли знала все пароли и намеревалась всё сделать быстро. Её сообщник для отвлечения внимания спровоцировал утечку рядя веществ, использовавшихся для хранения Евы. — Сезам, откройся! Перед Келли вытянулась контактная капсула — всё отлично! Она решительно запрыгнула, до ушей донёсся крик — кто-то из боевиков даже пальнул по ней, но — мимо, от прочнейшей оболочки контактной капсулы какие-то жалкие пули отскочили как горошины от стены. — Отлично! Отлично! Капсула погрузилась — жидкость LCL активно залилась, привычно заполнив лёгкие, началась синхронизация. Вплывшие сообщения подтверди отрезанность от внешнего управления. — Наконец-то! Ева-25 обладала формой, идентичной Евам-03 и 04 — такая же сглаженная позади голова с вытянутой и громоздкой передней челюстью, отличалась меха главным образом цветом — в её облике преобладали ярко-зелёный и грязно-чёрный с матово-белым и приглушённо-жёлтыми элементами. Юнит гордо снёс удерживающие его перегородки, они спали, насмерть давя доминионалистов. Набранные из тупых южан, не погибшие от павших креплений, открыли огонь из своих винтовок и автоматов по Еве! — Катитесь в ад! Келли рьяно обрушила руку Евы на тех, кто безуспешно пытался её подстрелить при вылезании — большущая чёрно-зелёная ладонь с жёлтыми элементами оставила лишь красные следы на страшно помятом бронированном полу. Кто-то начал палить в неё из турели — разрывные боеприпасы жалобно засверкали у мощного лица Евы. Келли щёлкнула пальцами — и не оставила следов от огневого блока. Несколько ранее установленных на Еве бомб разорвались в бессилии. Юнит разрушил стену ангара и вышел наружу. Там кружили два многофункциональных вертолёта армии США, вероятно призванные привести свежие силы доминионалистов, также показалось несколько танков из числа охраняющих базу — они были взяты вторженцами: первые выпустили ракеты, жалко хлопнувшие о тяжеленные доспехи, несколько выстрелов попали в бёдра. Келли рывком подняла руку Евы и актировала закреплённые бронебойные пулемёты — компьютер определили мишени: извергаемые пламенными стрелами трассирующие очереди пронзили жалкие вертушки и скосили наземную технику. Затем Келли увидела целую дюжину бегущих захватчиков с характерными повязками и тот час наступила, те даже не успели увидеть, как Ева переместилась! Раз — и всё! — Жалкая тварь! — закричал морпех, появившись в голографическом экране, он держал пистолет у виска её сообщника. — Сдавайся, а не то я убью его! — И это поступок настоящего христианина? — съязвила пилот. — Заткнись! Я пытаюсь спасти ваши души! Плоть для меня не значит ничего! Я рождён свыше, потому спасён! А вы попадёте в ад, если не уверуйте! — Я не сдамся! Вы кучка сдвинутых идиотов, вы такие же, как SEELE! — выпалила Келли. Морпех застрелил сообщника и начал молиться Господу. Келли стоически приняла это — с холодным гневом она сделала рывок рукой, пробила преграду и одним пальцем раздавила негодяя. — Ева-25 вырвалась за пределы базы! Пилот Уоллис угнала её! — доложили в Капитолии. — Немедленно нанести ядерный удар! — не стал церемониться Тед. — Это может быть недостаточным, — вмешался Избицкий, отрешившись от медитаций и встав с места. — Что вы предлагаете, великий Павел? — поклонился ему чуть ли не в ноги Тед, попутно едва не разбив лоб об стол. — Обратиться к мудрости Господней, — высказал бессмертный апостол. — Кайдзю — хтонические демоны, вроде Левиафана и Бегемота, описанные в книге Иова и в книге Даниила, их цель — заставить неопределившихся сделать выбор в пользу единственно истинного Бога. Потому нам возможно использовать это зло против зла сатанинского. Короче говоря, мы должны запустить самолёт с передатчиком. Вы же помните, что Ева-25 специально базировалась неподалёку от захоронения Багана? — Да-да, конечно! А ядерный взрыв как раз приманит его, если не пробьёт Еву! — согласился Тед. — Но что мы потом будем делать с Кайдзю? — с нотками негодования спросил командир, доложивший о побеге Евы-25. — Кайдзю — гнев Божий, ты слышал Павла?! Мы должны их выпустить! — у Тед округлились глаза от этой светлой затеи. Келли быстро бежала по просторной местности, покрытой болотами и непроходимыми лесами, позади оставались грязевые отпечатки, быстро заполнявшиеся водой. Ева перепрыгнула Миссисипи. — «Куда бежать?» — Келли спасла достояние подлинно свободной Америки от уничтожения, но куда теперь? На горизонте появился какой-то мелкий городок, кажется, его ранее захватили доминионалисты. Здесь находился железнодорожный узел, по котором снабжали базу. — «Постою пока здесь!» Келли требовалось подумать, она могла даже бежать за границу — в теории ничего не мешало Еве пройти по дну. Однако это была крайняя мера — куда вернее было встать на сторону противников доминионалистов, уж с Евой то они точно поставят на место этих мракобесов! В городишке суетились доминионалисты. Через некоторое время радар зафиксировал некий летящий объект на огромной высоте — системы классифицировали его как сверхскоростной самолёт класса «Гермес» или нечто ближайшее: такие использовались на службе аэрокосмического полка NERV, в частности. — Неужели они?!. — Келли поразила страшная догадка. — АТ-поле, на полную! Вокруг Юнита сгустился сумрак, раскрываемое искажение пространства разбросало комья земли под ногами — как раз вовремя: небольшая бомба сорвалась с колоссальной высоты. Сверхчувствительный радар определил даже её несмотря на сильнейшее искажение всего и вся, вызванное развёрнутым на полную АТ-полем Евы. Пролетев десятки километров, сброшенная смерть почти достигла земли — и разорвалась! Вспышка затопила всё вокруг сумеречного купола, заключившего в себе Еву-25. Деревья и болота, далёкий пейзаж городка пропали среди всё заполнившего огня. Гриб вырос на километры! — Сука! — выругалась Келли. Вокруг буйствовал разрушительный смерч Армагеддона в десятки мегатонн — к счастью, АТ-поле блокировало любой уровень на трёхмерном уровне, потому Ева ни сколько не пострадала даже оказавшись в эпицентре. Разве что ударная волна выбила твердь из-под ног, и Ева завалилась под крик Келли. — О-ох, сука! Ебать! Келли выдала множество различных ругательств с чистым британским акцентом. — О-оф-ф! Евангелион выбрался из-под тонн дымящейся земли, вокруг всё уподобилось поверхности Ио — ничего не было видно в обычном режиме, благо сканеры Евы ничего не показали, дымка начисто скрыла небо. Келли закинули как в большущую старинную печь для ковки и переплавки. — Хер чё сделали! От городка не осталось и следа — простые люди улетучились вместе с доминионалистами. Келли поначалу не могла нормально вставать — Ева всё время проваливалась. Девушка оценила синхронизацию — та подскочила, и держалась на данном уровне. Келли повела машину — стараясь держаться на грязевой расплавленной каше. Везде проглядывались языки пламени — очень маленькие, словно туманные звездочки вдалеке, такими эти разбросанные всюду костры казались с высоты роста Евы. Келли всё же смогла выпрямить Юнит и зашагать почти стройно — она знала, что возможности Евы зависели от степени синхронизации. Теоретически она могла ступать даже по жидкости — лишь низкая степень связи пилота и Евы способствовала нелепому хождению и повреждениям от обычного физического урона. Её степень оказалась достаточно высокой, чтобы сперва без повреждений отразить ядерный взрыв, а теперь она смогла уверенно пройтись по выжженной земле. — «Спасибо тебе, мама!» — Келли поблагодарила остатки самого близкого в жизни человека, запертые внутри машины, и позволяющие ей связываться с машиной смерти. Её воля двигала большой полумеханической куклой. Она побежала. Серый гриб высоко возвышался над горизонтом — к нему следом подлетал дрон с установленным псионическим передатчиком доктора Девериха на борту, который привёз Избицкий из Исламских стран. Земля разверзлась — неподалёку от Миссисипи из недр вырвалась когтистая лапа. — Внимание, центр! Баган пробудился! — доложил наблюдатель доминионалистов. Их отряд переслали по прямому приказу Избицкого в этот регион, чтобы следить и быть готовыми пробудить спящего демона с помощью ещё одного передатчика. Сейчас они неслись на машине через склон, наблюдая за тем, как обрушиваются под землю густые деревья, и как из-под Северной Америки восстаёт демоническая туша — тонны земли ссыпались с Кайдзю. — Спаси нас Господи! — ужасался другой. Негр сцепился в объятьях с автоматической винтовкой. Они все тряслись и взвывали к Иисусу. — Зачем будить эту тварь, если скоро придёт Иисус?! — пугался ещё кто-то. Красные глаза возгорелись над облаком тьмы — выше сотни метров, он восстал, и длинные трещины раскололи землю. Асфальт впереди провалился и жалкая машинка скатилась в расщелину. Доминионалисты завопили как беспомощные дети. Чернокожий в ужасе начал палить из автомата прямо по Багану. Апокалиптического зверя венчали рога. Он обернулся — заметил грохот ничтожных очередей. И двинулся ближе в этом направлении. — Господи, забери наши души в Рай! Забери! А-а-а! — причитал водитель, вдруг резко машина провалилась ещё ниже и сверху на неё сошёл шквал земли, повалились деревья. Баган прошёл рядом, разбивая твердь в песок — и желающие попасть на небеса, сгинули в противоположном направлении. — Фиксирую мой передатчик! — доложил Деверих Киму в Северной Кореи. — Где?! — Где-то в Северной Америке… Оно не должно достигнуть той степени, чтобы пробудились намеченные нами Кайдзю, нет нужны беспокоиться, — заверил Деверих. — Хорошо… — Ким развернулся к своим изысканным блюдам. — Ёбаные американцы… — MAGI сообщает с «Ока Метатрона»: Кайдзю Баган пробудился! Он движется к Еве со скоростью семи миль в час! — докладывала Майя в командном центре. — Это почти в семидесяти километрах от эпицентра взрыва бомбы! — уточнил Шигеру. — Что прикажете? — спросил Макото. — Надо ещё раз уясниться нашу политику… — Мисато думала с очень недовольным лицом. Она развернулась к Небесным Рыцарям и другим лидерам NERV. — Могу сказать, что Майк Пенс — официальная и легитимная власть, — саркастически выговорил Кадзи. — Они обещали запустить баллистические ракеты по всем странам, включённым в CG-договор, даже по африканским и австралийским, если заподозрят наше участие. — Да, но мы можем их включить… — возмущённо напомнила Мисато. — Мы же договорились выжидать, — сказал Козо. — Пока ситуация не достигнет критической отметки… — А разве эта ситуация не критическая? — возмутилась Мисато, преисполняясь решимости сделать что-то немедленно. — Эти идиоты теперь бросают ядерные бомбы, мы обезвредили их ракеты, но не каждую бомбу… — Командующая поглядела на Рей I и Рэндольфа. — Почему вы не предвидели этого? — Сложно предсказать функционирование многомерных объектов, — взялась за голову Аянами. — Ева-25 достигла приличной синхронизации. Она запускает цепи причин и следствий, влекущих к хаотичному изменению картины будущего. — Если бы будущее можно было бы рассчитать по секундам — было бы не интересно, — сказал Рэндольф. — Только что Белый дом сбросил на Манхеттен «Маргаритку», пол острова залито огнём, — доложил Гендо, занятый обзором всплывающих сообщений. — С чего это они? — спросила Рицуко. — На официальном сайте Белого дома сказано, они пытались убить мэра Нью-Йорка — открытого гея, — ответил Гендо. — Их силы полностью выбили из Манхеттена, потому эти действия не удивительны. — Правда, боюсь, они такими темпами сбросят туда водородную бомбу — что им это стоит? — рассудил Козо. Синдзи сидел весь очень угрюмый и отстранённый. В какой-то момент его взгляд сошёлся с печальным выражением Каору. Пока они оба молчали. — Я не понимаю! Я думала, откуда взялись SEELE, я думала, их науськали CCD, но эти!.. — Мисато более не могла сдерживать эмоции. Гендо повелел MAGI вывести изображение полыхающего Манхеттена. — Наверное людям не нужны CCD, чтобы сходить с ума, — сказал Козо. — Один из самых страшных врагов человека — он сам. — И это же их родная страна! — поразился Макото. — Как так можно? — морщилась Майя. — Они же люди, а не чудовища! — Это всё догматические идеологии, они во всём виноваты, — стал объяснять Кадзи. — Они подчиняют человека, вернее сам человек вручает себя во власть самозваных оракулов и бредовых идей. Любое догматическое учение — не обязательно религия с открытым культом трансцендентного бога — оно строится вокруг веры в абсолют, которым меряется смысл и ценность людской жизни. Любое такое учение содержит в себе собственно — догму — абсолютную истину, которая принимается на веру или же выводится с кошмарными погрешностями в элементарной логики. И кажется её последователям имеющей высший приоритет. Это как сверхценная идея. Пол Пот в Кампучии и средневековые крестоносцы, наши с вами SEELE или Аум Синрикё — они все действуют на догмах: бог, прогресс — один чёрт. — Не могу не согласиться с вашим мужем, — добавил Гендо, — я прекрасно понимаю, откуда эти люди берут энергию. И что самое главное — они не остановятся ни перед чем. Потому ни что так не ломает мораль, как эсхатология — преддверие конца света, к чему охранять старый мир, если он рухнет? Потому они не думают о будущем в этом свете, по сути это те же SEELE — но куда более смехотворные. — Я знаю, похоже, людям это по природе свойственно… — сделала печальный вывод Мисато. — А ты как думала? — продолжал Кадзи. — Людям органически свойственно убийство живого и насилие над живым как один из способов личного самоутверждения — на то человек относится ко всеядным и высоко агрессивным приматам; людям органически свойственно отведение души — страхов, унижения, дискомфорта — любого стресса — посредством зла другим живым существам; людям, как приматам стайным, органически свойственно хотеть видеть своё общество, своё государство, свою религию, свою церковь «хорошими», если лично им вся эта команда не наступила на хвост явным для них же самих образом, и особенно — если лично им это государство или церковь или религии сделали что-то хорошее. — В стародавние времена аристократы верили, что таких людей меньше в избранных кругах, — развивал мысль Рэндольф. — Потому я всегда был противником демократии. Мы с вами — рефлексирующие интеллигенты — куда лучше держим в руках власть. Я ощущаю — вы ведь хотите что-то сделать? — Сделать-то чего, учитель? — обратился Синдзи с повышенным тоном. — Я могу вмешаться в бой Евы и Кайдзю, и сделать это так, что они не смогут даже заметить меня, — предложил Каору, — без использования божественных способностей. — Это если состоится бой, но лучше тебе сейчас приготовиться, — одобрила Мисато. — Скорость Багана стремительно возрастает! Он уже движется со скоростью одну милю в минуту — кажется он перешёл в полёт на низкой высоте, и судя по всему — его цель: Ева! — доложила Шигеру. — Синдзи, ты во многом заварил эту кашу с фанатиками, — заговорила Юй. — Я думаю, будет справедливо, если ты возьмёшь всю ответственность на себя и будешь действовать… Синдзи вслушался в сказанное. Ему одному — решить судьбы сотен миллионов?! — Да запросто! — Синдзи встал с места. — Я об одном тебя прошу, чтобы ты не сделал — не надо каяться и извиняться. Мне не понравилось только то, что ты просил прощения у Китаками, — продолжала Юй. — Всё верно, мама! Я не буду скрываться! Ведь эти фанатики меня считают антихристом, я должен к ним выйти лично! — Синдзи воспрянул в полной решимости. — Хватит — я больше не ребёнок! Я уже дрался во вселенских битвах! Я выйду и поговорю с ними… — Признаться… я сама в нерешительности. И думаю ни один человек на Земле не может быть уверен в дальнейшем, — высказала Мисато. — Если ты там появишься, как пить дать, нам придётся обезвредить ракеты, — сказал Рэндольф. — Так нажмите эту кнопку — зря её сделали? Но мама права — это моя вина! Я должен разварить эту кашу! — Синдзи создал Серебряный Нож. — Но что именно ты будешь делать? — спросил Кадзи. — На месте придумаю! Я — Небесный Рыцарь, я предпочитаю по ситуации действовать! *** — Кайдзю! — Келли зафиксировала приближение объекта с характерным сигналом АТ-поля. — «А ну точно, этот филиал строился близко к берлоге Кайдзю Багана! Его разбудил ядерный бабах!» Она потом ещё вспомнила, как ей говорили недавно, что NERV нашли выживших Старцев — Джея и Кея — одного достали изо льда, другого — оживили магией, и те рассказали о том, что Баган — один из сильнейших Кайдзю, сильнее обычного Годзиллы и уступает только Королю Гидоре и Космическому Годзилле, против которых обычные Евы практически бессильны. — «Вот чёрт!» — Келли решила развернуть Еву назад. В панике она бросилась бежать. — «Надо уйти подальше, у меня нет никакого нормального оружия! Может этого Кайдзю придёт к месту сгущения радиации и будет её поглощать, к чему ему я?!» Баган, как показывало его перемещение на радаре, постоянно ускорялся и меня траекторию, согласно движению вслед за Евой. При этом приборы зафиксировали увеличение распространения вражеского АТ-поля, которое создавало мерный сдвиг в пространстве, предназначенный для ловли радиоактивной энергии, и, соответственно, резкое понижение уровня радиации. — «По крайней мере оно спасёт экологию!» — подумала Келли. — «Интересно, а не сбросят ли на меня эти христанутые ещё мегатонн девять? Если Баган ослабит моё АТ-поле, это будет совсем хуёво — меня тогда точно смогут убить этой хлопушкой!» Келли оставалось бежать — она достигла уже границ поражённой области, здесь виднелась полыхающая трава, среди вездесущего огня и дыма вперемешку со сваленными деревьями наблюдались рухнувшие здания — похоже, тут также пострадало население. Ранее Келли вспомнила, что этот населённый пункт южнее от предыдущего также был занят большим континентом доминионалистов. Ева перепрыгнула ранее отброшенный взрывом оплавленный легковой автомобиль. Кое-где угадывались останки вертолётов — именно с их помощью этой земли достигли вояки доминионалистов. Келли пыталась бежать быстрее, но, похоже, ей ещё не удалось достигнуть скорости звука — синхронизация не позволяла. Она знала, что пилоты Ев с высокой синхронизацией могли запросто достигать скорости боя, полёта и реакции, близкой к четырёхзначным числам Маха, и выше — вплоть до релятивистской и околосветовой скорости движения, боя и реакции, не выбрасывая при этом в окружающую среди никакой значимой энергии (Рэндольф Картер также утверждал — скорость света не предел, уточняя, впрочем, что обычная материя, из которой всё же состоит тело Евы, не способна достичь сама по себе бесконечной скорости, но это можно сделать в божественной форме, в которую Ева также может перейти). — «Вот бы мне как Флэшу!» В этот момент Баган совершил резкое ускорение — и обогнал Еву на рывке в добрые двузначные числа Маха, с такой силищей Кайдзю врезался в поверхность на километра три впереди и сам сподобился новому атомному взрыву, только словно бы подземному — ударная волна подняла в воздух сотни тонн земли, от этого сотрясения Ева-25 споткнулась и рухнула лицом вниз. — Сука! — Келли разом встала, земля слетела с неё, в режиме специального видения сквозь дым и пыль, которые буквально затянули всё — кроме зыбкой фигуры Кайдзю, она секунду спустя увидела яркую белую вспышку — спиральный луч голубых оттенков рассёк густую мглу, янтарный щит АТ-поля возник перед глазами, сдерживая на себе прямое попадание. — «Атакует!» Келли резко перекувыркнулась — тело киборга повиновалось, покрутилось в воздухе и снова врезалось в землю. Многогранный барьер пропал — Келли его больше не видела. В напряжении она снова вскинула Еву, раскидывая землю. Атомное дыхание Кайдзю прошло по истерзанной тверди за тем местом, где недавно находилась Ева — сейчас оно погасло, оставив выжженную траншею чистого пламени глубиною в сотни метров! — Блядь! Келли посмотрела в сторону Багана — с полыхающими глазами и пастью, с рогами — не меньше трёх — он двигался как настоящий дьявол, как сатана! — Чёрт возьми! Келли подумала даже, что умерла и угодила в ад за свои любодеяния и восстание против консервативной морали! Неужели христиане были правы и ей нет спасения? — «Взять себя в руки!» Келли настроила систему сканирования — силуэт Багана предстал очень чётко, программа высчитала рост чудовища — этот верзила превосходил Еву и возвышался на добрых сто пятьдесят метров; выглядел он так: высокое, широкое и громоздкое туловище, похожее на Годзиллу, позади снабжённое очень толстым хвостом, который вскоре утончался и заканчивался чем-то вроде длинной кисточки или торчащего плавника. Руки на фоне туловища выглядели по форме более человечески и куда меньшими по пропорциям, однако же не маленькими — средними, можно сказать. Ноги с толстенными и мощными бёдрами продолжались более тонкими голенями и заканчивались мощными уродливыми и бесформенными стопами, кажется, с тремя пальцами. На руках и на ногах они выглядели толстыми и завершались, как и полагается, когтями. Далее этого настоящего Аббадона-уничтожителя за спиною венчало нечто вроде крыльев — какие-то непонятные выросты выходили из громоздкой шеи, которую завершала самая настоящая вытянутая драконья морда, чуть сужающаяся, эту тварь из галлюцинаций Даниила венчал длинный и, кажется, очень гладкий рог на конце носа или чуть выше. В дополнении к ним от боков назад и вверх изгибались рога — по два с каждой стороны за краями пасти, ниже краёв вниз торчали шипы-выросты — по три и больше с каждой стороны разного размера. Кайдзю снова дыхнул коротким лучом — Келли резким движением увела Еву, но даже если бы она того не сделала, Баган всё равно бы промахнулся — в месте попадания в воздух взлетели густейший сноп белых искр, с клубами чисто-чёрного дыма и комьями земли. Серебряные разряды сверкнули на руках Кайдзю и он хлопком запустил в Еву пару быстро летящих снарядов — Келли вытянула руки и развернула барьер, поначалу он был единым, но потом разделился на два меньших, обороняя её сообразно каждому снаряду — это были какие-то полыхающие изнутри кристаллы с торчащими остриями. Кажется, они специально продавливали АТ-поле. — «Всё равно надо его атаковать! Быстро убить, может он ещё не так силён сразу после пробуждения!» Келли решила обернуть АТ-полем пущенные в неё снаряды — решив, что это нечто вроде гранат или ракет, потому их можно взорвать о самого Багана. Захватив их — снаряды давили на щиты, создаваемые перед раскрытыми ладонями Евы, и перемещались сообразно тому, как пилот направляла руки киборга, — Келли подпрыгнула, ноги, слава богу, тоже отлично слушались — Юнит оказался на высоте двух километров и, как показалось Келли, она замерла. Не труднее, чем во время тренировок на полигоне. Баган зло приподнял голову с торчащим рогом и, казалось, проследил взглядом её полёт. Он выпустил из выступов за шеей несколько аналогичных звёздочек — часть из них резкими росчерками пролетела мимо, Ева опустилась перед Баганом и бросила ударом о голову два ранее пойманных снаряда. Они хлопнули — но как-то слабо, похоже, за миллионы лет выдохлись. Зато Келли разглядела Кайдзю, ясно увидела бронзовый оттенок его рогов, словно как у языческого идола, красные глаза с большими надбровными дугами, но самым страшным тут оказалось отсутствие кожи — голые и красные мышечные волокна покрывали этого Кайдзю там, где на нём не были нарощены подобия наружных костяных доспехов. Такой прыжок оказался ошибкой, так как Баган смог рукой пробить АТ-поле, вблизи от него щит дестабилизировался — распался на множество мерцающих «ошмётков», плавающих в воздухе и искажающих свет. Рука Кайдзю вцепилась прямо в горло — Келли ощутила удушение и пустила в ход всё вторичное вооружение, коим был оснащён её доспех — это, однако, не оказало никакого эффекта, разрывные выбрасывающиеся шипы и свёрла без толку разлетелись обломками в дыму и искрах опали вниз. Баган раскрыл пасть с костяной бородкой внизу, Келли попробовала схватить его рукой за рог и надавить, чтобы демон захлопнул пасть. Второй рукой Кайдзю взялся за вторую же руку Евы. Сам Юнит повис над землёй, удерживаемый одной рукой противника. — Сука! Келли в ужасе заметила врывающиеся белые и голубые языки пламени из глубокой утробы. — Закройся ты! Она напрягла все силы, рог Кайдзю запылал, пропуская разряды, тем самым обжигая руку Евы. Невзирая на страшную боль в плотно стиснутой руке, Келли всё же смогла заставить монстра захлопнуть пасть. Потом он немного ослабил хватку в горле, и она вырвалась, от места ранения отлетело немного измятого металла и брызнула струйка крови. Вторая рука её осталась в хватке Кайдзю — он держал её пальцами за запястье. Келли залупила вражине в харю, стараясь обернуть крепко сжатый кулак АТ-полем. Ещё — и ещё! Мало толку — Кайдзю только чуть порыкивал. Тогда она бросилась как бы убегать, таща противника за собой. Баган, похоже, испытывал какие-то проблемы с атомным дыханием — вместо полноценного луча выдыхая — или скорее как бы «кашляя» — дымом и белыми снопами искр. — Ебать! Приставучий хуй! Келли ударила свободным кулаком по кисти Кайдзю, от наконец выпустил её, опять же, отодрав что-то с руки. Тогда перед Келли появилось два пути — бить его АТ-полем, которое она не могла стабилизировать — или продолжить обычный рукопашный бой. Временем раздумывать и взвешивать девушка не располагала, потому, как любительница регби, решила применить старый добрый мордобой. — Пидор гнойный! Пинок пришёлся Кайдзю в бок, он попробовал поймать Еву за ногу, но не смог — руками скользнул по воздуху, ради этого Баган даже наклонился. — «Перевернуть!» — Келли подскочила ему к боку и со всей силы толкнула. В этот момент она также разглядела, что выступы на спине не были крыльями. Кайдзю действительно перевернулся, но успел схватить Еву рукой и вместе они повалились — Келли упала прямо на него. Баган раскрыл пасть и выпустил реактивный поток белого пламени — на его тяге они сорвались с места и протащились ещё десять километров в местность, уже менее пострадавшую от бомбардировки, они буквально счистили присыпанный пылью и пеплом лес, где полыхали огни, плюхнулись в какой-то водоём и заставили его активно испаряться. Небо в противоположной стороне горизонта здесь уже выглядело почище. Похоже, поняла Келли, подобно Годзилле, Баган располагал атомным дыханием в виде боевого дальнобойного выжигающего луча и в виде реактивного сопла для полётов — сейчас он из-за спячки или из-за поглощения радиации или из-за чего-то ещё не смог управиться в этих функциях. Келли схватила его рукою за боковой правый рог и постаралась оторвать. Когда не удалось — и Кайдзю уткнулся мордой куда-то туда, где был берег водоёма, она попробовала выдавить ему глаз. Кайдзю сильно забил хвостом, пытаясь оттолкнуть им Еву, потом он начал переворачиваться, обращая грунт на дне и воду в единую кипящую грязь. Рядом перемешались обломки деревьев. Наконец Баган выстрелил лучом — но не в Еву, а в многострадальную землю, он стол глубоко прожёг грунт, что оба противника провалились в горящее пекло с выбрасываемыми из него и прямо распадающимися в полёте большими комьями. Келли истошно закричала среди струй пара и расплавленной породы… *** Тед Круз был вынужден отвлечься от наблюдения за боем Евы-25 и Багана — у него было запланировано выступление перед тысячей сторонников, собравшихся в Вашингтоне. Мысли хаотично крутились в голове, с одной стороны он посчитал события с Евой-25 знамением самого скорого конца света, ибо сверхценники, бредящие проведением Абсолюта, любили везде искать его знаки, с другой — вести речь он решил не об этом, помня, что «никто не знает часа сего». Потому лидер праворадикалов прочитал на парадной площадке Капитолия речь на тему того, сколь ужасен грех произношения женщиной имени Иисуса во время полового акта — и что это одна из немногих вещей во Вселенной, которая, оказывается, хуже анального секса — разумеется, будучи белым цисгендерным мужчиной и сторонником христианских патриархальных ценностей — ему и в голову не пришло сказать, как ужасен такой же грех, когда его совершает мужчина. Теда окружала верная охрана и верные министры — далее они вознамерились провести церковную службу. Перед ними стояло больше полтысячи бойцов, держащих оружие и готовых отправиться на фронт — вести бои в узловых точках на подступах к Вашингтону. Надо было им ещё что-то сказать: — Скоро Россия нападёт на нас со всеми своими силами, но Господь напустит на них чуму, разлагающую плоть заживо… — у Теда уже болело горло, произносить всё это. Среди плотной толпы к нему не спеша направлялся мусульманин-смертник, намереваясь взорвать бомбу как только Тед и Майкл окажутся максимально близко. На крыше двое агентов Delta Green устанавливали автоматическую нейтронную пушку, которая выжгла бы всех на площадке при нажатии кнопки на пульте — когда они оказались бы в безопасности. — Звери и птицы будут рвать останки всех неверных, убитых в великий День Господень! Сатана будет повержен в бездну на тысячу лет… На последнем слове позади него, между ним и Майком Пенсом блеснула линия разреза бытия — из растянувшихся складок действительности вышел Синдзи Нагиса в парадной униформе NERV. Все узрели дьявола. — Ик-икари Синдзи! — отшатнулся сам Тед. Кто-то выстрелил в юношу, но пули отскочили от чародейских оберегов. — Не пытайтесь его убить! Это под силу лишь Христу! — остановил охрану Тед, направившую стволы на незваного гостя. — Лишь Царь Царей сможет сразить антихриста, дьявола и лжепророка! А пока ему дарована власть победить святых! — Не Икари, а Нагиса — я взял себе фамилию мужа! — телепатически ответил Синдзи с большой гордостью. — Мужа?! Ах, ты грязный дьявол! Вот и конец, браться и сёстры во Христе! — весь поглощаемый эмоциями, Тед обратился к тысячам — многие физически присутствовали здесь и многие смотрели трансляцию, как верные, так и несогласные. — Антихрист здесь, на Земле Истинного Израиля! Сейчас появится наш Спаситель! — возвестил Тед. — Давай, — плюнул он в антихриста, — делай что хочешь с нашей плотью, покуда Господь попускает тебе подобное в последнее минуты! Теду шепнул помощник — ракеты запущены! Это точно конец! А дальше либо Царствие Небесное, либо небытие, но, как доказывал Паскаль, уверовавший в Бога ничего не теряет. Потому они всё сделали верно, думал Тед. — Дегенераты, — обратился Синдзи ко всем с помощью телепатии, электронные устройства это не передавали, ментальные способности распространились лишь на собравшихся здесь, и они похватались за головы от звучащих слов, — вы сами хуже любых демонов! — взялся обличать их Синдзи. — Вы меня настолько достали, что сейчас я лично соединю вас с Верхом! Вы будете говорить с Богом Вселенной! Йа-йа, Йог-Сотот! Синдзи вознес руку, сжимавшую рукоять Ножа, и совершил поворот Серебряного Ключа! Небеса отверзлись! Громоздкие сферы снизошли на Синдзи Нагису — на чародея и пророка! Запахло озоном, ионный свет залил окрестности, причудливо искажая тени. Аура космического ужаса сковала всех глядящих — агенты Delta Green замерли на крыше со своей пушкой, мусульманин с бомбой остановился среди плотных рядов доминионалистов, он один не поднял оружие против антихриста. Стволы так и замерли. — Он отворил Малые Врата! — встревожилась Рей I, в духе наблюдая за происходящим с Синдзи. — Прямо как Ричард Биллингтон и Квамис, если верить отчёту Сенеке Лафама и Уинфилда Филлипса [12]. Гм… Если Малые — ничего страшного, — рассуждал Рэндольф. — Для мира, не для Синдзи. С другой стороны — пусть мальчишка потренируется в запретных искусствах на тех, на ком не жалко… Отчасти подобные жабьей икре, россыпь пузырей окружила Синдзи, чьи стопы оторвались от земли и зависли опущенными носками вниз. Волосы, заплетённые в хвостик, чуть растрепались. На лбу и кистях появились красные линии, отображающие части Древа Жизни. Глаза закатились, при этом веки были широко раскрыты, производя впечатление отсутствия зрачков. Сферы пропитали его, пройдя сквозь кожу и униформу, выше зависли более крупные беспорядочно намешанные шары, немного искажённые. Один из них прорвался, выпустив чёрную эктоплазму — из неё возникли щупальца — и втянулись в ближайшие мелкие шарики, в которых сверкнули бесчисленные звёзды. Спиральные галактики отразились на поверхности наиболее крупных сфероидов. — Я Йог-Сотот — Бесконечное Бытие, Бог Вселенной и сама Вселенная! Одно во Всём и Всё в Одном, Единое! Само Небо — моё лицо, звёзды — мои глаза, миры — мои мысли! — заговорил Синдзи, а вернее пребывающая в нём Высшая Сущность, используя его голосовые связки. Речь эту каждый слышал отчётливо и без боли, как бы на своём языке, и техника воспроизводила её — и все слышали её отчётливо, кто наблюдал в прямом эфире. Сеть Интернет распространила это на миллиардную аудиторию. При этом, как потом показало воспроизведение, Синдзи говорил на японском. Лишь один человек смог по своей воли двигаться при звучании этого голоса — сам Избицкий, он же апостол Павел. Он вышел из Капитолия как только увидел в отблеске ближайшего будущего того мусульманина с бомбой и тех агентов Delta Green с нейтронной турелью, однако сейчас появился кое-кто более важный. — Отлично! — Избицкий этого и ждал. Он теперь сам двинулся за Ционом Бен-Иегудой, решив, что экс-раввин тоже должен здесь присутствовать. — Я охватываю собой весь универсум, превосходящий любые ваши расчёты. Я Абсолют… Был бы, если бы не Азатот! Он — то, в чём я пребываю! Его слепое безумие лежит в основе Всего, как Одно во Всём и Всё в Одном, я знаю это! Нагиса Синдзи не лгал вам, он говорил чистую правду! Вы не вняли истинному пророку! — Л-ложь! Ложь! — заговорил Тед, вздумав спорить с самим Бесконечным Бытием. — Это не правда! — он обернулся к Майклу, замершему с выражением шока, потом ко всем своим последователями. — Не верьте! Это искушение дьявола! Последнее! Но слова противоречили истине, каждый — от мусульманина с бомбой и до Циона Бен-Иегуды, бывшего раввина, нашедшего доказательства того, что Каору Нагиса был истинным мессией, обещанным евреям, все они каким-то образом знали — это сейчас звучала чистая истина. Абсолютная истина — прорыв в сознание Абсолютного Начала, потому не нуждающаяся в доказательствах, ибо верна без них. Можно спорить со священным текстом, но нельзя спорить с Откровением, которое приходит внеопытным путём. Нельзя ни понять, ни представить тому, кто не слышал, силы этого голоса! Тед лгал, когда говорил, что его обманывают — лгал из нежелания принимать истину! Лгал самому себе! — Азатот — безграничный Султан демонов — истинно бесконечный ядерный хаос — истинный Великий Творец Слепого Невежества! — далее вещал Йог-Сотот. — И ему плевать на вас! Вы, люди, раса идолопоклонников, вы воздвигли себе богов по своему образу и подобию, приписав им мстительность, жажду поклонения, гнев и тщеславие, всё то, что неприемлемо для достойных из вас — как Рэндольф Картер и Синдзи Нагиса! Ваши истуканы не обладают никаким содержанием, кроме вашей низменной мелочности, вы подобны червям, населяющим труп мира, и тем вы поганее, чем более славно думаете о себе и о своих ценностях, которые вы воздвигли по своему идолопоклонскому духу. — Это не правда!.. Это ложь!.. Человек — центр творения, мир создан Богом для нас! Наши ценности объективны! Добро и зло объективны! Вся Вселенная существует для нас! — говорил Тед, изрекая эту ложь из последних сил, лишь бы только не слушать Абсолютную Истину Вселенной! И в этот момент раздался презрительный смех. Он зазвучал на окрестности и доносился одновременно словно бы из ушей каждого. Потом Йог-Сотот замолчал и после краткой паузы сказал: — Даже сына моего — Иисуса — вы уподобили себе! И тогда началась настоящая паника — люди палили в воздух и по сферам, дабы заглушить неугодную им правду, кричали проклятья и умоляли того бога, в которого они ещё верили, спасти их от этой напасти. *** Баган и Ева-25 падали в прожигаемые недра земли первые секунды, затем Кайдзю смог ударить противника хвостом — и Юнит высоко вылетел из только что разверзшейся бездны. Келли упала на спину, врезавшись со страшной силой. Баган рывком восстала из-за края пропасти на месте того несчастного водоёма и изверг атомный луч. Он ударил в АТ-поле, Келли, стремясь уйти, подпрыгнула и приземлилась за спину чудовища. Кайдзю резко развернулся, проводя дыханием по горизонту и обращая в полыхающий ад всё, что видели глаза. Ева дымилась и доспехи её уже оплавились. Луч стрельнул далёко за киборга и попал прямо в небольшую возвышенность, и полностью поднял её в небо в виде пыли. Потом он иссяк. — Ебать! Иисусе! Умри-умри! — Келли кинулась в состоянии исступления, отдавая себе отчёт, что это, скорее всего, конец! Кайдзю надо или убить, или он её точно изведёт! Она с тарана столкнула Багана в пропасть, которую он ранее образовал попаданием луча. Кайдзю отлетел туда и рухнул на сотни метров в жидкую породу. И рывком восстал — оттолкнулся ногами, подпрыгнул на полкилометра. Келли опешила — она только едва-едва успела отвести Юнит — приземляющейся Кайдзю вдарил ногами прямо рядом и буквально вышиб землю из-под Евы — и следом ударил хвостом — Келли с воплем отлетела на километры, теряя мелкие фрагменты брони. Оплавленная и дымящаяся Ева резко встала, как только её перестало нести по инерции, потоки крови излились из полученных ран. Келли развернулась и в ужасе увидела, Баган раскрыл пасть — сейчас будет прямое попадание. Луч прошёл — и вонзился в очередную возвышенность, прожёг её, распылил до основания и оставил потом ещё пылающую траншею на сотни километров, он попал в Миссисипи и испарил воду, в воздух поднялась скрывающая стена раскалённого пара. Но Ева там не погибла. Кайдзю с гневным рыком развернулся туда, где она теперь появилась. В двух километрах среди огня и расплавленного грунта равно стояла светлая Ева — и держала на руках свою копию с иной расцветкой. — А?! — сама Келли не успела сообразить. Раз — и она на другом месте! Рядом была Ева-04 — так её определил компьютер. Она выходила на связь. Келли мигом нажала на кнопку. — Привет, — на появившемся экране показался Каору Нагиса — Пятое Дитя, очень милый парень-альбинос. Он выглядел очень спокойно: — Ты в порядке? — Осторожно! — Келли увидела, Баган снова собирает дыхание. В этот момент они переместились ближе к противнику, вернее, к месту, где он возвышался секунд назад — сейчас, когда Келли опомнилась, Кайдзю уже летел в пропасть, куда его, похоже, столкнула Ева-04. — Постой тут… — Каору опустил Еву Келли… Несмотря на стену пара, испарившегося из Миссисипи, дрон всё равно фиксировал бой: — Ещё один Юнит! — обнаружил оператор в командном центре. — Какой именно? — спросил офицер. — Донесение от «Араона», — оператор разумел тех своих подчинённых, которые находились на базе в Северной Америке, откуда сбежала Ева-25, — судя по данным от Юнита, это Ева-04! — NERV! — командир покрылся потом. — Нам приказано немедленно запустить все доступные ракеты! — Э… — офицер колебался несколько секунд. — Во имя Иисуса! Настоящий христианин должен быть мужественным в такой час! — решился он — да и ткнул по красной кнопке. Баган снова оттолкнулся ногами и устремился к выходу из пропасти. — «Несносные Лилим…» — экстрасенсорно уловил Табрис. Тогда, быстрее чем хотя бы одна ракета пролетела хотя бы пару метров, он обнажил изысканный меч и нанёс шесть ударов — два по рукам Багана, два по ногам и один по хвосту, и последний по рогу. Меч вошёл ему в разинутую пасть и сковал янтарной коркой, оставшись в нём — Кайдзю снова устремился в пропасть, а Ева-04 исчезла. — Что за?!. — у Келли заболели глаза. — Ракеты запущены! — доложил Шигеру. — Уничтожьте их, — приказала Мисато. — Ес… — Шигеру направил палец к кнопке. — Они пропали! — Вы не успели нажать, — открыла глаза Рей I, — он их поймал. Все посмотрели на неё. *** — Нет! Нет! И подавно нет! Не может так быть, что Иисус — твой сын! — кричал Тед, он активно размахивал руками на сгустившиеся сферы Йог-Сотота. — Человек — образ и подобие Божье! Всё — Божий план! Бог — Абсолютное Благо, бесконечная Любовь! Наша жизнь имеет высший смысл, трансцендентный! Человек уготован для вечности — он либо проведёт вечность в Раю, либо в аду! — Ты прекрасно знаешь, что слышишь истину, и противоречишь мне, — говорил в ответ Йог-Сотот, — лишь потому, что она вам неприятна. Но ты не сомневаешься, что слова мои верны. Это было так — чувство абсолютной правдивости изречённого владело всеми. — Глупец, если раньше ты мог лгать себе, и обманывать себя, то сейчас не сможешь. Вы — пухлые черви, с которыми резвился Ньярлатхотеп — хаоса вечное дитя, прямое порождение Азатота, и для ничего большего многие из вас непригодны. Лишь немногие избранные люди — Рэндольф Картер и Синдзи Нагиса — смогли возвыситься над вами, для них неприемлемо то, что присущно вам, ограниченным и трёхмерным ничтожествам. По ходу этого говорения на площадке перед Капитолием явился Каору Нагиса в обнимку с Келли Уоллис — тёмно-синий и ярко бело-розовый комбинезоны отлично облегали их фигуры, идеально обтягивая задницы. — Что?! Ты?! — испугался Тед. — Ещё один дьявол! — Я победил Багана и снова сковал его в бездне, а потом поймал каждую из 114 баллистических ракет, пущенных вами, — с улыбкой заявил Табрис, — надеюсь мне потом пояснят, куда положить?! — «Господи, он такой крутой! Плевать, что у меня есть парень! Бог, если ты есть, сделай так, чтобы Каору Нагиса оказался свингером, как я, и не 100%-ным геем!» — взмолилась растаявшая рядом с ним Келли. — Я уж опасался, вы не появитесь! — к ним подошёл Избицкий, ведя за руку испуганного Циона Бен-Иегуду. — Значит, вы последний адепт SEELE, — обратился к нему Каору, выпуская Келли из рук. — А вы, — японец заметил бывшего раввина, — выступили по телевизору? — Я подкинул Циону нужные тексты… — пояснил Избицкий. Синдзи развернулся к ним, парень окончательно пришёл в себя в присутствии любимого Каору, и опустился к нему. — Зачем?! Вы ведёте войну покуда жив последний солдат?! Прямо как великий патриот Онода-сан?! [13]— Синдзи гневно посмотрел на Избицкого, полупрозрачные щупальца Йог-Сотота медленно шевелились вокруг юного пророка, словно бы в такт кружившим сферам, каждая из которых содержала в себе целую Вселенную. — Разве не ясно вам, что вера ваша была чушью?! Вы просто хотели исполнить свои желания! И выдавали их за волю Абсолюта! В то время как Йог-Сототу плевать на то, будет ли исполнена комплементация человечества или нет! — последнее предложение Синдзи озвучил Гласом Божьим, дабы никто не усомнился в верности сказанного. — Когда Иисус был распят, — продолжал Синдзи тем же Гласом, — он увидел правду в духе, но решил следовать тому, во что верил до того. Ньярлатхотеп, как он когда-то брал Иисуса на гору и искушал меркантильными благами, показал моей матери то, что видел Иисус в духе, до того, как он воскрес и откинул двуногий облик, более уподобившись отцу своему небесному! И тогда вы сочли её еретичкой, хотя она знала правду! Азатот выше Йог-Сотота! Вы — лжепророк! — Да! — яростно признал Избицкий. — Я посвятил в течение 2000 лет свою жизнь служению вышей цели как сверхидее, мы отрекались от всего земного ради возвышенного, но лишь потому, что считали наши ценности объективными! И императивными! Мы подумали, ты нас предал, Мессия, — апостол обратился к Каору, — но ты узнал правду, а мы верили в ложь и боролись за ложь! Эмоции настолько притупились в течение столь долгого служения, что прорывались приглушёнными всхлипами — обычный человек на месте Избицкого бы расплакался. — Я любил Иисуса. Прямо как ты своего мужа… — сделал каминг-аут последний адепт SEELE. — Чего?! Ах, вы подонок! Своей внутренней гомофобией вы отравили столько жизней! — разозлился Синдзи, ибо это было личным. — Почему бы вам тогда не присоединиться было к николаитам, которые, как я слышал, именно из стремления к духовной чистоте отвергали женщин в пользу мужских задниц?! [14] Апостол проигнорировал откровенную провокацию. — Да, Избицкий-сан, полагаю Иисус-сан любил Марию Магдалину? — продолжил мысль Каору, кивнув на Циона, скромно стоящего среди пророков и лжепророков, мессий, богов и ангелов. — Именно! Потому я всячески осуждал подобное! — признался Избицкий. — Погодите, но вы назвались апостолом Павлом, если вы правда тот самый Павел, то… разве вы видели Иисуса до воскресенья? — задался вопросом Цион. — Я слышал, после воскрешения… в Иисуса сложно было влюбиться… так. — Он указал взглядом на Каору и Синдзи. — Я знал его ещё как человека. Я изначально был известен как Иуда Искариот, Иуда — сын Симона, — сделал двойной каминг-аут Избицкий. — Ха-ха! Слышали?! Вы поверили гею Иуде! — Синдзи сделал выпад в адрес Теда и Майкла, ещё больше поражающихся услышанному. Библейская «Санта-Барбара» продолжалась: — Ради Иисуса я пошёл на то, о чём он меня попросил, — продолжал Иуда, он же Саул, он же Павел, он же Избицкий. — Разумеется я стал предателем в глазах толпы, на мнение которой мне было наплевать, потому мне пришлось первее прочих взять чужую личность — я сперва заменил собой того идиота-фарисея Саула из Тарса, которого потом весь мир узнал как апостола Павла. Вернее меня. — И вы сфальсифицировали свои смерти, чтобы…чтобы тайно править человечеством? — спросил Цион. — Да, мы «сфальсифицировали» свои истории, вернее нам не нужно было это делать — просто пустить слухи, потом за нас себя выдавали другие люди — просто сумасшедшие — или нас путали с другими обычными проповедниками, которые становились жертвами римлян. В те времена, когда не было ни камер, ни Интернета — это шло само собой. Власть над миром не была для нас целью — мы презирали тех халдейских магов — Каспара, Бальтазара, Мельхиора, Симона Волхва — мы истребили их, — рассказывал Иуда. — Очень в духе Ньярлатхотепа! Сперва он пообещал халдейским магам власть над миром, если они будут ему поклоняться, а когда он получил более забавных игрушек, он выкинул прежних придурков! — не мог не отметить этого Синдзи. — Почему вы не воспользовались своей властью для спасения Израиля? — прямо спросил Цион. — Потому что нам было плевать на Израиль физический, на какой он нам сдался, если у нас был Израиль духовный? — рассуждал Иуда. — Наша религия заключалась в полном отречении от всего низменного, от меркантильного, от власти и от радости плоти. Всё это мы принесли в жертву идее — мы учили, что дружить с этим миром — значит, дружить с дьяволом. — В конечном счёте вы принесли в жертву личность, — сказал Каору, хмуро глядя в глаза древнего апостола. — Последнее, да, само последнее — из того, что у вас было, тому идеалу… вы стали бесчувственными марионетками, способными лишь принимать сигналы и угождать своему господину Ньярлатхотепу. — Да, признаю! — Иуда тряхнул руками. — Мы были лжепророками и принесли человечеству много бед! Мы не достойны ни капли прощения за такое! — Ну наконец-то! — сплюнул Синдзи, нервно сжимая правый кулак. — Я только должен сказать тебе напоследок, у Иисуса и Марии Магдалины были дети, — продолжал сказ последний апостол. — Все, рождённые от него, погибли в битвах с халдейскими магами, но рождённые от них дети не обладали заметными свойствами, и мало чем отличались от людей… В конечном счёте… мы решили, божественная кровь потеряла силу и растворилась среди нас… Икари Юй происходила из этой линии. — Иуда очень неприятно поглядел прямо в Синдзи, с какой-то извращённой раздираемой страстью, долго срываемой где-то там за бесчувственным и стоическим рассудком, посвящённым Богу — в самых потаённых глубинах сердца по ту сторону пучины бессознательного! — И я вижу, Синдзи Нагиса, твои голубые глаза — глаза самого Христа! Я… любил эти глаза! Синдзи вздрогнул, вспомнив два глаза Агнца Откровения — те, что несмотря на полную трансформацию тела в нечто эктоплазменное и медузообразное, студенистое и негуманоидное, оставались человеческими, пронзительно-голубыми! — И мой учитель Рэндольфа Картер тоже! — подумал об этом Синдзи, и получил ответ. Задрав голову, он посмотрел на висящие сферы Йог-Сотота. В контакте с этой сущностью ему были известны все тайны протянувшихся через две тысячи лет ветвей крови, переброшенных через народы и расы. — Точно SEELE долго тусовались в Европе! Ничего удивительно, что род Картеров пошёл от вас, вы же завлекали в свой сраный притон талантливых оккультистов! — О, как я хочу тебя выебать напоследок! — окончательно потерявший рассудок Иуда возжелал было вцепиться в Синдзи, но наткнулся на незримые преграды. Тед смотрел на это всё в полном шоке, наконец он смог заговорить — речь возвратились к нему после того, как все скандальные тайны вышли наружу: — Я отказываюсь в это верить! Это противоречит моим убеждениям! — Тед схватился за голову. — Да-да, даже Дэн Браун не мог вообразить себе такого грязного белья, которое не хранили в себе никакие тайные библиотеки Ватикана… — Синдзи с ироничной ухмылкой перевёл взгляд искрящихся голубых глаз на Круза. — Это всё козни дьявола! — прокричал американский вице-президент Майкл Пенс. — Не верьте! Не верьте! — обращался он к тысяче своих сторонников и к ещё огромному числу людей, ставших свидетелями сего разговора — современные компьютерные переводчики смогли донести основной смысл беседы до всего мира. — Пусть если наша вера действительно ложна, — Тед поднял полные слёз глаза на сферы Йог-Сотота, — пусть кара падёт на нас! Пусть мы отправимся в генную огненную, пусть тела наших сожрёт язва гнева Божьего! — Ты сам так меня попросил! — промолвил Йог-Сотот. — Да будет так! И тот час площадка провалилась — и земля разверзлась, вырвалось из недр пламя, и увидели за ним все кипящее озеро серы, откуда вырвались пламенные вихри! С воплем ужаса Тед Круз, Майкл Пенс, их сторонники-министры и ближайшие охранники провалились туда. Синдзи посмотрел в лицо Иуде, покуда языки пламени вырвались из преисподней, этот самый настоящий ад Йог-Сотот материализовал из фантазий религиозных фанатиков — ведь даже самая нелепая и ужасная идея находит свою жизнь на просторах мысли! — Мужеложники ведь царства божьего не наследуют, так вы учили? — съязвил Синдзи, чьё нежное лицо с необыкновенно суровым выражением без вреда лизали адские огни — словно то на месте японца с видными еврейскими корнями стоял один из библейской троицы Анания, Азария и Мисаила. Переливаясь отблесками чужеродных далей мироздания и звездами иных вселенных, сферы Йог-Сотота гневно гудели над ним и медленно двигались в зловещем кружении. Всё это въелось в агонизирующие сознание Иуды-Саула-Павла-Избицкого, ибо сам Потрошитель Разума обрушил ему на голову свою кару — и с воплем и слезами последний апостол и великий лжеучитель провалился следом в пасть геенны огненной; и все ещё яснее узрели кипящую серу, и жадные языки ада! И рёв! И вой! С воплями тысяча доминионалистов бросилась прочь от громыхающего разлома, однако ноги не могли долго нести беглецов, ибо со страшной болью они начали прямо на ходу разлагаться! Библия действительно была Словом Бога и Слово Бога говорило правду — чума, разлагающая заживо, поразит врагов истинного Господа, и она поражала! К сожалению, даже если есть на свете истинная религия — она ни чем не отличима от бессчётных ложных, и лжечудеса и истинные чудеса одинаковы с лица, и лжепророки и пророки одинаково хороши на язык. Потому все эти воинствующие христианские радикалы, запятнавшие себя кровью тех, кто не разделил их взгляды, теперь терпели на себе адскую муку в наказание за то, что вытянули проигрышный билет в лотерее — выбрали ложную религию и встали под не те знамёна! Страшен был гнев Господень, неумолимое возмездие Йог-Сотота настигло каждого: и глаза в глазницах, языки во ртах, живая плоть — мясо и кости, органы и связки, жила и сосуды, ноги и руки, туловище и лицо — всё стремительно распадалось за секунды! Кровь обильно потекла из всех отверстий — штаны окрасились в грязно-коричневый от обильно прорвавшегося дерьма из задниц, густо насыщенного кровью, из рта, носа и глаз потекли красные струи, вытекающая из глаз жидкость обильно смешивались с субстанцией глаз. Не знал равных их погибельный ужас! Поражённые этим страшным проклятьем пытались бежать в непередаваемом вое отчаяния, и от сего бесполезного движения кости ломались у многих прямо на ходу, или же вылетели изнутри, прорывая кожу и распадающиеся сухожилия, иль же просто крошились. Неправильно уверовавшие падали друг на друга и пытались встать, в ужасной агонии вытягивая к равнодушному небу и Солнцу грязно-алые костлявые пальцы, с которых на землю спадали клоки кожи и клочья мышц. Когда же христианские экстремисты со своим оружием падали, то мелкие части желудка обильно извергались из утроб вместе с кислотой и густой рвотой. Они продолжали содрогаться и пениться, даже тогда, когда показались целые скелеты, так как внутренние и жизненно необходимые органы поражались в последнюю очередь. У кого-то, кто из последних сил пытался подняться, просто отвалились оголившиеся черепа. И главное — гниющие за секунды тела ложились всюду перед Капитолием, скелеты крошились от падений и столкновений друг с другом, позвоночники переламывались и разбрызгивали шипящий костный мозг. Кишки вываливались из лопавшихся животов и всё ещё тщетно идущие в багряной дымке незнамо куда подскальзывались на собственных же хлюпающих внутренностях, так окончательно падая и крушась. Вопли, визжания, протяжённые утробные гоготанья, звуки блевоты, причитания, обрывистые и едва различимые молитвы и проклятья и хруст смешались в единый аккорд Божьей гекатомбы, ибо так торжествовал Йог-Сотот над неправедными! Да, вот что бывает с теми, кто верует в неправильную религию и с теми, кто не смог отличить истинную веру от лжеучения! Наконец замерли последние из павших и умолкли. Мелкие кусочки костей и почти жидкая студенистая мышечная масса, плотно и равномерно смешанная с блевотой, дерьмом и желчью, протянулась тут перед Капитолием достаточно широко, дабы заполнить целый футбольный стадион! В ней тряпками валялись одежды и брошенное оружие. Но это был не конец! И здесь — и везде — с небес слетелись птицы и из лесов вышли звери, даже травоядные, и домашние псы и кошки прибежали на пир победившего Истинного Бога — все эти твари принялись истошно есть останки неверных! И насыщали свои желудки столь плотно, что дохли прямо там, будучи не в силах употребить всё это сомнительное в своей полезности для желудка пиршество! Посреди этой бойни остался стоять один единственный мусульманин с бомбой, пытавшейся убить Теда и Майкла — смуглый лик его был как на той картине, смотрел он на две тысячи ярдов [15]. Двое агентов Delta Green с беспокойством осматривали нейтронную пушку, не понимая — что ли она так выстрелила? Сферы Йог-Сотота начали пропадать, отметины с Синдзи сошли без следа. Наконец последний пузырь исчез и расщелина с кипящей серой окончательно закрылась, пламя перестало вырваться из пасти ада. На уцелевшей части площадки остались стоять побледневшая Келли и шокированный Цион, чья восточная смуглоликость не позволила ему побелеть, подобно британке. Каору и Синдзи, когда пропал последний огонёк ада и земля замерла, мирно испуская дым и пар, схватились руками и уста их соединились. И множество всё ещё стоящих камер запечатлели это. — Синдзи, мой Рай и мой Господь Бог не на Небесах — Он на Земли, и это Ты! — радостно проговорил Каору. — Тогда будь вечно с твоим Богом! — Синдзи сильнее прижался к любимому и посмотрел за его плечо. — Ёбана мать!.. — Келли впервые покачала головой и протёрла слезящиеся от дыма глаза. Цион не выдержал и его блевало от вида целого озера крови, дерьма, растёкшихся мякотных внутренностей и белеющих костей. — Я на такое не подписывался! — покачал он головой. Каору был вынужден оторваться от Синдзи и с обеспокоенностью помочь экс-раввину. — Всё по Библии!.. — наконец смог проговорить тот, созерцая красное озеро, оставленное после Божьего Суда над неверными врагами и хулителями Истинного Спасителя: — Как ни что другое, арг-рх, — он блеванул ещё немного, — это подтверждает, что ты Мессия! Цион в приступе религиозного ужаса — который всё ещё тяготел на сердце, где поселился, пожалуй, навсегда, даже когда теперь Шхина/присутствие Йог-Сотота более не витало здесь — захотел пасть на колени до земли перед Каору Нагисой, и в слезах признать его своим Господином и Спасителем, и лобзать ему ноги, и вытирать их своим волосами — ведь, будучи раввином, сам того не зная, столько лет служил Ньярлатхотепу — истинному сгустку мирового зла — ибо его воспитала лживая и порочная родная нация и культура. Каору, в ответ на всё это, начал очень доброжелательно и милостиво утешать Циона: — Вы говорили, вы были не против ЛГБТ, потому, думается мне, — сочувственно улыбнулся Каору Нагиса, — вы служили тому богу, которого создало ваше сердце, и который никогда на самом деле не был Ньярлатхотепом, то есть тем ужасным богом Авраама, Исаака, Иакова и Моисея, который истребил невинных первенцев, предал мечу Ханаан и требовал приносить себе в жертву детей и девственниц. Потому успокойтесь, на вас нет греха. — С-спасибо! Спасибо тебе! — лил слёзы Цион Бен-Иегуда. — Я признаю тебя Господом и Богом, своим Спасителем! — Не нужно, пожалуйста, даже если я Бог, я всё равно в первую очередь человек, потому моё сердце уязвимо и потому избавьте меня от таковых почестей — я, поверьте, — признался Каору, — сам куда больше вас служил злу Ньярлатхотепа, когда был с SEELE и когда делал больно человеку, которого я люблю больше себя и всем сердцем, — с такими тёплыми словами Нагиса перевёл взгляд на супруга — очень нежно любящие друг друга юноши снова поцеловались и их теплота и чувственность передались на Циона и немного успокоили его. — А это не божественное правосудие — это просто казнь человеческая и потому вполне земная, — Каору скептически перевёл взгляд на место бойни. Потом все посмотрели в сторону Капитолия, откуда выходили члены персонала, взятые силой доминионалистами. Крови и дерьма, груд костей и выпавших смердящих внутренностей там тоже оказалось предостаточно, и людям пришлось продвигаться очень осторожно, дабы не вляпаться куда-нибудь в останки цисгендерных хуемразей, буквально лёгших тут костями на защиту правых ценностей. Однако лучи Солнца свободно прошли через расступившиеся тучи — демократия, свобода прессы, свобода совести, свобода вероисповедания и однополая любовь победили рьяных консерваторов и охранителей духовных скреп — Йог-Сотот, храни Америку! Истина эта была верна для всей огромной страны — затихли миномётные обстрелы и более не грохотали автоматные очереди и ружейные выстрелы. Лишь догорали руины, оставленные от попадания артиллерии и от сброшенных бомб, и от упавших истребителей, чьи пилоты заживо разложились в кабинах во время боевых вылетов. Мусульмане, оборонявшие свои мечети, увидев то, как новые крестоносцы буквально на ходу отправились к тем праотцам, кто когда-то заливал Иерусалим кровью, а до этого насаживал мусульманских детей на мечи при Антиохии, обрадовались, подумав, что это вмешался сам Аллах. Потом, увидев, что таки выжили не только они — но и всякие там, решили, что или даже Аллах разделил либеральные ценности самой демократической страны в мире, или то поработал какой-то другой Небожитель. Атеисты-скептики, как это было во все века, не приняли чудо Божье и подумали про некое тайное оружие — в первую очередь заподозрили нанороботов, хотя были вопросы, почему все погибли одновременно и абсолютно везде? Возникли опасения, что эти невидимые убийцы на самом деле всюду витают в воздухе и их могут убить в любую секунду. Те, кто видел трансляцию, всё как следует обдумали — ощущения того, что Синдзи говорил чистую правду, не покинуло их, невзирая на все прежние убеждения, какими бы те ни были, и потому в тот же день многие из них покончили с собой. Разделили их участь семьи доминионалистов — жёны убили детей и отправились следом в небытие, будучи в полном отчаянии. Животные не могли съесть останки от войск доминионалистов — уж слишком много их набралось, некоторые буквально лопались и дохли там. В результате военным, городским службам, добровольцам, пожарным и всем-всем-всем пришлось активнее работать, убирая ещё и целые горы дохлых животных, и всё это гнило на Солнце — и смрад стоял невыносимый. Таков был знак победы Йог-Сотота, спасшего Америку.