не влюбись

столько нелепостей видит крылатый мир: как не ломает крылья он, мне не ясно. стоном объятый, холодом звон рапир, снова скрещенных в воздухе; безопасность – звук опустевший. 　　　　　　　　　 тихо, живи, живи, вновь просыпаясь в смятой, пустой постели. руки кусай до одури, до крови. все происходит так, как мы и хотели, все точно так же, как мы и привыкли ждать (в скобочках – «нет», не хотели, не ждали, мимо). предупреждали ведь, мне говорила мать, мол, не ищи добра от таких «любимых», мол, не сходи с ума и беги, беги, бросив на полдороги мечты, надежды. он ведь отыщет сотню таких других, столь же единственных, любящих, дорогих… ты же останешься где-то в нелепом «между». ты же останешься плакать и пить тайком, тост превращая в стон и «пошел ты нахуй», бить по подушке искусанным кулаком, прятать тоску, усталость под маской страха – мол, «представляешь, а если он позвонит? вдруг осознает, что лучше меня не встретить? впрочем, нелепо, глупо совсем звучит. я ведь дала ему шанс номер два, но третий… третий не дам, и, конечно, мне дела нет, как он раскаяньем полнится аж до плача…» врешь, моя девочка: вновь загорится свет – он будет ласков, нежен, смешон и вкрадчив… (что ж, не влюбись – и я не хочу не влюбляться, вновь, словно мантры, листая пустые строки). ты представляешь – мне будет однажды двадцать, будет плевать на прошлое, на истоки той лихорадки, что ты поселил весною. будет плевать – как знать, как закончим, alle. только сейчас я веры ничьей не стою: мы слишком много и долго друг друга ждали, чтобы остатки разума жгли под кожей. к черту все мысли, логику, всю формальность. я не хочу быть старше, умней и строже, я не хочу лелеять свою «нормальность» – я лишь хочу вдыхать этот терпкий запах жаркой зимы. ты знаешь – ты снова снился. ты возвращаешься – мой ненавистный запад пока забылся.