Данталион, Барашки и Говорящий крендель

      Вокруг тишина, спокойствие. Никто не норовит испортить или покуситься на чью-либо жизнь. Кажется, красота, да и только. Живи и радуйся, хотя бы сегодня. Если бы не одно незначительное «но». Под этим «но» подразумевались демоны по уши застрявшие в работе. Такие как князь Преисподней, например, которому совершенно не хочется за неё приниматься.       Данталион сидел у себя в кабинете и чуть ли не падал со стула. Как тут не упасть, когда на столе ты практически лежишь, а зад на самом краю этого стула. Столько работы и всё нужно успеть сделать к завтрашнему дню, а если быть точнее — уже сегодняшнему. Стоило пораньше подумать об этом, но нет! Надо было обязательно всё откладывать и откладывать до последнего момента. Хотя, рассуждая чисто логически, если другим можно, почему же ему тогда нельзя? Только вот привычка эта очень вредная, и ни к чему хорошему обычно не приводит. Но кого убедить-то этим? Вот-вот, о чём и речь!       Наконец-то выпрямившись, потому что надоело сидеть в таком положении, демон снова попытался приняться за работу. Он взял в руки очередную важную бумажку, и рассмотрев её с обеих сторон, понял, что следовало бы сходить перекусить чем-нибудь. А-то на голодный желудок просто невозможно работать. Постоянно отвлекаешься на мысли о еде.       Поднявшись со своего места, измученный, так и не начатой бумажной работой Данталион направился к одному из самых любимых мест в своём особняке. А именно к комнате, где всегда можно найти еду. Придя в нужную комнату, демон активно искал что-нибудь похожее на еду не только на вид, но и на запах. Он искал до того, пока на глаза ему не попался, отдалённо лежащий ото всей остальной еды — идеально прожаренный стейк. Рядом с ним на тарелочке красовались помидоры с огурцами, но какой мясоед обратит на них внимание, когда не тронутой лежит такая красота? Вот Данталион и решил для себя, что если уж здесь никого нет, значит ему решили сделать подарок. Просто так, без повода, как бы странно это не звучало. А если уж это предназначалось не ему, в чём он очень сомневался, то «нечего было еду без присмотра оставлять». Кухня его собственная, что хочет, то и делает. Поскорее хотелось его попробовать. Теперь же можно одиноко засев у себя на кухне, и забыв про эти дурацкие бумажонки, расслабленно наслаждаться столь шедевральным произведением кулинарии. На запах он само собой оказался чудесен. В голове вертелась мысль: что окажись стейк на вкус также чудесен князь заплачет от счастья. Ибо после Бафометова удаления с поля боя (назовём это так) нормальную еду редко удавалось попробовать. Гильгамеш не самый отпадный кулинар. Стейк был хорош, не таким как у Бафомета, но тоже неплохо.       Потревожить князя никто не должен был, да и кому это надо? Все либо отдыхают, кто нашёл в себе сил выполнить поднакопившуюся работу, либо стараются начать работу, как некоторые личности. Когда нефилим всё-таки закончил с поеданием, то присев на стул, и закрыв глаза, молча улыбнулся.       Он, конечно, так бы и продолжал сидеть, окутанный умиротворением, если бы ему резко что-то не ударило в голову. Не буквально. Его вовсе не ударили по голове тупым предметом, лишь получилось увидеть кухню, и не только её, немного в другом свете.       Окражующее пространство стало похожим на мольберт, который облепили всеми возможными цветами. Но не всё получило новый свет, некоторые вещи совместились и выходило некое подобие стуло-двери, стуло-чайника, чайнико-занавески. А в стене образовался тёмный круг, напоминающий чёрную дыру. Но в отличии от чёрной дыры, она не затягивала внутрь. Ещё перед глазами скакали барашки, и не самые простые, а барашки в костюмах панд. А последние две, закончив прыжки через стол, неожиданно решили станцевать вальс. От такого шоу никак нельзя оторваться. Сначала он подумал, что это всего лишь сон, пока одна из овечек не куснула за ногу. Тут и пришло осознание ситуации. Сейчас происходит такое, сто следует давно начать действовать по крупному.       В скором же времени великий князь всея Преисподней Данталион пил на Брудершафт в компании барашек, способных увидеть избранные, и никто больше. Кому скажи — не поверит. Встав на стул и подняв бокал кверху, постучал по нему ложкой, ради привлечения внимания. — Дорогие мои, новые друзья, барашки в этот знаменательный момент мне хочется сказать тост. Наша встреча стала случайной, но подарила мне море ощущений. Именно поэтому благодарю вас всех за то, что вы здесь присутствуете. Выпьем же за эту прекрасную встречу! — завершив свою странную речь, залпом выпивает содержимое бокала. Радует факт того, что это третий по счёту стакан у него, а значит он более менее в трезвом состоянии. Не первый же раз выпивает.       Но видимо Данталиону не удастся сегодня отпраздновать со своими новыми друзьями. К нему на всех парах ворвался Жиль де Рэ, что был не в лучшем расположении духа. Тому лишь снова требовалось «поболтать с ним по душам», и вновь разозлить, а получилось наоборот… — Я значит врываюсь к тебе, выбивая дверь, на что ты! Никак не реагируешь! Это издевательство над всеми злейшими врагами, да? Решил пошутить так? Ну вот и знай, ни разу — это не смешно! — какой он был злой сейчас. Стоило один раз забить на всё, как он уже злится начинается от этого. — Хорошо, допустим, что первое я ещё как-то способен понять. Ты просто на меня забил, что очень обидно. Где твои каждодневные крики на меня? Я по ним скучаю, знаешь ли! Но вот чего я точно понять не могу, так это кому тут кричишь всё? Вооброжаемый друг появился? Выходит на врагов можно плевать, а высокой башни? Я видите ли жду его появления, а он тут пьёт себе преспокойно! — выкрикнул Жиль последнюю фразу и уселся на пол. Через секунду до него дошло, что слушать его не стали, а просто глупо пялились в пол. Он тут такую речь толкнул! Это правда очень грубо. — И сейчас ты меня даже не слушаешь! — а вот эту фразу он прекрасно расслышал и осмотрев Жиля с головы до ног серьёзно заявил: — Г… Говорящий крендель? Никогда не видел таких больших крендельков, тем более способных разговаривать… — он выпалил это на полном серьёзе, от чего Жиль чуть ли в обморок не грохнулся оно подобного рода заявления. — Интересно, и с каких же это пор… Я стал кренделем! — Жиль не обрадовался такому сравнению, потому-то снова повысил голос. — Не знаю, я не художник. Мне нельзя говорить «Я художник — я так вижу». — это также сказано с серьёзной миной. — И на кой же чёрт, ты художника сюда преплёл? — он абсолютно перестал понимать творившееся вокруг. — Не знаю, я не поэт. — слишком спокойный тон. Слишком раздражающе для него звучит. — Хорошо, проехали. — Жиль обфэйспалмил себе лицо.       А ведь француз так надеялся застать здесь привычного для себя Данталиона. Пусть бы прикрикнул немного, что точно раззадорило демона. Пока Рэ осматривал место «Великого приключения Данталиона», тот в свою очередь непринуждённо вёл диалог со стулом. Да уж, после такого складывается впечатление совершенно не способного различать вещи князя с раком мозга. До него начало доперать, что просто какой-то идиот подсыпал ему дрянь вызывающую галлюцинации. И этот вариант казался наиболее правдоподобным. Если прислушаться к их «захватывающему» разговору получается следующее: Вместо стула он видит лошадь. А причина по которой он собирается сдвинуть её с места даже сшибла барона с ног. Они отправятся вместе в Антарктиду спасать мамонтов… Так сказала лошадь… Мозг и без этой информации кипел от огромного количества впечатлений, да и не у одного, а у обоих нефилимов сразу.       Можно было бы сходить за камерой, дабы потом заставить Данталиона, просматривая запись, биться головой о стенк, но ноги не сдвигались с места. Мозг также интересуется: Что же произойдёт дальше? Пропустить хоть секунду такого бреда? Не уж, спасибо, слишком интересно.       Вот и случилась ещё одна странная штука, отодвинув свою « лошадь» подальше, демон уселся на пол и пристально глядел на француза. «Неужели так быстро протрезвел? Хотя нет, не мог.» — Ты долго ещё собираешься смотреть на меня? Если хотел чего, так бы сразу и сказал! — этот взгляд всё больше выводил из себя, но разговаривал он спокойно, то есть пытался.       Поднявшись на ноги он повернул Жиля в гораздо больший шок. Сказав слово «жарко» быстро скидывает с себя верх, оголяя очень неплохой торс. Ну, а кто б не офигев завидев такое?! — Облей меня, говорящий крендель. — говорил он, обмахивая себя руками. А второму всё не нравилось сравнение с кренделем. Сначала он собирается заявить, что никакой не крендель, но тут до него дошла и первая часть фразы: «Облей меня». — Чего? — спрашивает он безостановочно моргая, будто ничего и не понял вовсе. — Облей меня… Холодной водой, а-то здесь слишком жарко. — Жиль не переставал беспрерывно моргать. «Всё же не ослышался, просьбой было действительно облить его. Даже для него — это странно.» — Ну крендель, пожалуйста, облей меня, а? Тебе ведь не сложно? А мне так жарко. — и когда казалось, что ахриневать уже некуда, случилось нечто по-истине удивительное! Великий князь Данталион (!), обхватил ногу Жиля, словно какая-то ревнивая девица. Так что запомните дорогие, что всегда есть куда хуже.       Как бы француз не пытался отцепить его от себя — ничего не выходило. Совсем ничего. Хватка-то у него крепкая. Дабы наконец отлепить от себя более странно, нежели обычно «врага» пришлось всё-таки согласиться. — Эх, чёрт с тобой, где ведро? — пальцем указывает на вторую тумбочку от входа. — Поближе хоть подойди! — воду долго набирать не пришлось, и в тот момент, когда Рж уж был готов окатить его с головой, того резко прервали. — Ты видимо поиздеваться надо мной решил, да? То лей воду, то не лей! Сейчас как возьму, и окачу! Ты уж определись! — грозно оскалился нефилим. — Подай тряпку, пожалуйста. Я передумал. Лучше просто намочить её и приложить к лицу. — барон резко задумался, а не начался ли у его «врага» ПМС?       В этот раз уже изобрая праведный гнев, говорящий крендель сильно топая подходит и кидает прямо в лицо демону. Почему-то данная ситуация доставляла всё больше удовольствия, уже и вылезала милая улыбочка, но он стойко держался.       Подойдя к князю, убирает тряпку с лица и смачивая в ведре, кладёт на лоб Данталиона. Сейчас он в самом деле выглядел, как заботливая мамочка по отношению к своему ребёнку. — А ты крендель, даже милый. — однажды Жиль обязательно припомнит ему этого кренделя. — Особенно, делая вид, что ненавидит меня. — тут его злости не было предела. Как он только додумался до этого?! — И вовсе я не делаю вид! Я правда ненавижу тебя! — С трудом могу поверить, если б ненавидел, то так ко мне не относился бы. — от такого невольно и дар речи потеряешь. А с Жилем такое редко бывает. — Спасибо тебе, что не кинул меня. — сказал он, пожав барону руку и посмотрев прямо в глаза. — На самом деле ты хороший, Жиль. Я знаю это. — первым делом француз, конечно, заулыбался, пока не понял, что назвали-то его по имени, а не этим приевшимся кренделем. — А ну-ка повтори, что ты сейчас сказал! Когда это действие галлюциногенов успело пройти?! Ты же был невменяем! — как тут не пазозлиться. Да он был зол, очень зол. — Когда я попросил тебя подать тряпку. Кстати, ты такой милый, когда улыбаешься не этой надоедливой ухмылкой. — Данталион уже откровенно издевался. — Да пошёл ты! И за кренделя поплатиться тоже придётся! — нефилим перестал смеяться и посмотрел на него как-то по другому. Не как раньше, а по-доброму. — И всё равно я не стану отказываться от слов, что ты милый! — разворачивается и собирается улепётывать куда подальше отсюда. — Что это значит?! — такой шок выше всяческих похвал. — А неужели не понятно? — выкрикнул он в след и скрылся от всего и вся в кабине. А утром князя отсчитали, потому что следовало сделать всю работу, вместо того, чтобы развлекаться. Но о разговоре он не забывал, да даже не старался.