Любовь-Наваждение

      Опочивальня правящей семьи Нан-Эльмота производит мрачное впечатление.       Сумрачный простор сводчатого зала. Добротные стены, сложенные из точно пригнанных друг к другу каменных блоков; завешанные оружием и цельноткаными гобеленами, изображающими сюжеты из эльфийских легенд и преданий.       Минимум мебели. Лишь широкая кровать, да маленький белый столик в углу. Он кажется единственным светлым пятном на фоне окружающих его темно-серых и черных тонов и, в то же время, удивительно гармонично вписывается в интерьер.       Сухие поленья потрескивают в камине. Пламя горит ярко и ровно, наполняя комнату приятным и спокойным теплом. Расстеленные на полу шкуры сглаживают общее, мрачноватое впечатление. Придают помещению некое подобие уюта.       За столиком, перед зеркалом в оправе из переплетенных серебряных нитей сидит прекрасная эльфийская дева. Она облачена в просторную ночную рубашку, расшитую серебром. Белая ткань свободно струится до пола, местами обрисовывая контуры изящной фигуры, а местами, там где это надо, скрадывая ее очертания.       По тону ткань почти сливается с удивительно-белой кожей. Сидящая очень бледна. А ее темные и длинные волосы спадают вниз черным водопадом, доходя почти до талии. Их-то она и расчесывает красивым гребнем из узорчатой кости.       Движения эльфийки быстры, полны уверенности но, вместе с тем, грации. Как и подобает истинной нолдорской леди. Дочери Финголфина.       Она кажется счастливой, но ее лицо омрачает тень глубоких раздумий.       Ясные серые глаза подернуты легкой дымкой отрешенности.       Арэдэль Ар-Фейниэль никак не может понять.       Как так случилось, что она вышла замуж?       Эльфийка затрудняется ответить на этот вопрос. Даже самой себе.       Однако ей все еще странно просыпаться поутру и ощущать в постели рядом с собой кого-то еще. Чувствовать загрубевшие мужские руки на своем теле.       Наверное она просто еще не привыкла, не до конца осознала узы брака.       Да и как их вообще можно осознать, если Арэдэль даже не помнит подробностей своей собственной свадьбы!       То есть помнит, конечно же, но не все и не полностью.       Она затрудняется даже сказать – как все это началось?       Точнее – в какой момент?       Хотя последнее, пожалуй, Арэдэль помнит более или менее отчетливо.       Наверное, все началось, когда она пересекла невидимую границу и вошла в этот странный лес, подобного которому никогда не видела прежде. Когда деревья Нан-Эльмота обступили ее со всех сторон. Высокие темные деревья, сплетавшие свои ветви в ловчую сеть, сквозь которую не мог пробиться даже звездный свет.       Этот лес был старше, чем сам мир... по крайней мере, так ей тогда казалось. Странное заклятье затрагивало каждое живое существо здесь. Деревья тянулись к нему, а в их сумрачной тени росли цветы, названий которых эльфийка не знала.       Густая, темно-темно-зеленая листва шуршала на ветру, которые даже нельзя было ощутить. И казалось, что это чьи-то призрачные голоса шепчутся вокруг нее. Говорят с ней на языке, не предназначенном для существ из плоти и крови.       Стоило Арэдэль оказаться здесь, как как чувство времени исчезло. Словно само Время остановилось в этой древней долине. Она не знала, не могла знать, как долго блуждала в этом лесу? День? Неделю? Или, может быть, даже месяц?       Эльфийка не знала. Ей было все равно. Происходящее напоминало нескончаемый сон наяву. И подвластная воле этого странного сна она просто брела куда-то, не способная отличить сон от реальности. Не способная преодолеть это наваждение.       Или она просто... не хотела этого?       Не пыталась преодолеть странную магию леса?       Арэдэль не может вспомнить: почему она оказалась Нан-Эльмоте?       Произошло ли это случайно, или же она сама, сознательно, приехала сюда? По доброй воле изолировала себя от реальности в призрачном царстве видений и снов? Если так, то загадочная долина как нельзя лучше походила для этого.       Все чувства притупились. Лишь усталость еще напоминала о себе. Арэдэль выбилась из сил, отыскивая едва заметные тропинки, петлявшие между темными стволами деревьев и, то и дело, спотыкаясь о торчавшие из земли корни.       И белое платье шлейфом простиралось позади нее, пока она шествовала сквозь долину звездного сумрака, подобное светлой искре в густой ночи.       А лес тянулся все дальше и дальше... и по мере того как она шла, чаща все больше сгущалась вокруг. Кусты цеплялись за подол платья, а скрипучие ветки клонились все ниже и ниже, пока не сомкнулись, образовав непроницаемый свод.       Наверное она слишком близко подошла к зыбкой границе беспамятства.       Потому что в воспоминаниях остался лишь запах сырой земли и листьев.       И ощущение одиночества. Смятения, потерянности. Ощущение забвения.       Она думала, никто не сможет найти ее здесь. В этом тенистом лесу.       Но он нашел. И окликнул, тем самым разорвав тенета наваждений и чар.       — Elleth a Golodrim. Creoso a’Nan-Elmoth*, – раздался голос за ее спиной.       Неизвестный говорил на чистом синдарине. Без намека на акцент.       «По крайней мере не орки» – с облегчением подумала Арэдэль обернувшись. С грацией и изяществом, подобающим той, кого прозвали Ар-Фейниэль, Белой Девой Нолдор, посмотрела она на того, кто застал ее врасплох?       Незнакомец был высок, строен и одет во все черное. В свете звезд, еле-еле пробивавшемся сквозь заслон ветвей, его вороненая кольчуга отливала тусклым металлическим блеском. Он сутулился, словно тяжелая работа согнула его спину.       «Должно быть, он один из Синдар или Телери… у него глаза мориквенди» – подумала Арэдэль, отметив, что у заговорившегося с ней были серебряные волосы и бледная, словно мрамор, кожа, не знавшая прикосновения солнечных лучей.       Его лицо казалось благородным благодаря тонким, несколько резковатым чертам, хотя и слишком мрачным. Взгляд бездонных, черных глаз был спокоен и пристален. И обжигал холодом, словно ледяное дыхание Хелкараксэ.       А приглядевшись Арэдэль поняла, что не смотря на мрачный вид этот эльф был красив.       Эльфийка хотела заговорить с ним. Объяснить ему, в сколь затруднительном положении она оказалась. Попросить вывести ее из этого странного королевства теней и чар. Но внезапно накатившее чувство слабости помешало ей.       Ни одно слово так и не покинуло ее губ.       Но незнакомец понял ее без слов. И предложил руку, когда она споткнулась на покрытой росой траве. Арэдэль приняла помощь. Ведь он был так дружелюбен и говорил так учтиво, когда приветствовал ее, назвавшись Эолом, Темным Эльфом.       Нолдэ последовала за ним, и сейчас даже не может вспомнить: почему? То ли Эол пригласил ее, то ли она сама просила его об этом.       Так или иначе, темный эльф провел ее к арочному проему, образованному сумрачными деревьями и привел в свое скромное жилище в сердце леса.       Построенный из темного камня дом стоял на поляне под звездным небом, а из его стрельчатых окон которого лился тусклый, красноватый свет пламени.       Арэдэль смутно помнит ту звездную ночь, когда впервые переступила порог дома Эола и прошлась по внутренним залам, увешанным оружием и гобеленами, вытканными синдар.       Помнит лишь, что не смотря на отсутствие величия, присущего строениям нолдор, она, с удивлением для себя, обнаружила красоту в этом месте.       А еще она помнит запах.       Он оказался на удивление знакомым. Запах стали и кожи, огня и мехов. Она шла за своим мрачным сопровождающим и слышала как стены содрогаются вокруг них от звона, сопровождающего ритмичные удары молота о наковальню.       Снаружи, во власти чар, царила прохлада. А здесь было тепло.       И уютно. Почти как дома.       Сколько раз она уже ощущала этот жар в кузнице Куруфина? Сколько раз дышала этим запахом, когда приходила в дом Келегорма?       Здесь все было таким привычным, таким... родным.       Или это лишь только казалось ей в тот момент?       Арэдэль не помнит. Как не помнит и того, что говорил ей Эол, пока они шли сквозь сумрачные коридоры и залы. Его слова как огоньки кружились в тумане ее разума. Опутывали, очаровывали ее, хотя она и не понимала смысла сказанного.       В конце концов, они оказались на воздухе, в саду. Таком же странном, как и все здесь. Луна висела над деревьями, похожая на диск из литого серебра. Небо переливалось звездными огнями. Ночь полнилась шелестом листьев.       В центре сада находилось сооружение, образованное стволами деревьев и увитое невиданными ночными цветами. Не сразу Арэдэль поняла, что это – не что иное, как беседка для сочетания браком. Традиция, принятая у Синдар.       — Останься со мной, Арэдэль Ар-Фейниэль – с торжественной мрачностью произнес Эол и, заметив непонимание на ее лице, пояснил. – Я не приглашаю тебя быть моей гостьей. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Чтобы ты любила меня.       Она опешила и даже не смогла засмеяться и свести все в шутку, как в иное время сделала бы. Это, наверное, была самая абсурдная вещь, которую она когда-либо слышала в своей жизни. Но, одновременно, и самая... трогательная.       Эльфы любят лишь один раз в жизни. И к выбору этому относятся серьезно. Эол готов был дать ей обет верности. На всю жизнь. На всю вечность.       Связь, которая будет продолжаться до Конца Мира. Он хотел быть с ней.       Конечно Темный Эльф был эгоистом, если осмелился делать ей такое предложение только чтобы удержать ее рядом с собой. Нетерпеливый и наглый, несущий на своих плечах тяжкое бремя гордости, что опасно граничит с гордыней.       Он был не лучшей партией для нее, Белой Девы Нолдор.       Арэдэль не знает, почему приняла его предложение.       Не знает, зачем вообще ей было его принимать.       Но на слова Эола она сказала «Я согласна».       Наверное это все их странная любовь. Любовь-наваждение.       Или же ее губы двигались в тот момент против воли?       Арэдэль не помнит. Помнит лишь , как глядела в его темные глаза и видела свет. Словно две белые звезды, плавающие на дне этих бездонных колодцев.       Смотрела и видела – глаза у Эола не черные, а темно-синие, как летняя ночь.       И крошечные звезды, сиявшие в их таинственной глубине, становились все больше, пока его лицо приближалось, Затем губы темного эльфа коснулись ее губ.       Он поцеловал ее, чтобы скрепить этот слишком поспешный и странный союз. Возможно – самый странный во всей истории эльфийских бракосочетаний.       Его белые пальцы коснулись ее локонов, цветом подобных черному дереву, и запутались в них. Она же, в свою очередь, запустила руки в его волосы, которые отливали серебром в лучах царствовавшей на небосклоне Луны.       Эол окутал ее своим плащом, черным словно окутавшая Нан-Эльмот вечная ночь. Затем легко, безо всяких усилий, поднял на руки и отнес в опочивальню.       Там они избавились от одежды и взошли на ложе любви, чтобы предаться древнему, как сам мир, таинству. Почему-то этот момент она помнит отчетливо.       Помнит, с каким благоговением он впервые касался ее тела. Помнит, какой восторг вызывало у нее его мраморное тело, похожее на ожившую под ее руками и прикосновениями скульптуру. Как иступлено она гладила его мышцы...       Прикосновения, что пронзают кожу волной приятных иголочек... и объятья, крепче которых нет и не может быть на свете... жаркое дыхание, что с каждым мгновением становилось все быстрее... единство ощущений... сплетение тел...       ...любовь-наваждение, оставившая их обессиленными под утро...       Все это есть в ее памяти.       Помнит Арэдэль и слова Эола.       Он говорил, что она – его принцесса, его красавица, видение чистоты, явившееся ему в призрачно-серых сумерках его владений.       Что она – чистейшая и самая лучшая кого он когда-либо видел…       ...и кем когда-либо владел.       Арэдэль верит ему. Эти слова наполняет ее радостью.       Иногда она даже думает что счастлива здесь с Эолом в Нан-Эльмоте.       ...что-то все же не дает ей покоя. Словно вместе с частью воспоминаний о той ночи она утратила нечто очень важное. Иногда это мучит ее. Как сегодня.       Но однажды Арэдэль Ар-Фейниэль вспомнит недостающие фрагменты.       И тогда наваждение, наконец-то, рассеется.       Вот только... правда ли она хочет этого?       Ответа на этот вопрос у нее тоже нет...       Пока что...