Шагнуть в будущее ( от 18)

      По длинной галерее, увешанной портретами предков, уверенным шагом шел юноша. Его внешний вид был безупречным, а выражение лица — бесстрастным и отчужденным. Даже солнечный зайчик, раскрашенный витражным стеклом, несмело проскользнул по светлым волосам и предпочел не заигрывать с целеустремленно двигающимся волшебником.       Дверь в конце галереи приоткрылась, пропуская белокурую женщину, красивую, но какую-то измученную. Темные круги под голубыми глазами совершенно ее не красили, как и лихорадочный румянец на обычно бледных щеках.       — Люциус, вот ты где. Я тебя везде ищу, — женщина мягко улыбнулась, преображаясь в один миг.       — Леди Малфой, — излишне вежливо поприветствовал ее юноша. — Если вы меня так долго искали, достаточно было осведомиться у домовых эльфов о месте моего пребывания.       — Ты говоришь, как отец, — вздохнула женщина, разом утратив всю оживленность.       — Мне нужно с кого-то брать пример, — холодно отозвался юноша, приоткрывая дверь шире и пропуская мать вперед.       — Но не с меня, — едва слышно прошептала леди Малфой. — Ты стал таким чужим, Люци.       — Мама, я вас просил, — с нотками раздражения в голосе отозвался юноша.       — Прости, Люциус. Но раз уж я тебя нашла, мне нужно тебе кое-что показать. Я видела…       — Избавьте меня от ваших очередных рассказов о видениях будущего, мама, — Люциус поморщился. — Не позорьте ни себя, ни нашу семью. Нам достаточно сумасшедшей кузины Сивиллы, которая возомнила себя великой прорицательницей. Увы, ни она, ни вы, мама, не являетесь Кассандрой Треллони. Раньше я вам верил, леди Малфой, но тогда я был слишком мал и наивен. Ни одно из ваших предсказаний ни разу не исполнилось. И ваши теперешние предупреждения о якобы сумасшедшем Лорде Волдеморте ничто иное, как попытка привлечь к себе отцовское внимание. Лорд не сумасшедший. Он самый здравомыслящий и харизматичный волшебник наших времен. Его идея о сохранении чистокровности — именно то, что сейчас нужно нашему обществу. Грязнокровок становится все больше, они извращают наш мир, само понимание волшебства, попирают наши традиции, осмеивают ритуалы. А запрет на использование кровной магии? Как вы расцените этот бред, мама? Нет, за Лордом Волдемортом — будущее. Которое вы, мама, ну никак не сможете изменить. А сейчас, прошу меня извинить, но я намерен присоединиться к собранию, которое проводит Лорд.       — Но, Люциус, — женщина едва не плакала из-за обидных слов.       — Напомню, мне уже семнадцать, я совершеннолетний. И имею право поддерживать того, кого хочу.       — Это влияние твоего отца! — воскликнула леди Малфой. — Он ненавидит меня, поэтому пытается забрать тебя, сделать таким же монстром, как и он сам!       — Мама, идите к себе, почитайте очередной дамский роман и успокойтесь, — Люциус отцепил от себя руки матери и подтолкнул ее к лестнице. Ему было не очень комфортно от ее слов, а еще немного стыдно. Отец прав — мать слишком слаба, чтобы стать соратницей в зарождающемся противостоянии, слаба и добра.       Удивительно, почему отец женился на ней. Да, Катарина Треллони была из богатого, чистокровного рода, но недостатки ее характера, столь неподходящего Малфоям, перевешивали все достоинства. Впрочем, отца она слушалась беспрекословно, только в последнее время начала бунтовать.       Люциус остановился перед поворотом и нахмурился. Ему не нравилось то, что мать перечит отцу и придумывает какие-то бредни про будущее, но и видеть страх в ее глазах было неприятно. Неужели отец физически наказывает ее, когда они уединяются на своей половине дома? Слишком уж мать напрягается в присутствии отца и отворачивает лицо, когда он резко приближается. Мать было жалко, но Люциус знал, что нужно подавить в себе эти эмоции. Он не должен быть слабым, иначе и отец, и Лорд не будут воспринимать его достойным присоединиться к их движению.       Отец уже получил знак, знак посвящения в тайное общество. Пока тайное. Скоро они внедрятся во все ключевые сферы управления, внесут четкость в зарождающийся хаос. Возвысят избранных на уровень, достойный тех, кто сберег древнюю магию в своей чистой крови.       А мать… Она увидит, поймет со временем, что они были правы, присоединившись к Лорду. Да, он жесток и суров, но таким и должен быть настоящий лидер.       Люциус пошел дальше, не замечая отчаянного взгляда матери, которая так и стояла у подножья лестницы. Потом женщина повернулась и тяжело поднялась по ступенькам. Только в своей комнате она дала волю эмоциям, но быстро взяла себя в руки. Вытерев слезы обиды, она наклонилась над большим думосбором и задумчиво проследила за извивающимися дымками воспоминаний. У неё действительно были видения, и воспоминания о них она слила в думосбор, намереваясь показать сыну, что ждет страну в будущем, если Лорда не остановить сейчас. Но Люциус не стал ее даже слушать, и это огорчало едва ли не больше всего. Ее мальчик, ее светловолосый ангелочек вырос. Абраксас сломил его, превратил в такого же бездушного и жестокого человека, как он сам.       Катарина в очередной раз прокляла тот день, когда согласилась на этот брак по расчету. Она знала, что легко с Малфоем не будет, но надеялась на элементарное уважение со стороны супруга. Поначалу так и было: они сочетались браком, провели пару ночей вместе, которые принесли закономерный результат, а потом… Потом Абраксас фактически забыл о ней, навещая свою постоянную любовницу все те месяцы, пока в животе законной жены рос будущий наследник.       Мальчик, рожденный в положенное время, стал для Катарины отрадой и самым большим сокровищем в мире. Она возилась с ним сама, без помощи домовиков, купала, играла, укладывала спать. Читала на ночь сказки, с замиранием сердца следила за каждым его достижением: первым словом, первым шагом, первым магическим выбросом. Абраксас почти не интересовался сыном и женой, занятый развитием семейного бизнеса и встречами с новым политическим лидером магической Британии.       Все изменилось, когда Люциус пошел в школу. Абраксас словно вспомнил, что у него есть сын, и вплотную занялся его воспитанием. Он был столь недоволен «избалованностью» ребёнка, что впервые сурово высказал свое возмущение Катарине. Это напугало ее, до ужаса, до ночных слез. Катарина понимала, что не сможет противостоять мужу, но некоторое время пыталась, пользуясь тем, что сын к ней привязан.       Но однажды Люциус не приехал на каникулы. На вопрос Катарины Абраксас лишь отмахнулся и пробурчал, что пора делать из сына настоящего мужчину, а не размазню. Невольные слезы жены вызвали в нем немалое раздражение, вылившееся в пощечину — первую из множества. Нет, Катарина не собиралась позволять мужу подобные выходки, но когда тот пригрозил, что сына она вообще больше не увидит, смирилась, превратившись в незримую тень, скользящую коридорами мэнора.       Но и встречи с любимым сыном перестали приносить былую радость. Абраксас медленно, но настойчиво вытравливал из Люциуса все то хорошее, что в нем изначально было. Доброту и сострадание он заклеймил слабостью, а привязанность к матери — сопливым детством. И Люциус отдалился от матери, перенял отцовскую манеру общения, холодно-вежливую, слегка пренебрежительную.       А то, что раньше вызывало в нем восторг и удивление, превратилось в источник стыда за мать. Ребенком он верил матери, что та может видеть будущее, но со временем начал требовать доказательств, а после разочарованно отворачивался.       А дар у Катарины был. Небольшой, спонтанный, неуверенный, как не была уверена в себе сама Катарина. Возможно, при других обстоятельствах она бы сумела развить свое наследие, но не в окружении Малфоев, не под градом насмешек.       Когда она из хозяйки дома превратилась в посмешище? Когда исчезла последняя крошка уважения со стороны семьи? Наверное, тогда же, когда она впервые услышала от сына грубые и обидные слова, заставившие ее сердце обливаться кровью.       Катарина долго терпела, пытаясь хоть как-то сблизиться с сыном, но ее попытки лишь разозлили Абраксаса, который теперь с удовольствием срывал на ней свое плохое настроение. Спасибо магии — никаких следов не оставалось, но раны души накапливались с каждым разом.       Сдаться не позволяли участившиеся плохие сны-видения, в которых ее повзрослевший сын седел от ужаса и застарелой вины, в которых красноглазое чудовище пытало и издевалось над ним, называя при этом верным слугой.       И чем дальше, тем чаще эти сны приходили к встревоженной женщине, но она знала, что мужу о них рассказывать бесполезно, а то и опасно — один раз она уже попробовала предупредить. Но вот Люциус… Он должен знать, должен понимать, куда его ведет отец, до того, как на его руке появится рабское клеймо. До того, как станет поздно.       Видения были разрозненные, судить о полной картине будущего Катарина не могла, но ей достаточно было кратких обрывков, чтобы понять — ничего хорошего их семью в будущем не ждет. Только полный крах и бесславная участь.       Но как заставить Люциуса хотя бы выслушать? Как показать ему свои видения и убедить его в том, что она не сумасшедшая? Задача почти невыполнимая, учитывая то, как Абраксас поработал над характером сына.       Катарина покачала в ладонях тяжелый думосбор, задумчиво глядя в водоворот дымчатых воспоминаний. Наконец, женщина решительно поднялась с места и подошла к шкафу с одеждой. Там, за рядами платьев, пряталась небольшая дверца, за которой находилось ее главное сокровище — книги, подаренные бабушкой Кассандрой. Известная прорицательница почему-то именно ее избрала хранительницей древних знаний, хотя наследие в Катарине так и не окрепло. Однако семейные книги она хранила, как зеницу ока, не показав их даже сыну. В нем-то Катарина не видела даже проблесков дара рода Треллони. Племянница Сивилла же вызывала лишь жалость своими попытками, постепенно превращаясь из слегка чудаковатой девушки в экзальтированную и немного сумасшедшую женщину. Доверять ей семейные ценности опасно, кто знает, что с ними сделает импульсивная девица.       Заперев двери, Катарина устроилась за столом, перелистывая книги, которые знала почти наизусть. В уме постепенно крепла идея, почерпнутая из древнего даже на вид фолианта. Страницы были зачарованы магией, иначе давно рассыпались бы пылью. Чары Катарина периодически обновляла, но постоянно с опаской касалась истлевших листов. Текст был написан вручную, с завитками, и такими оборотами речи, что не всегда было понятно, о чем хотел сказать автор.       Однако именно тут Катарина нашла ритуал, позволяющий провести в свое видение постороннего человека. Для этого нужен всего лишь один волосок или другая частичка тела. Белокурый локон уже много лет хранится в круглом медальоне, с которым Катарина не расставалась даже ночью, так что с этим проблем не будет.       Сложнее провести ритуал правильно, ведь кое-чего волшебница так и не поняла в нем. Одно только ясно: следующая ночь — идеальная для проведения ритуала. Наступало полнолуние, самое сильное время месяца. Большинство ритуалов проводится именно в это время для усиления эффекта.       Решено! Катарина тщательно переписала все пункты действа, еще раз перечитала написанное и спрятала книгу в хранилище. Она не боялась, что муж найдет их — супруг никогда не рылся в ее вещах, его вообще мало интересовала жена и ее жизнь в мэноре. Если бы не огласка, ее вполне могли бы запереть в глухой провинции или… Но об этом думать не хотелось — слишком страшно и слишком вероятно. Жаль, что дар пророчества никогда не поведает о будущем своей хозяйки.       Катарина наведалась в ванную, переоделась и улеглась, хотя было еще слишком рано для сна. Верная домовиха Диди, которая нянчила еще саму Катарину, что-то проворчала, поправляя одеяло.       — Не ворчи, Диди. Я должна это сделать. Я должна спасти моего мальчика.       — Хозяйка рискует.       — Я всегда рискую, — слабо улыбнулась женщина. — Ты помнишь, что нужно делать, если со мной что-то случится?       — Диди все помнит. Диди все сделает для хозяйки.       Домовиха негромко запричитала, заламывая руки, а потом исчезла с негромким хлопком.       Весь следующий день Катарина провела в своей комнате, готовясь к ритуалу. Диди принесла ей все необходимое, постоянно всхлипывая и бормоча себе под нос. Катарина старалась не обращать на нее внимания, но и сама не могла не волноваться. Был один момент в ритуале, который она так и не сумела определить правильно. Что-то ее смущало, но она не могла понять, что именно. Вроде бы и слова перевела правильно, и логика во всем прослеживалась… Но… Впрочем, менять свои планы волшебница не собиралась.       На ужин ей пришлось спуститься — прибыл высочайший гость. Катарина не могла без содрогания смотреть на высокого темноволосого мужчину, от которого веяло подавляющей разум мощью. Лорд Волдеморт пару раз пристально взглянул на нее, вызвав приступ паники, ведь сквозь красивое бледное лицо с темно-карими глазами она видела то, змееподобное, перекошенное ненавистью ко всем.       — Абраксас, твоя супруга что-то излишне бледна. Думаю, ей стоит отдохнуть.       — Вы правы, мой Лорд, — кивнул Малфой. — Завтра же отправлю ее в наше итальянское поместье. На море и солнце ей станет лучше.       Катарина едва слышно произнесла:       — Спасибо за заботу, Абраксас.       Она едва сдерживала дрожь, испугавшись мрачного взгляда мужа, не обещающего ей ничего хорошего. Слабым утешением было видеть жалость в глазах сына. Жалость… Ну, хоть так. Она устала ловить крохи его внимания, его былой привязанности к ней. Пусть сын не любит ее больше, пусть презирает, пусть считает тихой сумасшедшей, она от этого не стала любить его меньше.       — Если вы позволите, я поднимусь к себе, — Катарина аккуратно отложила столовые приборы.       — Конечно, мы вас отпускаем, леди Малфой. Нам есть о чем поговорить, да, Люциус?       — Да, мой Лорд.       Катарина почти убежала, едва сдерживая нервный крик: это сейчас в голосе сына звучало уважение, потом в этой фразе будет только униженный страх.       К ритуалу было все готово, осталось только дождаться полуночи. Катарина надеялась, что гость к тому времени уже уйдет, и сын отправится спать. Кто знает, как скажется на нем ритуал, не хотелось бы вызвать подозрение или подставить сына под удар.       Но все сложилось хорошо. За час до полуночи Волдеморт удалился, хозяева дома разошлись по комнатам. Диди доложила Катарине обо всем увиденном, и женщина приступила к ритуалу.       Она тщательно отобрала воспоминание, выбрав не самое кровавое, но самое страшное для нее самой видение. Это должно убедить сына, что за красивым фасадом скрывается зловонная яма, в которую так легко все они катятся.       — Ну, что, Диди… Я начинаю.       Катарина сильно нервничала, но ее голос звучал твердо, слова лились тонким ручейком, палочка четко выписывала нужные пассы, периодически погружая кончик в воспоминания. Лунный луч коснулся перламутровой дымки, словно наматывая ее на себя, выкручивая спиралью из думосбора. Катарина, не прерывая плавного речитатива, взяла тонкую прядку светлых волос и аккуратно опустила ее в поблескивающую серебром спираль. Прядка разделилась, вплетая волоски в дымку.       Волшебница повысила голос, рассекая узким ножом собственный палец. На мгновенье дымка окрасилась красным, а потом сверкнула серебром, разворачивая рукава спиралей почти на всю комнату.       Катарина взмахом палочки раскрутила спираль еще сильнее, заставляя ее виться в сумасшедшем круговороте, прорываться за пределы комнаты, достигая спальни наследника.       Люциус с удивлением посмотрел на ворвавшуюся в его комнату серебристую дымку, но сделать ничего не успел: спираль сузилась вокруг него, сжалась, проникая под кожу. Юноша едва слышно вскрикнул, теряя сознание, а потом исчез с оглушительно громким хлопком, разбудившим уже уснувшего Абраксаса.       Встревоженный волшебник вызвал домовика:       — Что произошло?       — Это в комнате наследника, хозяин, — сжался перепуганный домовик.       Абраксас поднялся с постели, набросил халат и взял эльфа за тонкую руку:       — Перемещай.       Он еще успел увидеть остатки тающей дымки, когда эльф вдруг запричитал:       — О, молодой хозяин Люциус! Он пропал, его больше нет!       — О чем ты говоришь, мелкая тварь? — Абраксас пихнул эльфа тапком.       — Хозяина Люциуса больше нет в этом мире, — простонал эльф, падая на пол.       Абраксас дернул его за ухо и прорычал:       — К гобелену меня, быстро.       Но гобелен с Древом Рода только подтвердил слова эльфа: имя Люциуса странно потускнело, хотя листик, на котором оно было написано, не почернел, как бывает после смерти члена семьи.       Абраксас озадачено смотрел на гобелен, а потом задал вопрос в пустоту:       — Что с ним произошло?       — Хозяйка проводила ритуал. Танки такого не знает, Танки даже не слышал о нем.       Абраксас бросил яростный взгляд на листик с именем супруги и поспешил к выходу. Эльф засеменил за ним, вцепился в полы халата, и они оба исчезли.       — Катарина!       Женщина испуганно оглянулась на звук хлопка и разгневанный возглас мужа. Она не успела даже понять, что происходит, когда тяжелая рука сбила ее с ног.       — Что ты сделала с Люциусом? Где он? Отвечай! — Абраксас обвел взглядом комнату, замечая и думосбор с уже знакомой дымкой, и окровавленный нож, и исписанные рукой супруги листы пергамента.       Он схватил их, вчитался и зарычал:       — Дура! Ты отправила моего сына в свое воспоминание? Ты отправила туда его физическое тело, идиотка! Он теперь там застрял навечно, понимаешь ты или нет? Будет смотреть и сходить с ума.       Катарина тихо всхлипнула, понимая, что случилось неизбежное: она навредила сыну, пытаясь спасти его. Абраксас пнул ее, бросив сверху исписанные листы:       — Ты расскажешь мне, где нашла этот ритуал, иначе…. Мерлин, какой позор для меня, какой позор для рода! Ты лишила меня наследника, Катарина. И если мы ничего не сможем придумать, чтобы вернуть его, ты родишь мне другого. Увы, я не могу развестись с тобой или убить тебя, чтобы взять другую жену. Но кто сказал, что в наше время не умирают во время родов? Например, от кровопотери, которую не заметил неопытный медик. Разве что… ты покончишь с собой сама, переживая потерю сына, — мужчина оскалился, нависая над женой, убитой горем.       Потом он перешагнул через нее и вышел, спеша в семейную библиотеку. Нужно было расспросить дуру-жену, откуда она взяла ритуал, но не сейчас. Сейчас он просто убьет ее, а потом получит магический откат, что очень нежелательно. Чуть позже, когда он слегка возьмет себя в руки, он допросит ее обо всем досконально. Уж он-то умеет. Катарина не сможет сопротивляться ему и все расскажет и покажет.       Катарина медленно поднялась с пола, собрала куски пергамента и тихо заплакала: в книге было четко написано, что эффект от ритуала необратим. Автор предупреждал о том, что нужно все хорошо взвесить, прежде чем проводить его. Но даже сейчас Катарина не могла поверить словам мужа. Она не могла отправить сына в вечное блуждание воспоминанием. Ритуал определенно был другим…       Вдруг женщина охнула, закрывая рот руками. Она поняла, догадалась… Слезы облегчения покатились из глаз, но она решительно вытерла их. Не время сейчас.       Пусть получилось не совсем так, как она планировала, но этот вариант тоже был неплох. Осталось только одно…       Катарина сожгла пергамент в камине и вызвала Диди:       — Делай то, что я тебя просила. Книги не должны попасть в руки Абраксаса. Он не должен вернуть Люциуса сюда. А ты найдешь его, слышишь?       — Хозяйка! — Домовиха упала на колени.       — Так надо, — Катарина широко улыбнулась. — Так будет лучше.       Диди покорно поднялась и направилась к шкафу. Она выполнит приказ хозяйки. Она всегда была хорошим и послушным эльфом. А хозяйке действительно будет лучше… не здесь.       Спустя час Абраксас вошел в комнату жены и замер, глядя на бледную статую, замершую в кресле. Он прикоснулся к ее шее, взмахнул палочкой и равнодушно пожал плечами:       — Значит, буду искать новую жену. Эта оказалась неудачной. И глупой — не дала сыну шанса вернуться.       Он обратил внимание на открытый шкаф, но ничего, кроме платьев там не увидел. Отсутствия верной эльфийки жены он тоже не заметил. У него были новые планы. Если Люциуса не получится вернуть, то проблемой наследника действительно придется озаботиться. И тут уже он не допустит ошибок — вырастит сына таким, каким надо, без этих женских сантиментов.