Сollapse

      Никто не скажет о них — «расстались», «разошлись», «разбежались по разным углам». Рэй деликатно оброняет: «Сложный период в отношениях», — не до конца разобравшись в том, что ещё можно сказать о людях, которые никогда и не сходились. Не было никаких предложений, громких заявлений и обещаний, ни «до гроба», ни звёзд с неба. Быть может, Джерард и хотел бы собрать свои вещи и, бросив Фрэнку под ноги ключи с нелепым брелком, с грохотом захлопнуть дверь за собой, но вместо этого он вылетает из автобуса с дорожной сумкой на плече и лихорадочным румянцем на щеках.       И всё это без каких-либо объяснений — он и так уже сказал всё, что хотел. Просто он больше не нуждается в Айеро. Звучит дико.       «Небольшой перерыв», — неуверенно бормочет Торо, потирая переносицу согнутым указательным пальцем. Он не привык отдуваться за всех во время интервью, и порой кажется, что это в каком-то роде профессиональная деформация — то, что его словарный запас состоит в основном из буквенных обозначений аккордов.       «Никогда больше», — шипит Уэй Фрэнку на ухо, и тот согласно кивает, делая вид, что не замечает почти что разочарованного выражения на его лице.       В конце концов, разве может закончиться то, что официально так и не началось?

***

      Фрэнк выжидает — послушно, даже не вынимая сим-карты из телефона, и без того, впрочем, разбитого, но вполне даже принимающего входящие. Неделю, две, а больше никогда и не требуется. Джерард так и не звонит.       Джерард появляется на пороге его квартиры ровно на пятнадцатый день, беспардонно вклиниваясь в привычный распорядок где-то между «вынести мусор» и «напиться до беспамятства». Влетает без приветствий, без вступительного слова, с таким видом, будто это сам Айеро — блудный сын, нашкодивший щенок. Да, с этим самым видом — и десятком смятых листов в руках.       «Должен же хоть кто-то думать о группе», — звучит почти беззлобно, из-за чего Фрэнк не решается напомнить, что у них, вроде как, заслуженный отдых. «Небольшой перерыв». Бессрочный.       — Должен же хоть кто-то из нас работать, — цедит сквозь зубы Джи, припечатывая хилую стопку бумаги ладонью к столу.       Бумага всё стерпит — что иносказательные признания в любви, что пожелания смерти. Фрэнк не берётся искать ни то, ни другое в рваных строках и зарисовках, скрытых под едва дрожащими пальцами. Пальцы Уэя выглядят так, будто он скрёбся ими о крышку гроба предыдущие четырнадцать с половиной дней, но то, что под ними, не вызывает в нём ни капли интереса. Пустышка, удачно подвернувшийся повод. Lorem ipsum, облечённый в новую форму.       Всё это они уже проходили, всё это не ново. Джерард смотрит на него совершенно пустым взглядом, стягивая с себя одежду. «Lorem ipsum» — навязчиво вертится в голове Фрэнка.       После он не спрашивает, что это было. Айеро и сам — в определённом смысле — давно уже чист, но это не мешает ему хранить в нижней полке стола немного травки — так, на всякий случай. На чёрный день. Принцип ему понятен.       — Никогда больше? — только и спрашивает Фрэнк, скорее устало, но и не без налёта издёвки. Приятно напоминать себе изредка, каково это — быть ехидным ублюдком. Неожиданно приятно наблюдать, как начинает трясти расхристанного Уэя, вновь упаковывающего себя в три слоя, на все пуговицы.       — Только не придумывай себе ничего, Фрэнк, — сухо сообщает он, — я тебя всё равно больше не люблю.       — Как будто до этого любил, — бормочет Айеро в подушку и нехотя отрывается от постели.       Он вручает предельно растерянному Джерарду ключи от своей квартиры, чтобы в следующий раз всё у них было как надо, чтобы тому было что бросить ему в лицо — в следующий раз.       Больше Уэй не приходит.       Позже он присылает сообщение, в котором в семьдесят символов поясняет, что выбросил его ключи — вместе с нелепым брелком, тем самым, который с адресом — в какой-то подворотне. Но разбитый телефон Фрэнка, к сожалению, по-прежнему принимает только входящие звонки.