Играем! На желание!

Глава 5. Ты конкретно попал, Стайлз… 4 февраля 2017. «Давай же… Ты можешь это дочитать!» — подумал Стайлз спустя шесть дней после поцелуя. Сейчас он сидел на кровати и дочитывал, перерыв весь интернет, книгу Оскара Уайльда (считают, что книга его авторства) «Телени, или оборотная сторона медали». Конечно, что после долгих, ярких и бесстыжих фанфиков, которые ему удалось найти. «Видите ли, я всегда ношу букетик цветов белого гелиотропа; позвольте подарить вам этот, чтобы сегодня ночью его запах напоминал вам обо мне, и, возможно, вы увидели бы меня во сне». И, вынув цветы из своей петлицы, он одной рукой вставил их в мою, а другой мягко обхватил меня за талию, крепко обнял и на несколько секунд прижался ко мне всем телом. Это мгновение показалось мне вечностью. На губах я ощущал его горячее учащённое дыхание. Наши колени соприкоснулись, и я почувствовал, как к моему бедру прижалось и стало двигаться что-то твердое. В тот момент я был так взволнован, что едва устоял на ногах.» — Я тоже чуть не упал ещё когда подходил к нему… — проговорил Стайлз в пустоту светлой комнаты, отдалённо вспоминая что уже наступило утро. Он посмотрел на подоконник перебитый рябиновой доской, которую дал Дитон ещё в понедельник. FLASHBACK То раннее утро понедельника было самым тяжёлым. Он не спал почти всю ночь, осмысливая свои чувства к младшему Хейлу. Яркое желание его ответа, вызванное одним односторонним поцелуем. Вкус сладкого шоколада с терпкими нотами горького кофе. Запах геля для душа, который отдает едва различимым шлейфом освежающей мяты. Шелковистые угольные волосы щекотали нежное лицо, а лёгкая щетина придавала контрастных ощущений, приятно покалывая. Обалденное накаченное тело манило взгляд, а эта блядская дорожка волос, уходящих под полотенце, заставляли руки что-нибудь сделать, а мысль что только эта ткань была барьером к истинному секрету, заставляло до боли прикусить собственные губы, пытаясь отвлечься… И с грустью вспоминать свою померкшую любовь — Лидию, красавицу с рыжими огненными волосами… — Боже… Моя голова сейчас расколется от этих резких психологических перемен! Спасибо, Скотти… — промычал подросток. Вчера ночью. После выхода с лофта он послал Скотта домой, соврав о том, что «всё нормально, мужик». Оборотень хоть и услышал ложь, все-равно не стал трогать и без того расстроенного друга. Как только МакКолл вышел из машины и дошёл до порога, Стайлз отправился домой. Но не проехал он и две минуты, как на его телефон пришло sms. Оно было от Дитона, и гласило следующее: «Тебе придётся мне всё объяснить». «Слава богу отец сегодня на дежурстве…» Он мог спокойно ехать к Алану. ~~***~~ Ветеринар молча встретил его у входа в помещение, рукой призывая идти за ним. — Ну что ж, начинай Стайлз. — спокойно начал доктор. — Что Вы имеете ввиду, док? — Стилински попытался скопировать щенячьи глазки лохматого друга. — Не нужно прикидываться, Стайлз. Я уже всё знаю. — чётко проговорил Дитон, смотря в глаза подростка. — Скотт… — Пробормотал шатен, на что мужчина кивнул. — Подождите-ка… А Вы… — Успокойся, Стайлз, я Дереку ничего не рассказывал, не беспокойся. — движением руки Алан заткнул подростка, который уже приоткрыл рот, дабы выплеснуть порцию сарказма, из-за которого иногда и у ветеринара глаз дёргался. — Спасибо. — сказал стене смущённый Стайлз. — Ты можешь доверять мне. Это останется секретом. — улыбнулся Алан. — Всё же истинная причина вызова тебя ко мне не в этом. — Тогда в чём же? — Ты хорошо научился смешивать травы и разбираться в их применении. Если ты будешь заниматься со мной — ты будешь очень полезным стае, Стайзл. — И с чего вы решили, что я хочу быть полезен стае? — вздернул нос Стилински. — Мне кажется тогда бы ты не вмешивался во всё это и не пытался наладить со мной отношения не хуже Скотта. «Улыбка не наигранная!» — заметил Стайлз, потупив глаза уже в пол: — Да, я буду премного благодарен Вам за обучение, док. — Если ты этого хочешь — я научу. Вот-только сегодня начинать наши тренировки поздно. — ветеринар, посмотрев на часы, продолжил: — Приходи ко мне после уроков. Всё подробности я расскажу тебе при следующей встрече. — Окей. Ещё раз спасибо. — Стайлз уже развернулся к выходу, как мысли пробились в голову и сразу слетели с языка: — А можно у Вас попросить рябиновых досок и мешок омелы с пеплом рябины? — Зачем тебе такой большой арсенал? — Скотт придет извиняться, а я не хочу видеть его щенячью рожу после того, как осознал свою новую ориентацию, и кто стал её объектом номер Один… Ой… — подросток вновь покраснел, смотря куда угодно, но не на ветеринара, который стоял и улыбался простодушной улыбкой. — В общем, хочу устроить им сюрприз. — Хорошо, идём. — Дитон пошёл куда-то в подсобку, призывая Стайлза идти с ним. Конец FLASHBACKa. ~~***~~ «Вы считаете меня сумасшедшим? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Но кто нормален, а кто безумен? Кто добродетелен, а кто порочен в нашем мире? Вы знаете? Я не знаю». — Мда… — вздохнул Стилински, продолжая читать далее. «Повисло молчание. Ни один из нас не произносил ни слова. Телени сплел свои пальцы с моими, и некоторое время мы шли молча. Сосуды моего члена все еще были расширены, нервы — напряжены, семявыводящие каналы — переполнены, поэтому эрекция не пропадала, и я ощущал, как тупая боль распространяется по гениталиям и вокруг них, тогда как все остальное тело совершенно обессилело; и все же, несмотря на боль и усталость, было очень приятно спокойно идти, взявшись за руки, и чувствовать, что голова моего спутника едва ли не лежит у меня на плече…» Немножко покраснел Стилински. Но это только начало! Спустя час: «Целуя её бок…» — Нет, ну нормальный секс заставляет только краснеть, а секс мужчин — возбуждать! Когда это всё так резко поменялось? Мм? Отвечай сердце, мозг и… ты, дружок. — почти проорал Стайлз, под конец понимая, что в выходной день все соседи дома. «Вы всегда будете любить меня?» «Вечно». «Мы отдадимся друг другу, это и будет нашей клятвой», — сказал он. Он обнял меня и прижал к груди. Я обхватил его руками. В мерцающем, тусклом свете каретных фонарей я видел, как его глаза загорелись огнем безумия. Губы его, пересохшие от долго подавляемой чувственной жажды, от скрываемого желания обладания, с болью и мукой потянулись к моим губам. Мы снова вбирали существо друг друга через поцелуй, поцелуй еще более крепкий, — если такое возможно, — нежели предыдущий. Какой это был поцелуй! Плоть, кровь, мозг и эта неясная, неуловимая часть нашего существа, казалось, слились воедино в этом не поддающемся описанию поцелуе. Поцелуй — нечто большее, чем первый чувственный контакт двух тел; это выдох двух влюбленных душ. Но преступный поцелуй, которому долгое время сопротивляешься, с которым борешься, а значит, жаждешь его, — нечто большее; он сладок, как запретный плод; это горячие угли на губах, это факел, что ярко пылает и превращает кровь в расплавленный свинец или горячую ртуть. Поцелуй Телени сильно возбуждал меня, и я нёбом чувствовал его чудесный вкус. Нужна ли была клятва, когда мы отдавались друг другу в таком поцелуе? Клятва — это обещание губ, которое может быть забыто и часто забывается, а такой поцелуй остается с вами до самой смерти. В то время как наши губы сливались в поцелуе, рука Телени медленно и незаметно расстегнула мои брюки и, крадучись, проскользнула в прорезь, инстинктивно отодвигая все преграды, пока не добралась до твердого, напряженного, ноющего фаллоса, который пылал, словно раскаленный уголь. Это сжатие было нежным, как прикосновение ребенка, искусным, как ласки шлюхи, и сильным, как хватка фехтовальщика. Едва он дотронулся до меня, я вспомнил слова графини. Как все мы знаем, некоторые люди привлекают нас больше, чем другие. И более того, тогда как одни притягивают, другие отталкивают нас. От пальцев Телени — по крайней мере, мне так казалось — исходили мягкие, гипнотические, приносящие наслаждение флюиды. Даже простое прикосновение к его коже заставляло меня трепетать от восторга. Моя рука робко последовала примеру его руки, и, должен признаться, удовольствие, которое я испытал, лаская его, было необыкновенным. Наши пальцы почти не двигали кожу пенисов, но нервы были столь напряжены, возбуждение достигло такой степени, а семенные каналы наполнились настолько, что мы почувствовали, как семя переливается через край. На мгновение меня пронзила острая боль где-то у корня пениса, вернее, внутри самого ствола, после чего сок жизни начал медленно-медленно вытекать из семенных желез; он проник в округлое расширение уретры, поднялся по узкой трубке, подобно тому, как ртуть поднимается в столбике термометра, а вернее, как раскаленная лава — в кратере вулкана. Наконец он достиг вершины; отверстие широко раскрылось, крошечные губки раздвинулись, и, из них начала сочиться густая, вязкая, жемчужного цвета жидкость. Это был не стремительный поток, а огромные, появляющиеся через некоторые промежутки времени горячие капли. С каждой каплей, вытекающей из тела, меня все сильнее охватывала дрожь, которая становилась просто невыносимой; она началась с кончиков пальцев рук и ног и, особенно, с самых глубинных клеток мозга. Костный мозг в позвоночнике и во всех костях, казалось, растопился, и когда другие потоки — либо циркулирующие с кровью, либо стремительно несущиеся по нервным волокнам, — встречались в фаллосе (этом маленьком орудии из мышц и кровяных сосудов), меня била ужасная дрожь; это была конвульсия, уничтожающая и дух, и плоть, это были трепет и восторг, которые в большей или меньшей степени испытал каждый, — дрожь, зачастую слишком сильная, чтобы быть приятной. Прижавшись друг к другу, мы только и могли, что попытаться заглушить свои стоны, когда горячие капли последовали одна за другой. Изнеможение, последовавшее за чрезмерным нервным напряжением, наступило как раз тогда, когда коляска остановилась у дверей дома Телени — тех самых дверей, в которые я так недавно исступленно колотил кулаком.» … — Только не вставай, только не вставай… — проговаривал как мантру Стилински, держа в руке свой, наполовину возбудившейся член. «Я всем телом ощущал его жадные взгляды; они проникали в мой мозг, и у меня начала кружиться голова; они пронизывали сердце и распаляли кровь, заставляя ее быстрее течь по артериям; они стрелами мчались по венам, и фаллос откинул свой капюшон и яростно поднял голову, так что запутанная сеть вен на его теле, казалось, была готова лопнуть. Рене потрогал меня везде, после чего стал прижиматься губами ко всем частям тела, осыпая поцелуями грудь, руки, ноги, бедра; добравшись до промежности, он с восхищением прижался лицом к густым вьющимся волосам, что растут там в изобилии. Рене задрожал от восторга, почувствовав кудрявые волосы на своем лице и шее; потом, взяв в руку мой фаллос, прижался к нему губами. Это, казалось, наэлектризовало его, и тогда кончик, а затем и вся головка скрылась у него во рту. Я не мог оставаться спокойным. Я сжал руками кудрявую надушенную голову; по всему телу пробежала дрожь; нервы были напряжены до предела; ощущение было столь острым, что я едва не обезумел. Весь ствол оказался у Рене во рту, а головка касалась нёба; язык его то ли расширился, то ли утолстился и щекотал меня повсюду. То любимый жадно сосал меня, то слегка покусывал, то кусал. Я кричал, я молил его остановиться. Я больше не мог выдерживать такое напряжение; это меня убивало. Если бы это продлилось еще хотя бы мгновение, я бы лишился чувств. Он был глух к моим мольбам и безжалостен. Перед глазами у меня мелькали молнии; по телу неслась огненная лавина. «Хватит… остановитесь, хватит!» — стонал я. Нервы мои были натянуты, как струны; я затрепетал; подошвы ног, казалось, просверлили. Я извивался, я бился в конвульсиях. Рука, ласкавшая мои яички, скользнула мне под зад, и палец проник в отверстие. Казалось, спереди я был мужчиной, а сзади — женщиной, поскольку удовольствие чувствовал в обоих местах. Мое возбуждение достигло высшей точки. Голова закружилась; тело расслабилось; обжигающее молоко жизни снова начало подниматься, словно огненный сок; кипящая кровь ударила в голову, приводя меня в исступление. Я был измучен; я лишился чувств от удовольствия и упал на Рене безжизненной массой. Несколько минут спустя я вновь стал самим собой — я жаждал занять его место и вернуть ему только что подаренные ласки. Я сорвал с его тела одежды, так что очень скоро он был также наг, как и я. Какое это было наслаждение — чувствовать его кожу всем телом с головы до ног! Только что испытанное удовольствие лишь усилило мою страсть, и, сжав друг друга в объятиях, мы катались по полу, терлись друг о друга, ползая и извиваясь, как два возбужденных кота, доводя друг друга до исступления. Но губы мои жаждали прикоснуться к фаллосу — органу, который мог бы послужить моделью для огромного идола, установленного в храме Приапа или над дверями помпейских борделей, вот только при виде этого бескрылого бога большинство мужчин — а многие так и поступали — оставили бы женщин ради любви своих собратьев. Он был большим, но не имел ослиных пропорций; он был толстым и круглым, хотя к концу слегка сужался; головка — плод из плоти и крови, похожий на маленький абрикос, — выглядела мясистой, округлой и аппетитной. Я пожирал его голодными глазами; я держал его в руках, я целовал его; я чувствовал его нежную гладкую кожу губами; от этого он, движимый внутренними силами, начинал шевелиться. Мой язык проворно щекотал головку, стараясь вонзиться меж этих крошечных розовых губок, которые набухли от любви и, раскрывшись, выпустили крошечную капельку искрящейся росы. Я лизал крайнюю плоть и с жадностью сосал его весь. Телени поставил его вертикально, а я старался крепко сжимать ею губами; он поднимал его все выше и выше и касался моего нёба; фаллос почти доставал до моего горла, и я чувствовал, как он подрагивает, проживая свою собственную жизнь. Я двигался все быстрее, быстрее, быстрее. Телени яростно сжал мою голову; каждый нерв его трепетал.»… «Он крепко сдавил мою голову, чтобы заставить меня остановиться, но я лишь сильнее сжал фаллос губами, щеками, языком; движения мои все убыстрялись и убыстрялись; еще несколько ударов — и я почувствовал, как Телени задрожал всем телом, словно с ним случился приступ головокружения. Он вздыхал, он стонал, он кричал. Струя теплой, похожей на мыло, острой на вкус жидкости ударила мне в рот. Голова закружилась; удовольствие было столь пронзительным, что граничило с болью. «Хватит, хватит!» — стонал он слабо, закрыв глаза и задыхаясь. Но я обезумел от мысли, что теперь Рене действительно стал моим, что я пил обжигающий пенящийся сок его тела, настоящий эликсир жизни. Его руки судорожно схватили мою голову. Затем на него нашло оцепенение; бурное распутство совершенно истощило его. Я испытал почти такое же сильное наслаждение. Обезумев, я сосал его жадно, ненасытно и тем самым вызвал обильное семяизвержение; в то же время маленькие капли такой же жидкости, что я поглощал, медленно и болезненно вытекали из моего собственного тела. После этого нервы наши расслабились, и мы в изнеможении упали друг на друга. Короткий отдых — не могу сказать, насколько короткий, ибо напряжение не измеряется степенной поступью Времени, — и я снова почувствовал, как его обессилевший пенис пробуждается ото сна и прижимается к моему лицу. Очевидно, он пытался найти мой рот, подобно тому, как наевшийся досыта, но жадный ребенок даже во сне крепко сжимает сосок матери просто ради удовольствия держать его во рту. Я прижался к нему губами. Словно молодой петух, проснувшийся на рассвете, который вытягивает шею и громко кричит, фаллос вытянул свою головку и ударился о мои теплые, набухшие губы. Как только я взял его в рот, Телени перевернулся и встал в такую же позицию, какую я занимал по отношению к нему, то есть его рот был на уровне моего паха, но только я лежал на спине, а он стоял надо мной. Он принялся целовать мой жезл. Он перебирал густые волосы, растущие вокруг него, он гладил меня по ягодицам, но главное — он как-то по-особенному ласкал мои яички, что доставляло мне неописуемое наслаждение. Его руки настолько усиливали удовольствие, даримое его губами и фаллосом, что скоро я был вне себя от возбуждения. Наши тела слились в одну трепещущую сладострастную массу, но, хотя оба увеличивали скорость движений, мы настолько обезумели от страсти, что при таком нервном напряжении семенные железы отказывались выполнять свою работу. Зря мы трудились. Рассудок внезапно покинул меня; запекшаяся кровь тщетно пыталась просочиться наружу; казалось, она водоворотом кружилась у меня в глазах и вызывала звон в ушах. Я бился в припадке эротического экстаза — в припадке безумия. Мозг мой, казалось, был трепанирован, позвоночник — распилен надвое. Тем не менее я все быстрее и быстрее сосал фаллос; я втягивал его в себя как сосок; я пытался опустошить его и ощущал, как тот пульсирует, дрожит и трепещет. Внезапно врата семявыводящих каналов открылись, и из адского пламени мы, осыпаемые дождем обжигающих искр, поднялись на восхитительно спокойный, сладостный Олимп. Отдохнув несколько минут, я приподнялся на локте и стал наслаждаться удивительной красотой моего любовника. Он был настоящим образцом чувственной красоты; грудь у него была широкая и сильная, руки — мускулистые; на самом деле я никогда не видел столь могучего и в то же время хрупкого сложения; на нем не только не было ни капли жира, но даже лишней плоти. Он состоял из нервов, мускулов и жил. Именно крепкие, гибкие суставы делали его движения свободными, легкими и грациозными, что так характерно для семейства кошачьих, от которых в нем была еще и гибкость; ибо, когда он прижимался к вам, казалось, он обвивается вокруг вас, как змея. Кожа у него была жемчужной белизны, тогда как волосы на всех частях тела, кроме головы, были черными. Телени открыл глаза, потянулся ко мне, взял мою руку, поцеловал и затем укусил меня сзади за шею; после этого он осыпал мою спину поцелуями, которые следовали друг за другом с такой частотой, что казалось, на меня пролился дождь из лепестков розы, осыпавшихся с какого-то пышного цветка. Потом он добрался до двух мясистых долей, раздвинул их руками и вонзил язык в то отверстие, куда так недавно засовывал палец. Это ощущение было для меня новым и волнующим. Проделав это, он встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться…» … — Ну что, дочитался? Ну вот нафига я представил этого хмуропридурка? — громко спросил Стайлз, после чего ушёл в ванную снимать напряжение. ~~***~~ — Алло… — Красная шапочка мы к тебе, принимай гостей. — Что? Кто? Эй! — но в трубке были только гудки. «Чёеерт…» — после душа подросток упал лицом в подушку. ~~***~~ — Привет Лидия, Эрика… — отозвался с порога человек. — Приветик, герой! — улыбнулась Рейес, проходя через прерванную преграду — рябиновый порог, которую оттопырил Стайлз. — Зачем пришли? — решил перейти к делу Стилински. — Тебя вытянуть в белый свет, дубина! — недовольно покачала головой Лидия, даже не глядя на подростков за её спиной. — Хватит страдать о нашем Альфе. Он ничего не знает. Никто и виду не подает, да и не говорит о том вечере. — говорит Эрика, идя позади людей к комнате виновника действия. — Хватит уже об этом! Извините, я не брал телефон и не приходил в школу. Да, я сначала хотел переехать в другой штат или просто не ходить в чертову школу, но я не могу. Да, я смог отсидеться дома два дня, а после тренировки у Дитона я промёрз и промок насквозь: тогда был холодный ветер и сильный дождь — я заболел. Только в пятницу оклемался! А после не только хожу к Алану, но и смотрю гей-порнуху, читаю гей-романы потому, что я влюбился во взрослого волосатого хмурого мужика, который даже не гей, но который уже отобрал мою девственность во всех снах! Долго, красиво, сильно и грубо! И знаете что? Мне это понравилось! — занервничав, подросток нервно размахивал руками и расхаживал по всей комнате, не замечая выражения лиц девиц, которые, мягко говоря, были в шоке от такого, хоть и второго, но «яркого» признания. Младший Стилински, замолчав, наконец сел на стул и закрыл лицо руками. — Хорошо, хорошо Стайлз… Успокойся. — к нему подошла Лидия. Присев перед парнем, она начала медлено отводить его ладони от лица. — Посмотри на меня. Ничего плохого в этом нет. Слышишь? Ни-че-го. Только самое лучшее — любовь. Всё будет в порядке, поверь. — Да, особенно после того, как он узнает, что ты — его пара навсегда. — улыбнулась блондинка, смотря в глаза удивлённому парню. Но через мгновенье в глазах стоял испуг, удивление и, так едва различимое, желание и радость. Но эти эмоции прошли в миг, оставив только шок на лице парня. — Чтооооо? — заорал Стайлз, чем оглушил волчицу. Его взгляд метался от Эрики к Лидии и наоборот. — Рейес, иметь немного тактичности не помешало б тебе. — просверлила свирепым взглядом сверхчеловека банши. После чего встала перед Стайлзом, положив свою нежную ладонь ему на плечо. — А теперь слушай подробно о паре для волка. И! — Мартин, положив палец на почти открывшийся рот подростка, продолжила, — Это точнейшие данные, не то что ты нашёл в интернете…