Мой личный штат Техас

Весна в Даллас обычно приходит с проливными дождями и штормовыми предупреждениями, но этот первый весенний день наполнен мягким теплом и чистым солнечным светом. Как и тот день, когда Дженсен родился. Сегодня его шестнадцатый день рождения. — Ты пришел в этот мир с весною, — любит говорить мать. — Джен-сен... — врастяжку проговаривает он, потягиваясь в прогретой поздним утренним солнцем постели. «Сентиментальная чушь, - считает Дженсен. - Хотя за имя, пожалуй, стоит сказать ей спасибо. В самом деле, ну какой из меня, скажем, Джеффри или Джейсон?» Ленивая улыбка расплывается на его лице. Память услужливо воскрешает вчерашний вечер у Тома. — Джен-сен... — проговаривает почти шепотом, аккуратно прислонив его к стене, опирается по обе стороны руками Том. — Джен-сен... ты такой... — Какой? — слегка косит на него глазами Дженсен. — Как твое имя... невероятный... исключительный. И у тебя веснушки, — улыбается, легко касаясь двумя пальцами его переносицы. — Я подарок тебе приготовил, — пальцы сползают до нижней губы, остановившись на трещинке посередине. Том прислоняется чуть ближе, слегка прижав его бедром. Дженсен чувствует его дыхание на своем лице. Смотрит в потемневшие, приобретшие странный блеск, глаза Тома. Тот неуверенно наклоняет голову к его лицу и, убрав свои пальцы, прикасается к его губам своими и секунду будто ждет чего-то. Потом, осмелев, проводит влажным теплым языком по его нижней губе и легко вбирает её внутрь. У Дженсена стая мурашек разбегается вверх от копчика по спине, и судорожно поджимаются пальцы на ногах. Это не первый поцелуй Дженсена. Ещё была Сара и Данни, и он сравнивает. Том скользит рукой к его шее, сладко-щекотно пробираясь пальцами к её основанию и зарываясь в волосы. К первой стайке добавляется новая, а внизу живота начинает жарко пульсировать. Том сладко выцеловывает его губы, осторожно, без языка. Дженсен слегка подается ближе, инстинктивно выгибаясь в спине, плотнее прижимаясь пахом к бедру Тома. Поцелуй Тома становится настойчивее, языком он проталкивается в рот Дженсена, щекоча нёбо. Одновременно другой рукой пробирается под футболку, к пояснице и прижимает парня плотнее к себе. А в следующую секунду ныряет под низко посаженные джинсы и боксеры Дженсена, сжимая его ягодицу. Сердце Дженсена в бешеном рывке подпрыгивает к горлу и, сделав кульбит, устремляется куда-то к полу, а в позвоночник как будто ударяет разряд тока, и колени подгибаются. — Эй-эй! — Дженсен испуганно отталкивается. Том смотрит на него ошалевшим, растерянным взглядом, отражая точно такой же взгляд Дженсена. — Мне пора, — делает шаг в сторону Дженсен, на секунду замирает и быстрым шагом направляется к двери. — Дженсен! Стой, Дженсен! — тот оглядывается. — Завтра я жду тебя у Майка, в шесть. Это насчет подарка, — щеки Тома покрывает легкий румянец. Дженсен смотрит на это, отмечая про себя, что кожа у Тома очень тонкая и светлая, почти как у него. Только без веснушек. «Сомнительное удовольствие», - кривится Дженсен. — Ладно, — отвечает, закрывая за собой дверь. — Постарайся не сильно опоздать, — виновато улыбается Том. Дженсен раздраженно фыркает. Эти воспоминания заставляют полувставший со сна член налиться тяжестью. Надо... Дженсен высвобождает его из-под резинки боксеров и, покрепче обхватив ладонью, трет головку большим пальцем. Сухо. Лучше в душ и с гелем, как всегда. В душе набирает в ладонь гель и, обернув ею член, неспешно размазывает его. Откинувшись спиной на стенку кабины прикрывает глаза и начинает неторопливо двигать сжатой ладонью по стволу. Воображение рисует, как яркие пухлые губы Тома плотно обхватывают головку его члена, и юркий язык жадно скользит по ней. Дженсен прикусывает губу и увеличивает амплитуду движений. Вот воображаемые губы уже обхватывают большую часть его члена и вылизывают, посасывают. Быстрее... Испарина проступает над верхней губой. Ещё быстрее... Этого не достаточно. Дженсен хватает воображаемого Тома за волосы и жестко засаживает в его горячее горло уже на всю длину. И вбивается, вбивается, игнорируя слабые попытки сопротивления. Дженсен запрокидывает голову и шипит сквозь зубы от удовольствия. Ещё чуть-чуть. И... вот оно! Сладкий спазм. Волна удовольствия накрывает и взрывается горячей струей. Дженсен глухо стонет и оседает на пол душевой кабины. Пары минут хватает на то, чтобы прийти в себя и, хмыкнув, он поднимается. Знал бы Том... Включив воду, долго млеет под прохладными, как он любит, струями воды, от горячей на чувствительной коже проступают долго не сходящие, неприятные покраснения. Закончив с этим, он оборачивает бедра полотенцем и, выйдя из душевой, обнаруживает на столе вибрирующий сигналом входящего сообщения телефон. Так, посмотрим... ну, конечно, Том, чует он, что ли? «Дженс, с днем рождения. Вечером оттянемся!» - и смайлик подмигивает. Еще Данниль. Они что, вместе? Ооо... ну как всегда. «Дженни! С днюхой! Целую-целую-целую!!!» - и куча смайликов. Следом еще одно, от нее же. «Вечером увидимся, только это секрет. Но ты ведь и сам уже давно догадался». Да, догадался уж! Черт, есть на свете сила, способная отучить её называть меня Дженни?! Если бы не её третий размер... «Ты и подарок приготовила?» - отсылает он ответ, попутно выискивая в шкафу любимые джинсы. Ответ не заставляет себя долго ждать. «Я вся твоя, Дженни!!! Хочешь, в подарочную упаковку завернусь?» - Дженсен улыбается. Быстро натянув нижнее белье и джинсы, уже на ходу натягивает на себя футболку с длинными рукавами и спускается в гостевую. — Мам? — Я здесь, Дженсен, — раздается из кухни. Наверное, дает ценные указания их домработнице Лиззи. — Иди сюда, дорогой. Донна, как всегда, при полном параде. Проводит ревизию содержимого холодильника, чтобы, не дай Бог, в него не затесалось что-то из разряда "вредных" продуктов. И это, не смотря на то, что Лиззи и без того не единожды проинструктирована и предупреждена. «Наверное, в этом есть смысл, - думает Дженсен, - если в свои пятьдесят четыре Донна выглядит не старше сорока пяти». Да, он поздний ребенок. Что-то там у его матери с процессом деторождения пошло не так, и два его старших брата были мертворожденными. Мать отрывается от своего ответственного занятия и манит его рукой подойти поближе. — Родной, с днем рождения, — целует в висок. — Боже, просто не верится. Ещё чуть-чуть, и ты совсем взрослый. — Да ладно, мам. Ну ты что? Ещё слезу пусти. — Наглец, — ерошит его волосы мать. — К обеду вернется отец, так что, будь добр, приведи себя в порядок. У нас для тебя сюрприз... — Мам, только не делай загадочный взгляд, — закатывает глаза Дженсен. — Знаю я, знаю. В самом деле, сколько можно? Ни для кого не секрет, что ему подарят машину. В течение нескольких последних месяцев они ведут с матерью, можно сказать, кровопролитные бои за выбор его первого авто. «Почему с ней, а не с отцом?» - спросите вы. Да потому, что отец, случись Дженсену обратиться к нему с этим вопросом, безапелляционно ответит, что не о чем тут и спорить, и его первая машина ни чем не будет отличаться от тех, на которых приезжают в школу его сверстники. Но сам Дженсен привык чувствовать себя особенным и свою машину видел похожей на себя. Не из тех, что ежегодно тысячами сходят с конвейера какой-нибудь японской марки. Штучный товар. И спортивная модель, на его взгляд, подошла бы больше всего. Но убеждать в этом отца - занятие бесполезное, а потому неблагодарное. Но... Как сказал какой-то древний умник «Дайте мне рычаг, и я переверну землю». Донна в этом случае как раз и была тем самым рычагом, способным свернуть такую гору, как Алан Эклз. Однако, услышав о спортивном автомобиле, она встала на дыбы. В её понимании это было чистым самоубийством. «Дай ей волю, и она купит мне бронированный внедорожник», - злится Дженсен. И, в принципе, уже рассчитывает на что-то подобное. — Думаю, что всё же смогу тебя удивить, — смеется Донна. — Интересно, чем же? Она достает из одного из ящиков стола конверт и протягивает ему. — Это кредитная карта, — Дженсен замирает. — Сейчас там одна тысяча долларов. И в начале каждого месяца я буду добавлять туда столько же. Этого должно хватить даже на самые нескромные запросы подростка... Не так ли? — шаловливо-капризно улыбается она ему. — Мам, ты чудо! — и Дженсен сжимает её в объятиях. — Правда! — Ох, Дженсен! Веревки из меня вьешь, — улыбается она. — Мам, я люблю тебя. Ты лучшая! — Знаю, родной. Не свети ею перед отцом. — Обещаю! — делает честные глаза Дженсен. — Лучше пообещай, что я сделала это не зря... — Конечно, мам. Ты же знаешь. Я само благоразумие! — Во всяком случае, надеюсь... Но имей в виду, от ужина в твою честь тебе не отвертеться! К тому же отец пригласил своего партнера - Ричарда Харриса - с семьей. Думаю, это хороший повод сблизиться. Ты ведь учишься на одной параллели с его дочерью. Данниль, так, кажется, её зовут? Дженсен делает кислую мину, но на самом деле ему смешно. Этот маневр матери относительно Данниль, она ведь её прекрасно знает. И о том, что Дженсен общается с ней в школе, тоже прекрасно осведомлена. — Мам, тебе так не терпится обзавестись внуками? — не выдержав, смеется он и получает в ответ от матери шутливый подзатыльник. — Ну так я уверен, с родителями она к нам не приедет, потому что готовит с друзьями вечеринку в мою честь, - «ага, в компании с Томом», - внутренне уже почти рыдает от смеха Дженсен. - Так что в твоих интересах вечером выпроводить меня пораньше, — заговорщицки подмигивает он ей. — Дженсен, имей совесть! — Мне пора уже иметь что-нибудь посущественней. Или кого-нибудь... — смеется он и уворачивается от очередного подзатыльника. — Кстати, ты вчера поздно вернулся... — Ты же знаешь, я был у Тома Уэллинга - писали доклад по географии. — Да? — вскидывает бровь мать. Ей не к чему знать, что на этот доклад в паре с Дженсеном, Том напросился сам, получив от того вначале возмущенный взгляд. — Мам, нормально всё. — Ладно. Завтракать будешь? Или уже обеда дождешься? — Нет. Пойду поплаваю. — И правильно. Иди уже отсюда, — выталкивает она Дженсена из кухни. Неплохая идея, но сначала в гараж. Уверен, так называемый сюрприз уже на месте, вдруг удастся подсмотреть. Заперто. Что только подтверждает догадку Дженсена - его машину уже пригнали. От нетерпения зудит, но ждать осталось всего несколько часов, так что лучше расслабиться и действительно пойти поплавать. В это время года ещё довольно прохладно для купания на открытом воздухе, но бассейн с подогревом решает такие мелкие проблемы. Точнее - их решают деньги, хмыкнув, смотрит на конверт Дженсен. Определенно, в том, что он сын владельца компании по переработке нефти, есть свои плюсы, и ему доставляет удовольствие ими пользоваться. И почему, собственно, он должен себе в этом отказывать? Проплыв несколько разворотов, Дженсен перевернулся на спину и, закрыв глаза, погрузился в свою вселенную. Мысли лениво плавают где-то между вчерашним и тем, что предстоит сегодня вечером. Что за подарок готовит Том, не представляло особого труда догадаться. И, наверное, у того есть вполне определенные надежды на исход этой вечеринки, что для самого Дженсена было не так уж очевидно. C тем, как относиться к Данниль, всё просто, и её присутствие весьма кстати. Вечеринка, шестнадцатилетие, красивая девушка, всё вместе - хороший повод избавиться от девственности. Как относиться к вполне определенному интересу Тома в свой адрес, Дженсен не знал, как и к своим ощущениям. Удовольствие от поцелуя Тома было острым и разжигало в нем желание запретного. Может в этом всё и дело? Запретное... Даже сейчас от воспоминания о нем вдоль позвоночника прокатывает судорожная волна удовольствия. Стоп. Если и дальше развивать мысль в данном направлении, то ему снова потребуется экстренное посещение душа. К обеду вернулся отец и, критически осмотрев Дженсена с головы до ног, потребовал, чтобы к приезду гостей он оделся «как подобает». Что подразумевало классический костюм, наличие галстука и аккуратно уложенные волосы. Его тон, как всегда, раздражает Дженсена, но за обедом Алан ведет себя подчеркнуто сухо и сдержанно, что не предвещает легкого общения, и Дженсен не решается перечить. Впрочем, ему и самому нравится, как он выглядит в классике, если бы не этот тон... Мать, как всегда, разряжает обстановку, взяв на себя роль миротворца, а когда Дженсен поднимается из-за стола, чтобы отправиться переодеваться к себе в комнату, незаметно подмигивает ему. — Как оденешься, спускайся в гостевую. Мы с мамой будем ждать тебя там, — бросает вслед ему отец. Понятно, момент истины настал... Переодевшись, ещё пару минут он крутится у зеркала, изображая из сложенных пальцев пистолет, целящийся между глаз своему отражению. «Бонд. Джеймс Бонд», — имитирует выстрел и смеется. Изобразив на лице голливудский оскал, цедит сквозь зубы своему отражению: «Ну что, пойдем посмотрим на монстра, которого тебе приготовили». Уже спускаясь по лестнице, он слышит возбужденные голоса родителей. Странно. Обычно они не общаются на повышенных тонах... Видимо, заслышав его шаги, их голоса стихли. Когда он вошел, мать, взглянув на него, несколько нервно улыбнулась, а взгляд отца стал ещё суше, чем во время обеда. «Интересно, что здесь происходит?» - думает Дженсен. — Мам, пап?.. Что случилось? — Всё в порядке, Дженсен, — с нажимом отвечает отец. — Мы с мамой хотим поздравить тебя. С днем рождения, Дженсен. И, конечно, вручить подарок. Которого, я искренне надеюсь, ты заслуживаешь. Мать укоризненно взглянула на отца, но промолчала... «Бля, как мне это нравится... Если считаешь, что не заслуживаю, какого хрена дарить?!» - раздражается Дженсен. Настроение медленно и верно ползет вниз. — Пойдем, Дженсен, — направляется к выходу отец. Торжественно и неспешно проследовав к дверям гаража, их процессия останавливается перед ними. Отец делает драматическую паузу, пристально глядя сыну в глаза. «Ооо! Ну сколько можно, пап?! Тебе точно в актеры нужно было податься, а не реализовывать на нас свой драматический талант!» - хмурится он. Затем нажимает на пульт автоматического управления, и дверь медленно ползет вверх. По мере её подъема глаза Дженсена начинают округляться, и даже сердце, кажется, пропускает один удар. Перед ним ни больше ни меньше легендарный «De Tomaso Pantera» глубокого красного цвета, - спортивная модель. — Бляя... — непроизвольно вырывается у него при взгляде на эту итальянскую красавицу. — Дженсен! — одергивает отец, но мать берет инициативу в свои руки, пока Дженсен стоит на месте не в силах поверить в чудо. — Она не новая, Дженсен. К сожалению, последний автомобиль этой модели сошел с производства в 1992 году. Но мне показалось, что это именно то, что нужно. Таких автомобилей единицы у нас в Штатах, и со временем он имеет серьезные шансы стать коллекционной моделью. — Мам... — оживает Дженсен, — это... это невероятно! Я даже не надеялся. Спасибо. Спасибо тебе. Вам, — поправляется Дженсен. — Ну что ты, родной, — светло улыбается она ему, — я считаю это хорошим вложением капитала. Наконец, решившись, Дженсен подходит к автомобилю и осторожно, словно под рукой тонкий хрусталь, проводит по прохладному металлу корпуса. Заглядывает через стекло в салон. — Где ключи, Алан? — обращается к мужу Донна. Тот подходит к Дженсену и, сопровождая свое действие пристальным взглядом, вкладывает ему их в ладонь. — Береги её, Дженсен. Игрушка не из дешевых, — но удовольствие не может испортить даже изрядная доля сарказма в его голосе. — Пойдем, Алан, — подхватывает его под локоть мать. — Дальше наше присутствие здесь не обязательно. Тот нехотя, словно хочет ещё что-то сказать Дженсену, направляется вслед за женой. «Пф-уух!» - Дженсену хочется выдохнуть и отереть несуществующий пот со лба. Порой Алан сильно переигрывает, изображая строгого отца семейства. Когда удаляющиеся шаги родителей стихают, Дженсен нервно вздрагивающей рукой открывает дверь авто и садится на водительское место. В салоне пахнет кожей и освежителем. «А прежний хозяин, похоже, холил тебя, детка, — улыбается он. - Я тоже тебя не обижу», — ласково проводит ладонью по панели. Непередаваемое чувство триумфа поднимается во всем его существе, и вместе с ним крепнет, разрастается уверенность, что только так и может быть с ним. Все желания непременно должны быть исполнены, и Солнце обязано светить лишь ради него. По-другому быть просто не может по определению. — Я - король! — восклицает он и смеется сам над собой. Пройдет несколько лет, и он ещё не раз вспомнит этот момент. Момент, когда он окончательно поверил в свою собственную невзъебенность и эксклюзивное право брать от жизни все, что пожелает, не озадачиваясь морально-этической стороной вопроса. Только это уже не будет поводом для радости. А пока, сидя на водительском месте, он чувствует себя именно императором вселенной, не меньше, и мечтает как уже летом сможет в полной мере насладиться подарком. Увлеченный своими мыслями, Дженсен не замечает, как в гараж возвращается отец, и вздрагивает, когда тот открывает дверь со стороны пассажирского сиденья. «Не к добру», - успевает подумать он. — Дженсен? — вопросительным тоном приглашает он выйти из авто. Вздохнув, Дженсен выбирается из машины и встречает внимательный взгляд отца. — Нравится? — спрашивает тот. — Да, — просто отвечает он. — Значит, мама сумела тебе угодить... — Дженсену совсем не нравится его тон. — Имей в виду: твое право пользоваться этим подарком будет напрямую зависеть от твоего поведения и успеваемости в школе. «Да что ж ты!» — вскипает Дженсен. — Поведение? А что конкретно ты подразумеваешь под этим?! Может, по воскресеньям я должен начать ходить в церковь и ложиться спать не позднее десяти вечера? И разве моя успеваемость до сих пор вызывала нарекания? Что ты от меня вообще хочешь?! — Для начала - побольше уважения, когда общаешься со мной, Дженсен. Не забывай, что я твой отец, — припечатывает тот. — О, не забуду, папа! — от злости у него горят уши, и красные пятна расползаются по скулам к шее. — А сейчас я иду дописывать конспект, дабы не впасть в немилость, — и, захлопнув все еще открытую со своей стороны дверь автомобиля, громко чеканя шаги, выходит из гаража. Дойдя до лестницы, уже почти бегом поднимается в свою комнату, и, громко хлопнув дверью, падает на кровать лицом в подушку. Отчаянно хочется сделать что-нибудь наперекор, назло. Но рамки, в которые его загнал отец, не особо позволяют развернуться. «Максимум чего ты добился, папа, это вынудил меня шифроваться», — кипит Дженсен. Делать ничего не хочется и, обняв одну из подушек и наплевав на все, он погружается в неглубокий тревожный сон. Разбудил его негромкий стук в дверь. — Дженсен? — в комнату вошла мать и, присев на край кровати, легко потрепала его по макушке. — Спускайся. Гости приехали. — Это обязательно, мам? — перевернулся на спину Дженсен. — Обязательно. Не расстраивай отца. Он старается делать как лучше для тебя. — При этом не интересуясь тем, чего хочу я, мам. — Это не так. Ты должен это понимать. Вы очень похожи, Дженсен. Когда-нибудь ты поймешь. А сейчас собирайся, — и выходит, прежде ещё раз потрепав его уже за плечо. Поднявшись с кровати, Дженсен критически оглядел себя: так и есть, костюм, который он даже не озадачился снять перед сном, безнадежно измят. Руки автоматически тянутся достать с вешалки другой, идентичный, но на полпути останавливаются. «А почему, собственно, я должен поступать так как хочется отцу, в свой день рождения?Оденусь в то, во что захочу сам, отец будет в восторге». Выбирает свою любимую зеленую рубашку в цвет глаз и джинсы. Рассматривает себя в зеркале - то, что надо. Спустившись, он встречает напряженно-критический взгляд отца, все уже ждут его за столом, и, нацепив на себя нарочито фальшивую улыбку, следует на свободное место. Есть не хочется вообще, равно как и участвовать в разговоре. Он не притронулся к салату, расковырял вилкой горячее, позволив себе только попробовать и отодвинув от себя тарелку, затем с демонстративно-скучающим видом откинулся на спинку стула, сверля взглядом часы в столовой. Всё это время мать встревоженно следила за ним, отец же решил игнорировать его присутствие за столом. Не выдержала мать: — Дженсен, что с тобой? — Я опоздал на свою вечеринку уже на час, а так можно считать, что все прекрасно, — лениво растягивая слова, ответил он. — Какую ещё вечеринку?! И в какой момент ты собирался поставить об этом в известность нас? — не выдержал отец. — Наверное, ту, которую для меня устроила Данниль с одноклассниками, и да, извини, папа, забыл спросить у тебя разрешение, — перешел на язвительный тон Дженсен. — О, — выдохнула мать, - Данниль - вот в чем дело. И уже обращаясь к мужу, - Алан, извини, Дженсен предупредил меня. Просто из головы вылетело... Отец с матерью переглянулись, и Донна, вновь взяв на себя давно привычную роль разводящего, обратилась к сыну: — Это очень хорошо, что у тебя такие внимательные друзья, я думаю, мы вполне можем извинить тебя, если прямо сейчас ты отправишься к ним. Нехорошо пренебрегать их вниманием. Не так ли? — взглянула она уже на мать Данниль. — О да, пусть мальчик отдохнет с друзьями. Ты ведь присмотришь за Данниль? — обратилась к Дженсену та. — Конечно. Мы ведь друзья, — не смог сдержать ехидной ухмылки он, вызвав настороженный взгляд. Не заставляя себя долго ждать, Дженсен встал из-за стола, излишне церемонно поблагодарив за ужин, пожелал остальным приятно провести время и направился к выходу. — Зайди ко мне, когда вернешься, — бросил ему вслед отец. — Конечно. Папа, — подчеркивая каждое слово, ответил Дженсен и, развернувшись, злорадно усмехнулся про себя: «Хочешь поиграть в домашнего тирана, получай бонусы, папа». Была уже половина восьмого, но нельзя сказать, что он действительно переживал по поводу своего опоздания, когда сорвался с ужина. Просто хотелось хоть в чем-то досадить отцу. Это противостояние длилось столько, сколько Дженсен себя помнил, видоизменяясь по мере его взросления. И всегда рядом незримой стеной вставала мать, слепой любви которой отец неизменно проигрывал. Но так и не оставлял своих попыток обуздать сына. Джеффри, водитель отца, за пятнадцать минут довез Дженсена до дома Розенбаумов. Оттуда, дребезжа басами, доносилась музыка. Видимо вечеринка была уже в разгаре. Дженсен отпустил водителя, сказав, что обратно доберется на такси, и направился в сторону дома.