Безбилетница

      Холодный осенний день. К остановке, рассекая мутные лужи, подъехал синий троллейбус. Открылись двери. Люди, толкаясь, начали протискиваться в салон, где гудел электрическим гулом мощный троллейбусный двигатель и шум турникета разрезал воздух. На несколько секунд шум стих.       А, это пролезла под турникетом Лариса Степановна, безбилетница. Ей было за пятьдесят, но возраст ничуть не ограничивал ее троллейбусные маневры. Худая, даже тощая, со светлыми жидкими волосами, маленьким лицом и серыми глазами она с легкостью юркнула под металлической планкой, а затем, просачиваясь сквозь толпу, стремительно прошла в конец салона.       В такие моменты ей было всегда немного стыдно. Она опускала голову вниз, боясь встретиться с осуждающими взглядами добропорядочных пассажиров. Порой ей казалось, что на нее смотрят все; что парочка, держащаяся за поручень, бранит ее за недостойное поведение, что какая-то женщина у окна показывает на нее рукой, язвительно посмеиваясь. Однако, садясь на свободное место, она тут же забывала чувство стыда и углублялась в свои мысли. Иногда брала с собой книгу и читала ее. Обычно, очередной роман Донцовой или Марининой, взятый в библиотеке рядом с домом.       Лариса придерживалась строжайшей экономии во всем. Работа уборщицей не приносила ей большого дохода. Продукты она покупала в самом дешевом супермаркете на другом конце города. Чтобы не тратить много времени на дорогу туда, она обычно закупалась сразу на две недели вперед. В магазинах рядом с домом приобретала продукты только по акции. Если в магазине скидок ни на что не было, она выходила оттуда без покупок. Одеждой закупалась только в секонд-хендах и только два раза в году.       Её квартира представляла жалкое зрелище: обшарпанная мебель, выцветшие занавески, грязные обои, полусломанные шкафы. Она давно свыклась с этим, давно слилась воедино с нищетой.       Но так было не всегда. Еще года два тому назад она, хоть и была неприхотлива в выборе супермаркета, всегда платила за проезд в общественном транспорте, поддерживала порядок в квартире. Однако одно событие смогло превратить ее небольшой доход в ничтожный достаток. Как-то вечером после работы она заглянула в маленький супермаркет, помещавшийся на первом этаже девятиэтажного дома. Машинально, по старой привычке взяла свой обычный набор продуктов. На кассе же выяснилось, что все подорожало в два раза. Так Лариса Степановна поняла, что начался экономический кризис. За эти несколько лет все ухудшалось и ухудшалось. Зарплата топталась на месте, а цены карабкались вверх.       Но давайте перенесемся обратно, в душный, переполненный людьми троллейбус. Лариса Степановна достала из своей черной потрепанной сумочки небольшую книжку, очередной шедевр Донцовой, и принялась за чтение. Вскоре она полностью перенеслась в мир художественного слова, потеряв связь с реальностью. А зря! Ведь именно сегодня, именно в этот день и час в троллейбус зашел контролер. И не просто зашел, как заходят обычные смертные, через переднюю дверь. Но нет! Он оказался хитрым и смекалистым. Поэтому начал свою охоту с задней части троллейбуса.       — Виват, те сатана!       — Вы что-то сказали? — кладя на колени книгу, спросила Лариса. Ее очень удивило такое странное высказывание, видимо, обращенное к ней. Перед ней стоял невысокий лысый мужчина, одетый в темно-синий пиджак, на котором блестел значок контролера.       — Я говорю, здравствуйте. Аби ин круцем! — произнес он торжественно.       — Что? — недовольно переспросила Лариса.       — Предъявите билет или льготное удостоверение!       — У меня его нет, — жалостливо пролепетала Лариса.       — Ну что ж! Придется оформить.       Контролер, записав в квитанции фамилию Ларисы, дату совершения правонарушения и сумму штрафа, выдал листок нарушительнице и отправился проверять остальных пассажиров.       Какое-то время она все еще находилась под впечатлением от пережитого. Впервые за несколько лет она попалась, да еще как попалась, без малейшей возможности на спасение. Она не видела, как контролер подходит к другим людям, не слышала, как просит показать билеты. Реальность замутилась, будто ненастроенный фокус фотоаппарата. Единственная вещь, которую она различила в этой мути: контролер хромал на левую ногу.       Вечером у нее как обычно разболелся живот. Уроки анатомии остались в ее памяти смутным воспоминанием, поэтому она не знала, что именно у нее болит. Желудок, кишечник, селезенка, желчный пузырь — ей казалось, что все эти органы расположены в одном месте, набиты в одну кучу, словно вата, плотно начиненная в нутро мягкой игрушки. В последнее время резкие боли все чаще и чаще пронзали ее живот.       Обычно, вернувшись с работы, она садилась на диван и включала телевизор. Когда ее организм понимал, что наступил долгожданный отдых, он посылал сигнал в низ живота, и боль активизировалась. Весь вечер и часть ночи у Ларисы мутнело в глазах, ее трясло и лихорадило.       Вначале она старалась сама справиться с болью, ведь лекарства стоили недешево. А идти в больницу ей было страшно: вдруг у нее обнаружат смертельную болезнь, или, если и не смертельную, то просто тяжелую, на лечение которой уйдет много времени; придется бросить работу, жить на ничтожные государственные выплаты.       Но однажды, когда резь в животе промучила ее всю ночь, и Лариса встала на работу вся красная, вспотевшая, вымотанная борьбой организма с болезнью, она сдалась. Приобрела в аптеке обезболивающее и таблетки от болей в желудке. Это дало нужный эффект. Будто шелковое одеяло, лекарственная смесь обволокла неприятные ощущения. Конечно, боль полностью не отступила, она была слишком мощной, чтобы так легко проигрывать битву таблеткам.       Сегодня же лекарства не помогли, да и вдобавок открылась рвота, поднялась температура. Лариса дрожащими руками взяла свой мобильный и вызывала скорую. Потом наступила темнота.       Лариса очнулась на больничной койке. Через несколько дней после многочисленных процедур и обследований, она узнала, что у нее рак кишечника. Ей намекнули, что бесплатно вылечить его сложно, скорее невозможно. Необходимо провести несколько операций стоимостью около миллиона с лишним. Лариса вежливо отказалась. Спустя две недели ее выписали, прописав таблетки и назначив химиотерапию.       Придя домой, Лариса взялась за ручку двери, но та не поддалась ей. Значит, квартира заперта. Но кем? Впоследствии оказалось, что в тот страшный вечер, когда ее увезли в больницу, дверь выбили врачи. Пострадал только верхний замок, на нижний же закрыла квартиру соседка Ларисы, которой и доверили ключи. Пожилая женщина, живущая, напротив, по сути ничего не знала про Ларису Степановну.       Это раньше, во времена ее молодости соседи общались друг с другом. Сейчас же все забаррикадировались в своих квартирках, будто бы кругом живут не люди, а маньяки, убийцы и вурдалаки.       С Ларисой они неоднократно встречались в подъезде и на лестничной клетке. Но разговаривали мало: у них не было ни общих интересов, да и разница в возрасте сильно отдаляла их друг от друга. Соседка знала о Ларисе Степановне немного; что у нее нет родственников, нет друзей, и что она работает уборщицей. А недавно при встрече Лариса пожаловалась ей на проблемы со здоровьем. Соседка пообещала в случае чего присмотреть за ее квартирой.       Лариса, собрав все свои силы, нажала на кнопку звонка, через несколько мгновений из глубины квартиры послышался шум. Соседка была дома. Она с любопытством поинтересовалось о ее самочувствии, услышав страшный диагноз, она, молча, с моментально погрустневшим лицом вернула ключи.       Лариса Степановна медленно вошла в квартиру. С трудом закрыв входную дверь, она сползла вниз, на грязный, щетинистый коврик для обуви. Сейчас ей было абсолютно все равно, где сидеть. Плескалась бы на этом месте лужа, она бы плюхнулась в нее. Ей стала равнодушна жизнь с ее заботами, проблемами, печалями и редкими радостями.       Когда приближается смерть, человеком могут овладевать два чувства: жажда жизни, желание попробовать и сделать все, пока не стало слишком поздно или наоборот полная апатия. Именно ее и испытывала Лариса, погрузившись в тяжелые раздумья. Накануне поставленный диагноз нарушил привычный уклад жизни, порвал ту нить стабильности и уюта, которую она с таким усердием плела всю жизнь.       Около часа Лариса провела в мучительных раздумьях. Ей хотелось то наложить на себя руки, то сделать какой-нибудь необдуманный поступок, который бы мог повлечь за собой тяжелые последствия, но только не для нее, то, наоборот, у нее рождались мысли о благотворительности, например, о покупке воспитанникам детского дома новых вещей и игрушек.       Как бы ни показалось читателю странным, у Ларисы Степановны имелись кое-какие деньги. В течение своей жизни она копила деньги, откладывая определенный процент от своей зарплаты в банк. Накопилось около миллиона рублей. На операцию точно бы хватило, но Лариса считала, что одного оперативного вмешательства будет слишком мало, что за первой операцией обязательно последует вторая, третья.… Поэтому лучше распорядится деньгами как-нибудь иначе.       Однако ее планам не суждено было сбыться. Поднявшись с пола, она направилась осматривать квартиру. Вроде бы все лежало на своих местах. Да и кому захочется что-то брать в таком скромном и ветхом жилище? Соседка женщина честная, старой закалки, вряд ли она будет заниматься такими глупостями, как воровство.       Заглянув в гостиную, Лариса обнаружила на письменном столе конверт, адресованный ей. Судорожно достав из него письмо, она узнала, что это было приглашение на сеанс знаменитой, как многократно утверждалось в послании, целительницы, лечащей самые тяжелые заболевания, с которыми не могла справиться современная медицина. И тут в ее голове завертелась мысль: «Может, сходить?». Но тут же отбросив ее, голос разума парировал: «Зачем ходить? Рак неизлечим. Только зря деньги потратишь». Но потом снова какой-то внутренний голос, доносящийся из глубины души, оттуда, где живут наши мечты и надежды, закричал, протестуя: «Тебе обязательно надо сходить! Сколько прекрасных исцелений, сколько чудес подарили человечеству люди с паранормальными способностями! Иди сейчас, пока не стало слишком поздно! Будешь жалеть, если не пойдешь!». И Лариса, заглушив голос разума, на следующий день отправилась к гадалке.       Небольшая квартира целительницы была насквозь пропитана запахом индийских благовоний, дым, струившийся из них, окутывал прихожую; обои темных тонов покрывали стены, кое-где висели плакаты неизвестных личностей с загадочными иероглифами; по полу были разбросаны странные статуэтки, свечи, бумажки.       Комната, где принимали посетителей, видимо, раньше служила гостиной, но теперь, после прихода новой хозяйки, она должна была стать эпицентром волшебства, магии и чудесных превращений. Для этого комнату преобразили до неузнаваемости: закрыли широкое окно плотными занавесками, не пропускавшими ни единого лучика света; сменили светлые обои на темно-синие; принесли сюда игральные карты, деревянные четки, иконы, стеклянный шар и поставили этот реквизит на верх невысокого шкафа, находившегося напротив окна; в центре комнаты поставили деревянную табуретку, а по бокам — два маленьких столика. На одном лежало несколько десятков церковных свечей различной толщины. На другом столике большая кастрюля с яйцами, на которых было что-то написано маркером, рядом с кастрюлей ведро с водой. — Что случилось, родненькая? — участливо спросила гадалка. Только Лариса открыла рот, чтобы ответить, целительница тут же перебила ее. — Знаю, знаю, можешь не говорить. Страшная болезнь пришла к тебе. Но ты не переживай, вылечим. — На минуту она замолчала. Возвела взгляд к потолку, будто пытаясь установить связь с высшими силами. Потом резко повернула голову к Ларисе и быстро произнесла: — Крещеная? — Да, — боязливо отозвалась Лариса — Хорошо. Сейчас посмотрим, как тебе помочь. Затем она взяла со столика тонкую свечу, зажгла ее и несколько минут водила над головой Ларисы. Потом сделала глубокий вдох и со всей силой, свистя и оплевывая все вокруг, потушила свечу. Немного повертев ее в руках, она поднесла ее к Ларисе. — Видишь, милочка, на свечке черные потеки. — Да, — предчувствуя что-то неладное, подтвердила Лариса. — Плохой знак. Много на тебе сглаза. Ну что, чиститься будем? — Да, будем, — испуганно шепча, согласилась Лариса. — Да ты не бойся, доченька! Порча — дело обыкновенное. Для полного исцеления необходимо пять сеансов по сто тысяч каждый. — Хорошо. Я оплачу. — А теперь смотри на иконы, держи руки ладонями вверх. Целительница начала читать молитву, крестя Ларису. Читала она медленно. Часто останавливалась, чтобы отдышаться. Ей явно не хватало воздуха, но продолжала ритуал несмотря ни на что. — Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй… Вдруг зазвонил мобильный телефон. — Извините, я занята, позвоните позже, — раздраженно пробормотала она, не прекращая крестить Ларису. И так ей телефон звонил постоянно, кому-то отвечала, кого-то сбрасывала. Когда прочитала весь набор молитв, зачерпнула чашкой воду из ведра, затем встала перед иконами, нашептывая что-то. Преподнесла Ларисе кусочек марли и сказала: — Марлечку держи в руке, а я пока выйду. Лариса исполнила ее указания. Целительница вернулась и сказала: — Теперь выйди на улицу, дойди до перекрестка. Я тебя позову. Ты повернись ко мне, потом выкинь через левое плечо марлю.       Лариса все в точности сделала и вернулась в квартиру целительницы . Хотя прохожие и зеваки, обычно собирающиеся у подъезда целительницы, подсмеивались над ней, она не обращала на них ни малейшего внимания. Старалась абстрагироваться от окружающего мира, как делала это во время троллейбусных проделок. — Сейчас проверим, началось ли очищение или нет, — с этими словами целительница взяла новую на этот раз толстую свечу и опять поводила над головой. Результат был ошеломляющим. Черноты осталось чуть-чуть. — Ну, видишь, все идет хорошо. Следующий сеанс ровно через неделю.       После первых посещений целительницы Лариса почувствовала себя намного лучше. К ней вернулось желание жить, да и дышать стало как-то легче. То ли болезнь на этот краткий промежуток времени отступила от нее, то ли подействовало самовнушение. Но этот чудо-эффект продержался недолго. Вскоре все признаки рака появились вновь. И на этот раз не исчезали до самой Ларисиной смерти. Она умерла в самом начале зимы, оставив после себя лишь убогую квартиру на окраине города. Никто не заметил эту смерть. На работе давно уже наняли новую уборщицу, соседка переехала домой к дочери, чтобы помогать нянчить новорожденного внука. Зачем? Для чего жила Лариса? Кому была нужна эта несчастная жизнь? Наверное, только шарлатанке-целительнице…

***

Vavat te Satana! Здравствуй, Сатана! Abi in crucem! Провались ты!