Спи, моя звезда

-Кендаппа-о, я рада снова видеть тебя в свое…- сжав от волнения край своего белого сари жена Бишамона замялась и, опустив взгляд, завершила, — темнице. Стоявшая перед ней девушка с ясным взглядом и неизменным кото в руках все прекрасно понимала. Она была проницательной, доброй и прекрасным слушателем, хранившим свои секреты, да и что кривить душой, чужие тоже она хорошо хранила. -Прошу меня простить за столь внезапное появление, — гостья поспешила сразу извиниться перед хозяйкой дома и, таким образом не стала заострять внимание на словах, сказанных Кисшоу-тен. А та была ей за это и благодарна. -Я очень надеюсь, что музыкант императора скрасит мои тусклые дни. Кендаппа-о в ответ на это лишь почтительно склонила голову. Женщина тускло улыбнулась и, подозвав в себе одну из служанок, что-то ей прошептала, после чего та тут же удалилась. -Я распорядилась о ваших покоях. Можете там отдохнуть, а позже обязательно приходите ко мне, — на этот раз обратилась она к гостье, — я отправлю за вами слугу, а пока, думаю, у вас есть то, что вы хотите сейчас сделать. -Благодарю вас, Кисшоу-тен, — ответила Кендаппа и та, развернувшись, направилась куда-то в сторону другого выхода из галереи. -Прошу сюда, — рядом с девушкой появилась молодая служанка, она как и все новенькие чаще держала взгляд опущенным. О правой руке нового Тентея — Бишамон-тене — давно гремела слава хладнокровного и безжалостного человека, исполняющего любые приказы Тейшаку-тена. Стоило следить о том, что ты делаешь и говоришь, чтобы не разделить судьбы тех, кто уже давно покинул этот мир не по собственному желанию. Особенно это касалось слуг обоих особняков. Бишамон старательно следил за тем, чтобы никто посторонний не проник в дом его жены и особенно, чтобы не было предателей, которые могут кровавым клеймом отразиться на всем роде Бишамона. Музыкантка не без сожаления посмотрела на служанку и проследовала за ней следом. Она прекрасно знала, как Кисшоу защищает свою прислугу, но и эта защита не спасает от их частой смены. Выйдя из галереи, служанка повела ее по уже знакомому коридору, тишина которого нарушалась лишь шорохом одежды и осторожными шагами самой прислуги. Кендаппа мысленно отсчитывала двери, мимо которых они проходили, и она уже прекрасно знала где они остановятся. Каждый раз, когда девушку либо приглашали играть в одном из особняков, либо она приезжала сама, ее постоянно поселяли в одной и той же комнате. Кисшоу как-то предлагала ей другую комнату с видом на озеро и более близким расположением к собственным покоям, но Кендаппа из раза в раз отказывалась от столь лестного предложения, ссылаясь на частую практику перед выступлением, чем, конечно, могла беспокоить хозяйку особняка. Кисшоу поначалу уверяла, что ей будет приятно слушать и такую игру девушки на кото, но Кендаппа никак не собиралась уступать женщине и всякий раз обезоруживающе улыбалась, чем снимала растущее негодование жены Бишамона. Позже женщина сама поняла почему Кендаппа так упиралась, когда дело доходило до смены покоев, и всем видом показывала, что она смирилась, но по взглядам Кисшоу девушка догадалась, что той все известно. Женщина приняла происходящее, живущее лишь в пределах этого особняка и это не могло не радовать Кендаппу. Пусть она сама и сильная, но понимание и поддержка другого человека придает еще больше сил для борьбы, пусть даже и с самой судьбой. -Прошу, ваша комната, — служанка остановилась возле уже знакомой двери с изображением колеса судьбы на ней и открыла её. Кендаппа прошла вслед за служанкой и остановилась. Совершенно ничего не изменилось с момента ее последнего пребывания здесь. Возле стены стоял все тот же белый столик с резными ножками в виде оплетенных лилиями тонких стволов деревьев. На нем, как и в прошлый приезд Кендаппы, была стеклянная ваза со свежими фруктами. По центру же комнаты под спускающимся с потолка балдахином песочного оттенка, лежали круглые и квадратные подушечки — это было спальное место. По углам комнаты, почти сливаясь с цветом стен стояли высокие вазы с цветами, казалось растущими прямо из этих стен. -Можешь идти. Мне ничего не нужно, я буду отдыхать, — прежде чем ей что-то успели сказать, приказала Кендаппа. Служанка навязываться не стала и что-либо еще спрашивать у гостьи тоже. Вскоре дверь с легким скрипом закрылась за прислугой и Кендаппа позволила себе расслабиться. В миг с ее лица слетело приветливое выражение и улыбка, а взамен отобразилась усталость. Она потрясла головой, чтобы прогнать моментально захватившие ее мысли о отдыхе с неженьем на мягких подушках под балдахином, которые сейчас, к слову, так сильно манили к себе. Это на какое-то время помогло. -Свобода, — отставив инструмент в сторону, она позволила себе потянуться, — надеюсь она не изменяет своим привычкам. Кендаппа отбросила назад прядь длинных волос и, легко подобрав полы своей накидки, пробежала через всю комнату к полукруглому балкону, откуда открывался прекрасный вид на сад. Она оперлась о холодный камень балюстрады и принялась вглядываться в сумерки. Возможно где-то там сейчас, среди этих деревьев, тренировался тот самый человек, увидеть которого она так спешила. Кендаппа затаив дыхание пыталась уловить каждый шорох, еле заметную тень, чтобы только успокоиться, понять — все переживания напрасны. Но она не увидела ничего нужного её. Все шорохи, что достигали ее слуха либо создавались птицами, либо маленькими зверьками, а темные силуэты, временами появлявшиеся в саду, принадлежали всего лишь слугами Кисшоу. Кендаппа не собиралась сдаваться. Она поднесла руку к глазам и постаралась еще лучше вглядеться во все происходящее в саду. Девушка готова была ждать минуту, две, десять, возможно и пятнадцать, но в итоге…не выдержать. -И сколько мне так ждать? — жалобно простонала Кендаппа и положила голову на руки, устремив вдаль свой скучающий взор. Откуда-то до нее доносился аромат цветов. Девушка совершенно не помнила их названия, только знала, что случайно попала на их обычно не предсказуемое цветение. Эти цветы никогда не цвели в светлое время суток и никогда в любую лунную четверть, только в новолуние и только, при определенном количестве влаги. Они любили и определенный вид птиц, что были для них опылителями и к тому же кормились их нектаром. Весьма капризные цветы. Кендаппа могла бы порадоваться такому удачному стечению обстоятельств, но ей совершенно было не до этого. Как может волновать какой-то цветок, когда нет рядом того, с кем действительно хочется делить такой момент и не только. Любой и каждый день, пока не появится оскомина и не захочется самой скрыться где-нибудь в глухом лесу. Возможно так и было бы, но Кендаппа не особо верила, что этот человек сможет так быстро ей надоесть. Что значат чувства, если ты в итоге устаешь от того, кому их даришь? Если бежишь от него и скрываешься в собственной крепости, лишь бы только больше никогда не видеть? Этого девушка понять не могла. Как и то, зачем так долго стоять в комнате и наблюдать, не показывая своего присутствия. Кендаппа повела головой в сторону. -И зачем тебе это Сома? — протянула она имя своей гостьи. -Госпожа, ваш приезд в этот раз стал очень неожиданным, — из-за спины до девушки донесся знакомый голос, не преминувший ответить на заданный вопрос. -Вот как, ты совсем не рада моему возвращению? — Кендаппа приподняла голову и постучала пальцем по белому камню. -Как я могу не радоваться появлению своей спасительницы, — все так же без каких-либо эмоций отвечали ей. -Как грубо, Сома, — выдохнула девушка и обернулась, — как это грубо с твоей стороны. -Прошу прощения, моя госпожа, что вас огорчило? — в тени комнаты стояла девушка, не смея подходить ближе. -Твой голос, — ответила Кендаппа, сократив расстояние между ними, — мне кажется, что ты совсем не соскучилась по мне. Глаза Сомы блеснули в темноте и скрылись за челкой, едва та виновато склонила голову. -Моя госпожа, мне не хотелось чтобы вы так считали. И музыкантка залилась звонким смехом, что казалось разогнала объятья подступавшей ночной темноты. -Сома как всегда слишком серьезна, я ничего не имею против того, как ты себя ведешь, потому что это ты, — она протянула руку и коснулась пряди темных волос, точно таких же как и ее, только коротких, доходящих до плеч и обрамляющих более смуглое лицо. -Моя госпожа, как долго вы пробудете здесь? -девушка поспешила сменить тему разговора, а заодно и скрыть появившееся смущение. -Увы, не так долго, меня пригласил играть на празднестве южный генерал. — Кендаппа окинула взглядом наряд Сомы, про себя отметив его непривычность. Ее тонкие пальцы скользнули по гладкой ткани бежевой накидки и, задев украшающие золотистые монетки, обрамлявшие край ткани, извлекли тихий звон. -Моя госпожа, берегите себя, — с некоторым волнением ответила девушка, невольно сцепившая руки в замок и совсем не обратившая внимание на действия Кендаппы. -Тебе не о чем беспокоиться, — уверили ее и расстояние между ними увеличилось. — Сейчас я хочу поиграть на кото. -Мне уйти? -Как раз тебе стоит остаться, — остановила ее Кендаппа, как только Сома отступила назад в комнату, и сама шагнула в темноту здания, — ты можешь сесть на балконе, — донеслось до Сомы, — такую погоду и природу не стоит упускать из виду. Вместе с инструментом она вынесла две подушки, одну из которых отдала девушке. Та не стала протестовать — очень хорошо знала характер своей собеседницы. -Ночи сейчас теплые и приятно проводить это время вместе с инструментом, — усаживаясь удобнее, сказала она и кинула взгляд на девушку, — и не только с инструментом. Сома ответила ей прямым и благодарным взглядом. Она ничуть не стеснялась смотреть так на Кендаппу, даже с учетом того, что положение у них было разное. Кендаппа — глава рода, а она прячущаяся и единственная выжившая из своего рода, простоя беженка, по воле судьбы повстречавшаяся с этой девушкой, которая для нее стала очень важным человеком, а не просто спасительницей. Кендаппа приятно улыбнулась, поймав пристальный взгляд Сомы и ее рука заскользила по струнам инструмента. Вслед за этим жестом и переместился чужой взгляд. Сома всегда старательно наблюдала за жестами Кендаппы, возможно она их старалась запомнить, а может ей всего лишь нравилось наблюдать что делают другие. Тем временем тонкие пальцы Кендаппы закончили настраивать кото и незатейливый перебор струн начал превращаться в плачущую мелодию. Мелодию полную воспоминаний. Это была своего рода иллюзия, такая желанная иллюзия близости с теми, кого уже нет, иллюзия домашнего тепла, прошлого. Кто сказал, что переместиться в другой мир невозможно? Вот она — та самая магия, что способна сотворить это. Сома закрыла глаза, позволяя мелодии нести свои мысли и погрузиться в собственные миражи. Сначала мелодия напомнила Соме о традиционных обрядах, проводившихся в ее деревне, когда старейшины проводили очищающие омовения, когда по воде пускались венки с фруктами и овощами из нового урожая, чтобы и в новом году все было так же хорошо в деревне. Вслед за этими воспоминаниями всплыли и другие, более дорогие. Уроки врачевания от матери и вечера изучения трав с отцом. Картинки перед внутренним взором девушки постоянно сменялись, соответствуя звучащей мелодии, пока она не перестала их слышать, окончательно погрузившись в сон. Сома заснула и последние звуки мелодии слетели с кото. Кендаппа опустила руку и с большой нежностью посмотрела на девушку, что прислонившись к балюстраде балкона спала. Ей не так часто приводилось видеть Сому спящей потому что та не позволяла себе засыпать в присутствии Кендаппы, теперь же музыкантка мысленно ликовала. Такие минуты исполнения желаний, минуты спокойствия и безмятежности сейчас были на вес золота, когда везде пылала буря террора. Она отставила кото в сторону и села ближе к девушке. -Сома, — Кендаппа заправила прядь волос за ушко девушки, — зачем тебе стремиться отомстить Тайшаку-тену. Почему бы тебе не оставить это желание и просто жить, — ее взгляд наполнился болью и голос казалось дрогнул, — жить со мной. Я могла бы защищать тебя и дальше. Спасать от поворотов жестокой судьбы. Она непроизвольно сжала руку в кулак. -У меня есть на это силы, но…против твоих желаний я пойти не могу, — девушка тяжело вздохнула и посмотрела на небо, усыпанное звездами. — Почему ты его не изменишь. Сома вздрогнула во сне и поежилась. Кендаппа взяла ее за плечи и осторожно уложила на свои колени. Возможно та и могла после этого проснуться, у нее был чуткий сон, но Кендаппа не переживала из-за этого, она верила Соме и знала, что та ее не оттолкнет сейчас. Девушка так же мерно дышала, лежа на коленях музыкантки и им было все равно, если кто-то сейчас это заметит. Тонкие пальцы Кендаппы утонули в темных волосах подруги, она любила их касаться, они всегда казались не такими, как ее длинные волосы, сейчас шлейфом лежащие на полу. Волосы Сомы были мягче и от них исходил тонкий и приятный аромат. Кендаппа коснулась щеки девушки. -Спи, моя звезда. Сегодня спи спокойно, — прошептала Кендаппа и наклонилась к лицу Сомы. Длинные волосы рассыпались вокруг, скрыв от посторонних лица девушек. Этот момент был только для них сейчас. Момент столь спокойной и дивной ночи.