Негласные правила

Существует негласное правило о том, каким образом нужно обращаться с подверженными стрессу и не находящимися на миссии агентами. Агентами, как правило, уже давно перешагнувшими все мыслимые пороги психологической выносливости, но — видимо — до конца не сломленными. (Обычно главным мерилом этого состояния являлся последний рубеж — «ты в порядке, пока не пытаешься взорвать штаб по причинам, не связанным со скукой или липовой миссией»). Негласное правило заключалось вот в чем: не общайтесь с ними. Агенты — уже большие мальчики и девочки. Начнете нянчиться — лишь больше насторожите их. Кью едва сдерживает смех, когда думает об этом. И без того мерцающий в его глазах свет заставляет его подчиненных опасливо скрываться за своими мониторами. При виде этого он улыбается и отправляет текстовое сообщение (просто, но эффективно) единственному, кто поймет его. *** Он сидит напротив «Последнего рейса корабля «Отважный» — действительно ужасно тоскливой картины — в Национальной галерее и ждет появления 007. Он оценил его время с точностью до пятнадцати секунд, в зависимости от настроения Бонда. Даже чем-то обеспокоенный или разозленный, этот человек умудряется не сбиваться со своего обычного уверенного, спокойного шага. За этим стоит целая наука, и Кью вполне может составить для этого уравнение, но наука требовала естественности и непредвзятости, это — своеобразная форма искусства, поэтому он воздерживается. Иногда предположения оказываются верны. Он опускает руку в карман, достает телефон и глядит на секундомер на экране. Через четыре минуты и восемнадцать секунд (проверка — его предположение с пятнадцатисекундной точностью и правда оказалось верным) Кью слышит, как негромко шелестит ткань, касаясь холодной скамьи. Бонд присаживается рядом с ним, при этом оставляя между ними дистанцию в полметра. Губы Кью изгибаются в улыбке. — У меня установлено отслеживающее вас устройство, — говорит он, не отрывая взгляда от картины. Его руки чинно сложены на коленях. Бонд поворачивает голову и смотрит на него. — Ты дал мне передатчик. И пистолет. Кью отмахивается от него. — Да, но у меня есть отслеживающее вас устройство, — он отводит глаза от картины и на секунду встречается взглядом с Бондом, а потом снова смотрит на картину. — Никто не знает, что вам может взбрести в голову. Поэтому я предпринял шаги, чтобы... навести мосты. Тяжелый взгляд Бонда ощутимо давит на висок Кью. — Можете избавиться от оборудования, снять всю свою одежду и выбросить ее, но я все равно смогу отследить вас. Колебание. Затем: — Мне казалось, что тебе необходимо получить согласие для встраивания чипов. Даже если дело касается таких как мы — бесправных душ. Кью позволяет молчанию ответить за него: «Правда, 007? Вы действительно думаете, что я засунул вам под кожу „жучок“? Я был лучшего мнения о ваших умственных способностях». Нелегко заставить агента уступить, а потому — это явный сигнал того, в каком напряжении находится Бонд, когда единственной его реакцией становится еле слышный вздох. Но Кью получает желаемое — Бонд смотрит на него, и на этот раз — по-настоящему, не просто окидывая равнодушным взглядом, а оценивая и пытаясь выяснить, что же у него на уме. Ловля на живца: попался. Пора сматывать удочку. Кью плавно поднимается на ноги. Он поворачивается под идеальным углом и опускает ладонь на щеку Бонда: все пальцы касаются линии челюсти, кроме большого, замершего под подбородком. Бонд выгибает бровь, но Кью лишь ухмыляется, глядя на него сверху вниз. Откровенно говоря, это одно из негласных правил, касающееся Кью. Для агентов считается нормальным вступать в личные отношения, в конце концов, подавляющее большинство давно уже переспали друг с другом, однако никто не смел прикасаться к блестящему юному гению, новому квартирмейстеру МИ-6. Если, конечно, у них не было желания внезапно обнаружить, что вся их техника ополчилась против них, а кредитные карты и пропуска заблокированы. Это всегда забавляло Кью. Он понимает, каким соблазном веет от неприкосновенности красивого, молодого мужчины, но на самом деле — репутация делает все. Она превращает его в опасную личность, и ему не хочется ей противоречить. — Я получил удовольствие от того эпизода с поездом. В следующий раз нам стоит более подробно проработать это. Расширить параметры до всего лондонского метро. Мои технические таланты и интеллект в совокупности с вашими рефлексами и интуицией. Многозадачность и несколько целей одновременно. Расширенная последовательность действий. При условии одновременного поддерживания протоколов безопасности Лондона. Да. Это будет забавно. «Забава» — слово, которое сеет страх среди его миньонов. Гораздо больший, чем жутковатое ликование, которое он иногда выражает. Даже у Бонда в уголках глаз собираются тревожные морщинки. Кью легко поглаживает Бонда по лицу: едва заметная, проявляющаяся щетина и очень легкий пушок под подушечками его пальцев. Он не ощутил бы этого сейчас, если бы 007 сегодня утром более тщательно побрился. Множество мыслей пробегает в голове Кью, но у него есть более сложные задачи, требующие его внимания. Он собирается убрать руку, но Бонд резко перехватывает его запястье. Кью замирает в этой неловкой позе, а потом слегка наклоняется над Бондом и тщательно проверяет хватку. Она крепкая и уверенная, хотя и совсем неболезненная. Кью выворачивает запястье и быстро высвобождается. 007 позволяет ему это. Кью не улыбается. Бонд тоже, но нечто новое возникает между ними, скрываясь под бесстрастными масками. Кью знает — это родилось в нем от удовлетворенности собственной правотой, но он совсем не знает, что происходит в голове Бонда. Ему нужно больше данных. Но он уверен, что вскоре их получит. — Когда захочешь — сможешь найти меня в моей лаборатории, — говорит Кью. Он достает телефон и быстро набирает код, отключающий специальный фоновый шум, идущий от картины. — Постарайтесь не слишком долго думать, 007. Он уходит, не оглядываясь. Но ему это и не нужно — он и так знает, что Бонд смотрит ему вослед. В подтверждении, в качестве прощания, он слышит за спиной голос Бонда: — Кью.