Продавшийся

Человек, лежащий под ним, изысканно бледен. Он более жилист и худ, чем кажется в одежде. Но в нужных местах прощупывается жирок — в самый раз, чтобы ухватиться. Джим, не раздумывая, толкается глубже и слышит стон: бесстыдно отчаянный звук, совершенно не похожий на обычное звучание этого голоса. Джиму это нравится. Такое он одобряет. — Этим ему не помочь, — говорит Джим. — Разумеется, я соврал. Но ты ведь уже знал. В ответ — молчание. Впрочем, как обычно. Однажды, как считал Джим, всё может измениться. А сейчас он, широко улыбнувшись, наклоняется, чтобы укусить эту сверкающую белую шею. Он прекрасно знает, что в ответ Майкрофт толкнётся задницей ему навстречу. Отзывчивость партнёра никогда не удивляла Джима, а вот готовность — да. Так стонать мог не тот, кого принуждают, но тот, кто отдался на волю животных инстинктов и полностью этим наслаждался. По крайней мере, сейчас. У всех есть болевые точки, рефлекторные реакции и, наконец, безошибочный способ воздействия. Он, Джим Мориарти, построил карьеру на том, чтобы манипулировать всем этим. В данном конкретном случае он делал это просто потому, что мог. Особому объекту его манипуляций, такому проницательному, вне всяких сомнений истина известна. Джим всего лишь пользуется структурным недостатком характера, который во всех остальных ситуациях буквально стальной. Джим проводит пальцами по оставленному зубами фиолетовому синяку, а потом сжимает беззащитное горло. — Всё равно во всём этом виноват ты — подумать только, раскрыть такую информацию! Больше ты не сможешь держать меня здесь. Ну, легально, по крайней мере. — Джим всегда следит, чтобы следы от пальцев и зубов оставались только там, где их можно скрыть воротником рубашки. Он немного замедляется, устанавливая размеренный ритм. Ему не хочется кончать слишком быстро. — Хотя это не имеет значения, ты ведь всегда можешь превратить нелегальное в легальное. А меня бы здесь не было, если бы я не хотел здесь находиться. Мы с тобой важные шишки, ты и я. Прежде чем Майкрофт начинает задыхаться, Джим убирает руку и проводит ладонью по его груди: рубашка расстёгнута, а галстук развязан. Они уже пользовались галстуком не по назначению. Но не в этот раз. Всё, что можно предугадать, так быстро наскучивает! Скучно становится даже в серой комнате без камер, микрофонов и одностороннего зеркала. На самом деле обстановка настолько приватная, что никого из посторонних нет даже в коридоре снаружи. Такой уровень доступа есть только у одного человека, и он же может его обеспечить. Это всё началось из-за сделки, касавшейся, по-видимому, очень деликатной информации, секретов настолько важных, что за них в буквальном смысле можно отдать всё что угодно. Джим согласился обменять информацию на секс, рассказать о вещах, которые, как они подозревали, были очень важны. Но ставки постепенно возросли. Теперь ни для кого не осталось шанса на безопасный исход. Это всё для развлечения. Чувствуя себя неожиданно великодушным, Джим ждёт, пока Майкрофт отдышится. — Как думаешь, любимый, я того стоил? — Джим смотрит на распростёртое между ним и низким столиком тело, ощущает каждый вдох и свистящий выдох. У него самого за спиной только холодный бетон. Наконец в ответ он получает нечто более осмысленное, чем сдавленный стон удовольствия: — Нет. Это "нет" звучит сдавленно, слышно, как дрожит голос. Джим облизывает губы. — Почти обманул меня, дорогой. Но ты псих, если думаешь, что я позволю тебе кончить первым. — Он опять толкается вперёд, а его партнёр только напрягается в ответ, мышцы дрожат от усилий устоять. — О, не своди ноги… Мы же не хотим, чтобы ты потерял сознание. Чем ближе он к оргазму, тем жёстче становятся его действия и тем больше ему нравится ощущать дрожащее тело под собой. Если Джим не будет осторожен, то эти ноги, обычно скрытые идеально сшитыми брюками и бельём — которые, кстати, сейчас болтаются где-то в районе лодыжек — просто подогнутся. Но Джим, как и обещал, кончает первым с криком, который вибрирует в горле, — ему всегда было интересно, слышит ли его кто-нибудь где-нибудь, — и не спешит выходить из податливого тела. Он считает, что партнёр находит это одновременно отвратительным и возбуждающим. Прижавшись всем телом к напряжённой спине, а щекой — к пропитанному потом хлопку, от которого улавливается отчётливый аромат «Бонд №9: Новый Харлем», Джим тихо бормочет: — Кто бы мог подумать, что оттрахать правительство можно в буквальном смысле, и это окажется так приятно? — На несколько секунд воцаряется тишина. — Мы это делаем даже не потому, что ты действительно веришь, будто помогаешь Шерлоку. Это почти преступление, Майкрофт. И Джим проводит языком вдоль его шеи, где может до неё дотянуться.