* * *
— Эй, сто-о-ой! Стой, говорю! Именем короля! Слазь с коня и давай на обочину! Меч на землю положь, говорю! Именем короля! От та-ак! Геральт послушно слез, отошел в сторону, снял портупею с мечом, бросил на пожухлую траву. Солдаты в кольчугах и панцирях арбалетов не опустили. Главный, с пузом и нафабренными усами, продолжал разглядывать его с высоты буланого мерина. — И не чуди мне тут! Кто, куда едешь, по какому делу? — Пчеловод-пасечник, — развел руками Геральт, — по грибы собрался, да корзинку забыл. У вас не найдется, милсдари? — Остряк! Знаем, кто таков! Чтоб не чудил! — снова крикнул пузан. — Щас тут отряд поедет. Буркалы свои змейские на сапоги опусти и не подымай, покуда топот не стихнет. И тады досчитай до тыщи, коли умеешь, а затем только езжай, и шагом, шагом! Держать дыстансию! — Милостивому королю Танкреду передайте мое почтение. — Пасть захлопни! — взвился пузан. — В отряде могутный чародей! Проклястье чирикнешь — на костер! Вы, двое, держите прицел. Ты, со мной, обратно! Буланый заколыхал задом по дороге, следом поскакал арбалетчик. Геральт остался под стражей. Плотва, фыркая, обнюхивала несъедобный придорожный куст. Вскоре вправду показался отряд, куда меньший по числу воинов, чем предполагал ведьмак. Он чуть поднял голову, пересчитал: две дюжины всадников, все в одинаковых плащах и шапках. Это должно было выглядеть как обычный разъезд, если бы не слишком хорошие для патрульных кони. Под королем, догадался Геральт, танцевал чистокровный зерриканский жеребец — чернее ночи, с белой звездой на лбу. — Тпру-у! — немного по-мужицки крикнул король и поднял руку. Охрана вокруг него встала, кони толкались, храпели, повизгивали. — Расступись! Это что за картина? Не без труда сдерживая жеребца, он в сопровождении пузана и бородатого мужчины с длинной физиономией подъехал поближе. Бородач, судя по взгляду и чуть сгорбленной спине, был чародеем. Солдат справа кольнул Геральта болтом в плечо, тот опустил глаза. — Прекратить спектакль! — отрезал король. — Полковник, отзовите людей, да подайте милсдарю его меч. Геральт из Ривии, какими судьбами? — Видимо, теми же, что и вы, ваше величество. — Ха-ха! — король стукнул себя по ляжке рукоятью кнута. — А ты говорил, уважаемый Абеляр, что мы не встретим здесь ничего примечательного. Чародей коротко поклонился, Геральт тоже. — Если тебе в ту же сторону, — король указал кнутом на северо-восток, — то присоединяйся. Воистину, веселее будет, а то даже музыкантов с собой не взяли. — Исключительно ради конспырасии, государь, — смиренно просипел пузан. — Накрылась ваша конспирация. Садись в седло, ведьмак, и поезжай со мной рядом. Хочу услышать из первых уст о твоих подвигах. Танкред Тиссен, сын Эстерада Тиссена, был очень молодым и привлекательным мужчиной. Возможно, слишком привлекательным, что удачно пытался скрыть рыжеватой бородой, нахмуренными бровями и несколько простецкими манерами. Глядя на него, становилось ясно, отчего король не поехал трактом вместе с августейшей матерью и сестрами — он был, что называется, «сыт бабами по горло». В хвосте отряда кто-то затянул непристойную песенку, Танкред расхохотался и подхватил припев, похлопывая ладонью по луке седла. Тут же подключились остальные, и конспирация, по мнению ведьмака, немного восстановилась. — Вообрази, Геральт, какое там сейчас светопредставление, — не стесняясь свиты, завел король. — Раз в три часа матушка, добрейшая королева Зулейка, устраивает привал. Все выходят, сестренки Гедемунда и Хелоиза, фрейлины и супружницы вельмож садятся в кружок, матушка достает «Добрую книгу» и начинает читать вслух. Сие, заметь, есть духовная пища, которая, по мнению матушки, способна иногда заменить пищу земную. Вокруг, конечно, толпятся горожане, что поперлись за ней по тракту, ну и люд из окрестных сел. Народ, как правило, голоден и не особо высок моралью, а потому тихонько, полою прикрывшись, жует и побулькивает. Матушка читает, у сестренок и фрейлин бурчат животы. Вдобавок они все это безобразие сзади слышат и даже обоняют. Наконец матушка захлопывает книгу и позволяет дамам откушать чем бог послал, да побыстрее, потому как время уже ехать. Так они и мучаются, бедняжки. К слову, а не пора ли нам перекусить? Лагерь разбили на поляне в светлой рощице. Расседлали коней, расстелили на земле плащи и попоны, кто-то пошел к реке наловить рыбы. Король сам развел костер. Геральт не столько говорил, сколько слушал. — Вообрази другое, ведьмак, — продолжал Танкред Тиссен, уже потише. — Теперь, когда война якобы окончена, меня собираются женить. Матушка не расстается с портретами предложенных невест, коих наслали три дюжины. Небось, и в карету их с собой взяла. Верит, что пророк Лебеда пошлет ей знамение, а к знамениям надобно быть готовым в любое время суток. Я их тоже видал, портреты эти. Моли, квашни и страховидлы, и то со скидкой на мастерство живописцев. — Неужели все так плохо, ваше величество? — усомнился Геральт. — Как знатоку и ценителю, отвечаю — да, плохо. Ужасно. У тебя же было немало женщин, — совсем по-свойски заявил король. — И не тряси головой, не отнекивайся. Ты ценитель и знаток. Я тоже предпочитаю дам, красивых лицом и телом... Ладно, и душой, в некоторой степени. И я все знаю про династический брак. Однако Ковир нынче в таком положении, когда ему завидуют все прочие — бывшие, то есть, Северные королевства. Посему это мне впору диктовать условия, а не другим. Какую выберу, на той и женюсь, если вообще захочу жениться. — Я вам тут не советчик, ваше величество. — А я и не прошу у тебя совета. Советников у меня пруд пруди. Вон, мэтр Абеляр хотя бы. Изрек, между прочим, дельную мысль. Ваше величество, мол, должны помнить, что главное — произвести крепких и здоровых во всех отношениях наследников. Здоровое потомство, ведьмак. А что мне родят эти моли сопливые, ну? Костер плюнул искрами. — Женщина должна быть яркой, гордой, с горячей кровью! — добавил после паузы король. — Как твоя Йеннифэр или та чародейка, с которой ты сейчас... Трисс Меригольд. Да, Геральт, до меня тоже доходят баллады и слухи. Эх, жаль, что чародейки не могут рожать! Такая бы красота да сила в поколениях! Ведьмак промолчал. Представления Танкреда Тиссена о чародейках были крайне ограниченными. — Есть, честно говоря, среди портретов одна милая мордашка, — Танкред почесал прутиком шею. — Графская дочка Эрминия из Боклера, шестнадцать лет. Но, во-первых, за ней Туссент, что есть почти Нильфгаард, а во-вторых, она помешана на своих волосах, которые вроде как волшебные. Бывает такое, а? Ну и пес с ней. День клонился к закату. Двигался отряд не так быстро, как хотелось бы. Казалось, король нарочно замедляет ход, чтобы подольше оставаться... на свободе? Чувство это было ведьмаку знакомо, только в Вельгад все равно следовало попасть вовремя. Посовещавшись, решили-таки поднажать, чтобы заночевать в четырех стенах, а не в лесу. Хотя Танкред явно был бы не против.* * *
У холма дорога разделилась перед большим, вросшим в землю камнем, тропинки, петляя, убегали в чащу. С запада, от реки, плыли сумерки, доносился стрекот камышовых сверчков. Там, где днем высились горы, виднелся фиолетовый зубчатый силуэт с нитями лунных водопадов. Холодало. — Не понимаю, — мэтр Абеляр вновь посветил пальцем на карту, — мы заблудились? Неделю назад здесь был постоялый двор. — Сами ездили смотреть? — поинтересовался Геральт. — Послали отряд, но я следил дистанционно, — ответил маг, — так что, можно сказать, видел собственными глазами. — Дистанционно, — вглядываясь в сгущавшийся полумрак, повторил Геральт. — Мы не заблудились, мэтр Абеляр. Нас запутали. Изволите какое-нибудь средство против иллюзий? — Попробую, — чародей воздел руки, произнес заклинание и послал в камень шар белого света. Ничего не случилось, только заржала и попятилась кобыла мэтра. Тот проворно сжал поводья. Ведьмак с кривой усмешкой наблюдал за ним. Медальон даже не дрогнул, а значит, никаких иллюзий здесь не было. А если и были, то иного рода. Мэтр Абеляр очевидно преувеличил при дворе степень своего мастерства. — В действительности я алхимик, — как бы оправдываясь, пояснил он. — Владею базовым набором прикладных чар, но их не достаточно, чтобы рассеять... Вы поможете, мэтр Геральт? — Попробую. Поеду вперед, а вы возвращайтесь, уведомите короля. Только сначала... Как думаете, найдется у солдат что-нибудь из двимерита? — Поспрашиваю, — кивнул Абеляр, — а каким, любопытно, образом... Ох, ваше величество! Нет, прошу, оставайтесь пока там! Мэтр Геральт как раз... — Чепуха, — Танкред Тиссен въехал между ними и встал перед камнем, зерриканский жеребец грыз удила. — Знаю я такие штуки: направо пойдешь — коня потеряешь, налево — сам сгинешь, прямо — мордой в мох упрешься. Собрался на разведку, ведьмак? Геральт уже спешился, достал серебряный меч и несколько пузырьков из седельной сумки. Король и чародей-алхимик смотрели на него, будто оцепенев. Крикнула неподалеку ночная птица. Танкред вздрогнул. — Двимерит нужен? Вот, бери. Он отстегнул с пояса кинжал, протянул ведьмаку. Геральт поблагодарил кивком, огляделся, нашел длинную толстую ветку и прикрутил к ней кинжал за богато украшенную рукоять. Абеляр пробормотал что-то про двимеритовые наконечники для копий, которые использовали горные эльфы в глубокой древности. — Будем ждать здесь. Эй, разожгите костер, больше факелов! — распорядился король. — Чтобы ты не потерял нас из виду, Геральт. Ведьмак не стал возражать, хотя свет пламени после принятия «Кошки» очень бил по глазам. Скорее всего, Танкред просто боялся темноты. В плане страхов короли мало отличались от простолюдинов. Держа самодельное копье наперевес, Геральт обогнул камень справа и не спеша, прислушиваясь к медальону, стал подниматься на холм. Как он и предполагал, за валуном дорога возобновилась, а развилка оттого сделалась еще более подозрительной. Слишком уж «композиционно выверенным и шаблонно зловещим», как выразился бы Лютик, выглядел перекресток с замшелой черной глыбой. Тем более если на прошлой неделе ее здесь не было. Пока все казалось спокойным. Дважды ведьмак останавливался и чертил перед собой дугу двимеритовым острием — ничего. Дальше пошел быстрее. Не исключено, что они вправду заблудились, свернули где-то не там. Магическая слежка тоже давала сбои, особенно на больших рассто... Медальон дернулся на груди, и тут же он заметил что-то на земле, шагах в трех от места, где стоял. Маленький округлый кусочек блестящего металла. Чуть дальше еще один, и еще, как нить редких бусин на живописной лесной тропе, что вела к гладкому темному озеру внизу. Он опустил копье, подгреб ближе первый кусочек. Сел на корточки, осмотрел его, потом снял перчатки и взял в руку. — Мэтр Абеляр! — Да, мэтр Геральт? — Подойдите сюда! Коня оставьте, камень обходите с правой стороны. Спустя несколько минут послышалось пыхтение, и на пригорок взобрался с факелом алхимик. Ведьмак молча передал ему находку. — Как интересно! — Абеляр повертел кусочек, посветил на него. — Золото, по виду настоящее и довольно высокой пробы. Оригинальная ковка, полировка, форма приближена к шару. Есть уплощение, несколько царапинок... кончик чуть заострен. Прелюбопытное изделие! О, глядите, а там еще! Позвать короля? — Ни в коем случае. Нужно уходить отсюда побыстрее, — щурясь на огонь, ведьмак взял мэтра за локоть и потянул обратно. Медальон снова дрогнул. — Думаете, западня? Существует чудище, что заманивает путников таким... — Вернемся немного назад, сделаем круг к югу. Я найду место для ночлега. А касаемо чудищ... Ведьмак не договорил. Внизу, у валуна, творилось нечто неописуемое. Вороной жеребец короля, и без того нервный, совсем взбесился — вставал на дыбы, брыкался, вертясь вокруг своей оси. Трое человек, включая пузатого полковника, пытались его усмирить. На холке, вцепившись обеими руками в гриву, висел Танкред. Геральт подбежал, складывая пальцы в Знак Аксий, едва не получил копытом по уху. — Какого хера?! — взревел король, хотя, надо отдать должное, держался он недурно. — Какой демон... Ведьмак, сделай... что-нибудь! Геральт отскочил, уворачиваясь, огрел жеребца Аксием между глаз. Жеребец люто заржал, отбросил полковника в костер и стрелой рванул мимо камня на холм. Танкред завопил, верещал, катаясь в гнилой листве, полковник. Геральт взлетел в седло, пришпорил Плотву и погнал следом. На полном скаку привстал в стременах и с силой, через голову мчавшегося впереди короля, метнул копье. Поздно. Мираж, мерцая, развеялся, как тлеющий саван, но Танкред был уже внизу. С размаху, грудью вперед, ломая точеные ноги, зерриканский жеребец рухнул в трясину и сразу погрузился в нее по брюхо. Танкред завалился коню на шею, нечеловечески заорал. Геральт осадил Плотву на краю топи, чудом не угодил туда сам. Кобыла заплясала, разбрызгивая зловонную жижу. Он спрыгнул, схватил притороченную к седлу веревку, собрал петлю, затянул скользящий узел. Плотва метнулась в густой ельник. — Танкред! Король, глухо воя, сползал с коня, но все-таки обернулся. — Лови! Веревка полетела в болото, удачно упала на бок коню. Трясясь крупной дрожью, не переставая выть, король кое-как накинул на себя петлю, протащил ее под мышки. Жеребец выпростал из грязи переднюю ногу, ударил его в поясницу. Король вскрикнул и обмяк. Геральт потянул. — Скорее! — сверху к нему бежал Абеляр с подмогой. Веревка напряглась, но Танкреда медленно волокло в глубину. Ведьмак выругался: если нога короля застряла в стремени, дело дрянь, а тут было что-то еще, злое, могучее и упорное. Жеребец последним рывком ушел к центру, увлекая за собой всадника. Медальон бился о грудь, веревка, казалось, пела. Геральт зажмурился, скользя ладонями по грубым волокнам. Плечи выкручивало болью, в ушах звенело. Он открыл глаза, моргнул и... выпустил. На том берегу трясины в кольчужке и с мечом за спиной стояла Цири — такая, какой он видел ее в последний раз, в Каэдвене. Левую руку она прятала за спину, потом подняла, будто приветствуя его. Он, как во сне, тоже поднял руку, не понимая, отчего она красная и мокрая. Цири размахнулась и швырнула в болото горсть золотых шариков. Топь забурлила, вышла из берегов, волнами окатила его по колени. Боль, ослепительная, обжигающая... Он глянул вниз, увидел над голенищами лишь кости в ошметках мяса. Упал, как подкошенный, лицом в грязь, вдыхая ее, глотая, захлебываясь, не в силах кричать. «Ведьмак, — шепнуло в елях, — ведьмак...» — Ведьмак! — кто-то тряс его за плечи и хлопал по щекам. — Живой? Очнись! Действие «Кошки» закончилось. Мэтр Абеляр только что не тыкал факелом ему в лицо. Геральт, морщась, прикрыл глаза ладонью. — Так, рефлексы есть. Пошевели пальцами ног. Шевелятся? Вот и славно. Отдыхай пока, я сейчас вернусь. Геральт осторожно повернул голову. Он лежал на попоне в стороне от костра, где собралась почти вся свита короля. Самого Танкреда он не видел. Прислушался, но услышал лишь чавканье и звуки глотков. Вряд ли солдаты стали бы мирно трапезничать, отправься их король в мир иной. Хотя, солдаты бывают разные. Раздался топот, и в поле зрения возникли ноги: четыре лошадиные и две человеческие, в сапогах. — Твоя кобылка, ведьмак. Умная животина, далеко не ушла. Сесть можешь? А встать? Вот и хорошо. Лезь теперь в седло и поезжай. Чтоб духу твоего здесь не было. Он встал, пошатнулся, прильнул на миг лбом к жесткой холке Плотвы. Ничего не болело, только башка гудела, как если стоять под колоколом, когда в него ударят. Нашарил в сумке пузырек «Раффарда Белого», выпил залпом. Полегчало. — Мэтр Абеляр... — Ступай прочь отсюда. Выражаясь менее изысканно — проваливай. — Дайте огня с собой. Алхимик скорчил крайне недовольную мину, но горящую головню принес. Ведьмак уже был в седле, не прощаясь, тронул Плотву пятками. Отъехав шагов на пятьдесят, обернулся. Лагерь разбили прямо на дороге, слева от костра стояла палатка с вымпелом. Камня не было видно, значит, отряд повернул назад. Или, наоборот, полез дальше. Думать об этом не хотелось. Плотва лениво брела вперед. — Стой, ведьмак! Плотва встала. — Все-таки провожу тебя, — мэтр Абеляр возник рядом, придержал свою кобылу. — Заодно объяснишь, что там стряслось, черт меня побери. Если бы черт побрал мэтра прямо сейчас, Геральт бы не огорчился. Абеляр аж раздулся от праведного гнева и презрения. — Как состояние его величества? — Учитывая обстоятельства, неплохо. Не ранен, хвала богам. Продрог, перепугался и страшно зол. Он потерял любимого коня — подарок доброго друга, барона де Суркратасса. Потерял кинжал — подарок дорогой подруги, госпожи де Байсемур. И один сапог. А по твоей вине чуть не лишился жизни. Геральт прикрыл глаза. — Вы же понимаете, что я не замышлял ничего против... — Будь моя воля, болтался бы ты на суку! Но я не Танкред Тиссен. А Танкред Тиссен, придя в себя, приказал следующее: гнать ведьмака в шею, это раз, и никогда, нигде, ни при каких условиях не вспоминать сегодняшний эпизод. Это два. — Довольно необычно, не находите? Взять и все забыть, будто это пустяк. — Не тебе, висельник, рассуждать о мотивах короля! — выплюнул Абеляр, но тут же сник. Некоторое время ехали молча. На лице мэтра угадывались признаки внутренних борений, видимо, между гордыней и совестью. Геральт решил рискнуть. — Король послал вас задать мне какой-то вопрос? Алхимик пожевал губами, вздохнул, смахнул хвоинку с бороды. — Его величество хочет знать, что заставило тебя выпустить веревку. Да, король не считает, что ты сделал это нарочно. Он уверен, ты не желаешь ему зла. Даже поразительно, как сильно он в этом уверен. Я, например, до сих пор сомневаюсь. — Мэтр Абеляр... — Так что именно произошло, ведьмак? Из лохмотьев туч выплыла и сразу скрылась полная луна. — Полагаю, камень и местность вокруг него, примерно в радиусе полумили, находятся в сильно искаженном магическом поле. Возникают разные иллюзии, сбои, Знаки и заклинания дают противоположный эффект. Я ведь пытался успокоить коня его величества. Смотрите, вот тот же Знак. Геральт скрестил пальцы в Аксий, повел над ушами Плотвы. Плотва встала, как вкопанная, вяло тряся головой. Алхимик задумчиво кивнул. — То есть веревку ты бросил под влиянием искаженной магии? Теперь припоминаю, я читал о чем-то подобном, и у весьма солидных авторов... А кусочки золота на тропе? Кстати, забери тот, что нашел. Мне неприятно держать его у себя. Геральт спрятал кусочек в карман. — В этом, как раз, может и не быть ничего магического. Разбойники, людоеды, спятившие отшельники — мало ли кто заманивает к себе странников. Почему золотом, а не сластями или болотными огнями? Не знаю, уважаемый мэтр. Наверное, это очень богатые отшельники. При упоминании болотных огней Абеляр содрогнулся. Геральт не стал пугать его еще больше, рассказывать, как порой целые бригады лесорубов падали с обрыва, как целые караваны тонули в зыбучих песках, подбирая зачарованные монеты, фальшивые самоцветы и украшения. Не стал повторять расхожую байку о сыре, мышеловке и вкладах под тридцать процентов годовых. Не стал пускаться в философский диспут о том, что есть чудо и так ли часто оно несет людям добро, как говорится в сказках. Все, что он сам назвал бы истинным чудом, не имело к колдовству никакого отношения. — Ну, дальше не поеду, — на опушке Абеляр натянул поводья. — Еще только два слова, ведьмак. Полагаю, ты все-таки будешь в Вельгаде. Не ищи там встречи с его величеством. Вы не знакомы и не могли познакомиться. Король выразился предельно ясно. — Никогда, нигде, ни при каких условиях. Я помню. — Прекрасно. И второе, — алхимик набрал в легкие побольше воздуха и выпалил, — Танкред ведет себя, как распоследний обалдуй! Ему, видите ли, стыдно, что не справился с конем, тьфу! Боится, если эта история всплывет, королева-мать и сестры наденут на него помочи и закудахчут до смерти. Моя вина тут тоже есть, признаю. Хотел, чтоб он сам принимал решения, а он дурачится, как мальчишка... Мэтр Геральт! — Слушаю, мэтр Абеляр. — Если Танкреду снова будет грозить опасность, если у вас возникнет хоть тень подозрения... Короче, насколько возможно, не спускайте с него глаз. Я, если что заподозрю, сразу дам вам знать. Скверные тут нынче творились вещи, а Танкред вам доверяет. И я, наверное, тоже. Он развернулся и поскакал прочь. Геральт глядел алхимику вслед, пока тот не исчез за деревьями, потом вытащил и еще раз осмотрел оригинально выкованное и отполированное изделие. Одно дело было лгать, другое — недоговаривать. Недоговаривал ведьмак часто, особенно когда того требовали ситуация и кодекс. Он старался убедить себя в том, что сейчас именно такая ситуация, но выходило все равно вранье. Более всего находка напоминала плод лещины в натуральную величину, со следами беличьих зубов. Золото было настоящее.* * *
Трисс ждала его, сидя с ногами на подоконнике. Он подошел, не хотел обнимать ее, пачкать дорожной пылью домашний шелковый наряд. «Раз тебе жалко пеньюар, я его сниму», — сказала Трисс, выскользнула из шелка и обняла его. Окно было огромное, с видом на горы. Он все думал, прижав ее к себе, как рассказать, стоит ли рассказывать, куда деть золотой орех, ведь Трисс найдет его, обязательно. Она как белка, рыжая. Не спала прошлую ночь, ждала его. Он задержался в пути. Помог краснолюдам, которые везли на выставку баллисту. Здоровая штуковина, бьет на столько локтей, на сколько не бил даже подарочек короля Фольтеста его возлюбленной, баронессе Ла Валетт. «А ты бы подарил мне баллисту, Геральт?» «Я думал, ты предпочитаешь розы». «Хм-м-м... А ей подарил бы?» Как же он устал от того, что даже нагая и нежная в его объятиях, она продолжала ворошить прошлое. Комната вдруг сделалась маленькой, повеяло сыростью с горьким привкусом металла, потянуло гарью. Трисс подошла к шкафу, вытащила платье с отделкой из лебяжьего пуха. Сказала что-то про прием, где будут танцы, а танцевать будут любимый банкет... балет короля. Шестнадцать выходов. «Собирайся, Геральт!» Как был, в дорожной одежде, грязный, голодный и уставший, он покинул с ней гостиницу. Трисс открыла портал. Он отправился пешком. По тракту Тиссена краснолюды все тащили свою баллисту, у которой снова отлетело колесо. Сказали, что над Вельгадом заметили вилохвоста. В когтях у него был труп вороного коня с золотыми подковами. Подковы осыпались в реку Танго, и река вышла из берегов багровыми волнами. Когда он добрел до резиденции наместника, прием был в самом разгаре. Его не хотели впускать. Он предъявил билет и золотой орех, и стража расступилась до самого бального зала. На дверях был узор из дубовых листьев, под потолком висели дубовые гирлянды. Пахло лавандой и ладаном. Трисс танцевала в первой паре с королем Танкредом. Танкред наклонялся к ней и говорил что-то на ухо, Трисс смеялась. «Истинная любовь, это не страсть, не ревность и не жертва. Это вера в другого человека, как в самого себя», — сказал кто-то незримый у него за спиной. Трисс обернулась, и он увидел Присциллу-Цираночку с воспаленными глазами и горлом в багровых перевитьях. И она же была Йеннифэр, какой он нашел ее в подземельях Вильгефорца. И Эсси в бреду Катрионы. И еще Кейра, и Иоля, и Шани, и многие другие. У короля уже вообще не было лица. Стало вдруг душно, как в шахте. Листья на гирляндах свернулись, осыпались черным тленом. Где-то пробило двенадцать, за спиной раздался рев, как ревела Адда в ту ночь в Вызиме, а потом заплакал ребенок. Он посмотрел себе на руки и увидел, что ладони в крови. «Ведь тот, кто жертвует, всегда ждет чего-то взамен. Даже если не признается в этом, — Трисс закрыла толстую книгу и уставилась на него цепким взглядом старухи. — Пора проснуться, Геральт».* * *
Мальчик-слуга, зевая, проводил его наверх. Трисс ждала, сидя с ногами на подоконнике. Он подошел, и она обняла его, пачкая дорожной пылью домашний шелковый наряд. На столе догорали свечи, вид на горы расплылся черным пятном. Трисс задернула шторы. — Хозяева спят, я просила, чтобы не дожидались тебя. Раздевайся, потом искупаешься. И возьми там, на подносе, вино, хлеб и сыр. Стаскивая плащ и куртку, он смотрел, как она открыла другое окно, тихонько, чтобы никого не разбудить, произнесла заклинание. Внизу послышался скрежет ворота, и в комнату, покачиваясь, вплыло по воздуху ведро воды. Трисс щелкнула пальцами, ведро опорожнилось в большую медную ванну на ножках и полетело обратно к колодцу. К тому времени, как Геральт перекусил с подноса, ванна была полна. Трисс опустилась рядом на колени, по локти погрузила руки в воду. — Не надо, Трисс, мне и в холодной хорошо, — пытался возразить он. — Надо, — она улыбнулась, описывая руками восьмерки. — Будет еще лучше! От воды шел пар. Пахло травами.