Он просто хотел все

Одинокий темный силуэт напряженно замер на подоконнике, бездумным взором уставившись на серебряную луну, величало выглядывающую из-за тяжелых серых туч, застилавших все ночное небо. Бледные тонкие пальцы рассеянно водили по стеклу, вырисовывая странные узоры. Это был высокий юноша, с длинными вьющимися волосами. Подтянув колени к груди, он незаметно устроился на узкой деревянной поверхности, отчаянно мечтая слиться с темнотой, царившей вокруг… Еще совсем недавно, в это время суток он бы беззаботно веселился, жадно глотая кружащее голову красное вино в одной из таверн Вероны, попутно заигрывая с развратными дамами, которые сами бы просились в его объятья… Глубокие вырезы безвкусных платьев, пышные пестрые юбки, хмельный запах вина и веселый гогот вокруг… что может быть слаще? Когда же все это перестало приносить ожидаемое наслаждение, оседая неприятным осадком на душе? А слаще могла быть только ярко-красная кровь, в отчаянии слизанная с губ врага, с неожиданно легким привкусом дорогого вина. Легкое, почти невесомое прикосновение вполне было можно списать на разыгравшееся воображение, в очередной раз предавшее своего хозяина. Но им обоим было мало… Ярость и ненависть, на миг вспыхнувшие в глубине карих глаз, в то же мгновение потухли, отразившись в страстном жестоком поцелуе. Тибальт напал неожиданно, со спины, безжалостно сминая губы стоящего перед ним мальчишки, не боясь оцарапать нежную кожу острыми зубами. Никогда еще Меркуцио не предполагал, что один единственный поцелуй, больше похожий на укус дикого зверя, сможет поселить глубоко в его душе непонятный клубок странных чувств, напрочь лишивших его спокойного сна. Они, невиданные до ныне чувства, заставляли лежать в холодной постели, напрочь запутавшись в сбившихся в неясный клубок простынях, и ждать неизвестно чего, рассеянно покусывая нижнюю губу от собственного бессилия… Трепетать, вспоминать и гадать, отчего ненависть может быть такой сладкой… со странным терпким привкусом дорогого вина. Целыми днями юноша упорно твердил себе, что это небольшое недоразумение, навеянное излишним количеством вина, его совершенно не волнует – и все еще ощущал на собственных губах терпкий привкус чужих, неожиданно мягких и сладких губ. И это продолжалось вечно, превращая и без того крайне беспокойные ночи в настоящее сумасшествие. Потому что воспоминания никогда не покинут его, безжалостно сжимая своими ледяными липкими щупальцами его, как оказалось, хрупкое сердце даже в момент хмельного забытья. Потому что он смог откусить ничтожный кусочек запретного плода. И хотел еще, еще больше… Он просто хотел все.