Романтика на свиданиях

– Знаешь, иногда мне кажется, что ты во дворец пробираешься совсем не из-за… А из-за чего? Тебе же никогда не хотелось свергнуть ни Червонную Королеву, ни Красную Королеву, так зачем, Алистер? – Чейз повернул к себе двумя пальцами подбородок Алистера. – У меня лишь одна идея осталась – ты тут ради меня. – Глупость какая, – Алистер мотнул головой, вырывая свой подбородок и громко фыркнул, показывая насколько это большая глупость. Абсолютная же глупость! – Тогда зачем ты здесь опять? Зачем попался? – продолжал спрашивать Чейз. Вкрадчиво так спрашивать, словно с ребёнком провинившимся разговаривал. – Всё тебе расскажи, – упрямо огрызнулся Алистер. – Не твоё дело! – Нет, моё, когда ты – такой растяпа – вечно попадаешься и оказываешься здесь, со мной. Второй раз за неделю уже, да? В цепях, весь в моей власти, – Чейз придвинулся ещё ближе, вплотную практически прижался, огладил пальцами скулу, а стоило Алистеру опять дёрнуться, схватил цепко, даже почти болезненно, но тут же, словно извиняясь, провёл по щеке шершавой, загрубевшей от долгой работы с оружием подушечкой большого пальца, лаская, даже успокаивая. Алистер выдохнул чуть громче, чем обычно. И конечно же Чейз это заметил. Заметил, улыбнулся, ещё раз погладил по щеке, спустился пальцем ниже, коснулся им чуть дрожащей нижней губы, надавил на неё, обнажая ровный ряд зубов. – Всё так же строишь из себя оскорблённую невинность? – пробормотал Чейз и не дав ответить, преодолел последние сантиметры между их лицами, сорвав поцелуй, мягко приоткрывая его рот с каждым пока медленным и даже ласковым движением. Алистер мог бы сопротивляться больше, наверное, мог бы, но было приятно, Чейз слишком хорошо знал, как ему нравится, как нравится им обоим. Все эти встречи, проникновения во дворец, и правда стали напоминать странную извращённую игру. Настолько извращённую, что между ног теплело просто от мысли, чем очередная неудача может закончиться. Наверное поэтому, что бы там Алистер ни говорил себе и окружающим, он ещё ни разу не добился успеха. Чейз уже тем временем, будто спрашивая разрешения, в первый раз провёл языком по его губам, а потом, словно опомнившись, мол, он тут жестокий тюремщик, и вообще, какие тут разрешения могут быть, вломился этим самым языком внутрь, исследуя, продолжая ласкать. Жарко, влажно, так, что просто сносило крышу. Алистер слегка прикусил язык Чейза, вырвав у того сдавленный рык, и Чейз окончательно прижался, точнее, прижал своим твёрдым металлическим доспехом к твёрдой и холодной стене позади. И нет, это совершенно не охлаждало, ничуть не унимало жар в паху. В паху, на который Чейз переместил руку с бедра и сжал, рассыпая искры из глаз. И чёрт же побери, у него просто не должно было так стоять только от поцелуев! И от ситуации… От темницы, где происходило всякое, от цепей, обхватывающих запястья и почти подвешивающих над полом, давая лишь опираться пальцами о каменный пол. – Жаждущий, как и всегда. Нет, ты точно тут ради меня, – жарко шепнул Чейз, а потом резко отстранился и на всё тех же цепях развернул Алистера к себе спиной, утыкая того носом в каменную кладку. Руки Чейза пробрались под рубашку, огладил напряжённые мышцы спины, чуть царапая ногтями кожу – Сволочь, – выдохнул Алистер, стараясь хотя бы не так явно тереться о стену перед собой, чтобы хоть как-то унять напряжение. – Стараюсь, – фыркнул Чейз. Уж он точно старался! И сейчас, и вообще, быть той ещё сволочью. Ну и ладно, ещё он старался превратить Алистера в скулящий от желания комок мышц и жил. Руки на задницу переместил уже основательно, мял её, за пояс штанов иногда пальцами цеплялся, слегка оттягивая ткань, позволяя прохладному воздуху холодить кожу. А потом, явно для отвлечения внимания, к шее присосался, зная, как сильно это Алистера с ума сводит, и дёрнул штаны вниз, спуская их к лодыжкам. – Доспех, – выдавил из себя Алистер, пользуясь последними микроскопическими частицами работающего мозга. Лучше напомнить сейчас, чем… ну, потом. Пару раз прижаться металлу возбуждало, но если перейти, так сказать, к более активным действиям, то острые грани изранят всю его спину. На такие истязания Алистер явно не подписывался. – Сам знаю, – рыкнул Чейз, в отместку кусая за плечо так, что точно синяк останется. Ну хоть не в шею, где скрыть следы было бы сложнее. Последующие минуты прошли в мучительном ожидании, пока Чейз закончит со своими доспехами. Кожа, сейчас почти до болезненного чувствительная, покрылась мурашками от гуляющего сквозняка промозглых подземелий. Алистера уже била крупная дрожь от всего сразу: от желания, кружащего голову, от холода без горячих рук и губ, от нервного мандража, каждый раз сопровождающего их «свидания». И нежный, реально нежный поцелуй в шею стал самой настоящей неожиданностью. Зато вот ладони на заднице были вполне привычными, ладони, которые развели ягодицы, оставляя его раскрытым и отчаянно беспомощным. И Чейз за его спиной сейчас явно наслаждался видом, наслаждался ситуацией, раз замер так почти на минуту, лишь слегка поглаживая разгорячённую кожу шершавыми пальцами. Алистер понятия не имел, сколько бы Чейз ещё так стоял, если бы из горла не вырвался жалкий и тихий скулёж, за который Алистеру впоследствии будет очень и очень стыдно. Чейз еле слышно хмыкнул, но уже не весело, как в начале, а нервно, напряжённо, и потянулся куда-то всего на пару секунд, следом же между ягодиц потекло нечто холодное и вязкое. И Алистер вообще думать не хотел, где Чейз хранит смазку и как часто с собой таскает, надеясь на такие вот «встречи». Лучше просто порадоваться, что у Чейза она просто была, и не пришлось трахаться на сухую и с болью. – Ты же недавно здесь был, да? – задумчиво спросил Чейз, словно у себя самого и, что-то решив про себя, нежничать не стал, вставляя пальцы в несильно сопротивляющееся этому отверстие. Ведь да, Алистер был в этой самой темнице всего три дня назад со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что Чейз лишь недолго покрутил парой пальцев внутри и тут же заменил их членом под вновь вырвавшиеся против воли стоны. А вообще, каким бы Чейз ни был говнюком, как бы он, если со стороны посмотреть, ни принуждал его к происходящему (или Алистер просто хотел в это верить для успокоения души и совести), трахать он умел. Двигался так идеально-правильно, так, что ноги больше не держали, даже если бы находились сейчас на полу, так, что мыслей кроме «да», «о, боже, да» и «ещё» почти не оставалось. Разве что он был рад тому, что стены здесь каменные и толстые – никто не услышит, как Алистер стонет и иногда даже кричит, сам подаваясь на член своего «тюремщика». Особенно когда этот самый тюремщик тянет его за волосы, шею вылизывает, всякие отвратительные пошлости на ухо шепчет… Потом, уже за этими стенами, Алистеру всегда было стыдно за свою реакцию на это извращение, но во время самого «извращения»… В общем, так хорошо ему не было ни от чего больше. Через час Алистер будет еле заметно одёргивать одежду и отмахиваться от Банни очередными небылицами о том, как он обманул глупых стражников и достал ключ, в очередной раз вытаскивая их из казематов под дворцом Красной Королевы. Банни же будет продолжать верить, как и всегда. А если и не будет верить, то ей явно не хочется знать правду. Правду о том, как после секса Чейз Редфорд с ухмылкой вкладывает ему в руки ключ и желает приятного пути, а потом надевает шлем вслед за доспехом и вновь превращается в невозмутимого Красного Рыцаря – неподкупного и следующего абсолютно всеми правилами стража. Да, Банни лучше не знать, ей просто незачем это знать.