Время быть героями

      ЗИГФРИД       В ресторане при адмиралтействе было немноголюдно. Меклингер играл на рояле что-то лиричное, с переливами и долгими пассажами, трое офицеров сидели за барной стойкой, ещё по паре – за дальними столиками. Узнав одного из своих помощников, распивающего вино с начальником охраны Райнхарда, Зигфрид направился к ним, но вдруг замер, почувствовав, что плащ за что-то зацепился.       Ваза – точнее, один из её многочисленных витых элементов. Ещё немного – и она полетела бы на пол вместе с цветами, а Зигфрид привлёк бы к себе нежелательное внимание. Все и так обернулись и повскакали со своих мест, приветствуя его.       К чёрному с фиолетовым подкладом плащу пришлось привыкать даже дольше, чем к званию адмирала флота, и ваза ненавязчиво напомнила, что у Зигфрида это получается далеко не всегда.       Подойдя к фон Бюро и Кислингу, он обратил внимание на лежащие на столе фотографии.       – Слышал, у вас радостное событие, командор. Поздравляю. Желаю вам и фрау фон Бюро долгих и счастливых лет семейной жизни.       – Благодарю, ваше превосходительство, – помощник улыбнулся уголками губ. – Присоединитесь?       – Спасибо, не откажусь.       Официант принёс ещё бутылку, а Зигфрид взял ближайшее фото. Тонкая хрупкая молодая женщина светло улыбалась, держа под руку Акселя, который смотрел на невесту с нежностью и смущением. Они стояли под аркой увитой цветами галереи и казались абсолютно счастливыми.       – Мы дружили с детства, – негромкий голос помощника потеплел, – но я всегда относился к Кларе как к младшей сестре. Пока она не спасла мне жизнь, когда я попал в госпиталь после Рантемарио. А Клара ждала, представляете?       Аксель хохотнул, взъерошил тёмную шевелюру и отпил ещё вина.       – У Кислинга вон тоже кое-кто на примете.       Гвардеец покосился на фон Бюро своими странными золотистыми глазами.       – Да ладно тебе, я всё равно пока не могу жениться.       – Почему? – поинтересовался Зигфрид.       Кислинг поиграл бокалом и со значением ответил:       – Пока мой император не найдёт себе императрицу, я тоже не обзаведусь женой.       Не зная, что сказать, Зигфрид улыбнулся и пожал плечами, а потом спросил фон Бюро о новых родственниках. Оказалось, что и со свёкром, и со свекровью ему повезло и они очень горды своим зятем-героем.       Да, если бы не своевременные советы командора, потерь в битве при Рантемарио было бы намного больше. Он был славным человеком и действительно заслуживал счастья. Как и Гюнтер Кислинг.       «А Райнхард наверняка понятия не имеет о его решении, – пришло Зигфриду в голову. – Надо сказать при случае».       Друг приехал ближе к вечеру – один, почти без охраны, хотя обязан был, навещая подданных, брать как минимум две дополнительные машины. Но он не уставал подчёркивать, что визиты к сестре и зятю – это совсем другое. Райнхард навещал их так часто, как позволяли время и обязанности императора, и это был второй его приезд за время правления.       Пока охрана, Штрайт и Эмиль угощались в гостиной, Зигфрид, Аннерозе и Райнхард пили какао в беседке в глубине сада.       Зигфрид то и дело замечал быстрые взгляды друга на живот Аннерозе и посмеивался про себя, а вот жена не удержалась и поддразнила:       – Срок маленький, ещё ничего не видно.       – А когда? – встрепенулся Райнхард, запивая сливовый пирог.       – Через пару месяцев.       Зигфрид улыбнулся смущению друга и разрезал оставшуюся часть пирога.       – В нашей семье большое счастье, – вновь заговорил Райнхард. – В честь этого можете просить меня о чём угодно.       Зигфрид чуть склонил голову.       – Раз так… Райнхард, я хотел бы после рождения ребёнка отойти от дел и проводить больше времени с малышом и Аннерозе.       От него не укрылось напряжение, с которым Райнхард поставил чашку на блюдце.       – Надолго? – коротко спросил он.       – Когда я тебе понадоблюсь, я вернусь и с радостью буду служить тебе. И, конечно, двери нашего дома всегда открыты для тебя.       Райнхард беззвучно рассмеялся, поворачивая фарфоровую ручку.       – Понимаю. Я правитель, поэтому не могу и не должен постоянно полагаться на твои советы и умение сдерживать мой взрывной характер.       – Райнхард…       – Знаю, что ты не это имел в виду: тебе такая причина и в голову бы не пришла. Но это правда. Иногда в общении с подданными я могу не совладать со своей вспыльчивостью, и мне следует научиться лучше контролировать себя. Ты согласна, сестра?       Аннерозе ответила мягкой ласковой улыбкой.       – Ты повзрослел, Райнхард. Думаю, теперь тебе будет легче справиться со своей эмоциональностью.       Через час, прощаясь, Райнхард, как на заре юности, сжал руки Зигфрида в своих.       – Я всегда могу рассчитывать на тебя, правда, Кирхайс?       Ребёнком Зигфрид мог бы решить, что ему не доверяют, и обидеться на такой вопрос. Но сейчас в глазах Райнхарда горели уверенность и непоколебимость, а вопрос означал не сомнения, а беспокойство.       – Да, Райнхард. Всегда.       Спустя пару часов дом окутали глубокие сумерки. Полная луна щедро заливала светом окрестности, и Зигфрид и Аннерозе вышли на вечернюю прогулку.       – Как думаешь, Райнхард понял нас правильно? – спросила жена, беря Зигфрида под руку.       – Не сомневаюсь, хотя ему и непривычно.       – Окончание войны, коронация, новые обязанности… Столько радикальных перемен друг за другом – это слишком для него, даже несмотря на то, что он долго к этому шёл.       – Смерть короля Константина тоже сыграла свою роль.       Аннерозе задумчиво покивала.       – Райнхард не помнит времени, когда наш родной отец был… когда мы жили счастливо, – жена заговорила совсем тихо, как делала всегда, когда речь заходила о самом личном. – С ним у брата не связано никаких приятных воспоминаний. Может быть, король Константин, сам того не подозревая, в каком-то смысле заменил Райнхарду отца.       – Я тоже думал об этом. После Вермиллиона Райнхард выглядел как человек, которому слишком резко пришлось свернуть на незнакомую дорогу без указателей. Но сейчас… По-моему, он нашёл новый ориентир и новую цель.       «Судя по тому, что он рассказывал о Культе Земли, война с ним не за горами», – но об этом Зигфрид промолчал.       Райнхард не любил Нойе-Сансуси, и коронация этого не изменила, поэтому Зигфрида не удивило, что военных император продолжил принимать в адмиралтействе.       Когда на следующий день после визита Райнхарда Зигфрид переступил порог его кабинета, тот стоял посреди помещения белый как мел, только глаза полыхали и ноздри раздувались, как у дракона из древних легенд. Ройенталь по ту сторону экрана смотрел сумрачно и сосредоточенно.       После взаимных приветствий Райнхард вновь повернулся к губернатору Нойеланда.       – Продолжайте.       – Патриоты-Рыцари преследовали адмирала Яна от самого города и устроили засаду на дороге в аэропорт. Если бы Ян не взял охрану, то был бы убит.       – Как он сейчас?       – В относительном порядке. Его охранники пожертвовали жизнями, спасая его. Ян прокомментировал это коротко: «Больше никогда» и сейчас не особенно настроен говорить.       Зигфрид очень ясно представил себе подавленное выражение лица адмирала Яна, его потухший взгляд и опущенные уголки губ.       – Обеспечьте безопасность Яна, хотя вряд ли он будет этому рад. Разместите людей по периметру квартала, вне пределов видимости из его дома.       – Да, мой император.       – Теперь о Патриотах-Рыцарях. Насколько я знаю, они были цепными псами Трунихта. Его уже нашли?       – Он бежал на Один, ваше величество.       – В таком случае поручу его Кесслеру. Кому напавшие служат в данный момент?       – Те, кого мы захватили, твердят, что действовали по своей инициативе и это месть Яну-Чудотворцу за падение их хозяина.       – Истинно собачья преданность, – проворчал Райнхард. – А те, кого не захватили?       – Они предпочли плену смерть и покончили с собой. На внутренней стороне их масок обнаружилась надпись, – губернатор Нойеланда скосил глаза на лист бумаги и прочитал: – «Земля – моя мать. Землю в мои руки».       Зигфрида передёрнуло, как если бы ему пришлось окунуться в пропитанное ядовитыми испарениями болото. А вот Райнхард и бровью не повёл. Он, казалось, был готов не только услышать лозунг терраистов, но и получить неоспоримые улики против них.       «Он уверен. Абсолютно, безоговорочно уверен».       – Ройенталь, приказываю ликвидировать корпус Патриотов-Рыцарей. За теми, кто сдастся по доброй воле, установить слежку. Посмотрим, куда они нас приведут. Остальных убейте. Они знали, на что шли, покушаясь на жизнь национального героя.       – Слушаюсь.       – Переверните вверх дном все отделения Культа Земли в Нойеланде, найдите доказательства связи терраистов с Патриотами-Рыцарями. Уверен, таковые будут. Разрешаю применять самые жёсткие меры, но помните, что эти люди склонны к самоубийствам.       Ройенталь чуть прикрыл глаза и, на секунду замешкавшись, ответил:       – Как прикажете, ваше величество.       – Что с делом Генри Моутона?       – Сиделка сбежала, её уже ищут. Зато с зефур-частицами всё более или менее понятно. Мои люди выяснили, что цистерны перевозила подпольная феззанская компания, которая воспользовалась сбоем поставок перед Вермиллионом. Она быстро свернула деятельность и спрятала концы в воду, однако мы нашли одного из её связных. Он был старшим сержантом во флоте адмирала Мюллера.       – Был?       – Повесился за день до того, как мы его обнаружили.       – Продолжайте расследование. Оба расследования, – Райнхард сделал многозначительную паузу. – И не подведите меня, адмирал флота Ройенталь.       – Как я могу…       Губернатор Нойеланда почтительно склонился. Едва экран погас, Райнхард резко обернулся. Истинные эмоции отразились на его лице, как проступает над огнём казавшаяся невидимой надпись лимонным соком.       – Кирхайс!       – Да, Райнхард?       – Похоже, мрази из Культа пытаются достать всех, до кого могут дотянуться. Их последователи даже проникли в нашу армию, в мою армию! Это уже не просто уловки – это вызов! Лично мне и моей власти.       Друг одной рукой оперся на столешницу, а другой хлопнул по столу. Зигфрид подавил вздох и ответил:       – Это-то меня и беспокоит.       – В каком смысле?       Зигфрид повернулся к окну, за которым яркими красками разливался солнечный день. Трудно было представить, что вскоре над городом и по всей Галактике начнётся гроза намного сильнее природной. А в том, что так и будет, Зигфрид не сомневался.       – Враги подставили под удар корпус наёмников, которые когда-то держали в страхе весь Альянс. Культисты действуют как люди, которым нечего терять. Такое возможно, только если у них припасены и другие козыри. Нам надо быть осторожнее.       Райнхард подошёл к нему и встал рядом.       – Впереди новая битва, Кирхайс. Дело уже не в том, сражаться или нет, а в том, где и как сражаться. Ты говоришь об осторожности, а я добавлю, что нельзя преуспеть, только обороняясь, иначе боги войны накажут нас. Мы должны сломить сопротивление врага чистой силой, чтобы не позволить ему подняться вновь.       – Но, Райнхард, среди культистов много обычных паломников…       Друг остановил его жестом.       – Не волнуйся, я не собираюсь перегибать палку. У меня есть план. Я обдумал его по дороге с Веррозиона, на случай, если терраисты встанут у меня на пути. И теперь время пришло.       Райнхард принялся излагать план, и в какой-то момент Зигфрид поймал себя на мысли, что смотрит на друга во все глаза. Его недавняя растерянность окончательно испарилась. Это снова был тот самый Райнхард, который в десять лет объявил войну знати, а в пятнадцать собрал первую команду, пойдя против безумных приказов и сохранив жизни простых солдат. Готовность вновь бороться с сильным противником и победить читалась не только во взгляде, но и во всей позе устремлённого вперёд человека.       – Поэтому они от нас не уйдут, – заключил Райнхард. – Как тебе?       – Умно. Рискованно, конечно, однако это должно сработать.       Райнхард кивнул.       – Может, отвлечёмся? – спросил он, потирая лоб. – Мы уже сделали всё, что в наших силах, и я…       Друг не договорил, но в голосе прорезалась усталость.       Зигфрид призадумался. Если что-то и поможет Райнхарду на время забыть о борьбе с врагами, так это… новая борьба.       – Когда мы в последний раз ездили верхом?       Райнхард поднял брови.       – Шесть лет назад в лесу Фарн. Ты тогда победил, а я сказал, что возьму реванш.       – Точно. Конечно, перерыв затянулся, но…       – Уговор всё ещё в силе, Кирхайс.       Зигфрид усмехнулся, а про себя добавил: «Охрану удар хватит».       – Ладно, едем.       Адмиралтейство не содержало конюшен, поэтому решено было отправиться на ипподром, находившийся в получасе езды. К нему прилегал старый лес Фарн, и Райнхард поручил вице-адмиралу Штрайту поехать вперёд и проследить, чтобы вокруг не было посторонних.       На конюшне Райнхард выбрал белого коня с серой гривой, а Зигфрида сразу потянуло к тёмно-гнедому жеребцу с белым пятном на лбу.       – Как их зовут? – спросил Райнхард у склонившегося конюха.       – Слейпнир и Гунгнир, ваше величество.       Зигфрид приподнял брови.       «Знаменитые конь и копьё Одина? Что-то в этом есть».       А потом он запрыгнул на Гунгнира, у которого был такой вид, будто это не его оседлали, а он сам милостиво позволил к себе прикасаться.       «Гордый, но взгляд любопытный. Думаю, мы поладим».       Пальцы сами нашли поводья. Другой рукой Зигфрид погладил коня по густой гриве, потрепал по шее и замер, слушая спокойное дыхание животного.       Тем временем Райнхард, пройдя на Слейпнире несколько пробных шагов, направил его к выходу. Зигфрид поспешил за ним.       Сначала они ехали тихой рысью, но галоп был вопросом ближайших минут. Зигфрид и сам был не прочь вновь ощутить кожей порывы ветра, а сердцем – восторг азарта, и, словно почувствовав его настрой, Гунгнир устремился за Слейпниром. Зигфрид почти не направлял коня, только держался сам.       Они миновали ещё круг, когда Райнхард свернул к начальнику охраны и приостановился ровно настолько, чтобы слова прозвучали ровно:       – Кислинг, мы проедемся по лесу.       – Ваше величество!       – Просто поставьте охрану в северной части, где папоротник. Мы скоро.       Зигфрид проехал следом мимо ошарашенного Гюнтера и со значением кивнул.       «Я смогу защитить его, не волнуйтесь».       Лес Фарн совсем не изменился. Тропы сужались, сходились и вновь разбегались, из-под земли коварно выступали коряги и корневища, но кони, по счастью, не спотыкались – видимо, лес был им привычен. Чуть сбавив шаг, Зигфрид и Райнхард выехали на широкую дорогу.       – Ну что, наперегонки? – предложил друг, поправляя волосы, которые, конечно же, снова растрепал ветер. – Вон до той сосны.       – Хорошо!       И Зигфрид отпустил Гунгнира бежать так, как ему и хотелось.       Сильные мышцы животного перекатывались под Зигфридом, стук копыт почти сливался в барабанную дробь, ветер бил в лицо, и почти вровень летел Райнхард, то слегка обгоняя, то чуть отставая.       Затормозив у условленного дерева, он развернул коня и воскликнул:       – Получилось! Я же говорил, что возьму реванш.       – Поздравляю, – искренне сказал Зигфрид, останавливаясь рядом.       Они спешились и повели коней в поводу. Некоторое время тишина нарушалась только тяжёлым дыханием.       – Надо повысить Кислинга, – произнёс наконец Райнхард. – Он расположил охрану максимально незаметно.       Друг кивнул по сторонам, на фигуры гвардейцев, едва различимые среди деревьев у кромки леса.       – Кстати, о Кислинге, – и Зигфрид рассказал о решении начальника охраны насчёт брака.       Райнхард с недоумённой усмешкой провёл по волосам.       – Как глупо. У многих моих солдат есть семьи, и это не мешает им быть верными подданными. Ты, Миттермайер, Кемпф… Кислингу тоже следует жениться.       – Если позволишь, Райнхард… До тех пор пока ты сам холост, для равняющихся на тебя людей совершенно естественно следовать твоему примеру. Ты со мной не согласен?       Друг фыркнул.       – Пару дней назад отец Эмиля граф фон Зелле выразился примерно в том же духе. Он спросил, нет ли у меня желания жениться, и сказал, что создать семью, родить наследника и тем самым продолжить династию – одна из обязанностей правителя.       – И что ты ответил?       – Правду. Что я не имею пока такого желания и у меня без того слишком много забот. А вчера на эту же тему высказался Оберштайн. Конечно, немного другими словами: будто бы, пока династия печётся о стабильности и благе для народа, люди будут желать видеть на троне выходцев из неё. При этом сам Оберштайн остепениться не планирует, хотя на пятнадцать лет меня старше.       Зигфрид нахмурился.       – Если я правильно понимаю, начальник штаба считает себя лишь верным слугой Империи. Для него не имеет значения, будет ли существовать род Оберштайнов, но династия Лоэнграммов – это другое дело.       – На поверхности, может, так и есть. Но думаешь, я не знаю, что у него во всём скрытые мотивы? Уверен, Оберштайн понимает, что императрица станет вторым человеком в государстве. Поэтому он хочет подыскать для меня кандидатуру, которая бы отвечала его интересам, а возможно, даже работала бы на него.       Они дошли до зарослей папоротника, в честь которого был назван лес*, и Райнхард негромко продолжил:       – Мир – эра счастья, где недостаток таланта не кажется пороком, однако держать власть должен мудрейший и сильнейший во Вселенной. Тогда всё будет хорошо. Если я когда-нибудь женюсь, императрица будет мне под стать.       Внезапно охрана вдали пришла в движение. Когда солдаты приблизились, один из них доложил:       – Простите, ваше величество. В адмиралтейство звонил адмирал Кесслер, сказал, что это срочно.       Райнхард посуровел на глазах. Он отпустил гвардейцев и, решительно глянув на Зигфрида, произнёс, как в памятный вечер их клятвы:       – Идём, Кирхайс.       И Зигфрид, как и тогда, ответил:       – Да, Райнхард.       * Farn – по-немецки «папоротник».