Без ума от...

Все кажется каким-то ареальным, бредовым, а еще навязчиво липким и сладким, как мед. Пожалуй, даже слишком сладким – приторным до горечи на корне языка. Диссонанс сладкого и горького в воздухе и в голове… в голове уже давно гуляет ветер. -Ты так и не сказал зачем позвал меня. Собственный напряженный голос напоминает скрежет металла о кафель. Исида незаметно прочищает горло, но только сильнее давится. Эта комната им провоняла. Каждый миллиметр, будь то дерево, металл, пластик или синтетика у него в шкафу – от всего фонит его реацу. Воздух как будто парит, он густой и тяжелый и кое как пролезает в глотку. Как этим дышать!? Исида неторопливо снял с плеча тяжелую школьную сумку и поставил ее на пол возле письменного стола. И тут же пожалел, что не оставил ее при себе, пусть она хоть тонну весит. Почему-то теперь он чувствовал себя будто голым, пусть на нем одежды в три слоя – от таких глаз не прикрыться даже свинцовой стеной. Конечно школьная сумка тоже мало чем помогала, зато можно было вцепиться в нее до побеления костяшек пальцев, мусолить холщовую ткань на торце, ковырять ногтем тонкие кожаные вставки…хоть как-то пытаться держать себя в руках. Исида уже в пятисоттысячный раз успел пожалеть, что согласился сюда прийти. -Да просьба-то ерундовая, - неожиданно смущенно пробормотал Куросаки, растрепав волосы на загривке. Ичиго неуверенно топтался между Исидой и, черт возьми, дверью – единственным выходом и спасением. Хотя, в принципе, есть еще и окно, но это уже совсем чересчур… Он был одет в какую-то непонятную кофту, растянутую до невероятных размеров, постоянно сползающую с плеча. Ичиго всякий раз раздраженно поправлял ее, а Исида чувствовал, как тягуче плавится в голове и становятся горячими ладони. Кофта была светлого сливочного оттенка, она почти сливалась с его кожей на обнаженном плече… -Помоги мне с уроками, а? Поразительная беспечность… Исида не может понять, как Куросаки до сих пор ничего не заметил: ни лихорадочно блестящих глаз, ни раскрасневшихся щек, ни натянутую до невозможных пределов ткань брюк. Стоит как не бывало, расковыривает зубами ранку на нижней губе…откуда ему знать, что от запаха его крови, смешанной с реацу, у Исиды подкашиваются ноги и нестерпимо ноет в паху? -Исключено! – кажется он сказал это громче, чем следовало. Но оставаться здесь дольше пяти минут, дольше часа… Не поймите превратно, дело вовсе не в каких-то там идиотских гормонах и подобной химическо-биологической требухе. Пусть ты тысячу раз подросток и… да черт подери, оставит он в конце концов в покое свои губы!? -Почему? – обиженно насупился он. -Потому что! Черт возьми, попроси кого-нибудь другого. Чада, Иноуэ, да кого угодно! -Чада? Совсем рехнулся? А Иноуэ на подработке, забыл? Да чего тебе, сложно что ли помочь. Сложно, еще как. И не нужно смотреть таким недоуменным взглядом! Куросаки неловко топчется на месте, мнет зубами ярко-розовые губы. Губы у него, как у девушки – аккуратные, с точеными уголками, чуть припухлые, но искусанные до самого мяса. И это уже похоже на пытку. Не гормоны, нет. Просто реацу. Чертова реацу, одуряюще пахнущая Куросаки… -Что тебе нужно сделать? – судорожно выдыхает Исида. Спасительная дверь за спиной Куросаки сверкнула на прощанье круглобокой ручкой. Ну и черт с ней! Ичиго просиял и кинулся к письменному столу, сгреб в одну кучу три учебника, тетрадь и пару ручек, кинул все это на кровать и плюхнулся на нее следом, приглашающе кивнув на свободный стул. Согнуть одеревеневшие ноги оказалось не так-то просто. Исида медленно опустился на самый краешек стула, отчетливо расслышав жалобный скрип коленных суставов. Слава богам Куросаки такой полуглухой, полуслепой, полутупой кретин. И вообще, что в нем такого особенного, что даже такая девушка, как Орихиме от него без ума!? А еще член Исиды тоже от него без ума. То есть не от него, конечно, от его реацу… Совершенно точно от реацу! -Начнем с биологии, - Ичиго торопливо промуштровал страницы учебника, наткнулся на закладку и вытряхнул ее. – Не против? Совсем не против… опрокинуть его на кровать, раздвинуть коленом худощавые бедра, притиснуться ближе. Еще ближе… он посмотрит недоуменно и, может быть, слегка испуганно своими глазами цвета темного золота. Да-а-а… -Ты чего так уставился? -Как, Куросаки… -Будто у меня вместо башки бифштекс. Ты голоден? Да. «Голоден…» -Забудь. Чем быстрее начнем, тем быстрее кончим. Э-э-э, закончим. Ичиго пожал плечами и гребаная кофта, будто только этого и дожидалась, медленно сползла с левого. -В общем смотри, - Ичиго наклонился к Исиде – я без понятия как составлять схемы кроссинговера и как решать задачи «сцепленные с полом». Пропустил эти темы, так что не нуди, что это проще пареной редьки! Сам знаю. - Я тебе что, репетитор!? - Ты ведь уже согласился! – возмутился Ичиго, - теперь-то что не так. Исида раздраженно дернул плечом, проклиная Куросаки, тесные брюки и всю ситуацию в целом. Но ведь есть способ избавиться от «этого», верно? Наверняка есть. Как там: представить что-нибудь крайне отвратное, типа голой старухи, подгнивающих внутренностей, или…ох черт, этого лучше не представлять… - Пфф! – прыснул Куросаки и, откинув голову, громко расхохотался. Исида почувствовал, как жар заливает все лицо. Он ведь не сказал это вслух? - Видел бы ты свою рожу! – кое как произнес Куросаки сквозь натянутую до ушей улыбку. Красивая, мать его раз так, улыбка. Исида замер, рассматривая его светящееся довольное лицо. Морщинки вокруг прищуренных глаз, светлые золотые радужки… и зубы у него как жемчуг. Руки против воли потянулись к его лицу, указательный палец прикасается к уху, большой аккуратно ведет по щеке, возле ямочки. Кожа бархатная. Теплая. Ох черт! - Исида? – Ичиго уже не улыбается. Еще бы! Лицо обеспокоенное? Испуганное? Бойся, Куросаки, уже давно пора было начать. Да что ж до тебя всегда так медленно доходит… - Ис…м-м-мн!!! Заткнись! Уже невыносимо… как это вообще можно терпеть!? Он резко притянул его к себе, обхватив голову руками. Зубы клацнули друг о друга, носы столкнулись, кожа к коже. Дыхание смешалось. Его искусанные губы были шершавые на ощупь, горячие от прилившей к ним крови, влажные, сладкие. Исида тихо застонал ему в губы, целуя его так яростно, что дыхание перехватывало, из глаз брызнули слезы. Нижняя губа, верхняя, прижаться открытым ртом, на выдохе – горячо, язык мягкий, бархатистый, они сплетаются вместе. Влажно. «Сопротивления нет» - мысль, будто выбитый механический код в черепной коробке. В ушах звенит сиреной. Предупреждение. Исида отмахивается от него, как от назойливой мухи, теряется в остатках самоконтроля. Отрывается на секунду за глотком воздуха и только тогда понимает, что собственно не так. Кардинально НЕ ТАК, как ожидалось, как должно было быть. Ичиго тяжело дышит открытыми влажными губами, вцепившись ему в шею; глаза будто заволокло золотистой дымкой, глядят с такой похотью, что Исида буквально почувствовал, как потекло в штаны. Это уже полный пиздец. Что же… - Бля, до чего же ты тугой, Исида, - просипел Куросаки, приблизившись вплотную и похотливо потеревшись об него. – Я уж думал ты никогда не сообразишь.