Кукла

1. У Клэр Беннет есть один маленький секрет — только тссс! Никому! На самом деле ее зовут не Клэр, и она совсем не Беннет. Ее, наверное, подкинули — так она думает. Но если некоторых подбрасывают младенцами, в корзинках, перевязанных розовыми ленточками, то она появилась в семье Беннетов, когда ей было шестнадцать. Или семнадцать — она не знает точно, сколько ей на самом деле лет. Что было до этого, Клэр не помнит. Папа — Ной — говорит, что это все травма, стресс из-за того выпускного, когда на нее напал этот ужасный человек, чье имя она бы хотела забыть. Сайлар. Так его зовут. Но она смутно припоминает, что раньше у него было другое имя. Вот почему она думает, что она неродная дочь Беннетов. Казалось бы, какая связь? Но когда он к прижимает ее к стене, держа за горло, и указательными пальцем, словно скальпелем, чертит линию вдоль ее лба, и ее голова раскрывается кровавой ухмылкой, она вдруг вспоминает. Что-то. Смутно. Но даже вот такое, полускрытое дымкой забвения, оно кажется до того страшным,что ей не хочется вглядываться в образы, встающие перед ее мысленным взором. Она знает и помнит его, хотя не может ни знать, ни помнить. И еще — и тут будет еще один секрет, самый главный — она принадлежит ему. 2. Лайл считает ее фриком. Братец Лайл, родной сын своих родителей, не похож в этой семье ни на кого. В отличие от Клэр. Но при этом Лайл — обычный, нормальный, а Клэр может прыгать с мостов вниз головой — и ее кости потом срастутся на глазах. В этом она тоже непохожа на своих родителей. То есть тех, кто за них себя выдает. Папа представляет ей доказательства: детские игрушки и старые фотографии. Клэр рассматривает внимательно и расспрашивает с пристрастием — и почти верит. Почти. Вот только ночью она берет с собой в постель нож и, задрав рубашку, вырезает на животе «нет». А потом, затаив дыхание, «Сайлар». К тому моменту, когда она дописывает «р», от «с» остаются одни кровавые воспоминания. Для мамы — Сандры — она придумывает ложь про внезапные месячные. Но Сандра прячет глаза и не спрашивает ни о чем. 3. Клэр отчаянно хочется быть как все. Возглавлять группу болельщиц — родители говорят, что раньше ей это нравилось. Ходить по магазинам с подружками. Обсуждать мальчиков, целоваться с мальчиками, ходить с ними на свидания... Но вместо этого по вечерам, закрывшись у себя в комнате, она отрезает себе пальцы и смотрит, как вырастают новые. Отрубленное она закапывает в саду, а родители потом удивляются, чего это Мистер Магглз вечно тут роется. У Клэр нет прошлого, но будущее она может себе организовать. Если, конечно, сначала разберется с... ну, вы знаете. Так что она вызывается работать с Ноем, едва узнает, чем именно он занимается. Конечно, он говорит ей «нет», и конечно, она его не слушается. Клэр ищет и ищет, пока не находит нужный файл. Старые фотографии в деле кажутся более знакомыми, чем новые. И еще там есть имя — Гэбриел Грэй. В переплетении темных букв на белом листе ей чудится ответ, так что она переписывает адрес и хранит его в кармане джинсов, ожидая нужного момента. Она знает, что рано или поздно он непременно наступит. 4. Случай предоставляется быстрее, чем она ожидает. В одном из коридоров «Прайматек», где, как Клэр теперь знает, производят вовсе не бумагу, а воинов армии тьмы — или что-то вроде того — она чуть было не натыкается на папу Ноя и бабушку Анжелу. Которые ей не папа и не бабушка — почему-то она в этом совершенно уверена. Клэр уже хочет выйти из-за угла, за которым они обсуждают какие-то свои наверняка очень важные секретные дела, но вдруг слышит знакомое имя — точнее, имена — и понимает, что заглянула вовремя. — Не стоило отбирать у него Клэр, — говорит не-бабушка, и Клэр задерживает дыхание, стараясь слиться со стеной. — Это все твоя вина, Ной. Она ведь его сдерживала. Он был безопасен, а что теперь? Нью-Йорк того и гляди взлетит на воздух! Сайлар так голоден до способностей, что готов сожрать весь мир. Мы теряем лучших бойцов, люди теряют своих родителей и детей. И все лишь потому, что тебе захотелось поиграть в героя. Ной молчит, но Клэр уверена, что его кулаки сжимаются, а глаза блестят. Она как никто другой знает эту тишину, когда мужчины сжимают кулаки, она узнает ее с первой секунды... Интересно, откуда? — Ты не представляешь, что он с ней делал, этот твой Сайлар, — говорит Ной. — Ты не знаешь, что я видел. Он же просто на части ее разрезал, убивал каждый день, каждый час, ежеминутно... Клэр прижимает обе руки ко рту, чтобы не закричать. Потому что теперь она вдруг вспоминает. Словно фрагменты мозаики вдруг встали на место, и она видит общую картинку. Анжела фыркает презрительно. — Ты такой сентиментальный, мой милый! — говорит она. — Да что ей сделается, ведь она же просто кукла... О да, конечно, нам всем хотелось ее изучить, но в отличие тебя мы понимали, что будет, если отнять у него любимую игрушку... Ной резко поднимает руку, останавливяя ее, — кажется, он услышал шорох. Вынув пистолет, задержавает дыхание и беззвучно идет туда, где поворачивает коридор. Молниеносно огибает угол, вскидывает пистолет... Никого. Просто показалось. Обернувшись к Анжеле, он качает головой. — Она не кукла, — убежденно говорит Ной, убирая пистолет. — Клэр — не кукла. 5. Его маленькая мастерская — точно такая же, какой Клэр ее не помнит. Ключ все так же спрятан в цветочном горшке у входа, и если подумать, ей просто неоткуда о нем знать. Она бродит между тревожно тикающих часов, и что-внутри нее, в самой глубине, отзывается на звук. Остановившись посреди маленькой комнаты, заполненной циферблатами, она закрывает глаза... Должно быть, ее амнезия и правда из-за травмы — быть может, ее последняя смерть от его руки оказалось не слишком удачной, или, может, он так хотел исправить ее, сделать совершенной, что в итоге просто сломал, и Клэр проснулась не послушной куколкой, а испуганным подростком. Так что когда она ожила — очнулась — то знала лишь одно: ей нужно бежать. Куда угодно,только бы подальше от него, прочь, прочь... Интересно, искал ли он ее? — Соскучилась? — голос доносится из-за спины, и Клэр даже не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто пришел. Что-то внутри нее, что-то, что так хорошо его знает, отзывается размеренным тиканьем. Он бесшумно обходит Клэр, становится напротив, засунув руки в карманы черного длинного пальто и покачиваясь на носках. Он выглядит другим. Незнакомым. Джинсы и кеды, темные растрепанные волосы и никаких очков, доктор Джекил и Мистер Хайд. Но главная перемена — в его взгляде. Больше он не смотрит затравленно и виновато — как тогда, раньше, если, заигравшись, ненароком ее убивал. Он разглядывает длинные светлые волосы и зеленые глаза, скользит взглядом по маленькой ладной фигурке, и Клэр вдруг чувствует себя голой и ей хочется прикрыться. Но она вздергивает подбородок и смотрит на него с вызовом. — Не особенно, — вот ее ответ. Он склоняет голову набок, словно кот, наблюдающий, как резвится маленькая мышка. — Ложь, — мягко говорит он. — Тебе не удастся меня обмануть, куколка, ведь это я тебя создал. Ее щеки заливает жар. — Меня зовут Клэр, — шипит она. — Клэр Беннет. Он усмехается, садится на край стола. Какие-то инструменты падают на пол, но он даже не смотрит им вслед. — Звучит почти что как «Бонд. Джейс Бонд», — замечает он. Поднимает руку — и между его пальцев вдруг появляется огненный шарик. Он подбрасывает его в ладони, словно маленький трескучий мячик, не отрывая взгляда от Клэр. — А мое имя ты знаешь? Ее губы кривятся. — Гэбриел Грэй, — почти выплевывает она. Он качает головой. Мячик снова подпрыгивает в его руке. — Меня зовут Сайлар. Что ж, будем знакомы, Клэр. Наверное, ей нужно ответить «очень приятно», но даже эту маленькую ложь она не может — не хочет — себе позволить. Так что Клэр гордо молчит, хотя вопросы готовы сорваться с ее языка. — Так зачем ты пришла, Клэр Беннет? — она все еще не говорит ни слова, когда он подходит вплотную. От его руки веет таким жаром, что ее волосы начинают тлеть, а кожа натягивается и покрывается волдырями, готовыми прорваться. Но Клэр не двигается — только сжимает кулаки так крепко, что ногти впиваются в ладони. — Значит, за этим? — он смотрит ей в глаза, но она не думает отводить взгляд. — Или за этим? Нельзя сказать, что Клэр не ожидала поцелуя. Один уголок ее рта все еще в ожогах, но это не имеет никакого значения, когда их губы соединяются. Потому что теперь она — дома. И ее сердце, стучащее в едином ритме с его, это подтверждает. А потом он трахает ее. Как обычно — не заботясь о том, чего она хочет и как себя чувствует. Она стоит, впечатавшись щекой в линзу на его рабочем столе, спущенные джинсы болтаются в районе коленей, а руки заломлены за спину, и чувствует, как по ногам льется кровь. Не потому, что он так уж груб, нет, просто она — вечная девственница, и боль — ее постоянный спутник. И это он ее такой сделал. Глядя на белый циферблат настенных часов, Клэр хочет, чтобы это поскорее кончилось — и, одновременно, чтобы не кончалось никогда. Сейчас, здесь, с ним она и правда чувствует себя сломанной куклой, и только ему под силу ее исправить. Если только она будет послушной девочкой. Если только будет снова любить его и заботиться о нем... Он кончает с глухим стоном и вытирает член об ее футболку. Клэр не поднимает голову до тех пор, пока он сам не натягивает на нее джинсы и не поворачивает к себе лицом. — Спасибо, — говорит он искренне и нежно гладит по щеке. Сейчас его пальцы не обжигают — они просто теплые, как у обычного человека. — Но теперь мне этого не достаточно. У нее падает сердце. Ее тело холодеет и дрожит, а язык сковывает немота. Он качает головой, глядя куда-то вдаль. — Я теперь могу сделать что угодно, — тихо говорит он. — Этот мир будет моим, и никто не сможет меня остановить. Даже ты, куколка. Особенно ты. Теперь мне нужен громоотвод помощнее. Губы Клэр кривятся, и она чувствует, как к глазам подступают слезы. Она кажется себе бесполезной — кукла, и правда, глупая кукла, никому не нужная игрушка, чей срок годности истек. Она хочет, чтобы он починил ее — так, как он умеет, но ему, похоже, стало все равно. У него теперь другие игрушки, и Клэр Беннет ему больше не нужна. — Можно один вопрос? — ее голос едва слышен, но он оборачивается от двери и смотрит выжидающе, и у нее перехватывает дыхание. — Что значит — ты создал меня? Как это понимать? Он усмехается, смотрит снисходительно, оглядывается по сторонам. Потом находит и идет к ней — острые лезвия ножниц блестят в полутьме. — А вот так, Клэр, — его шепот почти интимный, а глаза смотрят-смотрят-смотрят не отрываясь, когда он вталкивает свое оружие между ее ребрами слева. Клэр хватает ртом воздух — она слишком шокирована, чтобы кричать. Не тем, что он снова делает больно, нет. Просто она слышит, как сталь ножниц царапает в ее груди металл шестеренок. 5. Лежа вечером в своей маленькой детской спаленке, она смотрит в потолок и не знает, кому молиться. И если молиться, то о чем, и услышат ли ее. Не все создатели всевидящи и вездесущи, и не все, — о, она это знает, как никто, — справедливы. Но одно она знает точно: даже если все правда, и ее создал Гэбриел Грэй, гениальный и безумный часовщик, то она расквиталась с ним, как никто. Если бы она тогда не бросила его, если бы не сбежала, Сайлара бы не было. Это она, Клэр Беннет, маленькая непослушная кукла, создала его. И если верно, что рано или поздно творения восстает против своих творцов и уничтожают их, в случае нее и Сайлара, если им придется столкнуться в бою, еще неизвестно, кто кого.