Gris cendré

Мне шесть. Я счастливый мальчик с воздушным шариком в руке. Бегу, чуть ли не спотыкаясь, по узенькой тропинке от дома к озеру, возле которого так любил проводить свое свободное детское время. У меня есть брат-близнец, мама и папа. Я счастлив. У меня есть воздушный шарик. Мне двадцать пять. Я одинокий, усталый мужчина с букетом цветов в руке. И мне больше нечего сказать, кроме того, что у меня нет ни брата, ни матери, ни отца. У меня есть цветы и рассыпанные пеплом в воздухе воспоминания. Я уже не различаю, где дождь, где снег, а солнца и вовсе не существует - так много сказано было, так мало сделано. Ничуть. Но больно. И я невыносимо тяжелыми шагами шлепаю по грязи, из-под челки смотря на окружающий мир. Умер бы я, если бы смог? На осколках от разбитого окна замечаю рыжие разводы и черную совсем небольшую точку. Хрипло вырываю из легких пару непонятных слов и совсем чуть-чуть, легонько так, касаюсь режущих осколков. В сырости этой заброшенной квартиры я рад, что еще различаю красный и серый цвета. Рад, что иногда вижу родные образы, что не засыпаю с мыслью о том, что все будет плохо. Где-то в другой комнате мяукает бродячая кошка, которая часто заглядывает сюда, пробираясь через огромную дыру в стене на первом этаже. И я улыбаюсь ей. И никому больше. Отсюда на море вид - идеальный. Отсюда - спрыгнуть хочется и разбиться бледными искрами о черный асфальт. А еще тут всегда холодно. Холодно - до дрожи. А дрожь - почти до разрыва сердца. Зачем было оставлять такой заброшенный дом у самого моря, если можно было снести его к чертям и построить прекрасный дворец с вишневым садом, с фонтаном, в котором вода всегда прозрачно-чистая. И, наконец, создать атмосферу. Нужную-ненужную. Но теплую. А мне холодно. Я отражаюсь в зеркале устало - в тумане, в красных, опухших от недосыпания глазах. Знаешь, Ичиго, брат - это тот, кто даже когда ушел куда-то туда, где такому как я - не место, пытается улыбнуться болезненно-подрагивающими губами. Но ты ли это? Это - я.