Лимб

— Опять будешь бегать от меня? Хонбин смотрел в глаза старшему не моргая, еле заметно ухмыляясь. Тот стоял вплотную к нему, и Хонбин готов был поклясться, что ему сегодня ой как перепадёт. Наконец-то. — Что молчишь? — А я должен что-то говорить? Хакён заводит руку за плечо, хлёстко опуская свою правую ладонь на щёку Хонбина, и голова того поворачивается в сторону от удара. Младший всё еще держит глаза открытыми, но взгляд теперь кажется отсутствующим. Он оборачивается, говоря: — И всё же, я не обязан перед тобой отчитываться о п... — И Хонбин не договаривает, потому что его прерывает быстрый и, мать его, на этот раз действительно болезненный удар по второй щеке. Хакён бьёт сильнее и уже тыльной стороной ладони, оставляя на коже лица чуть раскрасневшиеся пятна. Понимая, что даже сейчас этот слишком предусмотрительный малый играет с ним, Хакён решает, что обязан хотя бы оттянуть неизбежное. Он опускает руку к паху Хонбина, грубо и тесно сжимая в пальцах твердеющий член через ткань брюк: — Удержи свои мазохистские наклонности хотя бы на время записи. Хакён резко разворачивается и уходит, оставляя теперь абсолютно предвкушающего Хонбина наедине с дыхательными упражнениями. Запись через полчаса.