Здравствуй, Фредди!

      Здравствуй, Фредди!...       Ой-ой-ой! Какой ужас. Не думал, что твоя бессовестность поднялась до того уровня, когда считается нормальным пытаться захлопнуть дверь прямо перед носом у гостя. Ну да ладно, хватит. Ты же знаешь, что я сильнее, но даже если вдруг ты умудришься отдавить мне дверью ногу, поверь, худо будет одному из нас и уж точно не мне.       Умница! Недаром о тебе частенько отзываются, как об очень хорошем человеке. Чуть ли не к лику святых причисляют. Не против, если я пройду? Да, ты прав, обувь снять надо.       Уютненько тут у тебя. Все почти так же, как я себе и представлял. Закурить не найдется? Ах, да. Ты же за ЗОЖ теперь. Дурья моя башка, забыл, представляешь?       Ладно. Мне кажется, эти утомительные прелюдии как-то затянулись. Ты ведь знаешь, зачем я пришел? Не ври, знаешь. По глазам вижу. Они у тебя действительно словно прозрачные, и за ними легко можно разглядеть твои мысли, намерения, страхи. За кого ты сейчас боишься? За себя или за Джона? Опять ты врешь. Как ты можешь не помнить, кто такой Джон? Полтора года дружбы ушли к черту на рога? Да никогда и ни за что в это не поверю. Могу, раз ты так хочешь, напомнить, но это, на самом деле, лишь пустая трата времени.       Душный бар. Куча пьяных людей, среди которых растерянно мелькает бледное лицо твоего друга. Он потащил тебя с собой, просто за компанию, которая довольно быстро расслоилась, ибо ты был бухой в дрова, а он по какой-то причине не пьянел вовсе. Но тебе это было неинтересно, плевать на это, ровно так же, как и на то, что у него были проблемы, и звал он тебя с собой отнюдь не для того, чтобы ты превратился в свинью и на все забил. Место, конечно, он неудачное выбрал, я ведь говорил, такого, как ты, по подобным увеселительным заведениям таскать противопоказано. Вот парк или центральная городская площадь – самое то. Лучше всего подойдет место, где имеется скопление народа, чтобы хоть одна отзывчивая, трезвая душа сжалилась и спасла человека от тебя. Да. Запомни раз и навсегда, что у тебя в руках даже камень воспламеняется с той же легкостью, что и бумага. Но вот, неужели ты смог посочувствовать? Ты зовешь его к себе домой, «тут так шумно, сосредоточиться невозможно», а он верит, верит, что ты готов помочь. И совершает роковую ошибку, подав тебе руку и отправившись следом за тобой. Как ты мог так беспощадно над ним надругаться? Я знаю в самых мельчайших подробностях, что происходило той ночью, и сейчас чувствую, как меня пробирает холод, такое умерщвляющее отчаяние, словно это меня изнасиловали. Это те эмоции, которые не пережил Джон, но которые сполна принял я. Что же до Джона, ему понравилось, да, знаешь? Тот незнакомый номер, который не давал тебе спать после полуночи, это он звонил, наивно полагая, что ты так поступил не в усладу зову плоти. Таких мудаков, как Дэвис, я, признаться, не встречал, и именно это заставляет меня его жалеть. Дуракам вообще надо сочувствовать, иначе для чего они вообще тогда на Земле существуют? Какой же даун… Да! Представь себе, он до сих пор тебя не может отпустить, все верит, что ты его любишь, и избегаешь его лишь временно. Хотя, не знаю, насколько крепка его вера на сегодняшний день, потому что тяжелая артиллерия в лице наркотиков явно пущена в ход не просто так. Возможно, как раз для того, чтобы укрепить ту самую надежду и дать ей пищу, ведь под кайфом она набирает обороты и затмевает все прочие чувства. Не говори так. Покуда передо мной сидишь ты, и я способен видеть твои глаза, я могу с точностью утверждать: если бы тебе было все равно, я бы это заметил, тогда и разговору конец. Но ты вникаешь, и тебе стыдно. Пока ты молча стыдишься, прячась, как трусливый кролик в норе, он играет со Смертью в догонялки. Забег начался давно. Раньше она пыталась его поймать, но теперь правила изменились, и Джон внезапно стал водой. Только старуха-Смерть, неловко перебирая костяными ногами и помогая себе косой, еле ковыляет, а он, молодой, бегает быстро. И что? Вспомни, у кого оружие в руках.       Если ты все еще неколебим, попробуй представить человека, сидящего в наполовину опустевшей квартире, содержимое которой ушло зарабатывать человеку на очередную дозу. В голове страдальца столько вопросов…кажется, наркота уже и от этих мыслей свободы не дает, потому что надежда окончательно сломлена, и возникает выбор: быть или не быть. Представил? Вот это Джон, каким я его видел в последний раз. А вот это я перед тобой, каким видел он меня: неспособным повлиять на ситуацию, помочь, хотя, не факт, что видел, на меня-то ему практически насрать.       Всем нам так плохо из-за тебя.       Ох… Телефон всегда имеет свойство прерывать самые интересные разговоры в столь неподходящие моменты. Позволишь мне отвлечься? О, смотри, это Джон! Да, алло. …       Да. Вы совершенно правы, это я… Превосходно. Скоро буду.       Ну что ж, Фред, полагаю, это все, что я хотел сказать. Сейчас я уйду, и с этого самого часа ты можешь спать спокойно. Для тебя все кончено. Что дрожишь? Нет причин для беспокойства. …       Хм, интересно, как же я все-таки был записан у Джона в телефонной книжке, если патологоанатомам удалось так скоро меня вычислить?