Героиня второго плана

— Это правда, что ты отрезала мизинец? Именно этим вопросом, озвученным невероятно бодрым и радостным голосом, Тсуну встретили друзья Ито-сана. Они договорились встретиться на вокзале, чтобы сразу сесть на поезд и отправиться в Киото, так что вопрос прогремел на весь перрон, заставив окружающих притихнуть и обернуться. Савада только икнула и сжала руки, судорожно ощупывая пальцы и думая, зачем ей вообще понадобилось бы их отрезать. Хорошо хоть Кё-сана рядом не оказалось — он отправился разбираться с багажом вместе с Сасагавой-старшим, так что женской части их компании выпала честь познакомиться с друзьями Ито первыми. И не таким представлялось это знакомство, совершенно не таким. Милая полноватая девочка, видимо, видела Саваду на фотографиях, потому что безошибочно бросилась именно к ней, минуя Хану-тян и Кёко-чан. Она, конечно же, заметила Тсунин порыв, так что хихикнула и махнула рукой. — Да нет, не себе. Я слышала, что совсем недавно Гокуцума разозлилась на нерасторопного подчинённого и отрезала ему мизинец! Так что — ты резала, или он сам? Два парня, стоящих рядом, синхронно вздохнули, а тот, который повыше, даже хлопнул ладонью по лицу. Тсуна осторожно отступила на пару шагов назад, чисто на всякий случай. Ито попытался остановить свою подругу, бормоча что-то в духе «Мисаки, не позорь меня», но бодрая энтузиастка явно хотела получить ответы. Не получила — девчонку может победить только девчонка, и эту роль героически взяла на себя Хана-тян. — Нет, не отрезала. К вашему сведению, Тсуна вообще не занимается противозаконными мероприятиями, так что хватит приписывать ей все смертные грехи. Девочка сразу покраснела и отпрянула, почти спрятавшись за спину Ито-сана. Парень закатил глаза и начал извиняться — Тсуна забормотала, что всё в порядке, и она привычная. Два других парня тоже подтянулись, наконец-то появились Рёхей и Хибари-сан. Последний сразу понял, что что-то не так, и Саваде пришлось в спешном порядке подключать интуицию, чтобы всё обошлось. С Кё-сана станется кого-нибудь убить — или, что ещё хуже, выдать что-нибудь в духе «Зверёк никогда не калечила людей, а вот я — да», и извлечь откуда-нибудь целое ожерелье из чужих пальцев. Правда, Савада никогда не слышала, чтобы Глава действительно делал это, но чем чёрт не шутит? На счастье, обошлось. Они быстро перезнакомились между собой (После отрывистого «Хибари, Савада, Курокава, Сасагава, Сасагава» последовало бодрое «Мисаки Хаттори!» и два коротких «Окамото» и «Курита»), Ито раздал билеты, и путешествие началось. И за всё то время, что они потратили на дорогу, Тсуна успела тихо взвыть и пожалеть, что она вообще согласилась на поездку. Если долговязый Курита просто дремал, а Окамото помалкивал, чувствуя себя неуютно, то Хаттори продолжала заваливать Саваду вопросами. Подруга Ито-сана училась в школе для девочек на окраине Намимори, никакого отношения к бандам не имела, но откуда-то знала все сплетни и упорно пыталась выяснить, что из этого правда, а что нет. Красный как рак Ито-сан даже отвёл Саваду в сторону, чтобы объяснить, что «Мисаки-чан хочет понравиться». Это, конечно, было очень мило с её стороны, но Тсуна никогда не любила повышенное внимание, тем более на столь щекотливую тему. А информации было много, очень много… Итовская «Гокуцума» удивительно хорошо прижилась и ушла в народ, и теперь люди спорили, кто же она такая и откуда взялась. Сплетен было очень много, но самыми популярными стали всего две. Первая была близка к правде, жила уже несколько лет и зародилась в Намимори — «Гокуцума» пришла в Дисциплинарный Комитет и поразила его Главу своей кровожадностью и жестокостью. Вторая появилась сравнительно недавно и где-то далеко, но уже успела стать настолько популярной, что Савада слышала её даже среди собственных одноклассников. Эта версия гласила, что «Гокуцума» на самом деле является сестрой-близнецом Того Самого Хибари Кёи, по объективным причинам пропустившей год обучения (тут версии варьировались от колонии до беременности). Теперь сестричка вернулась, чтобы вместе с братом терроризировать весь Намимори. В одном обе версии были схожи — «Гокуцума» это жестокое, беспощадное создание, монстр уровня Хибари-доно, но бесконечно ему преданный и добровольно стоящий на вторых ролях, но помогающий Главе во всех начинаниях. И неважно, магия «проклятых близнецов» тому причиной, или непонятно откуда взявшееся «муж и жена — одна Сатана» — перейти дорогу «Гокуцуме» значило навлечь на себя ярость Хибари-доно, и наоборот. И лично Тсуне было совершено неприятно слушать о том, как она макала мирных граждан головой в унитаз, поджигала бумаги, засунутые между пальцами ног, отправила кого-то в больницу, пырнув его ножом за отказ отдать кошелёк, или резала чужие мизинцы. Про то, как она в одиночку громила чужие школы или терроризировала продавцов, слушать было хотя бы не так обидно, но ведь Хаттори говорила только о мерзостях! И ведь, спрашивается, чего всем так неймётся? Она ж не модель и не телезвезда! Хана-тян больше не вмешивалась, демонстративно фыркая, уткнувшись в свой телефон, Кёко-чан считала ворон, сидя с широкой улыбкой и думая о чём-то своём, Рёхей всё время кому-то звонил — кажется, по поводу тренировок для его боксёрского клуба — а Хибари-сан молчал, веселясь от происходящего. Впрочем, вряд ли это заметил кто-то кроме Тсуны — лицо Главы было обманчиво-безразличным, и его хорошее настроение выдавали только светло-серые глаза, в которые не каждый отважится посмотреть. Когда безумный монолог Хаттори закончился, именно Кё-сан легко похлопал Саваду по колену, отчётливо вкладывая в это «не принимай близко к сердцу», а потом резко перевёл тему: — Ты до сих пор не рассказал, кто все эти люди, Ито. Парень сразу стал серьёзным, включив режим «Глава Кицуками», и словно ненароком показал кастет. Оба хулигана явно получали удовольствие от демонстрации своих сил, а вот остальные напряглись и даже испугались. Зачем, спрашивается? Видно же, что Главы просто дурачатся. Перед дракой люди ведут себя совершенно иначе. — Так и есть — однако, ты ничего не говорил и про своих. Ну, кроме Савады, с ней всё понятно. Кё-сан ухмыльнулся и скрестил руки на груди. Хаттори, кажется, испуганно икнула. Разумеется, ничего страшного не произошло. Сасагава-старший взял слово первым, рассказав, что они с Хибари учились в одной школе и подружились не так давно, своим беззаботным тоном разрушив гнетущую атмосферу. Хана-тян вспомнила, как Кёко познакомила её с Тсуной, потом слово опять взял Рёхей, рассказав забавную историю про свою сестру и Саваду, из тех дремучих времён, когда они ещё учились в начальной школе. В свою очередь Ито-сан объяснил, что они с Хаттори друзья детства, а Окамото и Курита присоединились к их дуэту в средней школе. Когда их школу закрыли, парней перебросило в другой район, а Ито, уже тогда бывший хулиганом, попал в Кицуками. Эта беседа помогла немного выровнять атмосферу, и дальнейшее путешествие до Киото проходило в дружеских разговорах, играх в карты и уговорами Рёхея податься в бокс, направленными на всех. Компания остановилась в гостинице в европейском стиле, но почти в центре города, так что все модификации можно было простить. Почти все заселились в комнаты по двое — Савада с Ханой-тян, Кёко с Хаттори, Рёхей с Кё-саном, и только Ито присоединился к своим друзьям. Тсуна чувствовала, что с этим могли возникнуть проблемы, и то, что ничего подобного не произошло, приняла за хороший знак. На самом деле, поездка вышла восхитительной. Хаттори, переставшая говорить о чужих пальцах, оказалась довольно милой девочкой, Окамото тоже освоился и вписался в компанию, а Курита до хрипоты спорил с Сасагавой-старшим, что лучше — бокс или баскетбол. Их типичный день начинался с завтрака за одним столом, продолжался настоящим музейным марафоном и заканчивался вечерним походом в театр. Ну, их с Кё-саном типичный день — остальные отваливались после второй достопримечательности, а на постановки они и вовсе ходили вдвоём, хотя пару раз к ним присоединялся Рёхей и Хана-тян. В этой ситуации Тсуна искренне болела за Рёхея — подружке давно пора забыть своего «томно подмигивающего красавчика», а Сасагава-старший был отличным, светлым парнем, рядом с которым даже дышится легче. Хотя пока, конечно же, не имело смысла загадывать, ведь пара улыбок и одна купленная сахарная вата ничего не решают. Разумеется, сначала никто не поверил, что они действительно собираются культурно просвещаться. Хаттори даже неосмотрительно высказалась о том, что «они же без учителей, так что можно провести время с пользой». Это почти стало фатальной ошибкой — Кё-сан разъярился и настроился убивать. Тсуна, конечно, спасла положение, вклинившись перед Хибари-саном и затянув получасовую речь о важности традиций и памяти предков. Она не очень помнила, что именно говорила — куда важнее было стоять на линии огня, не давая Главе возможность достать несчастную девочку одним ударом. Но уже после первого же дня все смирились, что Савада и Хибари до упора ходят по экскурсиям, сидят на лекциях и предпочитают театры залам с игровыми автоматами. И, вопреки мнению Ханы-тян, Тсуне действительно нравилось. Ей было интересно узнать про архитектуру и исторические события, происходившие в том или ином замке, она с удовольствием слушала многочасовой концерт тайко, и быстрый перекус на ходу куда лучше вписывался в их привычный день, чем полноценные посиделки в кафе или ресторанчике. Но даже если бы Хана-тян была права, Савада всё равно ходила бы с непривычно-активным Кё-саном, который словно очнулся от своей спячки и теперь жаждал действовать. За две недели, которые они провели в Киото, опасные ситуации возникали всего дважды. В первый раз речь шла о каком-то мелком клерке, решившем самоутвердиться за чужой счёт, и выбравшем в качестве цели благодушно настроенного Хибари. Дело было утром, после завтрака, так что они всё ещё были в полном составе, но никто из их компании не осознавал масштаба проблемы. Хотя Сасагава-старший напрягся и сунул руку в карман, будто готовясь что-то вытащить, а Ито надел кастет, Тсуна знала — этого будет недостаточно, Кё-сан уже разозлился и собирается забить человека до смерти. Особых вариантов не было, так что Савада без раздумий решила пожертвовать собой — она просто бросилась на обидчика, из-за невезения не попав шокером в его руку, и замерла, полная решимости провести этот вечер в полиции. — Никто не смеет оскорблять Хибари-доно в моём присутствии. Никто. На счастье, перепуганный клерк просто сбежал, не желая связываться с сумасшедшими школьниками, так что всё обошлось. Но парни, конечно, были в шоке, хотя Кёко-чан восхищённо хлопала в ладоши, Хаттори прошептала что-то вроде «вживую это гораздо круче», а Хана-тян фыркнула, вечером высказав подруге всё, что думает о подобных поступках. В любом случае, цель была достигнута — Кё-сан развеселился и никого не избил, так что проблем удалось избежать. Во второй раз они вляпались исключительно по вине Ито-сана. Глава Кицуками совершенно неведомым образом умудрился найти Киотских хулиганов, и был полон решимости подраться с ними, чтобы выяснить, кто круче. В тот раз убийственная Ки Кё-сана так отчётливо пахла предвкушением, что Савада решила не вмешиваться — просто перехватила шокер поудобнее и встала рядом, привычно прячась за чужим левым плечом. Чужая жажда крови успокаивала, давала чувство уюта и защищённости, так что у неё даже хватило смелости окинуть потенциальных противников взглядом и спросить так, будто она действительно будет драться с Главой плечом к плечу: — Кё-сан, мы собираемся вмешаться? Побоища так и не случилось — Киотские хулиганы позорно обратились в бегство, своей паникой приводя Хибари-доно в полный восторг. Этого хватило, чтобы Глава не пытался догнать их и забить до смерти, так что и этот конфликт был успешно разрешён. Пожалуй, единственным, что немного портило отдых, было беспокойство Ханы-тян. Большую часть времени всё было хорошо — девочки сплетничали о прошедшем дне, и Тсуна с радостью сливала всю информацию о Рёхее заинтересованной подруге. Так уж получилось, что эти двое общались больше всего, и Савада точно знала, что улыбчивый боксёр умел цеплять людей. Неудивительно, что Хана-тян не устояла, несмотря на то, что парень был совершенно не в её вкусе. Впрочем, говорить о чём-то было рано, очень рано, и Тсуна запретила себе надеяться. Но какая была бы пара, какая пара! Однако иногда смех Ханы-тян затихал, и она становилась пугающе серьёзной. Она садилась напротив Тсуны, брала её руки в свои и говорила, что всё это надо прекратить. Что Тсу-чан вляпалась, вляпалась очень сильно, и что тот факт, что Хибари может просто отправить её покупать платье, мило сидящее на манекене с витрины, а она послушно носит его весь следующий день, говорит об очень серьёзных проблемах. «Переспи с Ямамото, уйди из Комитета и поменяй школу» — подруга давно, очень давно просила её сделать хоть что-нибудь. «Однажды он просто разрушит тебя, и никто не поможет собраться заново» — Тсуна не слушала, не желала слушать, отгораживаясь тем, что однажды она за него уже умирала. «Он падёт, и ты падёшь вместе с ним» — что же, она давно знала, что они собираются стать якудза, и если Кё-сан этого хочет, то да будет так. В любом случае, мрачные слова Ханы-тян испарялись с рассветом. Там, в каждом новом дне, сверкал серебряными глазами Хибари-сан, там они проводили время вместе, как обычные, законопослушные граждане. Там не было страшно, не было проблем — если что-то мрачное и появлялось в виде неясных предчувствий, Савада позволяла себе завернуться в чужую ауру и спрятаться от проблем. А проблемы правда исчезали — будто Ашура отгонял их взмахом руки. И, если так, то поездка точно была восхитительной, и Тсуна с лёгким сердцем возвращалась в Намимори, готовясь окунуться в новый учебный год.