Героиня второго плана

Девчонка рыдала. Сидела на полу в рваных колготках, даже не пытаясь прикрыть коленки фривольной юбкой, и рыдала, вытирая нос некогда белым рукавом. Тсуну это уже достало. Она вторые сутки на ногах, разрываясь между повседневной и нормальной жизнью, она чертовски хочет есть и спать, а ещё принять душ и наконец-то снять демоновы туфли, и нытьё девчонки никак не способствует хорошему настроению. — Не волнуйся, Тина. Всё будет хорошо. Сейчас твой отец принесёт деньги, и всё закончится. Парень, выступающий то ли другом, то ли телохранителем кобылы, тщетно пытался заткнуть свою подопечную. Занзас даже разделять их не стал, приказав вместе закинуть в подвал. Девчонка не дёргалась, а вот парень несколько раз пытался сбежать, так что уже обзавёлся красивым фингалом и несколькими дополнительными синяками. А девчонка только и делала, что плакала. Сколько ей там? Двадцать семь годиков? Две пары глаз уставились на Тсуну, словно ожидая подтверждения. Она потянулась, поправляя кремовую блузку — тёплый цвет, такой же, как вставки на одежде Варии. Ей это подходит гораздо больше, чем белая одежда девочки-припевочки. Это очень плохо — то, что варийский кремовый нравится ей больше фиолетового. — Один к десяти где-то. Заложники не поняли, что она имеет в виду, так что Тсуна посчитала нужным пояснить: — Вероятность, что сделка не состоится, и вас застрелят при передаче, один к десяти. В остальных случаях всё действительно «будет хорошо». Девчонка снова завыла, ниже и протяжнее, а парень укоризненно посмотрел на Тсуну, как будто она должна была врать и успокаивать заложницу вместе с ним. Хибари-сан фыркнула. — Ох, ради Богов. Вы в заложниках у Варии, а мы хорошо делаем свою работу. Всё пройдёт нормально, если твой отец включит мозги. Можешь помолиться, чтобы он не наделал глупостей. Тина шмыгнула носом, и её лицо стало вдруг очень обиженным. — Отец, отец… Я тут вообще причём? Тсуна закатила глаза. Боги и демоны, пусть девчонка куда-нибудь денется, и это, наконец, закончится. Воистину, иногда она ненавидела свою работу. — Ох, Тина. Смотри — есть Коди Рассел, мигрант, устроившийся на работу в компанию по грузоперевозкам, есть Рори, его старый друг-патологоанатом, и есть сицилийская мафия, готовая неплохо платить за дополнительные почки или исчезновение ливера. Обычное дело для маленьких Семей, у которых нет денег и ресурсов на собственных палачей. Какое счастье, что у Варии нет такого рода проблем. Тсуна отлепилась от стены и наклонилась к решётке, отделяющей заложников от свободы. — Твой отец торгует трупами, Тина. То, что ты попадёшь под удар в случае прокола, было очевидно. Она не знала, верно? Маленькая девочка, сидящая сейчас в подвале безымянной новостройки Палермо, понятия не имела о том, чем занимался её отец. Впрочем, ничего нового. — То есть, вы хотите сказать, что я сижу здесь из-за того, что мой папа предал мафию? Это звучало настолько возмущённо и искренне, даже немного по-детски, что Тсуна рассмеялась. — Девочка, если б твой отец предал мафию, мы бы отправляли ему тебя по кускам. Он подумал о том, что так можно, а мы наглядно показываем, что есть вещи, которые делать нельзя. Хибари-сан фыркнула ещё раз, а потом вдруг замерла, чувствуя, как каменеет тело. Боги и демоны — она говорила, как Занзас. Только что, здесь и сейчас, она говорила, как Занзас, думала, как Занзас, и действовала, как Занзас. И это было очень плохим знаком, на который надо обратить внимание сейчас, пока они все не вляпались. Она слишком хорошо сработалась с Занзасом. Это было ожидаемо — они с самого начала чертовски хорошо понимали друг друга, и совместная работа сплотила их так сильно, что не разорвать. Она слишком хорошо вписалась в Варию, и ей начинало казаться, что она всегда была здесь. Разгребала дела со Сквало, согласовывала бюджеты с Мармоном, бегала на перерыв с Белом и приползала жаловаться Луссурии. Как будто колючее Небо и её Небо тоже — как будто она официально заняла пустующее место Варийского Облака. Потому что Кё-сан не принадлежал никому и шёл своим путём — потому что Вария чертовски нуждалась ещё в одном полноценном офицере. Дверь открылась, и в проёме показался главный герой её мыслей. — Всё возишься с мусором, Блестяшка? Мозги ещё не кипят? Тсуна устало вздохнула, откликаясь на грубоватую заботу Занзаса. Босс понимающе хмыкнул, а потом кинул ей свёрток. — На. Презент от павлиньего мусора, чтоб от голода не окочурилась. Разрядный мусор, выгребай. Леви-а-Тан рыбкой проскользнул внутрь, демонстрируя удивительную ловкость, и начал возиться с заложниками. Тсуна с наслаждением вгрызлась в мясной бутерброд, думая о том, что это её первая пища за демоны знает сколько времени. И, кажется, единственная — Занзас внаглую утащил второй. — Что думаешь об этом дерьме? Тсуна фыркнула, прекрасно зная, что Пламя сказало всё за неё. Занзас как-то странно покосился в ответ, но не стал ничего говорить. Так, в полном молчании, они добрались до машины, которая должна была доставить их к месту проведения сделки. — Блестяшка, ты это, придержи коней. Это, блядь, очень плохо кончится. Тсуна удивлённо моргнула, рефлекторно поправляя слишком короткую юбку. Серьёзно, кто вообще носит такое непотребство? — Ха? Ты про то, что я мало сплю? Сам виноват — меньше сделок заключать надо. Я, знаешь ли, хорошая секретарша. Но Босс не поддержал её шутку. Он оставался удивительно серьёзным, слишком серьёзным для типичного Занзаса. — Жестить не надо, вот что. Ты, конечно, убойная баба, которой везёт на людей с пиздецовым характером, но мир не состоит только из сильных духом и способных двигать горы. Большая часть людей предпочитают быть счастливыми, а не ломать себя ради хуй знает чего. И те мафиози, которые забывают об этой особенности человеческой психики, обычно чертовски плохо кончают. Под пирсами. Разными. По частям. Тсуна вздрогнула, понимая, что Занзас попал точно в цель. Когда Тина плакала, она не испытывала ни капли сочувствия — и сейчас, когда Глава Варии указал на это, она ощутила ужас. Разве она не вела бы себя также, окажись в такой ситуации пару лет назад? Разве это ненормально — плакать и бояться? Так, стоп. — Разве можно оставаться человеком в грёбаной Мафии? Закалить характер, забыть о жалости и сострадании. Идти по головам, действовать, несмотря ни на что, сбросить шкуру и шипеть на каждого, раздувая капюшон. Потому что в Мафии нет места людям. Забота о других приравнивается к слабости. Занзас мрачно вздохнул, и Тсуну окатило его колючим сожалением. — Нужно, блядь. Даже если всё, что ты делаешь, полностью противоречит этому. Поверь мне на слово, Блестяшка — это, можно сказать, из личного опыта. Тсуна замерла, чувствуя слишком многое — и большая часть того, что бушевало в ней, не имело к ней никакого отношения. Самоуверенность, боль, битое стекло — так много, так тесно, так неправильно. — Ты… Занзас вздохнул, с помощью своей невозможной магии выуживая откуда-то бутылку и два стакана. — Я был таким большую часть своей жизни. В Мафии у всех одни учителя — я начал также, как начинаешь ты. И я был чертовски хорош в уничтожении мусора, пока старик меня не остудил. Мы с тобой одного поля ягоды, Блестяшка — просто ты в начале пути, а я уже его прошёл. Как насчёт того, чтобы включить свои хвалёные мозги и сразу перейти из точки А в точку Б, минуя ебанину и пиздострадания? Машина остановилась. Вот он, пирс — осталось выйти, вытащить заложников из багажника и сделать то, зачем они сюда пришли. Занзас одним махом осушил свой стакан и повернулся к ней. — Они все мусор, Блестяшка. Тупые отбросы, думающие лишь о том, где можно поспать послаще и пожрать повкуснее. Они недостойны жалости, недостойны сострадания, и дохнут пачками по собственной вине. Но все они — люди, с собственными мотивами, идеями, мечтами и тараканами в башке. Люди, понимаешь? Такие же мешки мяса, как мы. И пока ты помнишь об этом, ты непобедима. Пирс. Холодный воздух, бьющий в спину, тяжёлый запах моря и тухлой рыбы. Три стороны конфликта — переговоры, пару раз оказавшиеся на грани срыва, спор и соглашение, выгодное для всех сторон. Тсуна не прислушивалась — она задумчиво наблюдала за тем, как зарёванный Коди Рассел прижимал к груди свою дочь. — Спасибо, Занзас. Ты станешь самым великим Вонголой в истории. Босс усмехнулся, наполняя её стакан. Тсуна не сопротивлялась — за время работы в Варии она вполне привыкла к виски. Черта, через которую она почти переступила, переливалась всеми оттенками кроваво-красного — Тсуне казалось, что её выдернули в последний момент. Она уже успела сделать несколько шагов по этому пути, и Боги и демоны, как же ей повезло с Занзасом. — А ещё ты должен мне бутерброд. Усмешка Босса сменилась с покровительственной на хитрую, и он клацнул зубами, будто поймал дичь. — Намекаешь на то, чтобы я сводил тебя пожрать? Тсуна скрестила руки на груди, изображая самое фальшивое изумление из всех возможных. — Я разве намекаю? Ты украл мой бутерброд — теперь ты просто обязан исправить ситуацию, или твой офицер протянет ноги от голода. Глава Варии тут же заржал. Он бы и так её угостил — это было их небольшой традицией после работы — но Тсуна впервые вела себя настолько нагло. — Ладно, я знаю парочку мест, где готовят нормальную пасту. Не боишься за ноги, м? Нет — при всех своих плюсах, иногда Занзас становился совершенно невыносимым. — Ноги? Хочешь сказать, что не защитишь даму от грязных приставаний? Занзас уже ржал во весь голос, и их возвращение к машине сопровождалось громогласными раскатами. — Защищать? Тебя? Блестяшка, ты ж кого хочешь сожрёшь и не подавишься. Сквало, трогай — мы едем жрать!