Героиня второго плана

Боги и демоны, надо больше спать. Больше спать, не сидеть со Сквало до утра над бумажками, не завтракать с Занзасом в очередной забегаловке и не возвращаться к работе сразу после контрольной, на которой ей потребовались все силы и способности, чтобы подсказать Мигелю хотя бы пять правильных ответов. С одной стороны, теперь брат точно получит тройку — с другой, сейчас она смотрела в ящик с китайским фарфором и не могла понять, подделка это или настоящий набор династии Мин. Арх, ей надо отдохнуть. Отпуск был бы кстати — на Карибах, например. А лучше в старой доброй Японии, с парнями, Кё-саном и горячими источниками. — Что скажешь, Блестяшка? Ладно, она слегка лукавила — ей удалось немного поспать, пока они летели во Францию. Китайцы хотели встретиться на нейтральной территории, и Занзасу удалось выбить место, выгодное Варии, но это всё равно слишком далеко, слишком долго и уже достало. — Ничего. Прости, в фарфоре не разбираюсь. К тому же, нам важна не оболочка, а содержание. Китайский синдикат хотел провозить контрабанду, используя для этого фарфор. Классика, вошедшая в книжки — Занзас считал, что нет ничего лучше проверенных путей. Несколько гангстеров презрительно фыркнули, когда переводчик передал им её слова. Тсуна тут же оскалилась — она не позволит думать о ней уничижительно. Только не этой кучке отбросов. Ни за что. Они хоть знают, сколько времени она потратила, чтобы занять это место? Чем пожертвовала? Как ей пришлось поступить? Чёрт, это всё недосып. Надо успокоиться. На самом деле она так не думает — просто Занзас, когда устаёт, всегда начинает огрызаться, а она слишком плотно общается с Занзасом. Давай, сосредоточься — то, что у тебя плохое настроение, не должно влиять на качество твоей работы. К счастью, Босс вполне справлялся без неё. Считал настроение, увидел состояние и оставил в покое — потом, конечно же, её ожидает выволочка, но сейчас всё будет в порядке. Это же Занзас, чёрт подери — Занзас точно со всем справится. Или нет? Тсуна моргнула, почувствовав, что будущее начало меняться. Занзас грубил, китайцы не собирались уступать — вероятность, в которой заключалась удачная сделка, стремительно скатывалась в массовое побоище. Эти люди уже не хотели договориться — несколько слов изменили весь расклад сил. Чёрт. Так, надо думать. Если оставить всё, как есть, полягут все шестёрки, и между Италией и Китаем начнётся война. Сделка? Либо их ставят на колени, либо они, и это ведёт туда же. Договор? Нет. Никто не договорится, Занзасу не нравятся условия, а китайцы ни за что не отступят. Возможно, уступка? Нет. Стоит одной стороне почувствовать слабину, она нападёт. Предложить прерваться? Нет, не пойдёт, будет расценено как слабость. Надавить сильнее? Нет. Китайцы, может, даже согласятся, но об этом тут же узнает ЦЕДЕФ, и их ожидают неприятности. Это ещё хуже войны с Китаем — папаша, чтоб ему провалиться, чертовски хорош в порче чужих жизней. Но выход есть, верно? Мастер Фонг говорит, что он всегда есть. Да. Вот оно. Вытащить пистолет, снять с предохранителя, выстрелить. В того, кто больше всех орёт — он ничего не решает, но его громкие фразочки работают на создание напряжения. В этот раз — смотреть до конца. Как падает тело, как стекленеют глаза, как кровь толчками вырывается из раны… Больно, Боги и демоны. Страшно. И её опять тошнит. Вторая жертва — много ли их ещё будет? Мало ли? О. Конечно, много — вероятности лежат веером, но на самом деле перед ней один путь. Путь Шуры — кажется, ей даже по силам его пройти. Мафиози смотрят на неё. Свои, чужие — все. Фыркнуть, вернуть пистолет в кобуру, скрестить руки на груди — выбрать ту вероятность, где переговоры срываются и повисают в воздухе, давая сторонам такую нужную отсрочку. — Он меня взбесил. Вы всегда позволяете так много вашим шестёркам? Он даже не представлял ни одну Семью. Эффект достигнут — Италия и Китай объединён в ярости к ней. Спор о контрабанде позабыт, побоище исчезает — остаётся истерика, сорванные переговоры и денежная компенсация от Занзаса. Боги, как же тяжело. Демоны, помогите. Она стояла на своём месте до самого конца, пока китайцы не скрылись за горизонтом. Потом отошла, устало прислонившись к стене и закрыла глаза, думая о том, что сейчас ни в коем случае нельзя поддаваться тошноте. Нет, только не сейчас — и плевать, что чужое Небо разрывает, жжёт её магмой и ранит битым стеклом. Если содержимое её желудка выйдет наружу, всё станет ещё хуже. — Блестяшка, мать твою, какого хуя ты творишь?! Совсем мозги отбило?! О, стакан. Совсем рядом, почти в голову — она вовремя нырнула в вероятность, где Занзас промахнулся. О, ещё один, туда же. Нет, серьёзно, откуда он их берёт? Неужели Сквало таскает запасные в отдельном чемодане? Интересно, он разделяет стаканы, которыми кидается, и стаканы, из которых пьёт? Как много денег из бюджета выделяется на эту милую прихоть? Занзас грязно выругался и сплюнул. — Иди спать, мать твою. Потом поговорим. И блядь, прекращай использовать свою ёбаную магию! Сука, я никогда не промахивался на таком расстоянии, когда требовалось попасть в чью-то башку! Тсуна пожала плечами — прямое попадание стакана гарантированно ведёт к сотрясению и больнице, и она точно не готова пережить это ради душевного спокойствия Занзаса. Она заснула на заднем сидении авто, а проснулась уже на одном из диванчиков в Варии. Наверное, её притащил Бел — по крайней мере, именно он перетаскивал её в дом, когда она засыпала на их медитации. И в последнее время такое случалось всё чаще — она засыпала в транспорте, засыпала на мотоцикле Гокудеры, засыпала на лекциях и даже на занятиях с Фонгом. Их, правда, в последнее время становилось всё меньше и меньше — мастер говорил, что ему просто нечему её учить. Они активно работали с её телом, но это было похоже на фитнес и гимнастику, а не на «курс молодого мафиози». Сейчас она умела всё, что должна уметь — остальное придёт только с выходом в большой мир. — Проснулась, милая? Луссурия мягко улыбнулся, ставя на столик небольшой чайник с кипятком. Он привык к тому, что она не переваривала его кофе и чай, и позволил ей готовить свою «японскую дрянь». Занзасово определение, между прочим — жаль, что он так и не оценил. А она ведь старалась, достала нормальный чай… Тсуна быстро заварила несколько чайных листов, морально готовясь к разговору с Занзасом. Вон он, в своём кабинете — полыхает вулканом недовольства. Это её первый прокол за всё время совместной работы — и именно поэтому он настолько возмутительный. Тсуна понимала, что она виновата, и это её неудачный ответ запустил всю цепочку событий, но от своего поступка не отказывалась. В ситуации, которую она спровоцировала, срыв переговоров был лучшим, что она могла сделать, и она готова отстаивать это даже под взглядом Кагуцути. — Спасибо, Луссурия. Думаю, пора. Варийское Солнце улыбнулось, окатив её теплотой и битым стеклом. Тсуне действительно нравилось общаться с ним, хотя Рёхей всё ещё был приятнее и теплее. Но это ведь из-за того, что Солнце всегда разное, верно? Хотя Пламя Луссурии явно одно из лучших. — Заглядывай к нам, ладно? Я буду скучать. Ох, Луссурия. Занзасу чертовски повезло с его крупногабаритным солнышком. Коридор, коридор, дверь. В кабинете Занзаса стол, несколько шкафов и тумба — он сидит на диване, предлагая ей приземлиться на соседнее кресло. Два стакана, бутылка виски — оно острое, крепкое, обжигает язык. Тсуна даже не кивает, прикладываясь к жидкости — они с Занзасом слишком давно вместе, чтобы соблюдать этикет. — Имеет смысл обсуждать то, что ты прострелила ему грудь? Ещё один глоток. Без закуски, разумеется — сейчас опьянеет. — Я виновата в том, что спровоцировала, это правда. Но в той ситуации остальные пути вели к войне. Тяжёлый вздох, стакан осушен одним глотком. Занзас выглядит спокойным — кажется, он тоже знает, что не об этом они будут разговаривать. — Блядь. Знаешь, чертовски сложно устраивать выволочку тому, кто видит дохуяллион вариантов в своей башке. С одной стороны полная лажа, с другой — точно знаешь, что в другой ситуации был бы полный пиздец. Сука. Я ненавижу тебе верить. Конечно, ненавидит — потому что верить ей это то же самое, что верить самому себе. Потому что Занзас мало кому верит, и тот, кто удостоился этой чести, отдаёт битым стеклом и прорастает под кожей. Только вот в Тсуне нет стекла — и магмы нет, и Ярости. И лучше бы им сделать так, чтобы этого и не появилось. Глаза в глаза. Быстро. Пламя рвётся — серёжки держат, не дают сказать слишком много. Стаканы наполнены — снова. Они пьянеют на двоих. — Итак, время пришло. Кивок. — Да. Я не думаю, что имеет смысл тянуть. Мы хорошо работаем вместе, а я до сих пор похожа на слабого, слепого змеёныша, только выползшего из скорлупы. Но Занзас — я не Вария. Я никогда не стану Варией. И чем скорее мы разорвём этот порочный круг, тем быстрее нам станет лучше. Он знает, конечно же. Он всё чувствует. Понимает, что они проросли друг в друга сильнее, чем хотели, глубже, чем собирались себе позволить. Что это опять дорога, которая ведёт в никуда — дорога, от которой они оба отказались. Потому что она всё ещё Хибари Тсунаеши, потому что Эспозито Занзас носит пули с её Пламенем, потому что она жена Варийского Облака и гокуцума, которая рано или поздно вернётся в Японию и покинет этот мир. Она — одно целое с её Кёей. Не с Занзасом. — У тебя план есть? Деньги? Связи? Блядь, да тебя тошнит каждый раз, когда ты спускаешь курок! Тсуна пожала плечами. — Кумо не тошнит. И остальных, кто служит у тебя в боёвке. Наш первогодка мутит бизнес, и он даже приносит доход, и у меня всё ещё есть доступ ко всем счетам Кё-сана. На крайний случай пойду в уборщицы — мне не привыкать. Ты подкинешь халтурку, опять же, и твоей «Блестяшке» не требуется договариваться о союзах — моя работа рядом с тобой всё сказала за меня. Что до плана… Доки. Спорные доки Барбаросса и Коломбо, на которые претендуют Росси. Они всё ещё висят в воздухе и отравляют всем жизнь — почему бы Хибари-гуми их не забрать? Думаю, что мы начнём с контрабанды оружия, раз уж надо с чего-то начинать. Стаканы наполнились в третий раз. Слегка хмельная Тсуна хихикнула. — У нас даже форма уже есть. Чёрные костюмы с фиолетовыми рубашками. В моём случае — чёрная юбка с фиолетовой блузкой. И пиджак, накинутый на плечи. Мужской. Я так по школе ходила. В пиджаке, в смысле. Интересно, почему Кёя выбрал именно фиолетовый?.. Занзас снова не поддержал её шутки. Не понял, наверное — потому что это их личное, японское, как Ашура или Зверёк. Он серьёзный, расстроенный, немного перепуганный, насколько кто-то вроде Кагуцути вообще может пугаться. Не за себя — за неё. — Блядь. Вы останетесь одни, понимаешь? Если выйдешь, то всё. Я не смогу вытаскивать твою задницу каждый день этой грёбаной жизни, а твоё Облако слишком далеко, чтобы успеть на помощь. А твои карманные дебилы уже не те, кого ты притащила сюда. Это новые люди, знаешь? Тебе придётся учиться работать с ними заново. Он замолчал, а потом выдал яростное «блядь!» и запустил стакан в стену. «Возьми своих парней и пиздуй работать на меня» — логичное предложение, которому нельзя звучать. Потому что — работать в Варии, потому что — подчинённые и офицеры. Потому что так работает Сквало, работает Бельгефор, работают Луссурия, Мармон и Леви-а-Тан. Потому что это то, что называется «Вария». И потому что с этого пути уже не будет возврата. Стать офицером Занзаса значит стать Занзасом. Его тенью, его продолжением, его Левой Рукой. Секретаршей, той самой, которой она уже была, псиной, сменившей хозяина. Потому что в этом будущем нет Кё-сана — он исчезнет, растворится где-то там. Одиноко Плывущее Облако — Вария станет теми кандалами, что навсегда прибьют её к земле. Шествие Тысячи Демонов не даёт возможности для остановки — если выпадешь, никогда не догонишь. И, что самое смешное — она всё ещё будет замужем на этом пути. Де юре — заместительница Хибари, де факто — секретарша Занзаса. Варийское Облако, которое Облаком никогда не было, одинокая девушка, хорошо знающая свою работу, соломенная вдова и любимый ребёнок, смуглый, с ненормальной любовью к перьям и красноватыми глазами, который в пятнадцать сбежит из дома, узнав, кто его настоящий отец. Их тихий вздох был удивительно синхронным. Они думают одинаково, верно? И это ещё одна проблема. Глаза в глаза. Решимость. Бушующее Пламя. — Решила? — Да. — Уверена? — Да. — Готова? — Плевать вообще. Выкручусь. Усмешка. Горькая, болезненная, слишком мягкая для лица с рваными шрамами. Это больно, верно? О, Занзас — если бы они встретились не тогда и не так… Но они выбрали своё будущее, верно? Значит, пришло время ему следовать. — Тогда выметайся. Два часа, чтобы собрать шмотьё, и свалила нахер из моего дома. Твои дебилы будут ждать внизу, и мне насрать, как вы выберетесь отсюда, но чтобы духу не было на моей земле. И даже, сука, не надейся, что я буду нежничать с вашей шайкой-лейкой только из-за того, что ты светила своими чулками на моих сделках. Всё ясно? Пошла! Хибари Тсунаеши искренне улыбнулась, выходя за дверь. Пришло время признаться самой себе — на самом деле, она обожает Занзаса.