Героиня второго плана

Утро началось с совершенно внезапно написанного эссе, авторства то ли Сая, то ли Рея. Вполне приличное, между прочим, эссе, очень даже в её стиле — смущённые близнецы признались, что они так часто переписывали свои задания, сделанные Тсуной, что приноровились к её манере написания. Хибари-сан припомнила, что парни давно предлагали делать задания за неё, но она думала, что это шутка. Кто же знал, что её добровольные секретари говорили серьёзно? Ладно — начинался новый день, и выспавшаяся Хибари-сан хотела увидеть в нём новую себя. Она теперь сама по себе, так? Значит, надо отбросить подростковый максимализм и отнестись к жизни по-взрослому. Итак, что прямо сейчас мешает ей больше всего? И от чего можно со спокойной душой избавиться? Скрепя сердце, Тсуна была вынуждена признать, что сильнее всего мешался университет. Корочка ни на что не влияла в мире Мафии, она пошла туда, чтобы избежать изоляции и ослабить влияние Вонголы, и попала в кошмарную ловушку — ей очень хотелось получить высшее образование честно, действительно подкрепив корочку знаниями. Фактически, Хибари Тсунаеши жила в мире, где цвет диплома не значил ровным счётом ничего, и она могла купить себе любой набор бумажек с печатями — но её душа отличницы заставила отнестись к происходящему слишком серьёзно. Да, она любит учиться — но имеет ли смысл мчаться на лекции после бессонной ночи? Эта лекция, на которую она пришла после провала с Джакомо — она действительно стоила новой порции слухов? Потому что если это хобби и «дурь», то оно не должно мешать жизни и не должно добавлять проблем. Нет, она всё ещё собиралась учиться, посещать так много пар, как получится, и действительно готовиться самостоятельно — но эссе, написанное парнями, она всё-таки сдаст. И прогуливать, наверное, будет чаще. Тсуна, приняв это решение, не стала откладывать дела в долгий ящик и решила прогулять, чтобы подумать о своей жизни и подготовиться к сегодняшнему собранию. Второй важной частью её жизни были Хибари-гуми. Репутация, заказы, поставки, территории — Тсуна старалась с достоинством управлять своей маленькой Семьёй, хотя первый блин получился анекдотичным комом. По-хорошему, именно в Хибари-гуми стоило вкладывать больше всего сил — потому что именно парни будут на её стороне всю жизнь, повлияют на её благосостояние и помогут завоевать Японию. Прямо сейчас в их Семье ещё конь не валялся, дела стояли, а она сама позвала парней под своё крыло и сразу налажала. В общем, это решено — с этого момента всё свободное время уходит на Семью, и она на первом месте в списке приоритетов. Третьим куском, на который Тсуна тратила прорву времени, стала нежеланная и ненужная Вонгола. Она активно участвовала в собраниях Десятого Поколения, что-то предлагала, что-то двигала, а один раз даже звонила одной из Семей Альянса и вела настоящие переговоры. Тсуна прекрасно понимала, что уж что-что, а Вонгола ей точно ни к чему — но Мигель никак не мог собраться, не справлялся со своими обязанностями и занимал слишком высокий пост, чтобы его ошибки столкнули их в пропасть. Провал братца утянет всех: Занзаса, её Кёю, Такеши, Сасагаву, Гокудеру, Хром и даже мелкого Ламбо, не говоря уже о самой Вонголе и Альянсе Семей. Этого, конечно же, ни в коем случае нельзя было допустить, и Тсуна, как могла, удерживала Десятое Поколение на плаву. Сама Хибари-сан думала, что неплохо справляется — например, её последнее предложение по сдерживанию Росси было одобрено самим Ноно. Босс согласился с тем, что наркокартель слишком много о себе возомнил, и попросил одну из Семей вплотную заняться этим вопросом. Выбор пал на Манчини, которые взялись за дело с энтузиазмом и старанием, и теперь для Росси настали тяжёлые времена. Манчини перехватывали поставки, перекупали заказчиков, устраивали облавы и жгли товар — в общем, теснили наркокартель, собираясь просто вышвырнуть его и прикрыть свободную нишу. Кажется, Ноно пообещал им процент от легальных поставок, одобренных Вонголой, так что Манчини в любом случае оставались в плюсе, и у Росси не было ни малейшего шанса их перекупить. И всё это выросло из предложения Тсуны, было одобрено, согласовано с ней и претворено в жизнь. Да, официальным автором выступал Мигель и собрание Десятого Поколения, но Тсуна знала правду, и это грело ей душу. Ну как, как бросить Вонголу и заняться проблемами Хибари-гуми, если без неё всё просто возьмёт и развалится? Хотя совершенно очевидно, что именно это от неё и требовалось — отказаться от дела, приносящего ей ощущение внутренней значимости, и заняться чем-то по-настоящему важным и полезным. Проще всего прийти на всё готовое, разобраться, как устроен механизм, и запустить отлаженную работу — изобрести собственный аппарат сложнее, что уж говорить о доведении до совершенства. Хотя сейчас Тсуна не могла просто выйти из дела Десятого Поколения — потому что проблемные китайцы были полностью на её совести. Это Тсуна их разозлила, Тсуна сорвала сделку, Тсуне и отвечать. Как минимум, ей следовало придумать выход из сложившейся ситуации, и именно этим она и занялась. Итак, что мы имеем — китайцы, оскорблённые смертью своего товарища, Вария, не получившая свой товар, Росси, готовые подлить масла в огонь, и Вонгола, обладающая ресурсами всё исправить. Как и планировалось, её отделение сыграло на руку Занзасу — в глазах китайцев это выглядело изгнанием провинившегося офицера, так что к Варии претензий не было, сделка была заключена, так что эта часть проблемы более-менее разрешилась. Однако, у иностранцев остался осадочек, обида и крайне специфическое представление об итальянской Мафии — и именно это и раздули Росси, превратив личное недовольство Тсуной пренебрежением ко всем правилам. Если какая-то девка может походя пристрелить человека, который ей не нравится, то итальянская Мафия вольна делать, что хочет, и законы Вонголы стоят не больше бумаги, на которой их отпечатали. А если так, можно связаться с местным наркокартелем и расширить своё влияние — а, может, даже отхватить кусок чужой территории и внедриться в Альянс. От Вонголы требовалось объяснить китайцам, что они ошиблись, но при этом сохранить хорошие отношения и возможность заключать новые сделки. И Тсуна должна придумать, как это провернуть. Именно этим она и занялась, потратив на китайцев весь день. Такеши-кун ушёл, предварительно поразив верхушку Хибари-гуми великолепным завтраком, парни тоже разбрелись по своим делам, так что Тсуна с чистой совестью потратила несколько часов на разработку сносного плана. Где-то в это время позвонил Кё-сан — похвалил за то, что не растерялась после провала с Джакомо, сообщил, что приедет на следующей неделе, и попросил забронировать билеты в театр. Тсуна, конечно, согласилась, и уже присмотрела пару вариантов, предвкушая отдых с семьёй. К вечеру план был более-менее готов — хотя внятного результата не получилось, Хибари-сан придумала несколько вариантов, которые можно было докрутить, и с чистой совестью отправилась на собрание Десятого Поколения. В этот раз её везли парни — один близнец вёл машину, второй сидел рядом, на заднем она и Кумо. Добрались быстро, прибыли сразу после Гокудеры — Тсуна видела его мотоцикл. Интуиция кольнула, сообщая, что что-то изменилось, и Тсуна отметила это, пока шла в уже привычный зал. — Ано, Хибари-сан. Докуро поймала её у самого входа, и её лицо было красным, а голос дрожал. Тсуна остановилась и кивнула, показывая, что слушает. — Привет, Докуро. Я слушаю. Девушка покраснела, начиная теребить юбку — Тсуна отметила, что её привычка, оказывается, заразна. — Мне надо кое-что сказать вам, Хибари-сан. Это про… Дверь раскрылась, и на пороге появился второй Туман. — Пора. Реборн зовёт. Докуро покраснела и опустила голову ниже. Тсуна думала, что это очень важно — Хром никогда не вызывала её на разговор, и если она решилась, речь явно идёт о чём-то невероятном. — Это очень срочно? Девушка мотнула головой. — Нет, но чем скорее я скажу, тем лучше. Туман окатил их нетерпением, Хром съёжилась, а Тсуна судорожно пыталась что-нибудь придумать. — Тогда как насчёт завтра? Не хочешь встретиться после университета и посидеть где-нибудь со мной? Докуро облегчённо выдохнула, расслабляясь прямо на глазах. — Да. Да, отлично. Тсуна ободряюще улыбнулась и взялась за дверь. — Тогда я подберу что-нибудь и напишу тебе. Подумай о том, куда хотела бы заглянуть, ладно? В следующую секунду хорошее настроение улетучилось — потому что в комнате, рядом с Реборном, сидел Савада Иемитсу. Тсуна вздрогнула, чувствуя, как её конечности леденеют. Вот они, последствия, вот мгновенный ответ — она отказалась играть по правилам Вонголы, и Вонгола показала ей, чем всё закончится. Каждая собака знала, что она бегает от своего отца — Реборн нашёл способ унизить её ещё сильнее. — Здравствуй, дочка. Тсуна отвернулась, демонстративно игнорируя Иемитсу, кивнула Реборну и села на своё место. Кажется, все ждали именно её — стоило ей сесть, улыбнувшись перепуганной Хром, над столом образовалась рабочая атмосфера. Все замолчали, консильери смотрел на Мигеля, но брат не поднимал глаз от столешницы и молчал. Реборн выдержал небольшую паузу, но наследник Ноно не воспользовался этой возможностью, и Аркобалено вздохнул. — Тогда приступим. На повестке дня синдикат. Тсуна подалась вперёд, игнорируя присутствие отца и сосредотачиваясь на своих наработках. Интуиция крутилась, сообщала о проблемах, но конкретики не было — слишком износилось Пламя, слишком активно пользовалась им в последнее время. — Ситуация тяжёлая, но ничего непоправимого. Я ещё не готова дать точный ответ, но у меня есть несколько предложений. Иемитсу молчал. Молчал, пока она озвучивала свою идею с блефом, молчал, когда парни сначала поддержали, а потом забраковали её, молчал, когда Мигель начал ныть и предложил несуразную ересь. «Может, просто проигнорируем их, и всё? Или дадим то, что они просят?» — ха, смешно. Это даже в детском саду не сработает. Тсуна, забывшая, что в помещении есть кто-то новый, и задвинувшая неприятное предчувствие куда-то туда, как раз начала объяснять братцу, почему это отвратительная идея, когда чужое Пламя накрыло с головой, буквально не давая дышать. — Что это ты делаешь, Тсу-чан? Иемитсу смотрит на неё, и ей хочется выцарапать ему глаза. «Пытаюсь вытащить Вонголу из задницы, тварь» — надо ответить что-то более нейтральное. «Исправляю свои ошибки» — тоже не подойдёт. С Иемитсу нельзя давать слабину, даже если речь идёт о покаянии. — Принимаю участие в обсуждении. Приподнятые брови, вежливое изумление — её не обманешь, Иемитсу спокоен, как удав. — А тебя разве спросили? Тсуна стиснула зубы, понимая, что она сама напросилась. Хром с самого начала предупреждала её, что Иемитсу не желает видеть слишком большой активности Хранителей, и она ожидала подлянки от Внешнего Советника. Нельзя поддаваться, ясно? Ни за что. — Я говорю от лица Хибари Кёи, который… Всё то же деланное изумление, и её перебивают, как будто она не имеет права на ответ. — Который действительно приказал тебе перечить родному брату, а не просто тихо сидеть, слушать и записывать? Вот так позорить его имя, ломая дрова, которые ему потом разгребать? Да, женщина не должна высказываться. Не должна лезть в обсуждения мужчин, не должна думать, не должна выносить из дома собственное мнение — но она была гокуцумой, единственной, кто мог поставить себя в один ряд с оябунами. Мир якудза допускал существование Нее-сан, которая может быть чем-то большим, чем чёртовым торшером в уголке, а прямо сейчас они находились в насквозь криминальной и равноправной Италии. — Кё-сан при свидетелях сказал, что я имею право высказываться от его имени, и… — Но его сейчас здесь нет, Тсуна. И ты — не Кё-сан. Я наслышан о подвигах Хибари-гуми под твоим предводительством. То, что мне известно, не очень вяжется с тонкой дипломатией и важными вопросами, обсуждающимися здесь. Твой брат, Мигель, наследует Вонголу, и его ждут великие дела — так что будь хорошей девочкой и не мешай их воплощению. Держаться. Держаться. Не вытаскивать пистолеты, не кричать, не сыпать фактами. Она априори хуже, потому что родилась не того пола, она по умолчанию не должна лезть в мужские дела. Плевать, что они в единственном бизнесе, где даже в Японии относительное равноправие, плевать, что за столом находится Хром, плевать, что она гораздо лучше разбирается в происходящем. Она допускала ошибки, она провалила плёвое дело с Джакомо, и отцовское «наслышан», переполненное презрением, ранит сильнее, чем сапоги Сузуки Адельхейд. Надо сохранять спокойствие, слышишь? Нельзя поддаваться на провокацию. Боги и демоны — как же её трясёт от этого самодовольного горного Неба, тщеславно уверенного в своей правоте. — Интересно, а Вонголе Оттавио ты бы тоже такое сказал? Это было лучшим, что она придумала в свою защиту, но стало ясно, что её план с треском провалился. Это слова, сказанные Вонголой Ноно, заставляют Иемитсу заткнуться — когда их повторяет она, на чужом лице расцветает омерзительная улыбка. — О, ты сравниваешь себя с Оттавио? Смело. Доченька, вы и рядом не стоите, при всех твоих достоинствах. Ты что, действительно думаешь, что если убила парочку преступников и встала во главе банды средней паршивости, не способной договориться о поставках без патронажа, то сравнишься с Боссом, которая в свои четырнадцать устроила переворот? Она не просто управляла Вонголой, Тсуна — хотя ты и на это не способна — она прекрасно владела Пламенем. Ты же не думаешь, что твои пистолетики помогут против атрибутов и коробочек? Или что твой опыт запугивания школьников пригодится при заключении сделок? Будь хорошей девочкой, Тсу-чан, и завари нам чай — когда ты в роли секретарши, у тебя хотя бы получается. Тсуна обхватила себя руками, чувствуя, что начинает дрожать. — Я… Нет, нельзя заканчивать предложение — если она скажет хоть слово, то будет плакать. — Я что, Тсу-чан? Иемитсу улыбается — он даже без Интуиции знает, что произойдёт, если она ответит. Его Пламя заполняет комнату, оседает пылью тысячи скальных пород, и сыто, довольно улыбается. Тсуна никому ничего не заварила и никуда не ушла — впрочем, она и не слушала. Сидела в своём кресле, тщетно пытаясь справиться с дрожью, до боли впивалась в себя пальцами, не в состоянии даже изменить положение тела. Руки скрещены на груди, одна нога закинута на другую, спина упирается в спинку кресла — каждая мышца напряжена до предела, она сжата, как пружина, и отчаянно хочет почувствовать себя защищённой. Нельзя. Нельзя показывать, что она может управлять Пламенем, нельзя погреться в Солнце Сасагавы, нельзя спрятаться в Урагане Гокудеры или раствориться в Дожде Ямамото. Держаться. Держаться. Держаться. Не подавать виду, насколько ей невыносимо находиться в этом Царстве Горных Пород. Туман заклубился вокруг, мягко отрезая её от горного Неба, и ласково обступил со всех сторон, пряча в лёгкой измороси. Сидящая рядом Хром неуверенно улыбнулась — Тсуна, преодолевая напряжение в шее, смогла дёрнуть головой в ответ. Действительно, хорошая девочка — не удивительно, что Хибари заинтересовался ей. Как бы то ни было, своей цели Савада Иемитсу добился — за оставшееся время Тсуна не произнесла ни слова. Кажется, она как раз думала о том, что слишком цепляется за Вонголу? Спасибо, папа — больше она и пальцем не пошевелит. Ни слова от неё никто не услышит на этих собраниях, и Мигелю она больше подсказывать не будет, и вообще… Так и будет, непременно. Сразу после того, как она вернётся домой, свернётся в комочек и закончит плакать.